Перевод: Энди
Услышав своё имя, Эмилия ответила, и по её лицу было видно, как нарастает напряжение.
В тот самый миг, когда она пошла к центру зала, одновременно вынося вперёд правую руку и правую ногу, Субару понял: Так, это я должен как-то разрулить.
Она так окаменела от волнения, что это было заметно даже со спины, всего через пару шагов. В обычной ситуации он бы умилился, и прокричал что-то вроед «Эмилия-тан — вылитый щеночек!», и восхитился её очаровательной неловкостью, но сейчас это никак не играло ей на пользу.
К счастью, почти дойдя до центра, она заметила свою странную походку, и её руки и ноги стали двигаться как у обычного человека. Так она и предстала перед Советом Мудрецов, в самом центре зала, под их пристальными взглядами.
Эмилия-тан, ты как, в порядке?
— Не волнуйся, Субару, — прошептал Райнхард.
— Не читай мои мысли! Я что, у тебя на ладони?
Субару не мог скрыть беспокойства — он лишь нервно потирал руки. Райнхард, искоса взглянув на него, едва заметным кивком указал на Эмилию.
— Похоже, ты не знаешь, какая у госпожи Эмилии репутация в королевском замке, Субару. По крайней мере, её не станут унижать так, как ты себе представляешь.
— Да, но…
Она ведь шла, выставляя вперёд правую руку и правую ногу одновременно! Классический признак запредельного волнения. Если сейчас она запнётся на своей речи, прикусит язык, покраснеет и съёжится, то это будет невыносимое зрелище.
Если до такого дойдёт, Субару был готов устроить безобразную сцену, чтобы принять всё презрение и насмешки этих вельмож на себя.
Мысль о том, чтобы как-то изящно вмешаться и спасти репутацию Эмилии, в голову Нацуки Субару даже не пришла.
Впрочем, его отчаянная, направленная куда-то не туда решимость оказалась напрасной из-за совершенно неожиданной реакции окружающих.
— Вы видели эту походку, с одновременным движением руки и ноги?
— Уж не предзнаменование ли это какой-то особой магии эльфов?
— Колдовская красота. Почему-то невозможно отвести взгляд…
До Субару донеслись благоговейные перешёптывания королевских гвардейцев, и он чуть не застонал от их содержания.
Это была уже не паранойя, а какая-то мания величия, причём в самой запущенной стадии.
Знай они Эмилию по-настоящему, то даже не задумались бы о том, что её скованность — всего лишь результат сильного волнения.
Что до третьего гвардейца, то его слова в целом не так уж сильно отличались от мнения самого Субару.
Так или иначе, если даже такое её скованное движение порождает подобные толкования, Субару мог догадаться, что её положение здесь незавидно. И если они говорят это не в насмешку, а на полном серьёзе, значит, принимают её далеко не дружелюбно.
Когда Эмилия достигла центра, шёпот и разговоры сами собой утихли.
Кроме вышедшей вперёд Эмилии, в тишине раздавался лишь громкий стук каблуков высокого мужчины, который шёл, чтобы встать рядом с ней, — это был Розвааль. Когда его высокая фигура с иссиня-чёрными волосами заняла место подле Эмилии, сцена была готова.
Маркос, ведущий собрания, взглянул на них и с тяжёлым видом кивнул. Затем он строго посмотрел в сторону Субару и его спутников, особенно на тех, кто только что нёс всякую чушь, заставляя их выпрямиться.
— Итак, госпожа Эмилия. И лорд Розвааль L. Мейзерс. Прошу вас.
— Да-а-а-а, конечно. Но зна-а-аете, когда передо мной выступала целая череда рыцарей в роли поручителей, моё присутствие здесь кажется таким неуместным, просто беда, пра-а-авда?
Розвааль ответил в своей неизменно легкомысленной манере и обернулся к стоящей рядом Эмилии со словом «А?». Но та никак не отреагировала.
Учитывая её скованность, ожидать от неё обычной реакции было бессмысленно. Неумение Розвааля чувствовать момент выводило из себя даже Субару, но это раздражение мгновенно отошло на второй план.
Потому что…
— Рада нашей первой встрече, уважаемые члены Совета Мудрецов. Моё имя — Эмилия. У меня нет фамилии. Прошу, зовите меня просто Эмилия.
Звенящий, словно серебряный колокольчик, голос наполнил зал, проникая в самое сердце каждого присутствующего. В нём не было и тени дрожи, а взгляд, устремлённый вперёд, был твёрд и непоколебим.
Куда только девалась её прежняя скованность? Эмилия, назвавшая своё имя перед Советом Мудрецов, ничем не уступала предыдущим кандидаткам.
Нет, в её облике было нечто большее — потустороннее, почти колдовское очарование, которого не было и быть не могло ни у кого из остальных. Было ли это связано с тем, что она единственная не была чистокровным человеком, сказать было трудно.
Но, по крайней мере, Субару был совершенно очарован этой её красотой. Его прежние внутренние терзания и готовность к худшему, все те оскорбления, что сыпались в её адрес, — всё это начисто исчезло из его головы. Он был поглощён видом её величественной фигуры.
— А поручителем госпожи Эмилии имею честь выступать я, ваш недостойный слуга, маркграф Розвааль L. Мейзерс. Благодарю вас, уважаемые члены Совета Мудрецов, за уделённое нам время, — добавил он.
— Хм-м. Значит, поручителем выступает не рыцарь Королевской Гвардии, а вы, придворный маг. Не будете ли вы любезны разъяснить обстоятельства этого дела? — неторопливо проговорил Миклотов, поглаживая усы, и его глаза вдруг сузились, обретя стальную остроту. Он пронзил своим взглядом Эмилию. — Госпожа Эмилия, просим вас рассказать, включая сведения о вашем происхождении.
— Слушаюсь.
