Перевод/редактура: Винсент
Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, Нацуки Субару поднимался по лестнице, что вела всё выше. В его руке был зажат нож. В груди клокотала ненависть, а глаза горели безумием. Он шёл наверх.
— Убью… убью… я вас всех убью… Всех до единого… — со скрипом, точно ржавые петли, срывался шёпот с его губ. Он был похож на бесконечное проклятие. Будь в словах и правда заключена сила, то каждое это бормотание лишь подталкивало бы его вперёд. Казалось, стоило ему отчётливо произнести «убью», как нож в руке наливался тяжестью и силой.
— Убью. Убью. Убью. Убью. Убью. Убью…
Он твердил это как мантру, но порой перед глазами всё плыло. Давала о себе знать и душевная травма, и усталость после часов, проведённых под землёй в раскалённой пустыне. Голова наливалась свинцом, и Субару раз за разом встряхивал ею, дабы отогнать дурноту.
Падать здесь и сейчас было нельзя. Это место — змеиное гнездо, полное опасных людей. Он не знал, кто друг, а кто — враг. А раз так, это самое настоящее вражеское логово.
Чтобы защитить себя, придётся убивать.
Не убьёт он — убьют его.
— Убью, убью, убью, убью, убью…
Не то чтобы он хотел убивать — он был вынужден.
Вот только будь в словах важна их суть, его «убью» оказалось бы пустым звуком. Ведь оно совсем не отражало того, что творилось у него в душе. На самом деле там кричало совсем другое… «Не хочу умирать». И потому он дал себе зарок: убить первого, кто попадётся на пути.
Нацуки Субару ступил на четвёртый этаж.
И замер.
— А… — лишь вырвался из лёгких воздух со свистом.
Звонкий лязг разрезал тишину — это его нож выскользнул из одеревеневших пальцев и ударился о каменный пол. Субару попятился, качая головой.
Воздух был густым и липким от запаха крови. Весь этаж носил на себе следы жесточайшей битвы, от одного вида которых по спине пробегал ледяной холод. Каменные стены и пол были раскрошены, будто здесь бушевала какая-то чудовищная сила. Посреди этого царства разрушений и застыл Субару.
Он стоял и смотрел…
…на бездыханное, изуродованное тело Шаулы с размозжённой головой.
Зрелище было чудовищным, от него тошнило.
Её длинные чёрные волосы, обычно аккуратно собранные, теперь растрепались и устилали пол, словно чёрный саван. Руки были безвольно раскинуты, но обрублены у локтей и запястий; кистей нигде не было видно. Светлую, здоровую кожу покрывали бесчисленные рваные раны. Кровь заливала всё вокруг. Кровавый след уходил дальше в коридор. Было очевидно, что битва шла долго, и её участники перемещались по этажу.
И, наконец, голова… точнее, то, что от неё осталось. Слово «рана» здесь не подходило. Это была дыра, которая одним ударом растоптала саму жизнь. Словно кто-то взял гигантскую кувалду и со всей силы опустил её на голову лежащей Шаулы.
Субару не мог представить иного, столь варварского способа убийства — когда череп размазывают по полу и разбрасывают его содержимое повсюду. Невероятной мощи удар буквально стёр её голову с лица земли.
Субару вспомнил, как недолго они были знакомы, как она беззаботно смеялась, как легко липла к нему…
— У-ух…
До этого он смотрел на труп с отрешённым ужасом, но теперь рухнул на колени. Желудок свело резким спазмом, и его вырвало. Кислая, вязкая жижа хлынула на пол. Часть рвоты попала на останки Шаулы — он осквернил её даже после такой ужасной смерти.
— Уэ-э! О-охх… гхэ…
Но Субару, скрючившись на полу, не мог думать об уважении к мёртвым. Желудок продолжал болезненно сокращаться, волны тошноты накатывали одна за другой. Он лишь широко раскрывал рот, пытаясь извергнуть из себя этот обжигающий ком.
