Перевод: Энди
Словно бомба, брошенная в зал, и без того полный напряжения.
От этих слов, равносильных игре с огнём на пороховом складе, все затаили дыхание, наблюдая за развитием событий. Уже не имело значения, кто произнёс эту неосторожную фразу. Важно было лишь то, какие последствия она вызовет.
Затаив дыхание, все взгляды всё сильнее устремлялись на Присциллу в центре зала. Купаясь в этих лучах, смешанных со страхом, она бросила короткий взгляд в сторону, откуда донёсся голос, и произнесла: — Какая чушь, да ещё и бесталанная, неотёсанная брань. К завистливым выкрикам черни, ревнующей к моей персоне, я настолько привыкла, что они и колыбельной мне не заменят.
Зал, который вот-вот мог погрузиться в тягостное молчание, Присцилла без колебаний разрушила своим голосом, в котором сквозила искренняя, до глубины души идущая скука.
В её тоне не было ни малейшего намёка на учёт тревоги окружающих или какое-либо сочувствие. Всем стало ясно, что эти высокомерные слова — чистейшее отражение её истинных мыслей.
Эта почти освежающая надменность и дерзость заставили Субару вновь осознать, что она, как и Круш, хоть и в ином смысле, стоит на совершенно ином уровне, недосягаемом для простых смертных.
Судя по реакции окружающих, только что брошенное слово было сродни оскорблению или унижению.
«Кровавая Невеста» — не самое приятное прозвище, но раз уж она его не отрицала, прежде чем Субару успел задуматься о его значении и спросить об этом…
— Что ж, позвольте ещё раз попросить вас назвать ваши имена, включая вашего спутника, — Миклотов, проявив опыт бывалого чиновника, поспешил вернуть разговор в конструктивное русло, прежде чем атмосфера успела окончательно испортиться. Умение обращаться с уважением, которого не чувствовалось в его тоне, к особе, значительно младше его, также говорило о многом.
Похоже, несмотря на занимаемое им высокое положение, он был из тех, кто скорее будет излишне заботиться об окружающих, чем напористо вести за собой. Несколько незавидная позиция, пожалуй.
Присцилла, должно быть, поняла смысл этой тактичной смены темы стариком. Она, словно позабыв о предшествовавшей дерзости, спокойно кивнула: — Будь по-твоему. Терзать старые кости, чьё время на исходе, отнимая и так немногочисленные мгновения их жизни, было бы жестоко. Благодарите же мою безграничную снисходительность.
Добавив ненужное замечание, она ещё более надменно выпятила свою пышную грудь.
— Сейчас я назовусь. Запомните моё имя и не смейте забывать его до конца своих дней. Имя моё — Присцилла… Присцилла… А-а, Присцилла… хм, как же там сейчас?
Начав столь резво, она вдруг споткнулась, словно впавшая в маразм старуха.
Субару едва не подался вперёд, готовый отпустить едкое замечание, но из последних сил сдержался, уважая царившую вокруг серьёзную атмосферу. И всё же, нельзя отрицать, что после слов Присциллы напряжение в зале слегка спало, став каким-то… тёпленьким.
Она несколько раз наклонила голову набок, затем, посмотрев на стоящего рядом Ала, ткнула его в бок.
— Эй, Ал. Я тут в затруднении, живо помоги.
— Да я и сам обалдел, Приценсса, не думал, что ты споткнёшься на самом старте. Куда мне теперь девать всё то волнение, с которым я ждал своего выхода?
— Твои волнения меня не интересуют. Мои желания превыше всего. Ну же!
— Вот это эгоцентризм высшей пробы! Но это ладно, ты же не хочешь сказать, что фамилию свою — Бариэль — забыла?
— О-о, точно, она.
Осторожно протянутую руку крепко сжали в ответ. Ал, сокрушаясь о прискорбной забывчивости своей госпожи, возвёл глаза к небу и приложил ладонь ко лбу. Не обращая внимания на своего спутника, который и не пытался скрыть своего отчаяния, Присцилла вновь повернулась вперёд и, дерзко улыбнувшись Совету Мудрецов на возвышении, заявила: — Я — Присцилла Бариэль. Следующая королева. Преклонитесь.
Лаконично и, пожалуй, более чем исчерпывающе, — подумал Субару.
По крайней мере, это была не та речь, которую произнёс бы человек, всерьёз желающий занять престол.
