Перевод/редакт: Винсент. Помощь с японским: Hector Witcher
— Слушайте меня очень внимательно. Положение в Башне, мягко скажем, паршивое. Насколько? Представьте, что в «Отелло» у вас разом отжали все четыре угла, — с самым серьёзным видом поднял указательный палец Субару.
— Это… хуже не придумаешь, — откликнулась помрачневшая Рам.
Впрочем, напряжение повисло в воздухе не только для неё — Эмилия и Беатрис, слушавшие то же объяснение, выглядели не менее встревоженными.
«Отелло»… хотя для точности следовало бы называть её «Реверси» — настольная игра для двоих, где на доске в шестьдесят четыре клетки чёрные и белые фишки ведут борьбу за территорию. Разумеется, знания о ней Субару принёс из своего мира, но, поскольку правила оказались донельзя просты, игра быстро прижилась в особняке Розвааля и произвела там настоящий фурор — пуще всех в восторге была Эмилия. Именно поэтому его слова произвели должный эффект: и Эмилия, и остальные мгновенно осознали всю тяжесть положения. Потерять четыре угла в «Отелло» означало оказаться на пороге неминуемого поражения. К слову, сама Рам хоть и редко садилась за доску, но играла чертовски сильно, так что её понимающая реакция не вызывала удивления. Как бы то ни было…
— Четыре угла?.. Что же это за чудовищная ситуация?.. Такое даже в качестве форы было бы перебором, я полагаю, — проговорила Беатрис.
— Если бы мне дали столько углов, то в такой кутерьме, пожалуй, даже я смогла бы победить… — подхватила Эмилия.
— «Кутерьма»… Кто ж в наше время так говорит?
— Субару!.. А ну-ка повтори.
— Не сейчас.
Эмилия разочарованно надула губки. Этот вид кольнул его совестью, но, как он уже не раз повторял, сейчас не до любезностей. Прежде всего — найти выход из сложившейся западни. А для этого…
— Четыре угла… это два Архиепископа «Чревоугодия» в Башне и призванная ими стая зверодемонов. И ещё… — запнулся на миг Субару, готовясь назвать четвёртый угол, — как ни горько это признавать, наш товарищ. Впрочем, насколько уместно это слово, ещё вопрос.
— ?..
Он и сам не мог с ходу ответить, как правильно описать ту, что невольно стала для них этим четвёртым углом. Назвать её просто знакомой — значит проявить холодность. Союзники поневоле? Их связь была крепче. Но можно ли считать её товарищем по команде? Успели ли они разделить одну судьбу? По крайней мере, для самого Субару она стала чем-то вроде наставницы, пусть ни он, ни она того не осознавали. Но как на неё смотрят Эмилия и остальные? И в паузу, рождённую его замешательством, вклинилась Эмилия:
— Товарищ… С Шаулой что-то случилось? — произнесла она так просто и естественно.
И юноша лишь молча кивнул в ответ.
— Субару?..
— А, нет, ничего. Да, ты права. Это Шаула.
Не только она — ни Беатрис, ни Рам не уловили в её словах ни малейшего диссонанса. Даже при отсутствии у Эмилии «Воспоминаний», их восприятие совпадало. А это доказывало одно: в их сознании Шаула закрепилась как союзница.
— Какой же я идиот. Нет, правда идиот.
Спотыкаться на ровном месте было дурной привычкой Нацуки Субару, требующей сурового самобичевания. Зато умение извлекать из этого урок для будущих свершений — уже его сильная сторона. Один раз себя пнул — один раз похвали. В идеале, конечно, один раз пнуть и сто раз похвалить. Да, пожалуй, так будет в самый раз. Хотя настоящий идеал — это ни разу не пнуть и десять тысяч раз похвалить.
— В общем, дело в Шауле, но… перед этим. Вы ведь помните правила Башни? Нам объясняли, какие запреты нельзя нарушать.
— Помню, было такое, — ответила Рам. — Не сдавать «Экзамены», не соблюдать их правила, не проявлять должного уважения к Библиотеке, причинять вред самой Башне… Кажется, список таков был.
— Точно в цель, — щёлкнул в ответ Субару, тем же пальцем указал на пол и обвёл им круг, словно очерчивая всю Башню. — Если нарушить одно из… нескольких этих правил, то на сцене появляется наш четвёртый угол. Какое именно из них было нарушено, я не знаю, но это точно произошло. И тогда…
— Она обратит на нас свои клыки, как и говорила… Скверно, — пробормотала Рам со скрещёнными на груди руками. Она прикрыла один глаз, проигрывая в уме худший из сценариев.
О боевой мощи Шаулы были наслышаны все: и Субару, переживший петлю, где она стала причиной его гибели, и остальные девушки, которых она без конца обстреливала в песчаном море.
— Эта взбалмошная девчонка, оказывается, та ещё мастерица. Уж лучше так, чем когда по тебе палят издали, а ты и сделать ничего не можешь, но то, что она станет грозным врагом, — это факт, в самом деле, — заключила Беатрис, тоже скрестив руки на груди, а Рам нахмурилась.