Розвааль поклонился и, протянув руку в сторону Эмилии, получив от неё кивок, начал рассказывать об их встрече звучным голосом.
Это была история, которую Субару никогда не слышал, и он напрягся, стараясь не упустить ни единого слова.
— Прежде всего, полагаю, стоит начать с происхождения госпожи Эмилии, о котором, как я думаю, многим из вас уже известно. Эти прекрасные серебряные волосы, эта полупрозрачная бледная кожа, эти аметистовые глаза, что пленяют сердца смотрящих, этот голос, подобный звону серебряного колокольчика, что, раз услышав, не забудешь и во сне… Все эти черты колдовской красоты, как вы знаете, являются доказательством того, что госпожа Эмилия — носительница эльфийской крови.
При словах Розвааля по залу прокатился вздох.
Эльфийка… Судя по отношению к Эмилии, этот факт был известен многим, и в Королевском Отборе это было такое отличие от других, которое невозможно скрыть.
Вспомнив пример с Анастасией, Субару мысленно провёл аналогию о том, что японец не может стать президентом США. Но насколько глубока была пропасть между эльфами и людьми по сравнению с этим?
— Девушка с кровью эльфов…
— Её нечеловеческая колдовская красота, эта потусторонняя аура… сомневаться не приходится.
— Посадить эльфийку на трон — да это неслыханно! С примером госпожи Анастасии и сравнивать нельзя! И ладно бы она была просто эльфийкой…
Старейшины Совета Мудрецов переглядывались, приглушённо, но неодобрительно переговариваясь. Особенно жёсткой была позиция старика с большим шрамом на лысой голове.
— В ней течёт и человеческая кровь, то есть она полуэльф, верно? — прорычал он, и на его лбу даже вздулась вена. Он яростно махнул рукой, будто отгоняя от себя Эмилию. — У меня тошнота подкатывает, просто глядя на неё! Как вы не понимаете, что пускать среброволосую полукровку даже в тронный зал — это уже величайшее оскорбление!
— Господин Бордо, вы заходите слишком далеко.
— Это вы, господин Миклотов, разве не понимаете? Среброволосая полукровка — это же точное описание внешности «Ведьмы Зависти» из легенд!
Старик, которого назвали Бордо, вскочил и, повысив голос даже на пытавшегося урезонить его Миклотова, спустился с помоста и широкими шагами подошёл к Эмилии.
— Вы не посмеете сказать, что не знаете о погибели, что некогда поглотила половину мира и ввергла всё живое в хаос отчаяния! — он продолжал, стоя перед ней.
Эмилия молчала.
— Как вы думаете, сколько людей задрожит от страха, просто увидев вас? И такое существо — на трон?! Немыслимо! Другие страны и собственный народ скажут, что мы сошли с ума! К тому же, мы находимся в Драконьем Королевстве Лугуника, — стране, где спит Ведьма!
Бордо размахивал руками и топал ногами, выкрикивая обвинения грубым, яростным тоном. Эмилия по-прежнему не реагировала. Но вместо неё предел терпения почти достиг Субару.
И всё же…
— Они — члены Совета Муденцов. Не будь опрометчив.
— Да не гони, Райнхард! Что это, если не придирки? Если бы она сама в прошлом что-то натворила, это одно, но так относиться к ней просто из-за внешности? Тогда что, все лысые старики такие? Стариканы, которых я знаю, и то получше будут.
— Субару, ты отходишь от сути.
Райнхард вовремя схватил Субару, который в порыве гнева уже готов был выкрикнуть всё это вслух. Но гнев Субару от этого не утих.
Тяжело дыша, он сверлил взглядом профиль Бордо, словно пытаясь испепелить его. И тут старик заметил этот полный враждебности взгляд и повернулся к ним.
— Я смотрю, в рядах поручителей какой-то шум… Рыцарь Райнхард поручитель другого кандидата. Стало быть, этот черноволосый юноша…
— Господин Бордо, мо-о-ожет быть, достаточно?
Как раз в тот миг, когда глаза старика недобро сверкнули, и он собирался что-то предпринять, вмешался Розвааль.
Он как ни в чём не бывало шагнул вперёд и встал прямо перед Бордо. Старик, хоть и в годах, был крепкого телосложения, почти одного роста с магом. Они обменялись взглядами в упор, и Бордо уставился в разноцветные глаза мага.
— Если вы о том, всё ли я сказал, то мне ещё очень многого не хватает. Ваши деяния, маркграф, выходят за все рамки. Вы хоть понимаете это, Первый Придворный Маг?
— Коне-е-ечно, понимаю. И значение своего безрассудного поступка, и любезность господина Бордо, который взял на себя смелость выразить мнение всего Совета Мудрецов, и проблему реакции народа, который увидит госпожу Эмилию.
Розвааль с лёгкостью парировал его угрожающий тон и поднял указательный палец.
— О-о-однако, не забыли ли вы? Что тот вопрос, который беспокоит вас, господин Бордо, в рамках Королевского Отбора не имеет совершенно никакого значения.
— Что вы хотите сказать?
— Как ни странно, госпожа Присцилла уже говорила об этом в са-а-амом начале. Как только соберутся пять кандидатов, пусть даже формально, Отбор начнётся. А раз она начнётся, останется лишь следовать записи Драконьей Скрижали. Ра-а-азве не так?
Розвааль наклонился, уходя от взгляда Бордо, и перевёл разговор на Совет Мудрецов на помосте. В ответ Миклотов, прикрыв один глаз, сказал: — Хм-м, то есть вы хотите сказать следующее: важен лишь тот факт, что госпожа Эмилия избрана Драконьим Жемчугом, а вопрос о том, достойна ли она занять трон, второстепенен?
— Совершенно ве-е-ерно. Я хочу как можно скорее начать и завершить Королевский Отбор, чтобы вернуть страну в нормальное русло. Иначе у меня не останется времени на мои маленькие развлечения.