Наконец, когда рвать стало нечем, он без сил рухнул на спину. Раскинув руки, Субару уставился в потолок, а потом закрыл лицо ладонями.
Он впервые в своей жизни увидел мёртвого человека…
— ……
Да, впервые.
Чаще всего первым покойником, которого видит человек, становится кто-то из престарелых родственников. Но все его дедушки и бабушки были живы, так что на похоронах ему бывать не доводилось. Никаким иным образом он со смертью тоже не сталкивался.
Потому зрелище само по себе было для него шоком.
А то, какой была эта смерть, выходило за все мыслимые рамки.
Оказывается, жизнь можно отнять и так. Настолько жестоко.
— И меня ведь тоже, да?.. — пробормотал Субару, не отнимая рук от лица, но потом всё же сел. Он вытер рот рукавом, помотал гудящей головой и, опираясь о стену, медленно встал.
Его ведь тоже столкнули. Он летел с огромной высоты. Его тело наверняка превратилось в такое же кровавое месиво. Какое счастье, что он не может увидеть собственный труп. Если бы ему довелось посмотреть на себя мёртвого, он бы точно рехнулся.
Хотя одного лишь осознания своей смерти хватило, чтобы разум треснул и разлетелся вдребезги.
— Так… ладно… — Субару оборвал ход мыслей.
Он старался не смотреть на тело Шаулы, но её смерть подтверждала одну страшную догадку: в этой башне затаился безжалостный убийца. И теперь стало очевидно, что его целью был не только Субару, но и все остальные.
Прозвучит цинично, но для Субару в его нынешнем положении это была хорошая новость — он не знал, кто его убил, а значит, обрёл бы покой, лишь уничтожив всех до единого. Смерть Шаулы уже сократила список подозреваемых с семи до шести. Кроме того, теперь он был уверен: его убийца враждует и с остальными. А может, это просто маньяк, решивший вырезать всех в Башне.
Это означало, что есть шанс, что кто-то другой убьёт убийцу за него.
Ему останется лишь добить выживших. И наступит покой.
Убить того, кто хочет убить его, и на всякий случай убить всех, кто может этого захотеть. И тогда он, Нацуки Субару, останется один в этой Башне. В полной безопасности.
— Тогда… главные помехи — Рам и Ехидна. И хорошо бы, если бы Юлиус тоже был уже мёртв…
Беатрис и Мейли — дети, с ними проблем не возникнет. Эмилию и покойную Шаулу тоже было бы легко застать врасплох — они ему доверяли. А вот враждебная Рам и хитрая Ехидна были теми ещё занозами. Напасть на них исподтишка будет сложнее всего. Юлиус был тёмной лошадкой. Как единственный мужчина, помимо Субару, он уже вызывал подозрения. Меч на поясе, хоть и дешёвый, тоже был проблемой. Хотя, если этот меч отобрать, ситуация может в корне измениться. Субару занимался кэндо; завладей он клинком, преимущество было бы на его стороне.
Ну и оставался…
— …тот ублюдок наверху.
Красноволосый, который представился экзаменатором и засел на верхнем этаже. Субару на секунду задумался, как его устранить, но тут же отмёл эту мысль. Это невозможно. Он — существо из другого мира, живущее по иным законам. Он неприкосновенен. В системе координат Нацуки Субару победа над ним была немыслима.
Есть и те, кого убить нельзя.
Единственное, что немного успокаивало, — вряд ли именно он столкнул Субару с лестницы. В нём чувствовалась такая тёмная уверенность, что для убийства он не стал бы прибегать к столь банальному методу.
Субару поднял нож, перешагнул через Шаулу и двинулся дальше. Мелькнула мысль обыскать её, но в её лёгкой одежде вряд ли нашлось бы что-то полезное. К тому же совесть противилась дальнейшему осквернению мёртвого тела.
Она мертва. А мёртвые ему больше не враги.
Ей просто… не повезло. Вот и всё.