Их сообразительность здорово экономила время. Лишь Эмилия, чьё прелестнейшее в мире личико не знало хмурых морщин, подняла руку:
— Но это же Шаула, да? Может, с ней получится договориться? Она так привязана к Субару. Если ты хорошенько постараешься…
— Я и сам уповаю на мирный исход, но боюсь, усадить Шаулу за стол переговоров будет той ещё задачкой. А что до её привязанности… в каком-то смысле, тут, пожалуй, ничего не изменилось.
— Стало быть, главной целью станет Барусу. Что ж, крайне удобно. Будет хоть конкретная мишень для приманки.
И хотя это можно было счесть ударом в самое больное место, Субару с Рам согласился. Куда проще разработать план действий, когда враг одержимо преследует одного тебя, чем если бы он прятался где-то в Башне и нападал на кого попало. Итак, подводя итоги…
— Значит, угла четыре: два «Чревоугодия», куча зверодемонов и сама Шаула, — заключила Рам.
— С двумя из этих углов мы уже разобрались, — ответил Субару. — За это спасибо моей Беако и её распоряжениям.
Пока Субару, согнувшись в три погибели, просиживал в Библиотеке «Тайгеты», его умница Беатрис взяла командование на себя и бросилась устранять последствия вражеского налёта. Отправить Мейли на балкон, к стае зверодемонов, а затем присоединиться к Эмилии и Рам, отправившимся за Рем, — всё это было частью её плана. К несчастью, именно тогда Эмилия и остальные наткнулись на Лая, что и стоило ей «Имени».
— Ничего, всё в порядке, — сказала Эмилия. — Раз Субару меня помнит, то это совсем не страшно. Он так часто забывает свои обещания, а тут так крепко вспомнил обо мне, я была та-а-ак рада.
— Хм, интересно, за что это мне сейчас так внезапно прилетело?
— Видимо, сказалось твоё обычное поведение, я полагаю, — вставила Беатрис. — Эта девчушка, похоже, тоже тебя раскусила. Хоть и не так хорошо, как Бетти.
— Не ревнуй, не ревнуй, прелесть моя.
Гладя Беатрис по голове, Субару снова и снова кивал, купаясь в лучах её любви. И пока он предавался этим чувствам, Рам окликнула его:
— Барусу, ты сказал, что с двумя углами разобрались. То, что Мейли сдерживает стаю, — понятно. А что со вторым?
— Это Юлиус, — сказал Субару, прикоснувшись к своей груди — он прислушивался к биению сердца.
«Кор Леонис» всё ещё действовал, и помимо бремени, которое он перенял у Рам, он в реальном времени ощущал присутствие своих товарищей. Среди огоньков их жизней был и тот, что принадлежал Юлиусу, и находился он…
— …на втором этаже, — слегка приподнял он взгляд. — И сейчас в самом разгаре боя.
— На втором этаже?.. Неужели… — изменилась в лице Эмилия.
— Ага, именно, — кивнул Субару.
Потолок скрывал от глаз происходящее наверху, но он чувствовал, как там, за пределами его взора, разворачивается яростная схватка.
— Матч-реванш между Юлиусом Юклиусом и Рейдом Астрея уже начался.
В конечном счёте, этой развязки было не избежать. Вместо Субару, который не мог даже подняться на ноги, его товарищам отдавала приказы Беатрис. И даже под её началом противником Юлиуса всё равно стал тот самый Рейд Астрея. Разумеется, на это повлияло и то, что сам Рейд, завладевший телом Архиепископа «Чревоугодия» Лоя Альфарда и обретший свободу, жаждал поединка с Юлиусом. Но Субару, столько раз прошедший через «Смерть» и пересекший вольно или невольно множество вероятностных путей, кое-что понимал:
— Как бы это ни раздражало, но «судьба» существует.
Неотвратимую реальность, что настигает тебя, какие бы дороги ты ни избирал, принято называть «судьбой». Порою волна истории так могуча, что кажется, будто всё предначертано; будто результат, уготовленный судьбой, уже ждёт впереди, а все события — лишь тропинки, ведущие к нему. И хотя это всего лишь итог переплетения бесчисленных воль, каждая из которых стремится к своей цели, сплетаются они так тесно, что распутать их уже невозможно. Но разве в этом нет и проблеска надежды? Поединок Юлиуса Юклиуса и Рейда Астрея неизбежен. А раз так…
— Рейд слился с одним из «Чревоугодий» и почти полностью забрал его тело. Бой с ним я оставляю на Юлиуса. Мы же займёмся тремя оставшимися.
— Тебя это устраивает, Барусу?
— А? Ты о чём? — склонил Субару голову набок с совершенно искренним недоумением.
— Ясно, — ответила она. — Теперь я полностью поняла, что делает тебя тобой. Видимо, и Рам хватку потеряла. Подумать только, приходится полагаться на стратегию Барусу.