Розвааль с лёгкостью отмёл саму возможность восхождения Эмилии на престол. Эти слова потрясли Субару сильнее, чем предыдущие оскорбления. Он застыл на месте, не в силах даже разгневаться.
Как мог её собственный поручитель, знавший, как усердно Эмилия стремится стать королевой, говорить такое?
Оставив ошеломлённого Субару позади, Розвааль, весело помахивая пальцем, продолжил:
— «Подставной дракончик» — звучит, конечно, не очень хорошо, но почему бы не рассмотреть это именно так? Внешность госпожи Эмилии, о-о-о да, весьма примечательна. Вряд ли найдётся человек, который, взглянув на неё, не вспомнит «Ведьму Зависти». А э-э-это значит, что для нас она может стать предельно понятной фигурой на шахматной доске.
— Вы хотите превратить Отбор из пяти кандидатов в соревнование между четырьмя?
— Не думаете ли вы, что чем меньше вариантов, тем ниже вероятность раскола? К тому же, из-за отсутствия короля страна погрязла в политической нестабильности, есть даже угроза вмешательства извне. В тако-о-ой ситуации, не должны ли мы сами продумать способы снизить риски?
От предложения Розвааля Бордо задумался. Другие старейшины тоже начали переговариваться: «А что, если…», явно заинтересованные этой идеей.
Выставить Эмилию как «подсадную утку», чтобы фактически превратить Королевский Отбор в срежиссированную гонку и поскорее всё закончить.
Какая чаша весов перевесит — выгоды или недостатки?
Бордо, до этого бывший самым ярым противником, кивнул, и на его суровом лице появилось понимание.
— Понятно. Хорошо. Я снимаю свои возражения. Пусть всё будет так, как вы рекомендуете…
— НЕ СМЕШИТЕ МЕНЯ!!!
Яростный крик пронёсся по залу, и за его раскатистым эхом воцарилась мёртвая тишина.
Единственным звуком в этой тишине было тяжёлое, прерывистое дыхание юноши, издавшего этот крик.
Все взгляды были устремлены на него. Субару, красный от гнева, сверлил взглядом Розвааля и Бордо, которые только что собирались заключить свой коварный сговор.
Розвааль, поймав его взгляд, прищурил один глаз и, глядя на Субару одним лишь жёлтым, проговорил: — О-о-о, неужели ты не видишь, где находишься? Сейчас не тот момент, когда человек твоего положения может вмешиваться. Извинись и покинь зал.
— Я сказал, что думаю: не смешите меня. И продолжу вот так: это вы должны извиняться!
— Всё более и более поразительно… Ты что, жить не хочешь?
Розвааль закрыл жёлтый глаз, и теперь на Субару смотрел лишь голубой.
Привычная шутливая манера исчезла без следа, уступив место сокрушительной, вселяющей ужас демонической ауре. Субару показалось, что воздух вокруг Розвааля искажается — вероятно, из-за его чудовищной маны.
Перед лицом этой ошеломляющей мощи парень стиснул зубы. В его памяти вспыхнул огненный ад.
Он вспомнил, как в лесу зверодемонов Розвааль одним взмахом руки испепелил Джаггернаута, с которым Субару так отчаянно сражался. Ему говорили, что целая стая для него была не сложнее, чем раздавить букашку.
Учитывая, с какой точностью он тогда применил магию, испарить одного только Субару со всей этой толпы ему не составило бы никакого труда.
Между ними, казалось, успело зародиться некое подобие доверия, но сейчас на эту привязанность нельзя было рассчитывать, да он и не рассчитывал.
Ведь первым их доверие предал не кто иной, как сам Розвааль.
— Такая дерзость в тот самый момент, когда мы почти пришли к соглашению. Я дам тебе ещё один шанс. Если ты падёшь ниц и будешь молить о прощении. Ну-у-у, что скажешь, Нацуки Субару?
От волны нарастающей смертоносной вражды колени парня предательски задрожали. Тремор передался кончикам пальцев, и если бы он не стиснул зубы изо всех сил, они бы громко застучали.
Он чувствовал, как страх пронизывает его до самого нутра, и хотел лишь одного — сбежать отсюда немедленно.
Но…
— Я… я сказал! Это не я должен извиняться, а вы!
Голос его дрожал и срывался.
Но несмотря ни на что, Субару не опустил головы.
Здесь была Эмилия.
И сейчас её мечту топтали. Видя это, он просто не мог сдаться.
Кто, кроме него, встанет на её сторону теперь, когда в самый решающий момент её предали? Кто станет для неё щитом перед теми, кто злословит о ней, глядя лишь на её расу и внешность?
У него не было силы. Воля его была слаба. Но было упрямство.
Какая-то неведомая, необъяснимая сила двигала им и не давала согнуться его ногам.
Видя это бессильное, но отчаянное упрямство, Розвааль едва заметно сузил свои разноцветные глаза.
— Что ж, хорошо. Без силы ничего не добьёшься. Узнай же это на собственном опыте. Надеюсь, в следующей жизни ты усвоишь этот урок.
В тот же миг, как прозвучал ультиматум, поток силы, что бурлил вокруг, обрёл форму.
Вспыхнул огненный шар, озарив весь зал слепящим светом. Огненный сгусток размером с человеческую голову, возникший над ладонью Розвааля, был похож на маленькое солнце. Его жар обжигал кожу Субару даже на расстоянии.
Это было явное воплощение враждебности. Перед лицом готового к бою Розвааля все, кто стоял поблизости, включая Бордо и других кандидатов, напряглись. Бордо исказил своё суровое лицо гневом, а кандидаты спрятались за спины своих рыцарей.