Молиться за неё он не собирался.
Оставив тело Шаулы позади, Субару тихо, на цыпочках, пошёл вглубь коридора, следуя по следам разрушений.
Тишина в Башне была такой абсолютной, что звенело в ушах. Казалось, он слышит, как кровь стучит в его висках, но, как ни странно, сердце билось ровно. Первоначальный ажиотаж схлынул.
Чёрная, как дёготь, ненависть, что кипела в нём, когда он поднимался сюда, никуда не делась. Она прилипла к его душе, как грязь. И желание убивать ради выживания тоже не угасло. Он всё так же был готов вонзить нож в первого встречного. Готов проткнуть, распороть, лишить жизни.
Но…ㅤ
…когда он завернул за угол и увидел разрубленное по диагонали тело Ехидны, он вдруг понял, что вся его готовность в этом аду не стоит ровным счётом ничего.
Ехидна лежала на полу. Она была сражена одним чудовищным ударом, который прошёл от правого плеча до левого бедра.
При мысли о большом клинке сразу вспомнился меч Юлиуса. Пусть он и выглядел как дешёвая поделка, но для хрупкого девичьего тела его было более чем достаточно. Вот только Субару не мог понять, зачем Юлиусу убивать Ехидну. Их ведь представили как госпожу и слугу… или что-то в этом роде. Конечно, если Юлиус — психопат, который убивает всех подряд, то их отношения не имели никакого значения.
— У-ух… ха-а…
Субару прислонился к стене. Его снова стошнило, и он поднял голову. Эта картина была не такой жуткой, как в случае с Шаулой, но всё равно нужны были силы, чтобы на неё смотреть. И всё же смерть Ехидны разительно отличалась от смерти Шаулы — если Шаулу просто убили и бросили, то здесь ощущалось уважение к мёртвой.
Её тело было накрыто белой тканью, а глаза закрыты.
Разные убийства, разное отношение к покойным. От одной лишь попытки понять, что из этого «нормальнее», голова шла кругом.
— И Ехидны больше нет…
Его дыхание сбилось, голос охрип, руки и ноги мелко затряслись. Субару подавил дрожь, зафиксировал в памяти увиденное и пошёл дальше, вглубь Башни. Он искал выживших, которых должен был убить.
А может, он уже и не знал, кого ищет — живых или мёртвых. И зачем ищет — тоже. Но он продолжал идти.
Дальше по коридору лежала Рам. Ей вырвали кусок туловища ударом в спину. Зияющая дыра между грудью и поясницей почти разрывала тело пополам. Эта рана до ужаса напоминала ту, что он видел у убитого в пустыне червя. Должно быть, она куда-то бежала, и её настиг удар в спину. На лице с прикушенной губой застыли ярость и немое проклятие.
Его вырвало.
В большом зале, где они завтракали, лежали тела Юлиуса и Мейли.
Смерть Юлиуса была самой страшной из всех. Всё его тело было в синяках и глубоких порезах от невероятно острого лезвия. Левая рука была оторвана по локоть, а на её месте виднелась грубая перевязка из клочка плаща. Конкретной причины смерти не было — казалось, он умер от множества ран и потери крови. И, судя по всему, он отчаянно дрался за девочку, которая теперь лежала у него за спиной.
Его вырвало.
Тело Мейли прислонилось к стене и прижимало руку к животу. У неё единственной на лице застыло умиротворение. Под её маленькой ладошкой на животе виднелась пропитанная кровью рана. Она тоже умерла от кровопотери. Видимо, её ранили, и она ждала здесь помощи, пока жизнь медленно угасала. Но то, каким спокойным было её лицо, никак не укладывалось в голове.
Его вырвало.
Трупы, трупы, трупы, одни трупы.
Везде были трупы. Всюду валялись трупы. Только трупы.
Он ничего не понимал. Реальность рассыпалась на части.
В идеале, для его спокойствия, должны были умереть все, кроме него. Но почему все умерли, когда его самого здесь не было? Он не мог этого понять.
