Перевод/редакт: Винсент. Помощь с японским: Hector Witcher.
Пахло гневом. Благоуханным, насыщенным, чистейшим ароматом гнева. Батенкайтос чувствовал, как он до пьянящего восторга будоражит его хрупкое, тщедушное тело, вознося к самым вершинам блаженства.
— Ха-ха-а-ах!
Стоя друг напротив друга на разных пролётах винтовой лестницы, Батенкайтос зловеще расхохотался в ответ на гневную тираду Рам.
Вдыхая полной грудью ярость, ненависть и жажду убийства, что изливались из глаз девушки с яркими малиновыми зрачками, он упивался этим восторгом. Не будет преувеличением сказать, что он жил ради одного этого вдоха.
— Прекрасно, да, прекрасно, так прекрасно, как же это прекрасно, просто замечательно! Обычно никто не удостаивает нас таким гневным взглядом, понимаешь? Это та-а-акое редкое чувство! Ты понимаешь? Понимаешь ли ты, сестрица, как мы сейчас счастливы?! — топнув ногой, выражал Лай рвущиеся наружу чувства. Он облизнул губы.
Да, столкновение с подобными эмоциями было для Батенкайтоса почти несбыточной мечтой. «Имена» и «Воспоминания», украденные Полномочием «Чревоугодия», стирались из этого мира. Никто, кроме Лоя и Луи, не мог даже осознать их существование. Скорбь по утрате близкого, гнев из-за этой потери, всепоглощающее чувство пустоты — всё исчезало без следа, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
— Так и должно быть, это само собой разумеется. Поэтому мы никогда и не парились, да-а-а.
Будучи презираемыми членами Культа Ведьмы, они постоянно сталкивались с людьми, ненавидящими их организацию. Но не было никого, кто знал бы о злодеяниях Лая Батенкайтоса, кто питал бы ненависть лично к Лаю Батенкайтосу и кто горел бы желанием убить именно Лая Батенкайтоса. И вот этот естественный порядок вещей, этот непреложный, неписаный закон, порождённый Полномочием «Чревоугодия», был нарушен…
…с появлением третьего лица, на которого Полномочие «Чревоугодия» не действовало.
— Нацуки Субару!.. — прошептал он имя того, кем была одержима Луи, отчего ощутил сладкую боль глубоко в своей тощей груди.
Не то чтобы он заразился от Луи. Он знал о нём и до этого. Он думал о нём гораздо дольше, сильнее и глубже, чем Луи. И это было…
— Сестрица ведь тоже поймёт, да-а-а?
Причина этой сладкой боли в груди была тесно связана с девушкой, что смотрела на него сверху вниз. Нет, не просто тесно связана. Они были единым целым, незаменимы друг для друга — их можно было назвать двумя половинками одной души. И уж она-то должна была понять. Понять это сладкое, едва уловимое, всепоглощающее чувство. Этот сплав любви и ненависти, эту боль в груди, что так жаждала освобождения. Поэтому, исполненный этой уверенности и надежды, он растянул губы в улыбке до ушей и обратился к ней…
— Я же сказала. Сдохни, визжа, как свинья.
— !..
В следующий миг Рам, оттолкнувшись от ступеней, бросилась вниз. Её выпад заставил Батенкайтоса резко отпрыгнуть назад. Он едва успел увернуться — наконечник её палочки метил точно ему в правый глаз. Опоздай он отдёрнуть голову хоть на долю секунды, его мозг превратился бы в кашу прямо в глазнице.
— Сестрица, какая ты безжалостная! Попади она сейчас, мы бы не то что по-свински взвизгнуть, мы бы вообще ничего сделать не смогли и просто умерли!
— Я передумала. Если нечто хуже свиньи будет ей подражать, это станет оскорблением для свиней.
Рам спрыгнула с винтовой лестницы, из-за разницы в высоте приземлившись на мгновение позже. Батенкайтоса, всё ещё терявшего равновесие, она настигла серией яростных атак, источая ледяную жажду убийства. Кружась в вихре движений, Рам наносила удары палочкой, ногами и локтями. Батенкайтос уворачивался от них всех, едва меняя положение тела, но даже ураганный ветер от пронёсшихся мимо уха атак был таков, что одного попадания хватило бы для гарантированного отказа какой-нибудь части тела.