И только Эмилия, у которой не было рыцаря, произнесла: — Подожди, Розвааль! Так нельзя…
В её аметистовых глазах плескались смятение и тревога. Она переводила взгляд с Розвааля на Субару и обратно. В её взгляде на Розвааля было недоумение, а в глазах, устремлённых на Субару…
— Эми…
— Я покажу тебе высшую мощь магии огня. Аль Гоа!
Ладонь мага была направлена на парня.
Движение означало бросок. Огненный шар медленно, но неумолимо приближался, готовый сжечь его дотла.
Субару инстинктивно попытался отпрыгнуть в сторону, чтобы увернуться, но его тело совершенно не слушалось. То ли от дрожи в ногах, то ли от парализующего ужаса.
Нет, ни то, ни другое.
Сигналы от мозга не то чтобы не доходили до ног. Наоборот, его сознание так ускорилось, что тело просто не успевало за ним.
Мир вокруг замедлился до невозможности, и Субару кожей чувствовал, как «смерть» разинула пасть прямо перед ним.
Давно забытое чувство… Даже во второй петле он до последнего надеялся, что ему не придётся испытать его от руки Розвааля.
Сознание оторвалось от реальности. Он не мог даже пошевелить глазами.
Поэтому в его поле зрения, кроме надвигающегося огненного шара, осталась лишь фигура Эмилии, которая тянула к нему руку.
Увидев неподдельную тревогу на её лице, Субару почувствовал неуместное облегчение.
Его жизнь была под угрозой, а девушка, в которую он был влюблён, с тревогой смотрела на него… Осознать всю ненормальность такого облегчения в данный момент у Субару просто не было времени.
И в результате…
— Если нет силы, то ничего не добьёшься. Что ж, хорошие слова. Ах, я абсолютно с этим согласен, признаю.
Прозвучавший голос был знакомым, но в нём не было привычной дружелюбности. Он мягко коснулся барабанных перепонок Субару.
В мгновение столкновения, глядя в лицо раскалённой докрасна смерти, Субару даже не моргнул.
Поэтому он видел всё, что произошло, в мельчайших деталях.
Огненный шар, готовый поглотить парня, в момент удара раскинул свои пламенные языки, чтобы окутать его тело. Но за долю секунды до этого бледное голубовато-белое сияние окутало его, столкнувшись лицом к лицу с жаром, способным испарить человека за мгновение. Они сошлись в схватке… и в результате аннигилировали друг друга, оставив после себя лишь облако белого пара.
Это нечеловеческое, невозможное мастерство было с лёгкостью продемонстрировано существом, что парило в воздухе на уровне глаз Субару.
— Понадобилось же жалким людишкам говорить что вздумается в присутствии моей дочери, — произнёс он, скрестив лапки на груди и фыркнув своим маленьким розовым носиком.
Серый котёнок, чьи большие чёрные глаза были холодны как лёд, какого Субару ещё никогда не видел.
От внезапного появления этого существа все в зале лишились дара речи.
Парящий в воздухе дух, размером с ладонь, был не кто иной, как Пак.
Чем лучше кто-то знал его обычную рассеянную манеру поведения, добродушную речь и беззаботный характер, тем сильнее был шокирован его нынешним видом.
Пока Субару стоял в изумлении, он заметил, что смятение охватило и тех, кто видел Пака впервые.
Но их беспокойство было связано совсем не с тем, что удивляло Субару.
Это было…
— Он… он отразил магию маркграфа в лоб?
— И за такое короткое время, почти без сотворения заклинания?
— Да забудьте об этом, что это за сгусток маны? Нельзя смотреть на него прямо! Вас поглотит!
Один из гвардейцев выкрикнул предостережение, поддерживая шатающегося товарища.
Субару заметил, что похожая реакция наблюдалась и у нескольких чиновников, и все они смотрели на парящего в воздухе Пака с ужасом.
А? Э? Что?
Субару не мог понять их реакции.
Перед ним был Пак. Серый котёнок. Да, его аура отличалась от обычной, но в нём не было ничего, что заставило бы отряд рыцарей ощетиниться в полной боевой готовности.
Сколько бы он ни всматривался, он не видел ничего, что могло бы вызвать то недомогание, о котором они говорили.
Пока Субару стоял в замешательстве, Пак, с невероятным высокомерием, которого никто из знавших его не мог себе представить, фыркнул.
— Похоже, ты так и не понял, Розвааль L. Мейзерс. В прошлый раз я уступил тебе лишь потому, что этого желала моя дочь. Если бы не это, я бы не раздумывая утопил всю эту страну на дне вечной мерзлоты.
Стоило ему это сказать, как вокруг него закружился ветер.
Холодный, пронизывающий до костей ветер сначала окутал только Пака, но затем постепенно распространился по всему залу, обдавая ледяным дыханием всех присутствующих. Зал охватила паника.
— Не соблаговолите ли успокоиться, о Великий Дух? — раздался с помоста хриплый голос, обращённый к источнику хаоса.
Это был Миклотов. Пока среди членов Совета распространялось смятение, он один сидел на своём центральном месте, не меняя позы, с умным блеском в глазах.
— Судя по такой силе и столь плотной мане, осмелюсь предположить, что вы — весьма знаменитый Великий Дух.
— Что ж. Оказывается, и среди вас есть учтивые юнцы.
— Хм-м. Быть названным юнцом в моём возрасте — поистине ценный опыт, — с усмешкой ответил Миклотов на жест Пака, который, казалось, приподнял бровь.
Похоже, старику удалось расположить к себе духа. Пак, не меняя своего высокомерного тона, кивнул.
— Что до того, кто я такой… Боюсь, вы, ребята, знаете об этом лучше меня. Я всего лишь дух, который существует уже очень долго. А как вы меня называете — это ваше дело.
— Понятно, весьма разумно, — Миклотов кивнул, поглаживая усы, и перевёл взгляд на хранившего молчание Розвааля.