Шауле изуродовали голову, Ехидну разрубили одним ударом, Рам продырявили спину и оставили с лицом, выражающим лишь проклятье, Юлиуса убили в отчаянной схватке, а Мейли умиротворённо приняла медленную смерть от раны.
Что же здесь произошло? Кем должен был быть убийца, чтобы всё это хоть как-то обрело смысл?
— Эмилия и Беатрис…
Пять трупов. Двое пропавших. Неужели одна из них — или обе — сотворили это? Те двое, что так заботились о нём, когда он потерял память… неужели за этой заботой скрывались безумие и жажда крови, что и привели к этой бойне?
Пять трупов и четыре белых полотна. Накрыты были все, кроме Шаулы. Тела этих четверых были аккуратно уложены, им даже закрыли глаза. Было видно уважение к мёртвым. Только к Шауле его не проявили.
И когда всё это произошло?
— Кровь…
Кажется, уже высохла.
Субару брёл по Башне в поисках Эмилии и Беатрис, мысленно прокручивая состояние каждого тела.
Удушающий запах крови и яркие картины смерти снова вспыхнули в памяти. Они впивались в мозг, и желудок болезненно сжимался, но рвать было уже нечем. Во рту пересохло. На теле не выступило ни капли пота. Организм был полностью обезвожен. Как и их кровь. Она высохла.
Даже если кровь сохнет дольше воды, при таком её количестве должны были пройти часы, а то и десятки часов с момента трагедии. Субару не знал, сколько он пробыл в подземельях, и не был уверен, укладывалось ли это в общую картину.
Сумбур. Хаос.
Затуманенное сознание кричало, что нужно во всём разобраться. Дабы обрести покой, нужно сократить число подозреваемых. Умрёт ещё один из двух оставшихся убийц — и он будет свободен.
Он вошёл в Зелёную Комнату. Заметив его, зашипела чёрная ящерица. Это было первое живое существо, которое он встретил с тех пор, как вернулся в Башню.
— Ха. Ну и что, ящерица.
Усмешка вышла сухой и безрадостной. Он надеялся встретить хоть кого-то, пусть даже и мёртвого, а тут ящерица. Какой в ней прок?
Он цыкнул языком и пошёл к выходу. Делать здесь было нечего. Однако…
— Не ходи за мной!
…чёрная ящерица следовала за ним и прижимала своё огромное тело к полу. Выпрямившись, она была размером с лошадь. И вот эта махина, переставляя когтистые лапы, поплелась за ним.
Субару не выдержал её молчаливого преследования, махнул рукой и закричал, брызгая слюной:
— У меня нет времени с тобой возиться! Мне нужно прикончить всех, кто выжил в этой Башне! Будешь мешать…
Он выставил нож и вперился взглядом в ящерицу. Рептилия хищным профилем посмотрела на нож, но тут же перевела взгляд обратно на юношу.
— Ух…
Она его проигнорировала. Просто смотрела на него. От этого у Субару перехватило дыхание. Словно ей было наплевать на его угрозы. Это было невыносимо неприятно. Тлеющая в его груди враждебность вспыхнула.
— Ах ты!.. Не смей издеваться! — крикнул он, замахнулся и со всей силы ударил ящерицу ножом.
Острие впилось в чёрную чешую. На миг он почувствовал сопротивление, но лезвие легко пробило его, и с отвратительным, влажным звуком глубоко ушло в плоть.
Нож вонзился в левый бок неподвижной ящерицы. Лезвие ушло по самую рукоять. Из глубокой раны хлынула тёмная кровь.
— Ну и…
…что теперь? — хотел сказать Субару, но из горла вырвался лишь тихий, срывающийся звук.
Он впервые попытался убить живое существо. От адреналина сердце бешено колотилось, но он замолчал по другой причине.
— А… у…
Ящерица, с ножом в боку, даже не шелохнулась. Она просто смотрела на него.
