Перевод: Энди
От внезапного появления Эмилии Субару почувствовал, как его сердце радостно забилось.
Её неожиданно практичный наряд стал приятным сюрпризом, но ещё больше радовало само её присутствие здесь.
После череды незнакомцев — особенно учитывая, как скверно ему пришлось с самым первым — он испытывал особую привязанность к той, кто первой отнеслась к нему по-доброму после призыва в этот мир.
— Это чувство уже сродни импринтингу¹, наверное. Не хочу отходить от тебя ни на шаг, матушка!
¹ Импринтинг — это процесс закрепления в памяти определенной информации в критические периоды развития, влияющий на последующее поведение.
— Я слышала, ты потерял много крови, а Беатрис ещё и подшутила над тобой, так что немного волновалась… но, похоже, зря.
— Просыпаюсь всегда бодрячком, это у меня от природы! И вот, немного страшновато спрашивать, но…
Эмилия посмотрела на него с недоумением. Субару же, ткнув друг в друга кончиками указательных пальцев и робко глядя исподлобья, выдавил: — Это… ну… ты меня точно помнишь?
— Терпеть не могу этот твой жест. Да и вопросы у тебя странные. Такого запоминающегося человека, как ты, Субару, не так-то просто забыть.
Услышав, как она с лёгкой улыбкой назвала его по имени, Субару облегчённо опустил плечи. Вдобавок, тот факт, что девушка назвала его просто по имени, без всяких формальностей, заставил Субару — что для него было редкостью — искренне засмущаться. Он покраснел аж до кончиков ушей.
Впрочем, оставим пока это его слегка наивное смущение. Близняшки, за которыми он только что гонялся, тут же подбежали к Эмилии. Обе спрятались за её спиной и, выглядывая то справа, то слева, бросали на Субару опасливые взгляды.
— Госпожа Эмилия, выслушайте, пожалуйста! Этот тип подверг сестрицу ужасному унижению! — начала Рем.
— Послушайте же, госпожа Эмилия! Он схватил Рем, запер и опозорил её! — подхватила Рам.
— Такие злые шутки… Субару, конечно, мог бы подобное выкинуть, но он ведь на самом деле на это не способен. Рам, Рем, не перебарщивайте с играми, он только-только пришёл в себя после болезни.
— Да-а, госпожа Эмилия. Сестрица тоже очень раскаивается, право слово, — пропела Рем.
— Да-а, госпожа Эмилия. Рем, я думаю, тоже уже раскаялась, — вторила Рам.
Названные по именам, Рам и Рем изобразили раскаяние, в котором не было и тени искренности. Эмилия, видимо, привыкшая к их выходкам, не обратила на это особого внимания и повернулась к Субару: — Ну так как самочувствие? Ничего не беспокоит?
— М-м-м, о, точно! Перед тем как вырубиться, я думал, точно помру — всё тело будто огнём горело, а сейчас этого ощущения и в помине нет. Наоборот, даже немного вялый оттого, что слишком долго спал.
— Да уж. С нашей первой встречи, Субару, прошёл почти целый день, а ты большую его часть проспал.
«Да не может быть!» — хотел было возразить Субару, вспоминая всю череду событий, но слова застряли у него в горле.
По его собственным ощущениям, суммарное время, которое ушло на то, чтобы пережить «вчерашний день», определённо превышало двадцать четыре часа — такой вот парадокс.
Для неё же их знакомство длилось меньше часа. И слов, которыми они успели обменяться, было совсем немного.
Сейчас не время радоваться тому, что крепко выспался. Нужно наверстать упущенное и пройти тот самый «диалоговый ивент» с ней!
— Да уж, вялость от пересыпа — та ещё проблема… К тому же, проснуться утром — для меня это вообще из ряда вон выходящее событие!
— Это ж какой образ жизни нужно вести, чтобы так получилось? — с любопытством спросила Эмилия.
— Ну, понимаешь, ночью меньше всякого лишнего шума, так что в игры играть куда продуктивнее, да? Честно говоря, если ты хикка, то светлое время суток — это полностью время для сна, так ведь?
— Знаешь, Субару, чем больше я тебя слушаю, тем сильнее становится ощущение… какой-то твоей непутёвости, что ли.
Хотя Эмилия, скорее всего, не поняла и половины его слов, суть, видимо, уловила, поскольку очень выразительно вздохнула, демонстрируя своё лёгкое разочарование.
Наслаждаясь каждой её реакцией с каким-то ему одному понятным удовольствием, Субару внезапно перевёл тему на её неформальный наряд.
— Кстати, наряд у тебя сегодня довольно необычный. Чем занималась?
— А, пожалуйста, не упоминай мою одежду. Я и сама от неё не в восторге… А что до дел, то я как раз собиралась приступить к своим утренним обязанностям.
Эмилия приложила руку ко лбу и ответила уклончиво, будто ей было неловко об этом говорить. Эта её уклончивость его тоже заинтриговала, но Субару решил расспросить о другом: — Утренним обязанностям?