Маг, молчавший с тех пор, как его магия была нейтрализована, пожал плечами.
— Вернёмся к рассказу о моей встрече с госпожой Эмилией. Я нашёл её далеко на востоке от столицы Лугуники — в Великом Лесу Элиор. Также известном как «Ледяной Лес».
— Великий Лес Элиор! — в унисон выдохнули несколько человек.
Розвааль кивнул, будто именно такой реакции и ожидал.
— Да-а, Великий Лес Элиор. Ледяной барьер, что около ста лет назад внезапно покрыл лес льдом, не впуская и не выпуская никого. И вечная мерзлота, что расползается оттуда.
— Если не ошибаюсь, это проклятое место, где ледяной ветер медленно замораживает всё вокруг, год за годом расширяя свои границы.
— Замёрзшая земля, растения, воздух, живые существа… э-э-это, проще говоря, белый конец всему. Всё погружается в вечность и никогда не пробуждается от вечного сна.
Розвааль хлопнул в ладоши и, разведя руки, указал на Эмилию и Пака.
— И вот в самом сердце этого Ледяного Леса уединённо жили они вдвоём.
— Так значит, вечная мерзлота в Великом Лесу Элиор — это…
— Моих рук дело. Хотя, по правде говоря, я всего лишь обустраивал себе уютное гнёздышко, — без тени раскаяния ответил Пак изумлённому Миклотову.
Субару, которому это место было незнакомо, с трудом представлял масштаб происходящего, но судя по реакции окружающих, речь шла о чём-то очень серьёзном.
О его собственной дерзкой выходке, казалось, все уже давно забыли.
Миклотов, нахмурившись, тихо прорычал в ответ на слова Пака.
— Хм-м. Сила, способная превратить Великий Лес Элиор в такое место… её мощь не уступит ни одному духу из сказок.
— Именно поэтому вы должны бояться, так ведь?
Миклотов, хоть и произнёс слова, похожие на похвалу, думал о другом. Пак, угадав его мысли, заставил мудреца прикрыть глаза. Затем старик, с пониманием во взгляде, посмотрел на Розвааля.
— Хм-м, теперь понятно. В общих чертах я уловил суть. Но по какой причине вы вступили в контакт с ними, живущими в глубине Великого Леса Элиор?
— Это было частью расследования, скажем так. Элиор находится довольно близко к моим землям, и была угроза, что в течение нескольких лет вечная мерзлота доберётся и до них. Я хотел провести предварительное исследование, прежде чем это случится. Две попытки были неудачными, — с усмешкой добавил Розвааль, показав два пальца, признавая свою ошибку. Затем он снова посерьёзнел. — С третьей попытки я смог пройти через лес и встретил их. Сначала они напали на меня без всяких разговоров… о-о-о да, я тогда изрядно понервничал.
— Просто давно не было людей, пробравшихся сквозь лес. Возможно, мой приём оказался немного чересчур… бурным.
Они вспоминали те события с лёгкостью, но никто в зале не мог улыбнуться.
Потому что это означало, что тогда между ними произошла битва, по сравнению с которой недавняя магическая дуэль казалась детской забавой.
— Меня бросило в дрожь от такого «приёма», который едва не изменил ландшафт леса, но ещё больше я ужаснулся тому, что произошло потом. Дух, обладающий трансцендентной силой, безжалостно напавший на меня, сложил оружие по одному лишь слову маленькой девочки.
Розвааль как ни в чём не бывало упомянул, что ландшафт «едва не изменился», и с серьёзным лицом указал на Эмилию.
Она по-прежнему хранила молчание, слегка опустив голову. Было неясно, слышит ли она слова Розвааля, — её аметистовые глаза смотрели рассеянно, без всякого выражения.
Субару почувствовал в этом что-то странное, но времени разобраться, конечно, не было. Пак, подхватив слова Розвааля, покрутился в воздухе.
— Это мольба моей милой дочурки, моего контрактора. Я выполню её, чего бы это ни стоило. И наоборот, кроме своей воли, я подчиняюсь только Лии.
Сказав это, он добавил «Поэтому» и обвёл зал взглядом. Многие сжались, словно поражённые его взглядом. Наконец, его глаза остановились на Бордо. Пак одарил его улыбкой, которой подошло бы звукоподражание «хе-хе».
— Можете благодарить Лию за то, что вы, неприятные типы, до сих пор не превратились в ледяные статуи. Если бы она меня не останавливала, здесь бы уже был зал ледяных скульптур.
Спокойно произнесённые слова несли с собой пронизывающий холод, который замораживал души всех присутствующих.
То, что его слова — не пустая угроза, уже было доказано в стычке с Розваалем. Факт, что жизнь каждого в этом зале находилась в лапках одного духа, стал очевиден. Чей-то сдавленный вздох прозвучал в тишине оглушительно громко.
И именно в этот момент…
— Хо-хо-хо, — тихий смешок Миклотова прозвучал совершенно неуместно.
Пак обратил на него свой безмолвный взгляд, сконцентрировав свой ледяной взор на старом теле. Но Миклотов выдержал его, не отводя глаз.
— Что ж, признаюсь, сердце замирает от страха. Но для нашего Розвааля это довольно интересный поворот, скажу я вам.
Даже под ледяным взглядом Миклотов не потерял своего самообладания. Его слова были непонятны, но, услышав их, лицо Розвааля тут же изменилось.
Серьёзное выражение сменилось его обычной шутливой маской.
— Ой-ёй, меня раскрыли?
— Скажем так, сценарий был неплох. Игра Великого Духа просто бесподобна, но вы, маркграф, кажется, немного переиграли.
Оставив озадаченных зрителей позади, Розвааль хлопнул себя по лбу в ответ на оценку Миклотова. Пак, паря в воздухе, наблюдал за их перепалкой, теребя свой длинный хвост.