Более того, в отличие от Круш, ей, похоже, больше нечего было добавить, и она выглядела вполне удовлетворённой, словно этим одним предложением высказала всё.
Субару уже начал беспокоиться — но теперь по другой причине — что на этом всё и закончится, как вдруг…
— Бариэль… вы имеете в виду господина Лейпа Бариэля? — подал голос Миклотов. Старец задумчиво теребил пальцами свою белую бороду, сощурив глаза, словно пытался что-то вспомнить. — Хм-м. Кстати говоря, господина Лейпа что-то не видно, он…
— С этим старым развратником полгода назад случился несчастный случай. Он получил тяжёлые травмы, так и не пришёл в сознание, а совсем недавно благополучно покинул этот мир.
— Что вы говорите, господин Лейп… Хм-м. В таком случае, каковы были ваши отношения с господином Лейпом, госпожа Присцилла?
Лицо Миклотова омрачилось при известии о смерти упомянутого человека. На вопрос старца Присцилла фыркнула: — Для меня он был покойным мужем, пожалуй. Поскольку я и пальцем до него не дотронулась, можно сказать, это были отношения лишь на бумаге, в самом прямом смысле.
В зале вновь воцарилась тишина. Субару показалось, что он слышит вдали высокий, тонкий звон в ушах, и он попытался осмыслить только что сказанные Присциллой слова.
Получается, она только что со скучающим видом сообщила о смерти своего супруга.
— Принцесса, как бы то ни было, такие слова звучат слишком уж… безжалостно, тебе не кажется? — тихо шепнул Ал на ухо Присцилле, то ли возмутившись сам, то ли пытаясь сгладить её дурную реакцию.
Но она с лёгкостью отмела даже эту его попытку проявить такт: — Какая нужда приукрашивать факты, не излагая их как есть? Тот старикашка взял меня в жёны, воспылал непомерными амбициями, а потом в совершенно постороннем месте ввязался в совершенно посторонний несчастный случай и сам сгорел дотла, прежде чем успел раздуть из искры большое пламя. Если это не повод для смеха, то что тогда? Впрочем, для шутки, за которую он заплатил жизнью, она вышла довольно несмешной. Вконец никчёмный был старикашка.
Если бы она просто отрубила одним махом, было бы ещё терпимо. Но Присцилла продолжала словесными клинками кромсать уже и так сражённого покойника. Субару даже начал сочувствовать этому незнакомому ему человеку, а Миклотов, который, похоже, знал его, и вовсе помрачнел.
Замечала ли Присцилла перемену в выражении лица Миклотова или нет, она, ничуть не изменившись в лице, откинула прядь своих рыжих волос: — Единственный смысл, который был в этом старом хрыче, так это то, что всё своё накопленное добро он оставил мне. Поскольку мы с этим стариком были мужем и женой, а наследников у него не было… что ж, да, дом Бариэль теперь принадлежит мне.
Сделав столь грубый вывод, Присцилла обвела всех взглядом, словно спрашивая, есть ли у кого-то возражения.
Под её взглядом чувствовалось нарастающее недовольство, но никто не решался выразить его в конкретной форме. Можно было бы ожидать реакции от Рикерта, который так яростно спорил с Круш, но и он, хоть и с недовольным лицом, хранил молчание.
Была ли на то какая-то причина, или же все заранее понимали, что с ней бесполезно спорить, — но её бесцеремонность, похоже, снова сошла ей с рук.
И тут…
— Хм-м, ваша история понятна. Известие о кончине господина Лейпа, с которым я был знаком много лет, стало для меня некоторой неожиданностью… но слова госпожи Присциллы звучат последовательно. То, что вы являетесь главой дома Бариэль, не вызывает сомнений.
— Естественно.
— Хотелось бы услышать более подробный рассказ, но… кто этот рыцарь рядом с вами?
Спокойно кивнувшей Присцилле Миклотов перевёл внимание на её спутника. Ал, к которому внезапно обратились, ответил: — А, кто… А, я? — голосом, в котором явно слышалось подавленное зевание, доказывая тем самым, что он, как и его госпожа, является воплощением непринуждённости.
Госпожа и слуга, словно соревнуясь, продолжали нагнетать в зале атмосферу какой-то вялой теплоты. Для Субару, который хоть немного знал эту парочку по сравнению с другими кандидатами, это развитие событий, пожалуй, било по нервам сильнее, чем если бы он был совсем посторонним.
