Перевод: Энди
Миклотов сделал исполненное достоинства заявление, и зал наполнился напряжением.
Не то чтобы до этого момента обмен мнениями был расслабленным, но то, что они вели разговор, пренебрегая Советом Мудрецов, вершиной государственной власти, было фактом. И теперь, когда Миклотов неожиданно продемонстрировал свою значимость, взгляды всех присутствующих в тронном зале невольно обратились к нему.
В ответ на это старец, ничуть не смутившись, погладил бороду и произнёс: — Прежде чем предложить созвать Совет Мудрецов, я хотел бы заручиться поддержкой остальных соратников.
Миклотов, занимавший центральное из девяти кресел на возвышении, окинул взглядом сидевших вокруг стариков. В ответ на его слова старики, до этого молчавшие и почти незаметные, согласно кивнули.
— Я также, опираясь на полномочия Совета Мудрецов, поддерживаю предложение господина Миклотова.
— Аналогично.
— Также поддерживаю.
Получив согласие стариков, Миклотов кивнул и посмотрел вниз на кандидатов.
Пятеро, всё ещё сохранявшие несколько противоборствующие позиции, перед молчаливым стариком поспешно собрались вместе. Анастасия, стоявшая особенно далеко, прямо-таки рванула с места.
Когда кандидаты вернулись, двое, естественно находившиеся рядом с ними, также покинули свои места и перестроились в ряд рыцарей, где оставался Субару.
Ал и Райнхард теперь стояли по бокам от Субару, что было невероятно неудобно.
— Мне обязательно здесь стоять?
— Лично мне было бы приятно, будь ты здесь в качестве эдакого буфера, брат. Честно говоря, конфликтовать со Святым Меча — это просто немыслимо, серьёзно.
Ал с видом крайнего ужаса сделал жест, будто утирает лоб. Учитывая, что на нём шлем, да и тон голоса не изменился, это, скорее всего, было что-то вроде шутки, но Субару, видевший боевую мощь Райнхарда вблизи, не мог отнестись к этому как к простому розыгрышу.
Ал ведь не зря назвался наёмником и служит телохранителем Присциллы, будучи одноруким. Субару полагал, что он силён, но, даже учитывая, что они земляки, трудно было представить, что Ал достиг сверхчеловеческого уровня.
Как он сам и заявлял, в бою он не продержится и минуты.
— Если так подумать, то Эльза, возможно, и вправду была невероятно сильна…
Он вспомнил женщину, которая, пусть и с трудом, но всё же сумела продемонстрировать результат, достойный называться схваткой на мечах против Райнхарда. Одновременно с этим словно бы вернулась боль от распоротого живота, и Субару, поморщившись, тут же отбросил эти мысли.
— Её сила была настоящей, — сказал Райнхард. — Мы до сих пор не смогли выследить её. Похоже, пока не удастся заставить её ответить за то, что она нанесла тебе тяжёлые раны.
— Я только что специально прекратил вспоминать прошлое, так что не напоминай пожалуйста. Ох, что-то у меня даже глаза заболели, те самые, которые тогда… полоснули…
Если вспомнить, то из всех причин смерти до сих пор вторая была, пожалуй, самой ужасной. Хотя в плане душевных страданий более поздние случаи были тяжелее.
Субару так энергично потёр глаза, что они покраснели, и Райнхард обеспокоенно посмотрел на него: — Ты в порядке? Если что, у меня есть на примете хороший целитель, владеющий магией Воды. Он как раз рядом…
— М-м-м, сейчас начнётся важный разговор, так что будьте потише, ня. Я потом тебя вылечу.
— Странно мне это говорить, но вы, ребята, не слишком ли расслабились?
Субару и сам был уверен в своей способности сохранять хладнокровие, но подумал, довольно отстранённо, что окружающие его четверо тоже были теми ещё экземплярами.
В отличие от напряжённых кандидатов, их спутники обменивались довольно безмятежными репликами, и за это время Совет Мудрецов официально объявил о своём созыве. Миклотов кивнул: — Благодарю соратников за поддержку. Что ж, приступим к обсуждению. Тема, разумеется, «кому же из вас предстоит стать королём», но…
Он прервался, поглаживая бороду, затем старик прикрыл один глаз:
— Хм-м. Вопрос в том, как именно это решить. На Драконьей скрижали было предписано собрать пять кандидатов, но о методе последующего отбора там ничего не упоминалось. Грубо говоря, можно было бы даже заставить все лагеря сразиться прямо здесь, и оставшуюся объявить королевской.