Никакой реакции на глубокую рану. Ни боли, ни удивления. Ничего. Её острые глаза просто наблюдали за тем, что сделал Нацуки Субару. Взгляд ящерицы, в котором не было и тени эмоций, казалось, сверлил его насквозь, вынося приговор.
— Чёрт… Чёрт, чёрт, чёрт! Да что такое? Что вам всем надо?! — Не выдержав, Субару в сердцах вцепился в свои волосы. Он отступил, даже не подумав вытащить нож…
Нет, он просто не решался его даже коснуться. Взгляд ящерицы был слишком страшен.
— И ты, и все остальные! И трупы! И живые! И те, кто непонятно жив или мёртв! Чего вы все хотите?! Что вы задумали?! — выплёскивал Субару всё своё отчаяние на ящерицу, хотя и знал, что это бесполезно: всё, что накопилось за время блужданий по этой Башне и по тёмным подземельям, и всё его страдание в этом чужом, непонятном мире. — Всех, кто попытается меня убить, я убью! Всех, кто полезет ко мне с помощью, я оттолкну! Не воображайте о себе! Не наглейте! Пристали тут ко мне… да пошли вы все к чёрту!
Ящерица молчала и смотрела, как он сотрясается в рыданиях.
— Плевать я на вас хотел! И на то, о чём вы там думаете, мне тоже по хрен! Каждый лезет со своими проблемами… Если вам плевать на всех, кроме себя, то и мне на вас всех плевать! — кричал и бесновался юноша, и сам не заметил, как по щекам уже хлынули слёзы.
Он рухнул на колени. Субару не мог поднять на неё глаз. Он сжался в комок и уткнулся лбом в пол.
— Оставьте меня… бросьте меня… одного… — одиноко разнёсся его сдавленный плач по пустому коридору.
Сколько он так пролежал? Десять секунд? Двадцать? Может, несколько минут. Он не мог пошевелиться, и вдруг почувствовал…
…лёгкую, едва заметную вибрацию, которая шла от пола.
— А…
В тот же миг Субару вскинул голову и увидел прямо перед собой широко разинутую пасть ящерицы. Ряд острых зубов приближался. «Сейчас она откусит мне голову, и всё кончится», — с холодной отстранённостью подумал он.
— Угх!..
Огромная пасть сомкнулась на его левом плече, и ящерица рванула с места. Его тело оторвалось от земли. Острые клыки вонзились в плоть, и он вскрикнул от пронзительной боли.
— Гхи, АА!.. ААЙ!
Он пытался убить её. Он был готов, что она может убить его в ответ. Но когда её зубы впились в его плечо, страх перед настоящей болью мигом смёл весь его дешёвый дух. Его что, съедят? Заживо? Мысль о такой смерти — одной из самых ужасных, какие только можно представить — заставила его затрястись от ужаса. И в тот же миг…
— ……
…коридор, где он только что лежал, взорвался, и снизу вырвался поток чёрной мглы. Раздался оглушительный грохот. Мгла, разбрасывая пыль, растерзала пол, стены и потолок, а затем устремилась за ними.
Субару показалось, что это руки. Чёрные руки из тени.
— Теневые… руки…
В памяти всплыл образ женщины с лестницы. Женщины в чёрной вуали, что играла с его сердцем, вселяя в него первобытный страх. Та тень была очень похожа на эту. И теперь эта тьма неслась по коридору и преследовала его и спасающую его ящерицу.
— Ты!..
Ящерица не ответила. Она мчалась с невероятной скоростью, держа юношу в зубах. Субару болтался спиной вперёд и не видел, куда они несутся. Зато он прекрасно видел ярость тени позади, и от этого вида кровь стыла в жилах.
Попасть в эту тень, быть ею поглощённым — это было страшнее смерти. Поняв это интуитивно, он лишь крепче вцепился в ящерицу, позволяя её клыкам вонзиться ещё глубже. От боли перехватило дыхание, но если он упадёт, ему конец.