— Я не совсем уловил, но, кажется, меня только что оскорбили.
— Что? Нет-нет, это похвала. Рам хоте-е-ела сказать, что о-о-очень на тебя надеется, — сказала Эмилия. — Хе-хе, постарайся, хорошо?
— Эмилия… у Рам потом будет к тебе разговор, — язвительно отреагировала Рам.
— Ла-а-адно, — несколько радостно протянула Эмилия в ответ.
Даже в такой ситуации Эмилии, должно быть, было в новинку и оттого приятно, что Рам больше не говорит с ней подчёркнуто вежливо. Теперь, когда узы госпожи и слуги исчезли, Рам обращалась с ней то ли как с подругой, то ли как с младшей сестрёнкой, за которой нужен глаз да глаз. Учитывая, что её родная сестра в опеке совершенно не нуждалась, Рам нечасто выпадала возможность побыть старшей. Впрочем, думать так получалось лишь благодаря неиссякаемому позитиву Эмилии.
— В общем, разбор ситуации в Башне окончен! — воскликнул Субару. — Далее — распределение кадров по позициям. Эта сортировка — звёздный час Нацуки Субару!
— Как-то слишком скромно, — вздохнула Беатрис.
— Пусть скромно, зато как важно! Скромный, но весомый вклад, так сказать. Работа, которую могу сделать только я… да, только я! Это моя битва… Больно! — дала Рам ему пощёчину.
— Хватит балаболить, распределяй уже, — лишь сказала она.
Через боль Субару окинул взглядом троих — а также одного земляного дракона. Дальше начнётся тотальная война, самая настоящая. В ней разница между человеком и земляным драконом ничтожна, да и, если честно, Патраш обычно бывает куда полезнее самого Субару. А если к ней прибавить ещё и супер-Субару, то шансы удваиваются, а потом ещё раз.
— Один за всех, и все за одного. Нам не ухватиться за победу, если мы не станем единым целым. Я не хочу никого терять. Мы придём к победе, сохранив всех до единого. Потому что мы…
— …пришли в эту Башню не терять, а возвращать? — закончила за него Эмилия.
— Точняк.
Щёлкнув пальцами, Субару кивнул Эмилии, снова собираясь с духом. А затем…
— Итак, против Лая будет…
И вот, когда совещание подошло к концу и все уже собрались расходиться, его, схватив за шиворот, грубо остановили.
— Барусу.
— М-м?
Впрочем, хватка не была удушающей. У такой деликатности, скорее всего, была причина. А именно…
— Неужели боишься меня поломать? — спросил он. — Не в твоём стиле, сестрица.
— Представь, — ответила Рам, — что хочешь рассмотреть мошку на ладони. Ты же не станешь сжимать кулак? Вот и здесь то же самое… Хотя я бы и не стала сажать мошку на ладонь. Мерзость.
— Сама придумала, сама и огрызнулась, — лишь пожал он плечами.
Та несколько раз сжала и разжала кулак, словно проверяя свои ощущения. В этом жесте сквозила лёгкая растерянность — редкое зрелище для Субару, привыкшего считать, что истинная Рам всегда абсолютно невозмутима. Видеть растерянную, сбитую с толку Рам — настоящая удача. Только с такими мыслями и можно было терпеть эту ломоту, сдавливающую всё тело.
— …
Бремя «Безрогой», что беспрестанно терзало её тело, Субару с помощью «Кор Леониса» забрал себе и позволил ей двигаться в полную силу. Это было непременным условием для захвата Башни. Принцип действия был сложен, но Субару в общих чертах объяснил ей, что происходит. Если коротко: бремя Рам перетекает в него, её тело становится легче. Но ему от этого тяжело, поэтому хотелось бы закончить всё поскорее. Примерно так.
— Если бы я думала лишь о том, как страдает Барусу, то мне было бы всё равно, сколько это продлится.
— Но ведь это наша с тобой совместная работа, сестрица. Если подумать об этом, захочется закончить как можно быстрее, так?
— Да. Меня от этого аж тошнит.
— Ну, «тошнит» — это уже перебор…
Хотя ладно, такая ругань была в её духе.
Подавив подкатившую тошноту, Субару смирился. Рам скрестила руки на груди в своей привычной позе и впилась в него взглядом.
— Барусу… Рам сдерживаться не будет.
— …
Разумеется, чем яростнее она будет сражаться, тем сильнее будет нагрузка на него. И если он хочет, чтобы она поддерживала этот темп, он должен быть готов принять всё возросшее бремя. Впрочем, он мог бы пожаловаться, что ему и так невыносимо тяжело оттого, что она просто стоит и дышит. Но ведь это была та самая боль, которую она испытывала каждый божий день. И…
— «Сестрица слишком добра»… так, да?
Эту оценку Рам часто давала спящей ныне Рем. Раньше он не совсем понимал её слов, но теперь ему был ясен их смысл. Говоря в стиле Рам, именно такая прелюдия и делала Рам самой собой.