— Мне что-то ка-а-ажется, что при таком методе один лагерь одержит полную и безоговорочную победу, не-е-ет?
Эта реплика указывала лишь на один лагерь — лагерь Фельт, на стороне которого был Райнхард. Миклотов, должно быть, это понимал, но хитро улыбнулся: — Неужели даже вы, глава придворных магов, не желаете связываться с кое-кем?
— Видите ли-и-и, против одного конкретного человека моё единственное достоинство бесполезно, — Розвааль пожал плечами и покачал головой. — К сожалению, в тот момент, когда нам придётся столкнуться, для меня всё и зако-о-ончится.
От этих слов даже Райнхард смущённо опустил взгляд, но, поскольку он не стал отрицать, похоже, некоторая уверенность в себе у него всё же была.
Зная о несомненных магических способностях Розвааля, Субару сомневался, что между ним и Райнхардом действительно такая колоссальная разница. Но раз уж они сами в этом убеждены, значит, это, вероятно, неоспоримый факт.
В глазах Субару сверхчеловеческая сущность Райнхарда становилась всё более и более очевидной.
— Итак, — продолжил Миклотов, — поскольку глава придворных магов также высказался против, давайте откажемся от грубых методов решения. Хм-м, в таком случае, как, по-вашему, нам лучше поступить, господа?
Отбросив шутливый тон, которым он обменялся любезностями, Миклотов направил Совет Мудрецов к обсуждению.
Члены Совета Мудрецов, участвующие в обсуждении, переглянулись и, голосами чуть менее звучными, чем у Миклотова, тихо, но так, что было слышно всем, начали говорить: — Прежде всего, следует выслушать самих кандидатов.
— Нам впервые так повезло, что все собрались и смогли встретиться лицом к лицу.
— До сих пор мы не всегда могли собраться в полном составе.
— Поэтому — выслушать их. Их позиции, их решимость взойти на престол, и что они намерены делать после этого — пожалуй, такие темы будут уместны.
— Хм-м, вполне резонно. Что ж, рыцарь Маркос, могу я попросить вас?
В результате обсуждения в Совете Мудрецов ведение дел снова было поручено главе рыцарей, Маркосу Гилдарку.
Единственный, кто не отходил от кандидатов, — фигура в доспехах — поклонился, затем повернулся к кандидаткам и, приняв суровое, как скала, выражение лица, произнёс: — Осмелюсь вновь взять на себя ведение собрания. У каждого из кандидатов, несомненно, есть свои убеждения и позиции. И члены Совета Мудрецов, и рыцари, и чиновники, присутствующие в зале, — все желают их узнать. Прошу вас, окажите нам эту честь.
Выражая чувства всех присутствующих в зале, Маркос почтительно склонил голову перед пятью кандидатами.
Затем он поднял голову, и его суровое лицо исказилось, когда он громко произнёс: — Итак, начнём с госпожи Круш. Рыцарь Феликс Аргайл! Сюда!
— Да.
— Да-а-а.
Феррис, чтобы поравняться с вышедшей вперёд Круш, мелкими шажками выбежала в центр зала. По пути она пристально посмотрела на Маркоса и…
— Капитан! Я ведь всегда говорю, нязывайте меня Феррис, а не Феликс. Ферри обижается!
— Я не намерен делать исключений ни для кого из своих подчинённых. Это, разумеется, касается и тебя. Выходи вперёд.
Маркос безжалостно отверг просьбу Феррис, которая приложила палец к щеке, и подбородком указал ей на место рядом с Круш, поторапливая. Феррис недовольно показала Маркосу язык, выражая своё неудовольствие, после чего встала рядом с Круш, скрестившей руки на груди.
— Я кандидат на престол, Круш Карстен, глава дома Карстен. Рассчитываю на вашу благосклонность.
— А я Феррис из дома Аргайл, первый рыцарь госпожи Круш, ня!