— Да, вы. Странный у вас наряд, в Королевской Гвардии я такого лица… шлема, не припомню.
— О, заметил? Этот шлем сделан в Империи Волакия на юге, а как я вытащил его оттуда — целая история. Прочный, долговечный, да и выглядит круто, вот и ценю его.
— Из Империи Волакия… Значит, вы не состоите в Королевской Гвардии?
— Да от такого вычурного обращения «рыцарь» аж мурашки по коже, серьёзно. Я, понимаешь, этот… вроде как бродячий наёмник, такой вот вольный странник.
Указав на себя своей единственной рукой, Ал своим приглушённым голосом без обиняков поведал о своём происхождении. От его движений, когда он раскатисто рассмеялся, шлем издавал металлический лязг, что ещё больше без всякой причины распаляло окружающих. И действительно, на это его поведение из рядов рыцарей Королевской Гвардии послышались возмущённые голоса, у некоторых даже вздулись вены на лбу: — Какое неуважение! Вы хоть понимаете, где находитесь?!
— Требовать рыцарского поведения от неотёсанного дикаря, возможно, и жестоко, но мириться с таким отношением мы не намерены!
— Да и вообще, что это значит — скрывать лицо перед членами Совета Мудрецов?! Да ещё и имперским шлемом… Это уже переходит все границы непочтительности!
— Эй-эй, полегче, ребята, не надо так орать. Моё хрупкое сердечко от такого давления в клочья разлетится, знаете ли.
Несмотря на гневные выкрики рыцарей, Ал сохранял невозмутимость.
Однако, проведя пальцем по поверхности своего шлема, он продолжил: — Ну, не скажу, что ваше мнение совсем уж не по делу. И правда, скрывать лицо перед такими важными особами… немудрено, что меня сочтут подозрительным типом.
— Если бы ты не был таким подозрительным, ты бы и не привлёк моего внимания, Ал.
— От таких слов дрожь пробирает. Как бы то ни было, прошу простить мою невежливость — сокрытие лица. Видите ли…
Подняв взгляд на Совет Мудрецов, Ал просунул пальцы в щель своего шлема и слегка приподнял его, открыв часть скрытого лица.
Нижняя часть шлема поднялась, обнажив подбородок и область до самого носа…
— ох…
Кто-то тихо охнул, увидев эти ужасные шрамы на его лице.
После этого Ал, словно модель на подиуме, медленно повернулся, демонстрируя то же самое всему залу. Естественно, пыл рыцарей поутих.
И это было вполне объяснимо.
Ведь даже та часть лица Ала, что стала видна, была испещрена следами былых сражений — ожогами, рваными ранами, множеством шрамов. У Субару тоже были заметные шрамы на коже, но у Ала их было, без преувеличения, раз в десять больше.
Видимо, реакция окружающих оказалась именно такой, как он и ожидал. Ал усмехнулся, отнял пальцы и снова опустил шлем.
— Ну вот, как-то так, видок у меня не из приятных, так что буду премного благодарен, если простите мою невежливость, что предстаю перед вами с закрытым лицом, господа хорошие.
— Это мне следует просить прощения за неучтивость моих подчинённых, — Маркос склонил голову, извиняясь перед Алом, который явно пытался отшутиться. Затем, его лицо, подобное скале, стало ещё суровее. — Позволю себе ещё одну бестактность, но… учитывая ваше имперское происхождение и эти шрамы… вы, случайно, не были гладиатором?
— Хех, а вы проницательны, господин капитан. Неплохо же вы осведомлены о тёмных сторонах этой скрытной империи. Да, я был гладиатором. Ветеран с десятком лет стажа.
Зал снова загудел, и многие рыцари пробормотали себе под нос слово «гладиатор».
Слово было незнакомым, но по иероглифам можно было догадаться — «раб, владеющий мечом». Отсюда можно было предположить его положение…
— То есть, ты был там, где бои устраивали на потеху публике?
— Именно так, брат, — подтвердил Ал, указав пальцем на пробормотавшего это Субару, а затем этим же пальцем легонько постучал по своему шлему. — Ну, вот так вот, надеюсь, это объясняет мои навыки и шрамы. Ах, да, я же не назвался. С Волакией связи порваны, теперь я просто бродяга по воле ветра… Зовите меня Ал. Госпожа меня удачно приютила, вот, стараюсь потихоньку.