— Ну вот, видишь? Я же говорил, что перегибать не стоит. Я-то ладно, но твой обычный образ всем так хорошо известен, что если уж играешь, то нужно делать это лучше.
— Ай, как ушам бо-о-ольно. А я ведь был так уверен в себе, теперь мне обидно, честное сло-о-ово.
Розвааль надул щёки, изображая обиду. Пак отмахнулся от него лёгким вздохом, а Миклотов устало закрыл глаза, ничего не отвечая.
На эту понятную лишь им троим сцену отреагировал старик с лысой головой, на которого Пак только что бросил ледяной взгляд, — Бордо. На его суровом лице чётко проступили морщины недоумения.
— П-постойте, господин Миклотов. О чём вы вообще говорите?
— Хм-м, если в двух словах, то всё очень просто. То, что вы сейчас видели, и было выступлением лагеря госпожи Эмилии. Хотя оно и сильно отличалось по стилю от речей предыдущих кандидатов.
Миклотов прищурился, ища подтверждения у Розвааля, и тот, подняв руки в знак капитуляции, протяжно согласился: «Да-а-а-а…»
Бордо не сразу понял, в чём дело, но Субару, стоявший рядом и всё слышавший, мгновенно догадался. И в то же мгновение он почувствовал, как внутри у него всё закипело от злости на этого длинноволосого интригана в синем.
Итак, Розвааль этой сценой…
— Маркграф Розвааль, Первый Маг Королевства. И Великий Дух, способный сражаться с ним на равных или даже превосходить его. Демонстрируя картину, где госпожа Эмилия повелевает таким духом, вы показали всем присутствующим, что она обладает немалой силой. Если подытожить, я всё правильно понял?
Слова Миклотова, который терпеливо разъяснил всё от А до Я, наконец принесли в зал понимание. Когда все осознали, что произошедшее было своего рода спектаклем, вместо восхищения хитростью Розвааля в зале возникло скорее негодование его игрой на чувствах людей.
Именно это чувство сейчас сжигало грудь Субару.
— Так это был спектакль… спектакль?! Значит, вся эта сцена была подстроенным фарсом?! Розвааль, ты за кого нас всех держишь?!
Особенно яростно покраснел Бордо, который оказался в самом унизительном положении. Лысина старика побагровела, вены на лбу вздулись, и он, казалось, вот-вот начнёт брызгать слюной, напирая на Розвааля с обвинениями.
Но его порыв преградил Пак, материализовавшийся прямо перед лицом Бордо. Увидев перед собой пушистый комок, который и был источником недавнего холода, старик тут же замолчал и лишь беззвучно открывал и закрывал рот, не зная, что сказать.
Пак, глядя на него сверху вниз, весело рассмеялся.
— Да-да, твой гнев понятен. Я извиняюсь, прошу прощения. Прости меня, я был неправ. …Но всё, что я сказал до этого, — чистая правда.
Извиняясь, Пак добавил фразу, которая заставила сердце Бордо забиться чаще. Котёнок поднялся выше и покружился в воздухе.
— Тот лес — мой сад. И Розваалю со мной не тягаться — это тоже правда. И то, что я здесь ничего не делаю, — только благодаря просьбе Лии, и то, что я не трогаю вас, говорящих гадости про неё, — только благодаря её доброте.
Он медленно и внушительно произносил слова, а затем очаровательно улыбнулся и, предварив свою речь фразой «не поймите меня неправильно», закончил: — То, что вы сейчас не превратились в ледяные статуи, — это милосердие Эмилии. Не забывайте об этом.
С этими словами фигура Пака внезапно потеряла очертания и растворилась в мириадах светящихся частиц.
Зеленоватые частицы, сверкая, поплыли по воздуху в сторону Эмилии, устремились к ней за пазуху и через мгновение исчезли из виду. Вероятно, он вернулся в свой артефакт — зелёный кристалл, который девушка носила с собой.
Как только Пак исчез, голова Эмилии едва заметно качнулась, и в её глазах снова появился свет. Похоже, её рассеянность была вызвана его появлением.
Она несколько раз моргнула, обвела зал взглядом, словно проверяя обстановку.
— Розвааль, какова ситуация?
— В целом, всё хорошо. По правде говоря, в идеале я бы хотел тянуть с представлением Великого Духа до конца… но, ви-и-идимо, обманывать господина Миклотова до самого финала оказалось слишком сложно.
Эмилия на ответ Розвааля лишь коротко ответила: «Понятно». Оглядев зал, её взгляд остановился на Субару, который стоял как раз за её спиной.
Её аметистовые глаза посмотрели на него, и в них промелькнуло какое-то чувство, отчего они затрепетали. Субару инстинктивно попытался что-то сказать, но, не зная, что именно, так и замер, заворожённый её взглядом, упустив возможность для разговора.
Оставив Субару позади, Эмилия шагнула вперёд, снова обратившись к Совету Мудрецов.
— Прежде всего, я приношу свои извинения за обман, уважаемые члены Совета.
— Что вы, что вы, это наша оплошность, что мы не смогли раскусить ваш план. Старые кости лишь проявили неуместную храбрость и удостоились милости Великого Духа. Кроме того, речь идёт о Королевском Отборе… нужно использовать все доступные средства, чтобы заявить о себе, — ответил Миклотов, демонстрируя широту души.
Эмилия, услышав это, с облегчением улыбнулась, но тут в разговор снова вмешался старик, которому сегодня доставалось больше всех.
— Все доступные средства? Если результатом этого становится шантаж, то что тут скажешь — истинная полукровка.
— Шантаж — какое неприятное слово. Мы лишь продемонстрировали имеющуюся у нас силу, и всё, — парировал Розвааль.