— Это рыцарь Феликс Аргайл, уважаемые члены Совета Мудрецов, — поправил её Маркос, чтобы подчеркнуть официальность.
Круш представилась с достоинством и без тени страха, а Феррис — следом за ней, нарочито легкомысленно. На Маркоса, поправившего её обращение, будто делая ей выговор, Феррис метнула испепеляющий взгляд, но тот с непробиваемым выражением лица проигнорировал его.
— Эта девчонка Феррис, значит, на самом деле Феликс, да? Хм, звучит как какое-то крутое мужское имя.
В Японии в старых самурайских семьях имя старшего ребёнка иногда передавалось по наследству, и бывало, что его давали и девочкам, если пол отличался. В исторических галгэ с гендерной интригой полно военачальниц с мужскими именами. Япония — рассадник этого.
Пока Субару приходил к таким выводам, Ал, стоявший рядом, слегка склонил голову. Возможно, в его картине мира это было что-то, что не так-то просто принять. Учитывая разницу во времени их призыва, Субару подумал, что им стоило бы получше узнать друг друга и сравнить свои представления.
— Субару, ты не слушал? — внезапно спросил Райнхард с удивлённым выражением лица, заметив, что Субару косится на Ала, размышляя о своём.
Не поняв сути вопроса, Субару переспросил растерянным голосом: — О чём ты?
— Да не «звучит как мужское имя». Феррис — вполне себе мужчина.
— …Что?
— Что такое?
— Что… ты… сейчас… сказал?
Субару не мог принять сказанное Райнхардом, и его мозг на мгновение отключился. Медленно, словно пережёвывая каждое слово, он потребовал повторить. Рыцарь невозмутимо кивнул: — Да не «звучит как мужское имя». Феррис — вполне себе мужчина.
Он повторил это, не изменив ни единого слова. Важные вещи говорят дважды, да?
— ЧТО-О-О-О-О-О-О-О-О?!
Осознание настигло их, и отчаянный вопль Субару и Ала эхом разнёсся по залу. Их изумление привлекло внимание всего зала, но эти двое, суетливо размахивая руками и ногами, выражая своё смятение, этого не заметили.
Субару, активно жестикулируя, указал на Ферриса, стоявшего в центре комнаты: — Минуточку, ЭТО — парень?! Святой Меча, видимо, шутить не умеет, да?! Ничуть не смешно!
Говоря это, он посмотрел на Ферриса, который, в свою очередь, смотрел на него.
Он действительно казался высоким для женщины, но если не считать черт лица, стройности фигуры и роста, то выглядел исключительно как женщина. Правда, нельзя было отрицать некоторую нехватку женственных изгибов, но ведь в мире немало и взрослых женщин с плоской грудью. Это не опровержение.
— И голос высокий, и сложение тонкое. Кожа словно светится изнутри… Я тоже не могу поверить, что это парень… Нет, я не ХОЧУ верить! — воскликнул Ал.
— Понимаешь меня, брат?!
— Ага, понимаю, брат!
Они — Субару и однорукий Ал — крепко обнялись за плечи, сверяя свои восприятия.
Вдвоём всяко надёжнее, чем в одиночку! Они были почти уверены, что после таких заявлений Райнхард наконец-то поймёт, что его шутка не смешная, и покажет хоть какое-то раскаяние, но тут…
— А, вы двое, видимо, впервые его видите, — обратилась к обнявшимся за плечи парням Круш, до этого хранившая молчание. — Мой рыцарь, Феррис, — мужчина. Уж кто-кто, а я могу это утверждать.
Услышав это невероятное заявление, сказанное мужественным голосом, Субару и Ал с хрустом повернули головы. Всё ещё обнявшись, они попытались развернуться в противоположные стороны, и на мгновение их плечевые суставы вывернулись до предела, вызвав цепную реакцию жалких криков: «Больно!». Субару, словно приходя в себя, топнул ногой по полу: — Н-на словах что угодно можно сказать! Нас так просто не проведёшь! Доказательства! Да, без доказательств мы не поверим!
— Мы с Феррисом давно знакомы. Мы даже вместе принимали ванну, и я могу с уверенностью сказать, что у него между ног самые настоящие мужские генит…
— СТО-О-О-О-ОП!! — взревел Субару. — Я был неправ!! Полностью признаю, принимаю и смиряюсь, только, пожалуйста, не говорите о мужских членах устами девушки!