— Барусу?
— Ничего… Конечно, даже не думай сдерживаться. Я ведь теперь могу судить о твоей самоотдаче по степени собственных мучений. Та ещё пытка.
— Стало быть, чем лучше будет Рам, тем сильнее будет корчиться в муках Барусу.
— Такое чувство, что я отдал ядерную кнопку не тому человеку.
Хотя если уж и доверять кому-то ядерную кнопку, то только ей.
— Отто тоже был бы неплохим кандидатом, но есть опасение, что он случайно споткнётся и нажмёт её… Если говорить об адекватном применении, сестрица — самый надёжный вариант.
— Ха! Лестью меня не возьмёшь… И хорошенько позаботься о госпоже Беатрис и Эмилии. С Барусу пусть будет что будет. Я и без того знаю, каково ему.
— Да-да, понял. А о Рем…
— Больше всех на свете о Рем беспокоится Рам, — отрезала она так, словно констатировала непреложную истину.
И сказала она это так, что Субару аж затаил дыхание. Рам прищурила свои алые глаза.
— Барусу может беспокоиться о ней вторым в мире, сколько его душе угодно. Этого будет достаточно, чтобы у тебя и мысли не возникло позволить ей лишиться хотя бы волоска.
— Ага… иначе ведь помереть захочется.
Рам повернулась к нему спиной. Наверняка ей было что ещё сказать, но она умела поставить точку в бесконечном потоке слов и мгновенно переключиться. Именно это и делало Рам самой собой.
— Барусу, будь осторожен. Умрёшь — и Рем не увидишь.
— Ага, я тебя тоже люблю.
Он проводил взглядом её молчаливую, удаляющуюся спину и подошёл к Эмилии и остальным, что ждали его в коридоре.
— Простите, что заставил ждать. Нам тоже пора.
— Да, пойдём. Рам в порядке?
— Думаю, с ней всё будет хорошо… Сморозь я какую-нибудь совсем уж глупость, она бы точно не промолчала.
— А ты, оказывается, здорово доверяешь Рам, в самом деле, — заметила Беатрис.
— Тебя я люблю так же, если не больше. Не дуйся.
— Я и не дуюсь! — надула щёчки Беатрис.
Субару взял её за протянутую руку и посмотрел на Эмилию. Он думал, что она тоже будет беспокоиться о Рам, ушедшей в одиночку, но тревоги на её лице почти не было.
— Эмилия-тан?
— А, ничего. Просто я вдруг почувствовала себя так уверенно.
— Какое совпадение… Я, если честно, чувствую то же самое.
Необоснованное заявление Эмилии прозвучало для Субару лучшей поддержкой. Ожидание сильнее беспокойства. Доверие сильнее надежды. Вера в свои силы даёт опору лучше, чем цепляние за других. Ещё ни одна проблема не решена, но…
— Верить в товарищей — это нормально. Но я верю и в себя, который на них полагается. С тех пор, как я очутился в этой засыпанной песком Башне, мой взор ещё никогда не был таким ясным.
— Вот такое лицо Субару нравится Бетти больше всего, я полагаю, — дерзко улыбнулась Беатрис.
Эмилия в ответ, прикрыв рот рукой, тихо хихикнула. Беатрис тут же отреагировала:
— Что такое?
— Беатрис, — покачала головой Эмилия, — ты, похоже, не помнишь, но я подумала о том же самом.
Схватив громадную тушу за заднюю ногу, некто раскрутил её в воздухе и с нечеловеческой силой швырнул сначала оземь, а затем в стену.
— …
Чудовищный крик исторгло огромное тело от сокрушительного удара. То был омерзительный диссонанс, резанувший по воздуху, словно плач бесчисленных младенцев.
— !!!..
Истошный вопль исторг из себя уродливый зверодемон причудливых очертаний. Нацуки Субару, опираясь на свои знания, назвал бы его кентавром. Однако те, кто знал этого зверя в прошлом, дали ему иное имя — Голодный Король.
— !!!..
Огромное тело Голодного Короля отлетело в сторону и кубарем прокатилось по балкону песчаной Башни. Царь песчаного моря, получив мощнейший удар, тут же вскочил на ноги, и из его гривы вырвалось пламя. Человеческая половина его торса мгновенно соткала два огненных клинка, и зверь, продемонстрировав нехарактерное для своего вида искусство фехтования, замахнулся, намереваясь обрушить раскалённый удар на своего противника. Однако…
— …
…в туловище Голодного Короля, который взревел огненной гривой и уже готовился нанести удар, вонзился луч белого света. От удара огромное тело отбросило назад. Но он устоял. Устоял и уже шагнул вперёд, чтобы перейти в контратаку… как вдруг пронзивший его белый свет взорвался изнутри. Этот свет обратился в частокол световых мечей и разрывал зверя на куски изнутри. Даже будь у тебя чудовищная сила, без органов не выжить. Голодный Король не стал исключением и принял ужасную смерть от этого света.