— И чем это отличается от демонстрации силы? Вы слышали, что сказал тот дух? Он сказал: «Если вы не будете следовать моей воле, я превращу вас в ледяные статуи»! Сделать такое заявление на собрании верхушки страны… чем это отличается от угрозы узурпатора, требующего отдать ему страну?
Бордо, с шумом выдыхая, озвучил свои подозрения. И, по сути, он был в чём-то прав, и отрицать это было трудно.
Цель — показать силу — была достигнута. Но это, в свою очередь, дало понять всем, что они могут использовать военную мощь как козырь.
Для Эмилии, которая только собиралась встать на стартовую линию, это было куда более невыгодно, чем если бы её сочли слабой и безвредной.
Но, столкнувшись с этой невыгодной ситуацией, девушка подняла глаза на вернувшегося на помост Бордо и произнесла: — Да. Я вам угрожаю.
Она прямо подтвердила его подозрения.
Бордо затаил дыхание, не в силах вымолвить ни слова. Эмилия, не отводя от него взгляда, не давая блеску своих глаз ни на миг пошатнуться, продолжила: — Позвольте мне снова представиться достопочтенному Совету Мудрецов. Моё имя — Эмилия. Я среброволосая полуэльфийка, что провела долгие годы в мире вечной мерзлоты Великого Леса Элиор и подчинила себе Великого Духа Огня Пака. Люди из деревень возле леса, видя меня, называют так…
Она произносила слова, словно пела, её звенящий голос наполнял зал.
Перед замершей в ожидании аудиторией, она, единственная на этой сцене, прервалась, на несколько секунд закрыла глаза, словно что-то отсекая, и закончила: — «Ведьма Оледенения», живущая в лесу, навеки застывшем во льду.
Слово «Ведьма» мгновенно изменило атмосферу в зале.
Все, глядя на неё, думали об этом, но старались не упоминать самое страшное бедствие в мире, на которое она была так похожа.
Никто не мог ей ответить. Ни пылкий Бордо, ни другие важные члены Совета. Исключением был лишь Миклотов, чья выдержка, казалось, была сделана из другого теста.
— Продемонстрировать силу и изложить требования. Воистину, поступки, достойные «Ведьмы». Так чем же вы, госпожа «Ведьма Оледенения», собираетесь нам угрожать?
— Моё требование всего одно… Просто будьте справедливы.
— Справедливы…
Миклотов повторил её требование себе под нос, и Эмилия молча кивнула.
— Я не могу изменить того, что я полуэльф, и того, что моя внешность напоминает об ужасной «Ведьме». И то, что из-за этого все смотрят на меня с предубеждением, — тоже. Но я категорически отказываюсь позволить, чтобы из-за этого у меня отняли все возможности.
— То есть, госпожа Эмилия, вы желаете, чтобы к вам относились как к равноправному кандидату?
— Справедливость в моей жизни — это нечто чрезвычайно ценное. Требовать в этой ситуации чего-то большего было бы оскорблением самой справедливости, которую я так чту.
Сколько раз за свою жизнь она сталкивалась со злобой?
Наверняка её осыпали незаслуженными проклятиями, как Бордо, и преследовали только за то, что она полуэльф.
Поэтому сейчас она просит лишь об одном — чтобы на неё смотрели беспристрастно.
Она обернулась. Серебряные волосы волной пронеслись по её плечам, озарив зал холодным лунным светом. Все были заворожены этим сиянием. Эмилия повысила голос: — Поэтому я прошу у вас лишь одного: относитесь ко мне справедливо. Я никогда не поступлюсь справедливостью, угрожая Духом, чтобы захватить трон.
А ведь она могла бы выбрать этот путь.
Но она с самого начала отказалась от такого варианта, намеренно выбрав путь, который мог оказаться невыгодным для её цели.
Потому что…
— По сравнению с другими кандидатами, я неопытна, и мне многого не хватает. Я многого не знаю, и мне предстоит научиться очень многому. Но я знаю, к какой вершине стремлюсь, и поэтому никогда не перестану прилагать усилия.
Субару видел, как она училась в особняке, как серьёзно относилась ко всему.
Поэтому здесь, в этом зале, только он один знал, насколько правдивы её слова.
Его пробрала дрожь. Субару чувствовал, как у него пересохло в горле, а глаза начали увлажняться. Он отчаянно старался не издать жалобного стона.
— Я не знаю, достойны ли мои усилия трона. Но моё желание стать достойной — искреннее. В этом стремлении я не уступлю никому из других кандидатов. Поэтому, — продолжила она, глядя прямо на Бордо, — смотрите на меня беспристрастно. На Эмилию, у которой нет фамилии. Не на «Ведьму Оледенения», не на среброволосую полуэльфийку. Смотрите… на меня.
Последние слова прозвучали почти как мольба.
Но сила воли, заключённая в них, была непоколебима.
То, что другим кандидатам было дано по праву рождения, Эмилия просила для себя.
Право встать на одну стартовую линию. Возможность начать забег вместе со всеми.
На несколько мгновений зал погрузился в тишину.
Никто не мог вымолвить ни слова. Все, затаив дыхание, ждали ответа на её вопрос.
Наконец, Бордо, на которого были устремлены все взгляды, испустил долгий, протяжный вздох.
— Моё мнение не изменится. Ваша внешность, напоминающая о «Ведьме Зависти», несомненно, плохо повлияет на народ. В Королевском Отборе вы по-прежнему в невыгодном положении.
Низкий голос старика прозвучал как прямое возражение на всё сказанное Эмилией. В её аметистовых глазах промелькнула тень.
— Однако… — добавил он, — однако… вмешиваться в сердца людей не дозволено никому. Поэтому я ничего не могу поделать с тем, что о вас будут думать. И всё же… я приношу свои извинения за неучтивость, госпожа Эмилия.
Бордо встал, опустился на одно колено и склонил голову в знак глубочайшего уважения.