— Она не говорила «мужской член», брат!
Субару попытался поправить её из-за слишком прямого выражения, но Ал, в довершение всего, ещё и добавил свой комментарий к этому хаосу. Окончательно сбитый с толку противоречивой информацией, Субару в отчаянии указал пальцем на Ферриса, первопричину всего этого безобразия: — А ты, ты тоже хорош, чёрт побери! Кому вообще сдалось, чтобы у ТАКОГО, как ты, что-то там «имелось»?! Да ещё и с кошачьими ушками, а на самом деле парень — это тоже для кого, а?! У меня нет фетиша на трапов! Я совершенно нормальный, мне нравятся сребровласые героини!
— Да-а-аже если ты так говоришь, это ведь Субарчик сам всё неправильно понял. Ферри ни разу не говорил, что он девочка, ня.
— Не издевайся, стер… тьфу, козёл!
На это Феррис лишь игриво высунул язычок и подмигнул. Субару в ярости топнул ногой, но добиться извинений от него было, похоже, невозможно.
Папа, мама, и в этом мире существуют мальчики-девочки…
— Невероятно… Впервые в жизни со мной так обращаются! Даже я, известный тем, что наблюдал за ходячим воплощением слова «кротость», будучи при этом совершенно голым, не могу не прийти в ярость!
— Это уже просто кто-то один совершенно голый!
Субару от возбуждения уже сам начинал не понимать, что несёт, но Ал всё равно добросовестно его подкалывал.
Эти двое обменивались репликами, в которых на абсурд следовал закономерный комментарий — своего рода ценное взаимодействие. Подождав, пока их первоначальное изумление немного уляжется…
— Успокоились? — бросил им подтверждающий вопрос старческий, дребезжащий голос.
Это был Миклотов, сидевший на возвышении со сложенными на коленях руками. Удостоившись внимания со стороны самой верхушки власти, даже Субару пришёл в себя и искренне извинился: — П-простите.
Понуро он вернулся на своё место в ряду, на удивление искренне раскаиваясь в глубине души.
— Узнав пол Ферриса, все неизменно выказывают удивление. Это удовольствие, от которого я не могу отказаться, сколько бы раз его ни испытывала. Хотя мало кто удивляется так сильно, как эти двое.
— Хм-м. Зная это и всё равно продолжая, вы довольно жестоки, госпожа Круш.
Но Круш в ответ приняла серьёзное выражение лица и покачала головой: — Кажется, милорд Миклотов, вы заблуждаетесь. Наряд Ферриса — это не мой приказ. Всё это — его собственная воля.
— Заставлять слугу одеваться подобающим образом — это тоже обязанность господина, стоит полагать, — возразил ей Рикерт, который, как и Субару с остальными, вернулся в свой ряд. Видимо, в ходе предыдущего обмена мнениями он обрёл право голоса среди чиновников, так как несколько присутствующих согласно кивнули его словам.
Круш окинула взглядом эту разношёрстную компанию¹, а затем пронзила Рикерта своим острым взором. Мужчина, сражённый этим взглядом, побледнел, но всё же выдержал его, глядя прямо перед собой.
¹ Оригинальная фраза 呉越同舟 (гоэцу доусю) – идиома, означающая «заклятые враги в одной лодке»
— У в-вас есть какие-то возражения…?
— Вы не из тех ничтожеств, что отводят взгляд, — сказала Круш. — Если не считать некоторой несвоевременности, несовпадения наших убеждений и того, что вас легко подбить на что-то, я высоко ценю вас, господин Рикерт.
Её слова звучат довольно уничижительно. — подумал про себя Субару, но, возможно, для Круш это были слова похвалы? Рикерт тоже выглядел не вполне убеждённым.
Однако, прежде чем он успел развить эту мысль, девушка продолжила: — Но… вы сказали, что заставлять слугу одеваться подобающим образом — обязанность господина. В таком случае, я всё же желаю, чтобы Феррис оставался в своём нынешнем наряде. Знаете почему?
— И почему же? — вместо Рикерта, который, словно подавленный её пронзительным взглядом, не смог произнести ни слова, переспросил Миклотов.