— Ха-ха! Страшно, как страшно! Страшно, но… да-а-а! — смеялся Архиепископ, уклоняясь от безжалостных атак. Не от чувства превосходства, а от возбуждения.
Хотя… толика превосходства тоже была. Техника Рам была весьма впечатляющей. Она не знала пощады и убивала без колебаний. Но Батенкайтос всё равно с лёгкостью уклонялся. Почему? Ответ прост:
— Потому что мы-то пре-е-екрасно знаем, что сестрица может куда большее.
Внутри Батенкайтоса хранилось бесчисленное множество «Воспоминаний». И среди них было одно, пылкое, страстное, принадлежавшее той, кто обожала Рам как старшую сестру и восхищалась её безграничным потенциалом. Бесконечное доверие и ожидания, которые хранило это «Воспоминание», с печальной точностью сообщали Батенкайтосу о разрыве между той Рам и этой, что стояла перед ним. Проще говоря…
— Сестрица без рога — всего лишь жалкая подделка, которую может заменить даже Рем.
— …
— О, ты разозлилась? Разозлилась, да? Можешь злиться, сестрица, мы не против. Если подумать, у нас ведь так и не было ни одной настоящей сестринской ссоры, правда?
Батенкайтос щеголял «Воспоминаниями», словно своими собственными. Его слова заставили Рам напрячься, но её атаки не ослабели.
«Как же она старается», — мысленно восхитился Батенкайтос.
Он не знал, насколько сильны её страдания, но было общеизвестно, что демоны, лишившись рога, теряют контроль над собственным телом. Рам бесконечно долго страдала от этого наказания. Сколько же раз он хотел забрать эту боль себе… Но и в то же время он думал, что не смог бы вынести тех мук, что терпит она. Если страдания от потери рога зависят от изначальной силы демона, то мука Рам должна быть величайшей — такой, какую не разделит ни один демон в мире. Поэтому — хвала ей за то, что она, превозмогая такую боль, отважно бросается в бой. И благодарность — за то, что она, исказив своё обычно невозмутимое лицо, так отчаянно пытается его достать. Он не знал, кого благодарить за возможность присутствовать при созревании этого высшего, величайшего, наилучшего лакомства, испускающего столь пьянящий аромат.
— За эту чудесную встречу мы благодарны дождём и градом! Поистине! Сестрица, ты так прекрасна!
В полной мере наслаждаясь этим смертельным танцем, сплетённым из любви и ненависти и развернувшимся на винтовой лестнице, Батенкайтос славил само существование Рам. Он откинулся, увернулся, пригнулся, повинуясь воле «Воспоминания», и…
— А вот и та-да-ам, время для контрата-…
— Как же ты шумишь.
Обойдя Рам сбоку, когда та сделала выпад посохом, Батенкайтос нацелился на её белоснежную шею. Он был уверен, что зашёл в мёртвую зону, но их взгляды с обернувшейся Рам пересеклись. В тот же миг Батенкайтоса пробрал озноб. Он прервал атаку и резко отпрыгнул в сторону. Однако, едва его правая щека ощутила дуновение ветерка, как из неё хлынула кровь.
— !..
Проведя рукой по глубокой ране на щеке, Батенкайтос затаил дыхание. Этого ранения не должно было быть. По крайней мере, согласно «Воспоминанию» внутри Батенкайтоса — «Воспоминанию» того, кто знал вундеркинда Рам лучше всех, — такого будущего не существовало. И тем не менее…
— Я сказала визжать, а не издавать эти уродливые, режущие слух звуки. Больше я терпеть это не намерена. Убью.
— Сестрица, это…
— Если ты судил о Рам по «Воспоминаниям», то твоя оценка была слишком наивна. — Бросив взгляд на Батенкайтоса, Рам провела рукой по своим розовым волосам. Она одарила его ледяным взглядом и произнесла: — Думал, что раскрыл истинную сущность Рам? Как смешно. Возможности Рам безграничны. Потому что...