— …
А женщина, учинившая эту расправу — Шаула, — и не думала останавливаться. Взметнув иссиня-чёрной косой, она оттолкнулась от пола и стрелой пронеслась над балконом. Её вытянутые руки окутал свет, она настигла двух зверодемонов — врагов с телами обезьян и чешуёй ящериц, — и свет взорвался.
Будь здесь Субару, он бы этот удар окрестил «шипомётом». Две схваченные за морды обезьяны не успели даже пикнуть, как их головы были сметены вырвавшимся светом. После этого Шаула резко развернулась на месте, и её длинная нога сбила бросившуюся на неё обезьяну, а кончик ступни впечатал морду врага в пол, размозжив череп.
Полем боя для Шаулы стал четвёртый этаж Сторожевой Башни Плеяд. Балкон, опоясывающий внешнюю стену, находился на высоте более ста метров, но среди зверодемонов было немало крылатых или тех, кто с лёгкостью карабкался по стенам. Таких «альпинистов» она сбивала одного за другим, и площадка уже превратилась в кровавое море.
— …
Несмотря на такую-то резню, Шаула даже не сбила дыхания.
Общее число зверодемонов, осаждающих Сторожевую Башню, не поддавалось счёту, но то, что они до сих пор не прорвались внутрь, было несомненно её заслугой, заслугой её ошеломляющей боевой мощи. Однако это хрупкое равновесие, которое она поддерживала…
— Шаула!.. — раздался высокий голос.
— Гх, УУУ!
Лишь исказив лицо от боли, Шаула схватила подлетевшего крылатого зверя и швырнула его себе под ноги. Следующего за ним зверя пронзил белый свет, в воздухе расцвели алые цветы, и преследование прекратилось. Но состояние Шаулы не изменилось. Она схватилась за лицо и яростно затопала ногами. Сквозь её пальцы было видно, как огромные тёмные зрачки начали делиться и пульсировать багровым светом. Так появлялись фасеточные глаза — верный признак её трансформации.
— Кто-то… кто-то нарушил правила~с…
С прикрытым ладонью лицом она продолжала отражать атаки зверодемонов из неудобного положения: длинной ногой отбивала удары и резким ударом с разворота дробила туловища врагов.
— Плохо дело. Она на пределе. Мейли! А как у тебя?..
— Как видишь, я едва управляюсь с теми, что налетают! Если ещё и эта голая сестрица выйдет из строя, нам точно-точно не хватит ру-у-ук!
— Полагаю, что так. Ситуация крайне тяжёлая, — произнесла Ехидна в теле Анастасии и мрачно взглянула на мучения Шаулы. Рядом с ней стояла Мейли, которая, используя свою Божественную Защиту, кое-как сдерживала натиск.
Шаула, Ехидна и Мейли были той самой командой, что до последнего оборонялась от наступающих на Башню зверодемонов. Впрочем, в отличие от Мейли с её «Божественной Защитой Повелительницы Зверодемонов» и Шаулы с её чистой огневой мощью, присутствие Ехидны было почти бесполезным. Возвращаться в «Тайгету» она не решалась, но и прятаться в Башне, где витала тревожная атмосфера, чтобы не стать там лишней обузой, она тоже не хотела. Ситуация была патовой. Однако…
— Похоже, отсидеться не выйдет…
Движением тонких пальцев Ехидна сосредоточилась на своей внутренней силе — точнее, на Од в теле Анастасии. Из-за дефекта во Вратах тело девушки не могло впитывать ману извне, поэтому для магии она могла использовать лишь врождённый запас Од. Это было равносильно сжиганию самой её жизни. Потому Ехидна не хотела прибегать к этому методу, кроме как в случае прямой угрозы. Но уж лучше действовать, чем сидеть сложа руки и ждать смерти. По крайней мере, Анастасия, которую она знала, поступила бы именно так. Каждый играет теми картами, что ему сдали. Исход игры зависит лишь от того, как ты их разыграешь.
— …
Изменение, происходящее с Шаулой, было, по всей видимости, заложено в самой её сути. Что-то вроде оков, которые нельзя было снять. Ехидна, будучи искусственным духом, это понимала. Простым усилием воли тут не совладать. Если слова Шаулы были правдой, то в Сторожевой Башне нарушили правило. А значит, она, как её Хранитель, должна была это исправить.
Сопротивлялась же она потому, что всем сердцем не хотела причинять вред этим людям… нет, скорее всего, до глубины души не хотела причинять вред Нацуки Субару.
— Какая ирония…
Оставшись Хранителем этой Башни, она смогла встретиться с тем, кого так долго ждала. Но именно потому, что она оставалась Хранителем, она не могла ослушаться приказа причинить вред тому, кого так долго ждала. Воистину, трагедия сотворённого существа. Порой Ехидне казалось, что по-настоящему понять её страдания может лишь она сама да, быть может, Беатрис, которая тоже была сотворённым существом. Поэтому…
— Ки-и-ия-я-я-я!