— Всё просто… Каждому следует давать тот облик, в котором его душа сияет ярче всего. Нынешний наряд идёт Феррису куда больше, чем рыцарские доспехи. Точно так же, как я предпочитаю этот костюм платьям.
Заявив это, Круш выпрямила грудь, словно выставляя напоказ свою душу. Феррис встал рядом с её величественной фигурой, и она… нет, он тоже улыбнулся, следуя за своей госпожой, стоявшей в героической позе.
Глядя сверху вниз на эту пару, Миклотов прищурился, словно смотрел на что-то ослепительное. Затем он слегка кивнул: — Хм-м, хорошо. На этом данный разговор закончим. Господин Рикерт, вы не возражаете?
— Н-нет возражений
— У меня тоже нет, — сохраняя истинно королевское спокойствие, сказала Круш. — Капитан Маркос, продолжайте.
Хотя они и обменялись мнениями, было очевидно, даже не сравнивая их поведение, на чьей стороне оказалось преимущество.
Кто-то произнёс голосом, слишком громким для шёпота: «Хоть это и первое изложение позиции среди кандидатов, но она ведь главный претендент. Как бы это сказать… от неё исходит такое чувство надёжности, какого нет у других».
Услышав это, Субару, насторожив уши, спросил у стоявшего рядом Райнхарда: — Что это значит?
На этот прямой вопрос Субару тот слегка опустил взгляд: — Дом Карстен, который возглавляет госпожа Круш, — это герцогский род, веками поддерживавший Королевство Лугуника. История верной службы стране, безупречная родословная и талант самой госпожи Круш, которая в столь юном возрасте управляет герцогским домом, — всё это делает её неоспоримым фаворитом в Королевском Отборе.
— Хм-м… и что это значит вообще, — пробормотал он, услышав пространное объяснение Райнхарда. Ему оставалось только хмыкнуть.
Даже Субару, не слишком сведущий в вопросах титулов, понимал, что статус герцога — это одна из высших государственных должностей, которую легче пересчитать сверху вниз.
Кандидат на престол… пусть даже королевский род и прервался, естественно, предпочтительнее, чтобы следующим трон занял кто-то, кто изначально был близок к королевскому роду.
Если думать в этом ключе, Субару не мог не задуматься о невыгодном положении Эмилии.
— Почти всё решено, вероятно.
— Она глава дома Карстен, и, что важнее всего, талант госпожи Круш широко известен.
— Иногда она принимает довольно смелые решения, но если считать это проявлением широты её натуры, то всё безупречно.
Присутствующие, похоже, лишь подтверждали то, что Субару только что услышал. Все перешёптывания сводились к обсуждению преимуществ Круш, и казалось, что даже без слов все понимали: в только что начавшемся Королевском Отборе она уже на голову опережает остальных.
Ещё даже не настала очередь Эмилии представлять себя, а атмосфера в зале всё больше складывалась не в её пользу, и Субару не мог не испытывать беспокойства.
Но это терзавшее грудь беспокойство…
— Кажется, многие немного заблуждаются, — ...было прервано словами Круш, которая подняла палец, останавливая перешёптывания.
Она подождала, пока все умолкнут и взгляды сосредоточатся на ней. Когда, уловив её намерение, в зале воцарилась тишина, она кивнула, давая знак к началу, и произнесла: — Я по-своему понимаю, чего каждый из вас ожидает от меня, если я взойду на престол. Дом Карстен — влиятельный род, тесно связанный с королевской семьёй, и до сих пор мы несли значительную долю ответственности за государственные дела. Поэтому, если я займу трон, управление страной и политикой продолжится без потрясений. Иными словами, вам обещана спокойная передача власти.
Многие в зале, внимательно слушавшие плавную речь Круш, согласно кивали.
Слова были подобраны тщательно, и Субару теперь ясно понимал, почему её считают фавориткой в борьбе за престол. Именно поэтому возразить казалось невероятно трудным. Но…
— К сожалению для тех, кто на это рассчитывает, я не могу дать такого обещания.
Эти слова, которыми она словно сама отказывалась от своего подавляющего преимущества, на мгновение повергли тронный зал в тишину — а через несколько секунд его потряс метафорический толчок всеобщего шока.