— …
— …Рам — старшая сестра Рем.
Эти её слова прозвучали с неимоверной убедительностью лишь потому, что «Воспоминание» внутри Батенкайтоса воспринимало старшую сестру именно так.
Осознав этот факт, Лай, с которого сошла улыбка, раздражённо скривился. Не весело. Не интересно. Она не понимает.
— Гнев и ненависть — это лишь специи для ещё более изысканного вкуса. Но если у специй слишком сильный вкус или они слишком навязчивы, всё блюдо будет испорчено. Наверное, сестрице, которая не готовит, такое сравнение не понять, да-а-а?
— Вовсе нет. Если уж на то пошло, коронное блюдо Рам — печёный картофель.
«Воспоминание», которое живо напомнило ему этот вкус, заставило его желудок заурчать. Сознательно проигнорировав приступ голода, он отбросил игривое настроение.
Рам ещё не раскрыла истинную мощь своей силы. Это означало лишь одно: она не открывала всех карт даже своей сестре, которая была ей как вторая половинка. То есть…
— …сестрица — непробиваемая индивидуалистка, которая не доверяет даже собственной сестре. Так ведь?
— Какой, однако, поверхностный взгляд на вещи. Не знаю, жизнями скольких людей ты полакомился, но все они были бы разочарованы. Впрочем, это мелочи, не считая того, что касается Рем, — отвергла она гастрономическую философию Батенкайтоса и прищурила свои малиновые глаза.
Затем она коснулась своей небольшой груди и…
— Постарайся там, Барусу.
…обратилась к юноше, которого здесь не было, и на её холодном лице застыла лишь безжалостная воля к убийству.
— Хотя от одной мысли, что судьба у нас общая, дрожь берёт.
Он глубоко вздохнул, подняв пылезащитную ткань до самого рта, чтобы не наглотаться песка. По-хорошему, не помешали бы и защитные очки, но, увы, это было слишком большой роскошью. Оставалось лишь, приготовившись к попаданию песчинок, продолжать всматриваться сквозь пыльный вихрь.
— Беако, Мейли! Держимся!
— Знаю я!
— Ну вот, опять командует!
Завесу из песка пересекало чудовищное существо, облачённое в угольно-чёрный панцирь. Подпустишь близко — и смертельный удар клешней неминуем. Дашь оторваться, позволив набрать разгон для удара хвостом, — смерть. И ещё целая куча других смертельных условий. Условий для поражения было хоть отбавляй.
— Хотя к этому не привыкать!..
Битвы Нацуки Субару всегда были хождением по лезвию ножа. Даже со знанием будущего от «Посмертного Возвращения» он постоянно задыхался от напряжения, ведь его способности и мощь врагов были несопоставимы. Нехватка карт на руках была обычным делом. Веря в силы товарищей, надеясь, что они смогут действовать по ситуации, Субару и сам изо всех сил старался оправдать их ожидания.
— Это уже не моя битва, а битва меня и моих весёлых друзей!
— И это ты сейчас говоришь?! Ну во-от! Старайся, Голодный Король!
В ответ на бессмысленный крик Субару, Мейли, мчавшаяся рядом, отдала приказ своему зверодемону, Голодному Королю. Зверодемон, похожий на кентавра, издал крик, подобный плачу младенца. Два таких зверя неслись на полной скорости по песчаному морю, везя на себе, соответственно, Субару с Беатрис и Мейли. А по пятам за ними, поднимая тучи песка множеством лап, гнался гигантский скорпион.
— !!!.
Как он и чувствовал, оторвёшься — прилетит ядовитое жало, приблизишься — прикончат клешни. Приходилось держаться на расстоянии, но не слишком далеко, постоянно реагируя на атаки врага.