С всё тем же шутливым видом Ал улыбнулся Маркосу.
Эта его манера, как и у его госпожи, показывала, что ему совершенно безразличны грозные взгляды окружающих. Наоборот, это рыцари, ещё недавно так яростно его осуждавшие, теперь потеряли дар речи от ужасающих шрамов, выгравированных на его теле.
Стало совершенно очевидно, что его путь, включая потерю руки, был далеко не гладким. И…
— Серьёзно?
Это открытие произвело немалое впечатление и на Субару, который также всё это видел.
До сих пор Субару избегал прямых упоминаний внешности Ала. Отчасти он делал это из нежелания быть бестактным, заводя разговор о потере конечностей с человеком, у которого не было руки, а отчасти — бессознательно отвергая эту реальность как возможное будущее для самого себя.
Если Ал прибыл из того же мира, что и Субару, то случившееся с ним уже не было для Субару чем-то чужим.
Потерять руку, получить на лице такие ужасные шрамы, что их нельзя показывать другим… Для Субару, чьё тело уже было покрыто бесчисленными рваными ранами, Ал был воплощением одной из возможных грядущих реальностей.
Леденящий холод пробежал по спине Субару.
Но, невзирая на его переживания, обсуждение Королевского Отбора продолжалось.
— Хм-м. Если вы родом из Империи Волакия, то как же вы связаны с госпожой Присциллой? Та страна — своего рода отдельный мир, который не выпускает наружу не только информацию, но и людей, и товары.
— Везде найдутся лазейки, обходные пути и тайные тропы, знаете ли. Выбрав подходящий момент, я сбежал из империи. А что до того, почему я с Принцессой…
— Всё просто. Это результат моей прихоти.
До сих пор молчавшая Присцилла, видимо, не выдержав отсутствия внимания к своей персоне, вмешалась в разговор. Перебив вопрос Миклотова и ответив за Ала, она принялась теребить разноцветные украшения на своих пальцах.
— То, что я стану королевой, — всё равно что воля небес. А значит, неважно, кто будет моим спутником. Посему я выбрала в свои спутники того, кто мне приглянулся. Результат — этот мужчина.
— Понятно, ясно. И каков же был метод вашего выбора?
Чем пытаться возражать, проще было согласиться, чтобы разговор двигался дальше. Миклотов, не затрагивая высокомерную сторону Присциллы, потакал её самолюбию, побуждая продолжать.
На эту его любезность она ответила с довольным видом, подув на свои ногти:
— Что ж, это общеизвестно. Я собрала в своих владениях всех хвастунов-силачей и устроила состязание, условием которого было то, что понравившийся мне станет моим спутником. Весьма занятное было развлечение.
Ответив так Миклотову, Присцилла многозначительно покосилась на Ала.
Если верить её словам, получалось, что Ал приглянулся ей. От этого ещё труднее становилось представить, какова же на самом деле сила этого однорукого человека.
На ответ Присциллы Миклотов и другие члены Совета Мудрецов согласно кивнули.
— Значит, победителем того турнира стал он…
— Не-а, не победил я.
Он с удовольствием наблюдал за удивлёнными лицами старцев, покачивая плечами.
— Жизнь не настолько проста, чтобы однорукий парень мог пробиться сквозь толпу хвастунов-силачей. То, что я вообще пробился в четвёрку лучших по турнирной сетке, — уже чистое везение.
— Т-тогда почему же госпожа Присцилла выбрала его своим спутником?
— Я же сказала. Я выбрала того, кто мне понравился.
На этот вопрос Присцилла гордо выпрямилась и со всей силы хлопнула по спине стоящего рядом Ала. Послышался сухой треск, и, услышав писк Ала, она продолжила: — Во-первых, он был достаточно самоуверен, чтобы откликнуться на столь глупую приманку, как «состязание силачей», и не скрывал своей странной внешности, даже будучи выставленным на всеобщее обозрение под косыми взглядами. А самое главное, никто другой не побывал в Империи Волакия и не плёл такую небылицу, будто он родом из-за Великого Водопада.
Улыбка Присциллы стала глубже, а её багровые глаза засияли ликованием. Её речь ускорилась, и она, стремясь привлечь всеобщее внимание, громко топнула ногой.
— Посему я избрала Ала своим спутником. И то, что я избрала его, и то, что я иду по пути к трону, — всё это воля небес, желающих, чтобы я сияла!