Послышались голоса, наперебой задававшие вопрос: «Что это значит?». Круш окинула их всех взглядом и, не обращая внимания на неостывший пыл, уверенно шагнула вперёд: — Когда я стану королевой, устройство страны неизбежно изменится по сравнению с тем, каким оно было при предыдущих правителях. И я хочу, чтобы вы это поняли.
— Могу я спросить, что именно вы имеете в виду?
— Разумеется.
Шум стих, сведясь к вопросительному голосу Миклотова, и когда первоначальный шок в зале начал утихать, Круш подняла взгляд на возвышение. Её длинные тёмно-зелёные волосы качнулись, и мужественным взглядом она смотрела на Совет Мудрецов — а за ними, на стене тронного зала, виднелось изображение Дракона.
— Королевство Лугуника, заключившее союз с Драконом… Защищённое Пактом, некогда заключённым с Драконом, эта страна достигла процветания. Войны, эпидемии, даже голод — все кризисы были предотвращены благодаря Дракону, и на протяжении долгой истории королевства слово «Дракон» никогда не исчезало из неё.
«Пакт с Драконом» — именно об этом Субару читал в книжке с картинками.
Краткое изложение истории о том, как королевство Лугуника, защищённое Пактом, заключённым с Драконом, продолжало процветать и преуспевать.
Все внимательно слушали слова Круш, вдумываясь в их смысл.
Пакт с Драконом, который всегда незримо поддерживал историю королевства. Именно потому, что его продолжение оказалось под угрозой из-за гибели королевской семьи, и был объявлен Королевский Отбор с одним условием: следующий правитель должен быть достоин звания «Драконьей жрицы».
— Именно поэтому мы должны доверить престол жрице, способной общаться с Драконом. В противном случае обещанное королевству процветание…
— Эта мысль мне не по нраву, — слова Круш, словно удар, прервали его.
Старик слегка удивлённо приоткрыл глаза, а девушка, скрестив руки на груди, вздохнула: — Процветание, достигнутое благодаря Пакту, — это прекрасно. В войнах он своим дыханием испепелял вражеские страны, при эпидемиях исцелял людей, активируя их ману, а в случае голода земля, пропитанная его кровью, дарила обильные урожаи. Все невзгоды преодолевались благодаря нашему дражайшему господину Дракону. Слава Драконьему Королевству Лугуника!
Несмотря на то, что её слова были полны блеска, Круш произносила их бесстрастно, и лицо её оставалось хмурым.
Она окинула взглядом молчавших присутствующих и тихо пробормотала: — Спрошу… Вам не стыдно?
Субару почувствовал, как в затихшем зале напряжение стало ещё сильнее, чем прежде.
Однако, если спросить, кто в этом зале, наполнявшемся различными страстями, испытывал сейчас сильнейший гнев, то это, без сомнения, была Круш, стоявшая перед троном.
— Какие бы невзгоды ни постигли нас, Дракон гарантирует их преодоление. Полагаться на этот Пакт, развращаться, а затем, когда его продолжение оказывается под угрозой, впадать в панику и цепляться за суррогатные решения. Как можно не испытывать к этому отвращения?
— Вы слишком много себе позволяете, госпожа Круш! — на резкие слова Круш один из членов Совета Мудрецов вскочил, не скрывая гнева. Это был старик, не уступавший в возрасте Миклотову. Дрожащим от старости голосом он ударил по подлокотнику своего кресла: — Непозволительно пренебрегать Пактом! Скольких жертв избежало королевство благодаря милости Дракона! Сколько жизней было спасено! Вы намерены отрицать всю эту многовековую историю?!
— Относительно прошлого процветания я уже сказала, что оно было прекрасным. Я и под пытками не скажу, что сама не пользовалась его благами. Дом Карстен — род, чья история началась вместе с королевством. Если королевству грозит опасность, то же самое касается и нашего дома. И если страна была спасена Драконом, то это в равной степени относится и к нашему дому. Но, — продолжила она, переведя дух, — с будущим всё иначе. Неужели вы не видите нынешнего нашего позора? Неужели, цепляясь за Пакт с Драконом, мы перестали мыслить? Если войны, эпидемии, голод снова обрушатся на королевство, неужели нам останется лишь пресмыкаться перед Драконом?»