В сравнении с многочисленными условиями поражения, условие для победы было лишь одно — затянуть бой до тех пор, пока не произойдут изменения. Нужно было дождаться, пока Эмилия преодолеет первый этаж Башни и перепишет существующие правила. Было ли это вообще возможно, он даже не знал наверняка, но…
— Если бы это было невозможно, вряд ли бы такое встроили в правила Башни, я полагаю.
— Именно, Беако! Если в правилах специально прописано: «Правила можно нарушать», значит, они и созданы для того, чтобы их нарушали.
И если это возможно, то, скорее всего, это будет наградой для покорителей Башни — право, которое даруется лишь тем, кто прошёл «Экзамен» честным путём. Как же хорошо, что Эмилия смогла одолеть Рейда! Если бы она не победила, у них не было бы и шанса спасти Шаулу!
— Хотя того, кто лапал мою Эмилию-тан, я никогда не прощу!..
Воспоминание было неприятным, но месть Рейду он перепоручил Юлиусу. Надеясь, что тот разнесёт этого громилу в пух и прах, Субару смотрел на огромную Башню и доверялся усилиям Беатрис и Мейли.
— Братец, здесь тесновато! — прокричала Мейли. — Если бы мы отошли от Башни подальше, моим зверюшкам было бы легче развернуться!
— Гх!.. Понимаю! Понимаю, о чём ты, но нельзя! Я не могу уйти от Башни. Если отойдём дальше, я перестану понимать! — отклонил он просьбу и схватился за грудь, сжав зубы.
Действие «Кор Леониса» продолжалось, и он всё ещё видел местоположение своих товарищей в Башне в виде тусклых огоньков. Однако это Полномочие было ещё слишком малоизученным, и неизвестно, что могло послужить причиной для его отключения — самым очевидным фактором было расстояние. Ведь он не чувствовал товарищей, находившихся за пределами Песчаных Дюн Аугрии. Если причина в расстоянии, то как далеко можно отойти от Башни? Страшно было потерять возможность проверять, в безопасности ли его друзья. Но главная проблема была даже не в этом, а в том, что он не сможет принимать на себя их бремя. Речь шла, конечно, об Эмилии и Юлиусе, ввязавшихся в тяжёлые бои, но больше всего сердце Субару сжималось за Рам, которая отправилась мстить за сестру.
— …
Он был уверен, что расставил всех по оптимальным позициям, но с самого начала предполагал, что бой Рам будет самым тяжёлым. И потому, что её противником был Лай Батенкайтос — тот, кто сделал Рем «спящей красавицей», и из-за состояния самой Рам. Только находясь в своей лучшей форме, Рам сможет противостоять Лаю Батенкайтосу. И при этом Субару хотел, чтобы она оторвалась на нём по полной. А для этого было необходимо, чтобы Субару взял на себя бремя, которое постоянно её мучило. Именно поэтому…
— Я не могу неосторожно отдаляться от Башни! Простите за такой бой с форой, но придётся потерпеть! — взмолился юноша.
— Ну всё!.. — поджала Мейли губы и раскраснелась. — Вот это я тебе обязательно припомню!
Затем она взглянула в небо и хлопнула в ладоши, обращаясь к существам, кружившим в высокой-высокой синеве.
— Зверушки! Ваш выход!
Получив звонкий приказ, маленькие тени, парившие в небе, устремились вниз, к песчаному морю. Увидев, что они нацелились на гигантского скорпиона, Субару тут же крикнул:
— Беако! Подсоби им!
— Поняла! «Вита»! — вскинула Беатрис маленькую ладошку к небу. Заклинание сработало, но его целью был не скорпион, а падающие на него Крылатые Кроты.
На пути пикирующих зверодемонов возникли тусклые кольца света. В тот миг, как они пролетели сквозь них, маленькие зверодемоны, окутавшись светом, ускорились.
— …
Мощные удары вонзились в панцирь гигантского скорпиона, и раздался оглушительный грохот. До этого скорпион, принимавший атаки Крылатых Кротов словно лёгкий ветерок, остановился, получив урон, который уже нельзя было игнорировать.
— Что это было?.. — удивилась Мейли. — Беатрисочка, что ты сделала?