Присцилла без тени смущения заявляла, что мир благословляет её.
В её словах не было ни капли колебания или сомнения, лишь устрашающая уверенность.
Если отбросить экстравагантность её заявлений, то сама её поза, стремление к вершине, — это и была та самая харизма, присущая лишь высшим, способным вести за собой других.
Жаль только, что эти превосходные качества становились бессмысленными из-за того, что суть её слов не трогала сердца.
— Хм-м, ваши отношения нам ясны. Но тогда возникает вопрос: по какой причине стало известно, что госпожа Присцилла является Драконьей жрицей? Если её нашёл не рыцарь, то…
В отличие от остальных, лишившихся дара речи от заявлений Присциллы, у Миклотова хватило духу это выдержать. Приняв её слова, он перешёл к следующему вопросу — и то, о чём спросил старец, действительно заслуживало внимания.
Судя по предыдущим кандидатам, похоже, каждый из них был найден рыцарем из Королевской Гвардии, которому вручили знак, и этот самый рыцарь затем становился спутником кандидата.
У Круш — Феррис. У Фельт — Райнхард. И, вероятно, Анастасия с Юлиусом следовали той же схеме.
В таком случае, естественно, выделялась группа Присциллы и…
— А в случае Эмилии-тан…
Розвааль, должно быть, выступает в роли её рекомендателя.
Розвааль поддерживал Эмилию в качестве покровителя. А рыцаря, который бы её нашёл, Субару до сих пор так и не встретил. Его не только не было во владениях Розвааля, но и, раз уж его нет здесь, в столице, то такого человека, скорее всего, и не существует.
Несмотря на то, что Эмилия рисковала оказаться в изоляции из-за общей атмосферы, Субару испытал какое-то облегчение оттого, что этот рыцарь так и не появился.
Задумавшись об этом, Субару вдруг осознал, что он даже не знает, почему Эмилия вообще решила участвовать в Королевском Отборе.
Какова её цель пребывания здесь? И по какой причине она решила стремиться к трону?
Субару с запозданием понял, что не коснулся даже краешка этих вопросов.
— Уважаемые члены Совета Мудрецов, ответ на этот вопрос был получен Рыцарским Орденом.
На вопрос Миклотова, опередив его со словами «с вашего позволения», выступил Маркос. Он слегка нахмурил свои и без того суровые брови.
— Дело в том, что покойный господин Лейп, после кончины предыдущего короля и его родственников, одним из первых обратил внимание на положения Драконьей Скрижали и поспешил с поиском кандидатов. Изначально, управление Скрижалью было его обязанностью, и… есть также сообщения, что между обнаружением… положений и их докладом прошло несколько дней.
Маркос с видимой неохотой говорил о подозрительных действиях покойного. Миклотов, словно что-то припоминая от слов Маркоса, коснулся пальцем своих длинных бровей, почти закрывавших глаза.
— Верно, он был человеком весьма амбициозным. Естественно, он бы приложил все силы к поиску Драконьей жрицы.
Покровитель следующего правителя — в данном случае, имея Присциллу в жёнах, он, должно быть, стремился к власти в гораздо большем масштабе.
Если так подумать, тот ещё был фрукт этот старикан.
— Однако, даже найдя столь важную жрицу, он сам попал в беду — какая ирония судьбы.
— Он был старикашкой, чья история не вызывала ни малейшего душевного трепета. То, что он выжал из себя под конец в качестве юмора, оказалось вот таким. Поистине, жалкий конец, достойный лишь усмешки.
Без тени улыбки Присцилла вынесла вердикт, поставив клеймо «неуд» на жизни своего покойного мужа. Миклотов, чей знакомый получил столь уничижительную оценку, мог лишь криво усмехнуться.
Как бы то ни было…
— Разговоры об уже умершем старом хрыче излишни. Я стою сама по себе. Все остальные причины — мелочи, не стоящие упоминания. Без всяких опасений, преклонитесь передо мной как перед своей королевой.
Самоуверенно, Присцилла в который уже раз за это короткое время озвучила свой вывод.
Пока никто в зале не мог найти слов в ответ на её поведение, лишь чёрный шлем рядом с ней пристально смотрел в её сторону.
— Принцесса, а что взамен? Что мы получим, если сделаем это?
— Всё просто. Последуете за мной — обретёте право стать победителем.