По залу прокатилась волна удивления. Он поднял лицо.
— Вы могли бы превратить меня в ледяную статую за мои слова, но не сделали этого и вместо этого попросили о справедливости. Это… благородный поступок.
Его лицо было спокойным и полным мудрости. В этот момент Субару наконец понял, что этот старик — действительно один из величайших мужей страны, член Совета Мудрецов.
Тень исчезла с лица Эмилии. Её черты озарились радостью от признания. Губы изогнулись в улыбке, прекрасной, как распустившийся цветок.
Субару, видевший это лишь сбоку, заметил, как Бордо, столкнувшийся с этой улыбкой лицом к лицу, затаил дыхание. Субару мысленно показал ему средний палец: Чёртов упрямый старик!
Его мысленное проклятие вряд ли было услышано, но Бордо кашлянул, словно пытаясь скрыть своё замешательство.
— В любом случае, добиться истинной справедливости будет сложно. Ваш путь будет тернист, это очевидно. Вы всё ещё желаете занять трон?
— Я с самого начала знала, что дорога не будет гладкой. Но я обязательно взойду на трон. У меня есть причина, по которой я должна это сделать, — ответила Эмилия без тени сомнения.
Услышав это, Бордо удовлетворённо кивнул и вернулся на своё место. Он повернулся к Миклотову и жестом передал ему слово. Миклотов, расчёсывая свою длинную бороду, несколько раз кивнул.
— Что ж, было несколько бурно, но, думаю, достаточно. Госпожа Эмилия, маркграф Розвааль, у вас есть что добавить?
— Нет.
— В мо-о-оём случае я бы ещё поговорил, но раз так…
— В таком случае, благодарим вас.
Эмилия ответила коротко. Розвааль же продолжал что-то бормотать, но Маркос в нужный момент прервал его, завершив выступление.
Длинноволосый маг недовольно надулся. Эмилия легонько хлопнула его по спине, и они направились обратно в ряд кандидатов.
Но не тут-то было.
— А что до этого господина, то каков его статус? — раздался вопрос Миклотова, как раз когда Эмилия и Розвааль собирались сделать шаг.
Старик приподнял бровь, и в его глазах заиграл лукавый огонёк. Его взгляд был направлен на того самого «господина» — то есть, на Субару, который так нелепо вышел вперёд и теперь не знал, куда себя деть.
— Угх, — невольно вырвалось у него.
И его можно было понять.
Он, поддавшись порыву гнева, выскочил вперёд, но в дальнейших дебатах не смог принять участия и лишь растерянно наблюдал за происходящим со сцены.
Он, конечно, тихонько вставлял свои «Эй!», «Ого!» и «ЕММ!»¹, но на общий ход событий это не влияло, и он был не более заметен, чем воздух.
¹ Эмилия-тан — настоящий ангел.
Он надеялся незаметно исчезнуть вместе с этим воздухом, но любопытство старика снова вытащило его в центр внимания.
И, судя по всему…
— Не хотелось бы, чтобы всё шло по сценарию маркграфа Розвааля, — пробормотал Миклотов, думая, что его никто не слышит. Но Субару почему-то отчётливо расслышал его слова.
То есть, это была месть за утренний спектакль, и удар, пройдя по кругу, прилетел в него. Несправедливость, да и только, но, вспомнив, что он сам навлёк на себя эту беду своей недальновидностью, он почувствовал себя ужасно.
— А, э-э, ну, этот мальчик, он, он мой…
Эмилия обернулась и встала перед Субару, пытаясь жестами и телом скрыть его от взглядов мудрецов.
Куда только делась её прежняя царственная стать? Она суетилась и нервничала — та самая Эмилия, которую Субару хорошо знал по повседневной жизни, вернулась.
От этого он почувствовал невыразимое облегчение, и на его лице в самый неподходящий момент появилась улыбка. И, как назло, Эмилия как раз искоса взглянула на него.
— Нет, что вы. Этот человек… эй, почему ты ухмыляешься? Сейчас не время, веди себя прилично, будь добрым отроком.
— «Будь добрым отроком»… Давно такого не слышал…
Он ухватился за конец фразы Эмилии, и она недовольно посмотрела на него. Но даже этот укоризненный взгляд показался ему очаровательным. Субару улыбнулся и коснулся её плеча.
— Всё в порядке, Эмилия-тан. Я тоже оправдываться не стану.
— Какие оправдания, сейчас не тот момент… Субару, что ты задумал? Эй, постой!
Оставив позади её оклики, Субару решительно шагнул вперёд.
Он смело встал на то самое место, где до этого стояли кандидаты, и, приняв на себя взгляды всех членов Совета Мудрецов, стиснул зубы, собрался с духом и поднял голову.
— Рад знакомству, достопочтенные члены Совета! Желаю вам доброго здравия! В этот раз я причинил вам огромное беспокойство, за что приношу свои глубочайшие извинения!
Он низко поклонился, заложив правую руку за спину, а левую выставив вперёд ладонью вверх, в подражание старинному японскому ритуалу приветствия «охикаэ насуттэ» в иномирной версии.
Убедившись, что его никто не прерывает, он понял, что первый контакт установлен, и плавным движением продолжил.
Он широко расставил ноги, наклонил корпус, левую руку упёр в бок, а правую воздел к потолку в эффектной позе.
И затем…
— Меня зовут Нацуки Субару! Я слуга поместья Розвааля и первый рыцарь кандидатки на престол — госпожи Эмилии!
Он выкрикнул это, затем опустил правую руку, щёлкнул пальцами, сверкнул зубами и подмигнул.
— Прошу любить и жаловать!
Так началось неуместное выступление Субару, решившего чётко обозначить свою позицию.
И он чувствовал, как воздух в зале становится ещё холоднее, чем во время появления Пака.