Ехидна молчаливо округлила глаза, когда увидела фигуру, что выскочила из прохода с оглушительным боевым кличем.
Выскочивший на балкон Субару был поражён контрастом между знакомым видом и нынешним положением дел, но в то же время осознал, насколько ожесточённая битва здесь развернулась.
— …
Горы трупов зверодемонов, море крови — таков был балкон четвёртого этажа. Эта обзорная площадка была залита кровью, потому что бесчисленные зверодемоны не прекращали своих атак. Оставь их без присмотра — и они проникнут внутрь, а вместе с ними — хаос. И главной причиной того, что этого до сих пор не случилось, была…
— Шаула!..
— Мастер~с?
Шаула обернулась на его крик и замерла, широко распахнув глаза… которые уже делились на три пары, превращаясь в шесть фасеточных глаз. Этот феномен Субару уже видел однажды. Он означал, что правила Сторожевой Башни были нарушены, и Шаула должна была исполнить свою роль Хранителя. В результате она против своей воли превращалась в гигантского скорпиона и начинала действовать с целью уничтожить всех «экзаменуемых» в Башне — то есть Субару и его друзей. Поэтому…
— Мастер, прикажите… прикажите мне~с!
— …
— Кто-то нарушил правила~с. Если так пойдёт и дальше, я… Мастера!.. И, пока этого не случилось, Мастер, прикажи~с!.. — молила его Шаула, обхватив себя руками, с отчаянием на лице.
Похоже, инстинктивная программа самоуничтожения у неё была удалена. В этой ситуации она просила о последнем толчке, чтобы покончить с собой. Произнеси Субару нужные слова — и она без колебаний отдаст свою жизнь. Угроза гигантского скорпиона была бы устранена одним его приказом. Поэтому Субару кивнул и сказал:
— Шаула.
— Да~с… Я ради Мастера…
— Я уже много раз говорил, но у меня нет ни одной причины, чтобы ты звала меня Мастером.
— !.. — На мгновение от его слов фасеточные глаза Шаулы наполнились отчаянием.
Целых четыреста лет… и только ради этого? Ради того, чтобы её мольба была растоптана?
Она испугалась, словно ребёнок. Глядя на её страх, Субару глубоко вдохнул и выдохнул.
— Поэтому разговор о том, признавать меня твоим Мастером или нет, мы отложим на потом.
— А…
— Я не скажу тебе умереть. Я не оставлю тебя в слезах. Я не позволю твоим четырём сотням лет закончиться здесь.
Теперь, когда он потратил столько сил, дабы собрать воедино утраченные «Воспоминания», Субару понял: народ в этом мире слишком терпелив. Нельзя четыреста лет ждать кого-то одного. Нужно схватить за шкирку и вытащить того, кого хочешь видеть.
— И я это сделаю! Я не собираюсь безропотно подчиняться чьей-то воле! Госпожа Судьба, я принимаю твой вызов! — твёрдо произнёс Субару, вскинув кулак.
— …
Шаула потеряла дар речи. Вероятно, в этот самый момент внутри неё нарастал невыносимый взрывной импульс. Но в эту секунду, по крайней мере для неё, важнее всего были не правила Башни, не импульс, готовый вот-вот вырваться наружу, а…
— Мастер… я тебя люблю~с…
…наверное, лишь безудержное чувство любви к тому, кого она ждала четыреста лет.
— …
Сразу после этих слов началась её полноценная трансформация: тонкие белые руки раздулись и превратились в огромные клешни, женственное тело взорвалось, и хлынувшая плоть, словно в перемотке назад, собралась воедино, перестраивая её облик. Появился чёрный панцирь, багровые фасеточные глаза воззрились на мир. Множество ног вонзились в пол, и создание — Хранитель Песчаной Башни — было явлено миру.
— !!!..
Величественная фигура гигантского скорпиона издала пронзительный крик, будто предупреждая нарушителей правил. Его фасеточные глаза, по злой иронии, первым делом поймали в фокус черноволосого юношу, которым была одержима его прежняя форма. Он уже был готов нанести безжалостный удар, как вдруг…
— Ки-я-а-а-а-а!!
…прямо в его туловище сбоку врезался сокрушительный удар ногой с разворота.
— …
Чудовищная сила удара оторвала огромное тело от пола и отбросила его в сторону. Прокатившись по каменным плитам и сбив по пути нескольких зверодемонов, туша скорпиона перевалилась через край балкона и была выброшена в небо над песчаным морем. Но гигантский скорпион не собирался так просто сдаваться: он тут же выстрелил хвостом-жалом, который вонзился в стену Башни, и, подбросив своё огромное тело вверх, перевернулся в воздухе и яростно ринулся обратно на балкон.
Но его возвращению помешало одно-единственное слово.
— Мурак.
Направленная мана вмешалась в реальность и вызвала эффект, который в естественных условиях был невозможен. В данном случае результатом стало препятствие возвращению скорпиона.