Ненависть к ящерице сейчас была бесполезной роскошью.
— …!!!
Впереди прогремел взрыв — тень преградила им путь. Ящерица мгновенно свернула в боковой проход, в последнюю секунду уклонившись от тёмного потока, и продолжила свой бешеный бег.
И этот бег вынес их к…
— Винтовая лестница!..
Они вылетели к винтовой лестнице между четвёртым и пятым этажами, и Субару онемел. Он не просто снова увидел то место, где разбился насмерть — было и кое-что ещё… Вся нижняя часть лестницы, от пятого этажа и выше, тонула в чёрной тени. А вся нижняя половина Башни была охвачена тьмой. Она поглощала её.
— Вниз не сбежать… а сзади…
Внизу — тьма. Сзади, из коридора, из которого они вырвались, напирал чёрный поток. Западня. Они были в ловушке. Оставалось либо быть поглощённым тенью, либо умереть как-то ещё. Выбор без выбора.
— ……
Мелькнула мысль о самоубийстве… Уж лучше так, чем в лапы этой тени. И, возможно, для него смерть — это ещё не конец.
— А-а, нет…
От одной этой мысли его затрясло.
А что, если он убьёт себя, и на этом всё? Он лишь предполагал, что может вернуться. Но гарантий не было. Может, всё, что было раньше, — просто болезненные вещие сны, а этот раз — последний? И тогда — всё. Да и почему он должен умирать? Он же ничего плохого не сделал! Почему именно он?
— Нет!.. Не хочу умирать! — закричал Субару, забыв про стыд.
В Башне не было никого, кто мог бы его услышать. Только мёртвые и пропавшие. И потому его крик услышала только она — не человек, а чёрная ящерица.
Всё ещё держа Субару в зубах, она издала глубокий, гортанный рёв и в тот же миг рванула с такой силой, что, уклоняясь от потока тьмы, одним прыжком бросилась в пустоту лестничного пролёта.
Каким бы сильным ни был прыжок, гравитация неумолима. Рано или поздно они бы рухнули вниз, прямо в пасть тени. Но ящерица нашла невероятный выход.
— …!!!
Её острые когти впились в стену башни. Но как удержаться на отвесной стене?.. А стена уже не была отвесной — Башня, подтачиваемая у основания, начала крениться. И ящерица, издав боевой клич, побежала по этой, почти вертикальной, но всё же наклонённой стене.
— Да ладно…
Субару мотало из стороны в сторону, он ничего не соображал. Но он чувствовал — эта ящерица использует всю свою силу, чтобы выжить.
— Ты…
В тот же миг место, откуда они только что сорвались, накрыла тень. Поняв, что добыча ускользает, тень ударила по стене. Ящерица отпрыгнула в сторону, едва увернувшись. От страшного удара в стене образовалась огромная дыра.
— …!!!
Не раздумывая, ящерица нырнула в неё. Субару трясло так, что мир вокруг слился в одно размытое пятно. Но он понял: своими манёврами она спасает его от ударов тени, подставляя под них своё собственное тело.
Они вырвались из дыры. В лицо ударил горячий ветер с песком, а глаза ослепила темнота. Они были снаружи. Ящерица продолжала карабкаться по наклонённой стене, отчаянно убегая от тени…
— А-а?!
Её шея резко изогнулась, и юношу снова обдало ветром. Клыки вышли из его плеча, и боль от содранного мяса взорвалась белыми искрами перед глазами. Вслед за болью его тело ударилось обо что-то твёрдое. Он покатился и замер, а затем открыл глаза. Перед ним, мерцая звёздами, раскинулось чёрное ночное небо.
— А?.. Что?..
Он вскочил. Огляделся. Это было что-то вроде балкона на внешней стене Башни. Значит, она пробила стену, взобралась по ней и швырнула его сюда…
— Ящерица!..