— Эт-то…
— Если мы настолько привыкли жить под защитой Дракона, что без неё обречены на гибель, то пусть такое королевство погибнет. Излишнее благополучие порождает застой, застой ведёт к упадку, а упадок — к концу. Таково моё мнение.
— Вы… вы хотите сказать, что погубите страну?! — старик так рассвирепел, что казалось, у него вот-вот лопнут сосуды.
В ответ на его крик Круш, сверкнув глазами, полными боевого духа, покачала головой и сказала: — Нет. Если мы погибнем без Дракона, значит, мы сами должны стать Драконом. Всё то, в чём королевство до сих пор полагалось на Дракона, должны взять на себя король, его вассалы и народ. Поэтому, — Круш сделала паузу, чтобы перевести дух, — когда я стану королевой, я попрошу Дракона забыть о прежнем Пакте. Если в результате этого наши пути разойдутся, что ж, так тому и быть. Драконье Королевство Лугуника, — это не страна Дракона, а страна нас, её граждан.
— …
— Нас ждут невзгоды. Возможно, нас ждут даже такие бедствия, которые превзойдут те многочисленные напасти, что мы преодолели в прошлом с помощью Его силы. Но я хочу жить так, чтобы не стыдиться своей души. — понизив голос, Круш покачала головой и опустила взгляд, — Я давно сомневалась в нынешнем устройстве страны. Нынешний поворот событий я расцениваю как дарованную небесами возможность всё исправить.
Учитывая её верность предыдущему королю, эти слова легко могли быть сочтены за неуважение.
И действительно, старики из Совета Мудрецов переглянулись, услышав её последние слова, и на их лицах залегли глубокие тени. Однако, с другой стороны…
Это, конечно, без сомнения, идеализм… но в словах Круш была неоспоримая весомость.
Окружающие, похоже, чувствовали то же самое, так как громких голосов, возражающих ей, в зале больше не было слышно.
Величие, позволяющее ей идти вразрез с многовековой историей королевства и не допускающее даже возражений со стороны тех самых столпов общества, что эту историю создавали.
Можно было с уверенностью утверждать, что это было неоспоримое величие правителя.
— Мысли госпожи Круш нам предельно ясны, — сказал Миклотов. — Приняв их во внимание, если вы займёте престол, то вольны поступать так, как считаете нужным. Именно таков выбор короля, несущего на себе бремя страны.
— Безусловно, — ответив Миклотову всего одним словом, Круш повернулась на каблуках, словно дав понять, что сказала всё, что хотела.
Её величественное самообладание снова вызвало было ропот, но Миклотов опередил его. Старик обратил остриё разговора к Феррису: — Итак, рыцарь Феликс Аргайл. У вас есть что сказать?
Смысл был в том, чтобы не только господин, но и его слуга рассказал о сильных сторонах своего господина.
Но Феррис на слова Миклотова лишь тихо покачал головой: — При всём уважении, мне нечего добавить. Мысли госпожи Круш таковы, какими она их высказала. А правильность её поступков докажет последующая история и мы, её последователи. Я нисколько не сомневаюсь, что моя госпожа станет королевой.
Феррис торжественно пропел это, грациозно склонив свою тонкую талию.
Когда Миклотов кивком выразил своё согласие, Феррис отдал честь и подошёл к Круш. Они обменялись взглядами, и когда она кивнула, он радостно улыбнулся, расслабив щёки: — Всё-таки госпожа Круш всегда великолепна, ня. Ферри просто без ума от неё, ня!
— Иногда я не понимаю твоих слов, Феррис. Но так уж и быть. Ты никогда не сделаешь ничего, что могло бы мне навредить.
По этому обмену репликами было видно, что между ними существует абсолютное доверие и прочная связь.
Феррис, чьё обожание доходило до потери самообладания, и Круш, невозмутимо принимавшая это…
Да, у них, должно быть, прекрасные отношения, — подумал Субару.
— Итак, мы наконец выслушали одного кандидата… Хм-м, похоже, с самого начала всё пошло довольно бурно, — так Миклотов коротко подытожил выступление Круш, изложившей свою позицию.