И вот, гигантский скорпион, закручивая потоки воздуха, собирался мощно приземлиться. Но его тело подхватил порыв песчаного ветра, и траектория полёта сильно сместилась. Огромное тело скорпиона весило, должно быть, не меньше нескольких тонн. Какой же силы должен быть ветер, чтобы его сдуло? Но дело было не в этом.
«Мурак», одно из заклинаний магии тени, управляло гравитацией цели. Проще говоря, если вес гигантского скорпиона стал лёгким, как пушинка, то его огромное тело перестало двигаться так, как выглядело. Вот и всё.
— !!!..
Издав мучительный крик, гигантский скорпион снова был выброшен за пределы балкона. В тот же миг он взмахнул хвостом-жалом, отказавшись от попытки вернуться, и попытался выстрелить в тех, кто остался на Башне.
Но и это было на шаг поздно.
— Крылатый Драко~оша!
По приказу, отданному звонким девичьим голосом, на скорпиона, уносимого ветром, обрушились атаки. На него налетели зверодемоны с птичьими крыльями и головами, усеянными рогами. Они один за другим врезались в панцирь и, хотя не наносили урона, своими ударами отбрасывали его всё дальше и дальше от Башни.
— …
Даже такой могучий гигантский скорпион не мог удержаться в воздухе без опоры. В конце концов, унесённый ветром, он рухнул камнем вниз, когда действие магии прекратилось. Падение с высоты в несколько сотен метров… конечно, таким врага не одолеть. Но этого было достаточно, чтобы выиграть время. И за эту короткую передышку…
— Мейли! Ехидна! — окликнул их подбежавший Субару.
— Нацуки! Ты пришёл в себя… или нет? — Ехидна, подняв голову, нахмурилась. С задумчивым выражением на лице Анастасии она продолжила: — Неужели… к тебе вернулись «Воспоминания»?
— Как ты быстро догадалась! Но откуда?
— Это нетрудно понять, когда рядом с тобой стоит Беатрис с таким самодовольным лицом, — кивнула Ехидна в сторону, где стояла Беатрис, держащая юношу за руку, с выражением абсолютного триумфа на лице.
Действительно, по ней было ясно, что с её сердцем произошли позитивные изменения, а её неумение скрывать чувства было поистине очаровательным. Конечно, проницательность Ехидны тоже была на высоте. Следуя своему чутью, она посмотрела ему за спину, на Эмилию, которая только что сбила скорпиона ударом ноги.
— А эта незнакомая мне девушка…
— Это из-за Полномочия «Чревоугодия». С ней случилось то же, что и с Юлиусом… все забыли, а она сама всё помнит. Её зовут Эмилия. Крепкая и милая, моя принцесса.
— Благодарю за быстрый доклад. Но в Башне и снаружи царит хаос. Что ты собираешься делать?
— Ага, насчёт этого не волнуйся — план есть, — уверенно кивнул юноша.
За его спиной Эмилия, раскинув руки, создала в воздухе бесчисленное множество ледяных шипов. Они были выпущены единым залпом, и их сокрушительная мощь обрушилась на зверодемонов на земле и в воздухе.
Субару не видел, но, скорее всего, несколько из них вонзились и в упавшего скорпиона. Впрочем, это была лишь капля в море перед лицом несметной орды…
— Ехидна, твоя задача — внутри! Сначала иди к Юлиусу — он дерётся на втором этаже! Что делать дальше, я уже сказал Эмилии!
— Я не против пойти с ней, но что будете делать вы, Нацуки?
— Роли Бетти и Субару уже определены, я полагаю, — ответила Беатрис. Она бросила взгляд на профиль Субару и, крепче сжав его руку, добавила: — Мы разберёмся с этим гигантским скорпионом здесь. Придётся сдерживаться, чтобы случайно его не прикончить, так что, ох, боюсь, это будет та ещё морока, в самом деле.
— Вот это заявочка. Вся в меня, Беако.
— Хе-хе, кажется так? — высунула язык Беатрис. Вся её бравада была нужна, чтобы подбодрить себя и своего контрактора.
Ехидна округлила глаза от их разговора, а затем покачала головой. Похоже, она решила, что лучше довериться плану, который кажется наиболее оптимальным, чем тратить время на споры. В этом она, пожалуй, недалеко ушла от Анастасии.
— То, что мнение Нацуки спасало нас во всех ситуациях в этой Башне, — это факт. Поэтому и сейчас я считаю, что ставка на тебя даст наибольшие шансы на победу…
— Для меня это большая честь. Жаль только, что твоё имя — Ехидна.
— Насчёт сильного влияния создателя мне бы хотелось серьёзно поговорить, когда всё это закончится… — Ехидна уже собиралась уходить, как вдруг спросила: — Юлиусу что-нибудь передать?
— …
Юлиус продолжал сражаться — Субару это непрерывно ощущал на этаже выше. Подумать только, он успел встретиться со всеми союзниками в Башне, кроме него. Юлиус тоже был одним из тех, кто беспокоился о нём, так что он должен был сообщить ему о возвращении «Воспоминаний», но…
— Нет, ничего особенного.