— Бетти увеличила массу твоих зверодемонов прямо перед столкновением, в самом деле. Скорость и прочность остались теми же, но одно лишь увеличение веса меняет результат.
Вот в чём был секрет внезапного усиления Крылатых Кротов: убойная сила — это произведение массы и скорости.
Самоотверженная атака этих зверодемонов, способных своими прочными рогами прокладывать путь даже под землёй и свободно перемещаться между небом и подземельем, с невероятной разрушительной силой остановила гигантского скорпиона. Способность скорпиона к адаптации была впечатляющей, но он не мог одинаково хорошо реагировать на совершенно новые атаки. И чтобы превзойти эту рефлекторную реакцию, Субару заставил свой мозг работать на полную.
— Жаль зверюшек, но это размен их жизней на время. Количество и виды доступных зверодемонов огромны, а с поддержкой Беако возможности безграничны!.. Этим способом…
«…мы сможем продержаться», — уверенность, пришедшая к Субару, заставила его сжать кулак и волосы Беатрис. Та, в свою очередь, возмущённо воскликнула:
— Больно, я полагаю!
И именно в этот момент…
— А?..
Субару, прикидывавший, как бы ещё потянуть время, и смотревший на Башню, издал странный звук. Услышав это, Беатрис обернулась:
— Субару?
Но он не мог ответить. Его внимание было приковано не к внешнему виду Башни, а к её внутренностям, где ощущались тусклые огоньки — к реакции его товарищей. Вероятно, сейчас они вели ожесточённые бои, но среди них… одна реакция исчезла.
Реакция Эмилии, направлявшейся наверх.
— …
В тот же миг сердце Субару бешено заколотилось. Факт исчезновения реакции Эмилии поверг его в смятение. Неужели, неужели за это мгновение Эмилию?.. Такого не может быть…
— Тц, успокойся, идиот… — остановил он себя, когда перед глазами начало уже темнеть.
Рано отчаиваться. Нужно больше верить в способности «Кор Леониса». Пускай его источником и был самый ужасный человек на свете, пускай эта сила только-только пробудилась, но это Полномочие было на их стороне. Исходя из того, как «Кор Леонис» реагировал до сих пор, можно предположить, что яркость и тепло тусклых огоньков указывали на состояние товарищей. Если они были сильно возбуждены, цвет и сила света менялись. И наоборот. Значит ли исчезновение реакции Эмилии, что она… мертва?
— Но тогда она исчезла бы слишком быстро…
Даже если предположить, что Эмилия столкнулась с ужасным врагом, способным стереть её существование в один миг, он не мог поверить, что она исчезнет без сопротивления. Не мог поверить, и не хотел. Он верил в неё. А значит, проблема, скорее всего, в другом: с Эмилией, которая поднялась в Башню и направилась на первый этаж, произошло нечто, что вывело её за пределы действия «Кор Леониса». Поэтому её реакция и исчезла из его восприятия так внезапно. Иначе он просто не мог думать…
— Субару!
— Братец, не время витать в облаках!
Сжав зубы до боли, Субару пытался привести себя в чувство. Голоса двух девочек вырвали его из оцепенения. Услышав их, он ответил так, чтобы слышали и они, и он сам:
— Да. Я не знаю, где она и с чем столкнулась. Но я верю, что она вернётся.
И в тот же миг, когда Субару, стоя на песке далеко внизу, произнёс эти слова молитвы… он думал: «не знаю, с чем столкнулась». Но даже его воображения не хватило бы, чтобы представить ситуацию, в которой оказалась Эмилия.
Послушавшись указаний Субару, Эмилия направилась на первый этаж, дабы переписать правила Башни Плеяд, и там… она столкнулась с могущественным существом, покрытым сияющей лазурной чешуёй. В Королевстве Лугуника — нет, во всём мире не было никого, кто не знал бы его имени. Если Ведьма «Зависти» была символом ужаса, то его следовало бы назвать символом надежды и веры. Столь велики были заслуги этого существа перед миром. И имя этому могущественному и великому существу…
— «Божественный Дракон» Волканика, — сказала Эмилия, отчего по всему её телу пробежал холодок.