Сердце сжалось от дурного предчувствия. Он подбежал к краю балкона, посмотрел вниз и увидел… печальную участь своей спасительницы: падающая ящерица была поглощена тенью, что была чернее её собственной чешуи.
Он ведь вонзил в неё нож. А она, забыв о боли, спасла его и… была поглощена.
Поглощена тенью, что страшнее смерти.
— Что… за…
Что это всё значит? Что происходит? Субару больше ничего не понимал.
Он стоял на балконе и смотрел, как Башня исчезает в тени. Рядом на перила села белая птица и уставилась на него безразличными глазами. Он выдохнул: «Ха…»
Мёртвые, пропавшие, ящерица, пожертвовавшая собой, внезапная птица и исчезающая Башня.
— ……
Почувствовав приближение конца, Субару без сил опустился на пол.
Он понимал, что ящерица отчаянно пыталась его спасти. Понимал. Но её жертва была напрасной. Она лишь… подарила ему несколько лишних минут жизни.
— ……
Сидя на полу, он вдруг вскинул голову, за спиной кто-то стоял. Не птица, не тень, а… кто-то живой.
— Ты ещё кто?.. — слабым голосом спросил Субару. Сил обернуться не было.
Тот, кто стоял сзади, тихо усмехнулся. Голос был незнакомый.
— Попробуй угадать в следующий раз, герой.
Свистнул ветер. Мир перед глазами взлетел и закружился. Его тело показалось невероятно лёгким. Словно птица, он взмыл в небо и понял, что…ㅤ
…кто-то сзади только что снёс ему голову.
— Субару! Эй, Субару, ты в порядке?
Сознание вернулось мгновенно, вместе с отрубленной головой.
Он лежал на мягкой кровати из лиан, а над ним склонилась та, кого он так отчаянно искал — обладательница голоса, похожего на звон серебряного колокольчика.
— Эми… лия…
— Ох, Субару, как же хорошо, что ты очнулся. — Эмилия улыбнулась с явным облегчением. — Я так волновалась.
Глядя на неё, он почему-то не мог отвести глаз от её тонкой, изящной шеи.
С каким-то странным, холодным чувством он протянул руки и обхватил её. Шея была такой хрупкой, что легко поместилась в его ладонях.
— Субару? Что такое? — удивлённо моргнула девушка.
Она удивилась, но не пыталась его оттолкнуть. Стоило ему лишь немного надавить, и её хрупкая шея легко бы сломалась. Её жизнь была в его руках, а она…
— Кажется, он ещё не до конца проснулся, я полагаю. Напугал нас до смерти, а сам нежится, — раздался рядом ворчливый голос. Это была Беатрис, что стояла рядом, скрестив ручки на груди.
Субару тут же убрал руки.
— Да, наверное, — криво улыбнулась Эмилия. — Но лучше уж так. Я боялась самого худшего… Когда мы нашли Субару, Беатрис и я чуть не заплакали.
— Могла бы и не говорить лишнего, в самом деле! — покраснев, надулась Беатрис.
Они болтали, совершенно не догадываясь, какой тёмный порыв только что овладел Субару. Они вообще не понимали, в какой опасности находятся.
Это было видно по их отношению к нему.
— Значит, я снова…
…здесь. Он вернулся в тот самый миг, когда очнулся без памяти. В тот миг, когда понял, что попал в альтернативный мир.
Субару услышал тихое шипение и резко обернулся.
— Ты!..
В углу комнаты сидела огромная чёрная туша — та самая ящерица, что сражалась за него до последнего… она была тут. Живая и невредимая.
— Как-то это нечестно. Нашли-то его Бетти и Эмилия, я полагаю.
— Фу-фу, не дуйся. Посмотри, как Субару и Патраш подружились.
За спиной раздавались голоса Эмилии и Беатрис.
Но Субару не слышал их. Он подбежал к огромной чёрной ящерице, прижался к её телу и был просто благодарен…
Благодарен за то, что она единственная в этом аду не пыталась причинить ему боль.