Улыбнувшись, Присцилла перевела дух.
— Поскольку Королевский Отбор — это борьба, высшей целью является победа. Посему, выбрать меня — это и есть ответ. Следовательно, подчиниться мне — ваш истинный путь.
— Небеса… выбрали вас?
— Естественно. Ведь в этом мире происходит лишь то, что угодно мне.
А потому…
— Я одна достойна быть королевой. Нет, никто, кроме меня, не справится с этой ролью. Сказать больше нечего. Вам остаётся лишь, сияя глазами, взирать на величие той, что стоит перед вами.
Отбросив прядь рыжих волос, Присцилла грациозно развернулась, позволив волосам смело развеваться в воздухе.
Её поза говорила о том, что всё, что нужно было сказать, сказано. И она, повернувшись спиной к Совету Мудрецов на возвышении, направилась к центру зала.
Следуя за её удаляющейся спиной, чёрный шлем в последний раз взглянул на помост.
— Звучит это, может, и так себе, но всё, что говорит Принцесса, — чистая правда. Если примкнёте к ней, то, покуда это не противоречит её воле, вы непременно будете вознаграждены… Небеса выбрали Принцессу, Присциллу.
Закончив, Ал обвёл взглядом весь зал.
Все, на кого падал его взгляд, затаили дыхание. Убедившись в этом, однорукий мужчина легко взмахнул своей единственной рукой.
— Ну, когда примкнуть к Принцессе — решайте сами. Хотя я считаю, что лучше пораньше запрыгнуть на дракона победителя.
Сколько же самоуверенности было у этой парочки, словно они оставили всю свою скромность в утробе матери.
Когда они вернулись в ряд кандидатов, напряжённая атмосфера в зале слегка разрядилась, и появилась возможность хоть немного перевести дух.
Субару тоже почувствовал облегчение после того, как миновало время, когда даже дышать приходилось с опаской, и постарался стряхнуть ненужное напряжение.
В общем-то, выступление знакомых лиц подошло к концу — хотя его и нельзя было назвать нормальным, главное, что оно закончилось без особых потрясений.
— С какой стати я вообще должен так переживать и волноваться?
С этой неуместной злостью Субару проводил взглядом вернувшуюся в ряд парочку. И тут, неожиданно обернувшись, Присцилла встретилась с ним глазами.
Их взгляды пересеклись. Она многозначительно улыбнулась и, словно кокетничая, подмигнула ему. Этот жест был настолько откровенно соблазнительным, что такой неискушённый тип, как Субару, тут же растерялся.
Ничего себе, почти ровесница, а уже замужняя дама… то есть, вдова.
Молодая аристократка-вдова с пышными формами, которые она не знает, куда девать… одно это описание уже было таким, что дух захватывало.
— Мальчик в женском, красавица в мужском. Теперь ещё и богатая вдовушка… жанры что-то слишком разнообразные.
Жаль только, что, будучи вдовой, она не производила впечатления скорбящей. Хотя требовать большего от той, кто лишь формально потеряла мужа, было бы, наверное, жестоко.
— А.
Пока он размышлял над всякой ерундой, его взгляд столкнулся с Эмилией, которая, похоже, проследила за взглядом Присциллы.
Она слегка удивилась, увидев Субару там, куда смотрела Присцилла, затем опустила глаза и, с его точки зрения, отвернулась с таким видом, будто её предали, что кольнуло его грустью.
От удара, словно его чем-то стукнули, Субару пошатнулся.
Э-это не была мысленная измена! — пронеслось у него в голове неуместное оправдание.
Тем временем, Королевский Отбор невозмутимо двигался дальше.
— Итак, следующая — госпожа Анастасия. И её рыцарь, Юлиус Юклиус! Прошу вперёд!
— Хорошо, — мягко отозвалась девушка с фиолетовыми волосами.
— Наш выход, — Юлиус величественно поднял руку к небу, а затем резко опустил её так, что рукав его формы громко хлопнул.
Раздался сухой хлопок, который волей-неволей обновил царившую до этого атмосферу. Анастасия, с улыбкой поблагодарив его за это, вышла вперёд.
Рядом с ней, без малейшего намёка на напряжение, встал Юлиус.
Так предстала пара, которая в Королевском Отборе выглядела наиболее соответствующей образам «госпожа и слуга».
Перед следующими кандидатами Субару тоже собрался с мыслями и посмотрел вперёд.