Стоит признать, она не была подвержена волнению. Конечно, выступая перед людьми или во время важных разговоров, она чувствовала, как тело немного тяжелеет, но стоило начать действовать, как все эти ощущения тут же забывались.
Субару и Рам часто хвалили её за хладнокровие. Но даже такая невозмутимая Эмилия застыла на месте перед «Божественным Драконом». Ей казалось, что даже дышать без его разрешения нельзя. Настолько подавляющим было присутствие настоящего дракона, подчинившего себе весь мир.
— …
Эмилия вновь оглядела всего Волканику: его синяя чешуя сияла, словно драгоценные камни, и каждая чешуйка казалась острее любого закалённого меча; на толстых передних и задних лапах росли чёрные, как скалы, когти, а на морде, очень похожей на морду земляного дракона, сияли золотые глаза, видевшие на своём веку невероятное количество лет; голову его венчали два толстых, огромных рога, белых, как парное молоко. Размер «Божественного Дракона», должно быть, достигал пятнадцати-шестнадцати метров. Он сидел на месте, сложив крылья и хвост, поэтому точные размеры определить было сложно. Но раз даже в таком положении он был настолько огромен — неудивительно, что он не помещался внутри Башни.
Первый этаж, несомненно, был сделан таким просторным именно для Волканики.
— Третий этаж — «Мудрец», второй — Рейд, а первый — Волканика, — сказала она.
— …
— Может быть, все трое великих героев древности как-то связаны с «Экзаменами» Башни?
Вспомнив все «Экзамены», Эмилия нашла в них нечто общее.
«Трое Великих Героев» — три героя, что когда-то помогли запечатать Ведьму «Зависти» и вошли в историю Королевства Лугуника: Шаула, Рейд и Волканика. Правда, Шаула говорила, что на самом деле это были заслуги Флюгеля, Рейд был очень грубым и сквернословил, а Волканика был не человеком, а драконом. И всё же, если все они связаны с этим местом…
— Сохранить дружбу на сотни лет… это та-а-ак здорово.
Если этих трёх героев связывали обещания и узы, то Эмилии это казалось чем-то очень прекрасным. Волканика ведь заключил «пакт» с Королевством Лугуника, и в записях говорилось, что несколько десятилетий назад, когда чёрный дракон буйствовал в стране, он действительно применил свою силу.
Эмилии нравились те, кто придаёт большое значение обещаниям. Она считала, что умение держать слово — это очень хорошо. Она очень дорожила Субару и доверяла ему, но считала, что то, что он не держит обещаний — это очень, очень плохо. Что если Беатрис начнёт брать с него пример? Эмилии совсем не хотелось ругать их обоих за нарушение обещаний.
— Ой, я опять не о том думаю… Слушай, Волканика! — хлопнула она себя по щекам обеими руками, дабы прогнать подступивший страх. — Я пришла, чтобы пройти «Экзамен»! «Экзамен» первого этажа! Я принимаю вызов!
— …
— Я не знаю, насколько оно трудное, но… пожалуйста, давай поскорее! Если я не постараюсь, у Субару и остальных будут проблемы. Я ко всему готова!
Так уж вышло, что мысли о Субару и Беатрис стали для неё толчком. Если они и нарушат обещание, за что Эмилия их отругает, то это будет уже в будущем, завтра или послезавтра. А чтобы это будущее наступило, ей нужно было постараться здесь и сейчас.
— …
Молчаливый «Божественный Дракон» пристально смотрел на Эмилию своими золотыми глазами. Это были глаза такой глубины, что, без преувеличения, в них можно было утонуть.
Он сражался с Ведьмой «Зависти» и заключил пакт с Королевством Лугуника четыреста лет назад, но жизнь этого великого дракона, несомненно, длилась гораздо дольше. Возможно, эти глаза взирали на мир почти тысячу лет. Эмилия не знала, как он воспримет её, но…
— Я привыкла, что меня оценивают. Были и те, кто ненавидел меня за то, что я полуэльф, и злые девушки вроде Ехидны… но были и те, кто верил в меня, как Субару, Рам и Беатрис, — коснулась она кристалла у себя на груди.