…сейчас Нацуки Субару нечего было сказать Юлиусу Юклиусу, сражавшемуся с Рейдом Астрея. В конце концов, его план заключался в том, чтобы расставить людей по нужным позициям в этой ужасной ситуации. Для этого ему нужно было бегать и отдавать распоряжения, но в случае Юлиуса в этом не было необходимости.
— Его позиция — Рейд Астрея, и никто другой.
— В этом плане он, конечно, молодец. Мне и говорить ничего не пришлось, а он всё равно сам пошёл к Рейду.
Благодаря этому он смог поговорить с Шаулой до того, как она превратилась в гигантского скорпиона. Услышанные в последний момент слова любви придали Субару безграничные силы. В его сердце зажглось пламя воли спасти её во что бы то ни стало. Поэтому…
— Всё, что я должен был сказать, уже сказали я из недавнего прошлого и я из ещё более давнего прошлого. Добавить тут нечего. Он ведь Юлиус Юклиус.
Нацуки Субару признал, что в этом мире действительно существует несокрушимая «судьба». Множество проблем вокруг Башни ещё успеют оскалить на них свои клыки. Но то, что этого не избежать, не означало, что это невозможно преодолеть. Если то, что Рейд Астрея встал на пути Юлиуса, было «судьбой», то и то, что последует за этим, было предрешено. Воскресшего Рейда Астрея сразит Юлиус Юклиус.
— Понятно. Так и передам, — сказала Ехидна и побежала.
— А, стой, есть что сказать, — махнул он рукой. — Остальным тоже нелегко, так что пусть поскорее заканчивает и идёт помогать.
Ехидна в ответ горько усмехнулась. Проводив её взглядом, он повернулся к Эмилии, которая ледяными мечами рубила двух зверодемонов в том же направлении, куда ушла Ехидна.
— Эмилия-тан! Действуй по плану! Вся надежда на тебя!
— Да, положись на меня! Ты тоже, Субару, смотри не умри!
— Само собой!
В этот раз Субару ответил с куда большим, чем обычно, чувством, вскинув кулак.
«Не хочу умирать» — этот основной принцип оставался неизменным, но к нему добавились и другие причины, а опасность «Посмертного Возвращения» в этой ситуации была просто невообразимой. Если точка возврата не изменилась, он вернётся к моменту до того, как отделил от себя Луи Арнеб. Какие проблемы это вызовет, не мог предсказать никто. Исчезла ли Луи из него или нет? «Коридор Воспоминаний» был своего рода экстерриториальной зоной, но как на него повлияет «Возвращение»? Всё было туманно. А это означало…
— В этот раз — всё решим!
Следуя приказу юноши, Эмилия схватила Ехидну и покинула балкон. Они — на своё поле боя. А Субару и остальные — на своё.
Поэтому…
— И что~о? Мне ничегошеньки не объяснили, я ничего не поняла, а мне-то ты хоть объясни~ишь? — наконец вмешалась Мейли в разговор. Она ждала, пока на балконе останутся только они трое.
Субару показал ей большой палец и злобно оскалился.
Причина, по которой он в этот решающий момент не обратился к Мейли, была всего одна: как и Юлиус, она уже находилась на оптимальном для себя поле боя.
— Прости, но придётся тебе нам подыграть, Мейли. Мы втроём — я, Беако и ты — будем сдерживать зверодемонов и огромного скорпиона! Два угла сразу!
— Это не объясне~ение! — надула щёки Мейли и тряхнула косичками.
— Идёт!
На то, чтобы подробно всё объяснить Мейли, времени не было. В следующее мгновение, в ответ на крик Беатрис, на балкон с внешней стены Башни спрыгнуло огромное тело — существо с чёрным панцирем, яростными клешнями и красными фасеточными глазами…
— Ну что, четырёхсотлетняя затворница?
Слегка отдышавшись, Субару подхватил на руки стоявшую рядом Беатрис. Затем, встав рядом с подбежавшей Мейли, он посмотрел прямо на гигантского скорпиона. И, обращаясь к врагу, который молчаливо и неподвижно взирал на них, он скривил губы.
— Поединок затворников, — продолжил он. — Одна просидела четыреста лет, а мы вдвоём — четыреста один год.
— Может, правильнее будет втроём — четыреста два го~ода? — добавила Мейли.
— Значит, мы победим!
— Кроме слова «победим», я ничего не поняла, в самом деле! — взревела сидевшая у него на руках Беатрис.
Так, в приятном напряжении, Субару, глядя на гигантского скорпиона, выдохнул. Теперь ситуация сложилась в точности так, как он и планировал. Оставалось только…
— Я надеюсь на тебя, Эмилия-тан. Ты — наш главный ключ к победе.
И вот, битва за Сторожевую Башню Плеяд, битва со всеми «четырьмя углами», что захватили её… началась всерьёз.