Для членов Совета Мудрецов и чиновников, которые, по большей части, надеялись уладить дело мирно, позиция главного кандидата на престол была как гром среди ясного неба.
Вероятно, этим выступлением она потеряла много голосов, которые могла бы получить. Но, с другой стороны, те, кто, выслушав её, всё равно её поддержит, вероятно, обрели непоколебимое доверие, которое не пошатнётся ни при каких обстоятельствах.
В долгосрочной перспективе, какое влияние это окажет на Королевский Отбор — на данном этапе оценить плюсы и минусы её слов и действий было невозможно.
Я всё ещё не очень понимаю, как именно проходит этот Отбор…
Нынешнее «время изложения позиций» как раз и проводилось с целью это определить.
Если сравнить это с групповым свиданием², то это как первое время для самопрезентации, чтобы решить, на какую девушку нацелиться. Этап, когда наносят пробные удары, чтобы выяснить, не «мина» ли она, а затем — важный поворотный момент, определяющий, каким прямым ударом её «увести с собой».
² Групповое свидание (合コン, гокон) – популярный в Японии формат знакомств, когда группа мужчин и группа женщин встречаются вместе. Термин «мина» (地雷, дзирай) в данном контексте — сленговое обозначение человека, который может оказаться проблемным или неприятным в отношениях.
Худшее сравнение, которое только можно было придумать.
Как бы то ни было…
— Итак, позвольте продолжить, — сказал Маркос. — По порядку, начиная с той, кто стоит рядом с госпожой Круш.
— Хм, наконец-то моя очередь. Начинается хайпер-время моей милости. — как только глава рыцарей, казалось, взял себя в руки и продолжил собрание, девушка с рыжими волосами шагнула вперёд, сделав заявление, способное снова всё разрушить.
— Она сейчас сказала «хайпер-время моей милости»? — Субару остолбенел от этой ужасной грамматики с вкраплениями катаканы, а Ал, словно хвастаясь своим достижением, указал на себя большим пальцем, и под его шлемом, вероятно, красовалась самодовольная ухмылка.
Затем он, тяжело ступая, тоже вышел вперёд и встал рядом с Присциллой.
В отличие от Круш, эта девушка была в роскошном платье, а её волосы сияли, словно солнце. Многочисленные яркие украшения звенели металлом, добавляя шума к её и без того кричащему облику.
И рядом с такой девушкой стоял однорукий мужчина, одетый, на первый взгляд, как простолюдин, с лицом, скрытым под чёрным как смоль шлемом, — неудивительно, что окружающие смотрели на них со странным выражением.
— Хм, похоже, вульгарные взгляды всякой черни уже устремились на мою великолепную милость.
— Неплохо вы это используете, Принцесса. Вы в отличном настроении, так держать!
Несмотря на то, что на них смотрели скорее не со странностью, а как на каких-то чудаков, Присцилла почему-то гордо выпятила грудь, а Ал, как и подобает её слуге, осыпал её неуместными похвалами.
Глядя прямо на эту парочку, чьё взаимодействие было несколько… не от мира сего, Маркос кашлянул: — Итак, госпожа Присцилла Бариэль. Прошу вас.
— Хоть это и досадно, но так уж и быть, я уделю вам внимание. Достаточно будет явить этим старым костям величие моей милости, а затем позволить им выбрать путь следования за мной. Проще простого.
Сказав это, она извлекла веер из ложбинки на груди, с щелчком раскрыла его и, прикрыв рот, тихонько рассмеялась. Это была садистская улыбка, напоминавшая улыбку роковой женщины, совершенно не вязавшаяся с её миловидной внешностью.
После «бомбы», сброшенной Круш, в и без того неспокойную атмосферу зала явно начали проникать зловещие нотки. Даже Субару, известный своей неспособностью читать атмосферу, ощутил явное напряжение, повисшее в зале, и среди этой гнетущей тишины кто-то тихо пробормотал: — Эта Кровавая Невеста… проклятая.
Субару затаил дыхание, услышав этот глубокий, полный кипящей ненависти голос.
Кого он имел в виду, какое влияние окажет этот неожиданно громкий голос — Субару не знал, но отчётливо чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
В центре внимания оказалась вторая кандидатка, а ведь пролог Королевского Отбора только начался.