Её драгоценная семья, которая и сейчас продолжала спать, была первой, кто принял Эмилию, на которую так часто смотрели через призму предрассудков. Начиная с этой семьи, в этой Башне были и другие товарищи, которые признавали её.
— Так что мне не страшны никакие взгляды! — бросила Эмилия дерзкий вызов «Божественному Дракону», перед которым поначалу оробела.
Её душа, едва не раздавленная разницей в силе; её руки и ноги, которые, казалось, вот-вот сожмутся от страха; её собственное «я», почти поглощённое существом, познавшим вечность, — больше не сдадутся. Она не может проиграть. Ни за что.
— …
Эмилия сжала кулаки, и её фиалковые глаза, взгляд которых был направлен на Волканику, засияли отвагой. Она затаила дыхание в ожидании сложного вопроса. «Божественный Дракон» медленно моргнул, величественно шевельнул своей драконьей челюстью и…
— Ты, что достиг вершины Башни. Ступи же дальше, о всемогущий проситель, — тяжело выдохнул Дракон.
— …
— Я, Волканика. Согласно древнему пакту, я вопрошаю волю достигшего вершины.
— А?.. — склонила она голову набок, стоило услышать Дракона. Эти слова показались ей знакомыми. — Эм, ты ведь уже говорил это, да? Что я пришла на первый этаж, а ты Волканика… я всё правильно поняла?
— …
— А!.. Может, потому что я не представилась? Прости. Я Эмилия. Просто Эмилия. Сейчас так вышло, что многие меня не помнят, так что мне будет трудно это доказать, если ты попросишь, но я правда Эмилия!
— …
— И этого мало?..
Она подумала, что могла вызвать его недовольство, пропустив приветствие, но даже после того, как она представилась, реакция Волканики не изменилась. Будь на её месте Субару, он бы уже впал в отчаяние, решив, что лишился права проходить «Экзамен» первого этажа из-за пропущенного приветствия, но она так не думала. Она считала, что даже если ты сделал что-то не так, достаточно извиниться, и собеседник не будет так уж жесток. Поэтому и в этот раз Эмилия не подумала, что молчание Волканики вызвано её невежливостью.
Эмилия предположила, что Волканика не злился. И этот вариант, возможно, был ещё хуже, чем если бы он злился. Потому что…
— Может быть… — осторожно шагнула Эмилия вперёд, вглядевшись в его золотые глаза.
Шаг, второй… здесь, над облаками, она сильно приблизилась к «Божественному Дракону» Волканике. Она уверенно подошла к существу, чьё дыхание было подобно гимну, и…
…осторожно протянув руку, коснулась чешуи на его передней лапе.
— Холодная.
Чешуя на ощупь была холодной, как лёд или остывшая сталь. Сколько же времени нужно было провести в застое, чтобы настолько утратить тепло? Это была не биологическая «смерть». Долгий застой отнимает не только жизненные силы тела.
Волканика взглянул на девушку.
— Ты, что достиг вершины Башни. Ступи же дальше, о всемогущий проситель.
— …
— Я, Волканика. Согласно древнему пакту, я вопрошаю волю достигшего вершины, — повторил он вновь.
И говорил он это не для того, чтобы упрекнуть Эмилию в пропущенном приветствии. Хоть взгляд его и отражал девушку, но на деле вовсе не видел её. Причина была очевидна:
— Может быть… ты уже такой старенький, что забыл про «Экзамен»?..
Не смерть тела, но смерть духа настигла даже этого долгоживущего дракона. И для Эмилии, которой было необходимо сдать «Экзамен» первого этажа, это могло стать задачей куда более сложной, чем сам «Экзамен».
Великая Библиотека Плеяд, «Экзамен первого этажа «Майя»…
Время: «Время жизни товарищей».
Количество попыток: «Неизвестно».
Количество участников: «Один».
Содержание «Экзамена»: «Неизвестно».
…начался.