— Я пользуюсь здешним садом, чтобы по утрам немного побеседовать с духами. Для меня это также часть моего контракта.
— Беседа с духами — звучит просто фантастически! А вот что за «контракт» — это я не очень понял…
При слове «духи» первым, кто пришёл ему на ум, был, конечно же, котяра с пепельно-серой шёрсткой.
В «этой версии реальности» они почти не пересекались, но Субару осознавал, что с нетерпением ждёт новой встречи с ним. Главным образом, чтобы получить свою дозу «пушистости».
Сам того не замечая, Субару нетерпеливо зашевелил пальцами. Эмилия уже привычно решила не обращать внимания на его очередную странность и сказала: — Ну, твоя бодрость — это хорошо, но сейчас ещё многие спят, так что сильно не шуми, хорошо? Хотя после того как ты столько проспал, требовать от тебя сидеть тихо — это немного жестоко.
— Это да. А, кстати, раз уж это сад, он, наверное, довольно большой?
— Это скорее даже целый парк, а не просто сад. А что?
— Н-ничего, просто если Эмилия-тан не будет против, если я буду чем-то потихоньку заниматься в уголке, пока она там беседует с духами…
— Если не будешь там кричать и носиться сломя голову, то в общем-то… Э? Что ты только что сказал?
— Отлично, решено! Я тоже иду!
— Эй, что ты сказал? Что за «-тан»? Что это вообще значит?
Он увернулся от Эмилии, которая в замешательстве принялась его расспрашивать. Решив немного поддразнить её в ответ, Субару резко развернулся и обратился к Рам и Рем: — Эй, сестрички-горничные! Не в курсе, где моя одёжка? А то я тут как-то незаметно оказался в чём-то вроде больничной пижамы, так что, думаю, мои вещи где-то здесь оставили.
До сих пор он об этом не упоминал, но сейчас Субару был облачён во что-то наподобие самуэ² из тонкой красновато-коричневой ткани. Для больничной одежды материал был грубоват, но на удивление хорошо пропускал воздух и оказался весьма удобным.
² Самуэ (作務衣) — традиционная японская рабочая одежда монахов. Также используется для повседневной носки.
— Но для тренировок мой спортивный костюм всё равно лучше. Так что, нет ли его где-нибудь? Хотя, может, он уже никуда не годится из-за крови.
— Ты понимаешь, о чём он, сестрица? Уж не о том ли паршивом сером тряпье?
— Поняла, Рем. Наверное, о той самой грязной серой ветоши, перепачканной кровью.
— Ну вы даёте, девчонки… Да, именно об этой «паршивой грязной ветоши». Если она ещё цела, принесите, пожалуйста.
Близняшки вопросительно посмотрели на Эмилию. Та лишь пожала плечами, мол, что поделать, и сёстры, кивнув, семеня ножками, вышли из комнаты.
— Ты правда уверен, что с тобой всё в порядке? Даже на мой взгляд, раны у тебя были очень серьёзные.
— Но факт в том, что они уже идеально-преидеально затянулись! К тому же, не хочу давать телу расслабляться. Я уже целый день не качался, теперь дня три придётся навёрстывать, эх-х… Ах, да, точно!
Он будто что-то внезапно вспомнил, выпрямился, слегка оправил на себе одежду и повернулся к Эмилии. На её лице мелькнуло недоумение, но Субару низко склонил перед ней голову: — Это ведь ты, Эмилия-тан, вылечила мои раны, так ведь? Спасибо тебе, ты меня спасла. Умирать и вправду жутко. Одного раза вполне хватит.
— Обычно люди и умирают всего один раз… а, впрочем, ладно, — по привычке поправив его, Эмилия слегка качнула головой.
Затем она серьёзно посмотрела на Субару — её аметистовые глаза были устремлены прямо на него. Субару, невольно заворожённый их блеском, замолчал.
— Это я должна тебя благодарить. Ты ведь тогда спас меня, рискуя жизнью, хотя почти меня не знал. Вылечить твои раны — это самое малое, что я могла сделать.
От такой прямой и искренней благодарности, сказанной с серьёзным видом, Субару смог лишь пролепетать неловкое: «Ау…».
Он злился на себя за то, что даже в такой момент не мог ответить ей столь же честно. Казалось, он просто не способен общаться с ней, не отшучиваясь и не паясничая.
Как было бы просто, если бы я мог ответить на её слова «ты меня спас» — «вовсе нет», — подумал он. Ведь на самом деле это Эмилия спасла его первой, хотя отголоски того мира остались теперь только в его памяти.
— Ну тогда, давай так: мы квиты, плюс на минус – даёт ноль, да? Как тебе такой расклад?
— Плюс на минус?
— Никто никому ничего не должен! Так что давай дружить, братуха!
Будь перед ним кто-нибудь из парней с окраины, он бы запросто по-свойски обнял того за плечи, но сейчас всё, на что хватило Субару, — это скрыть своё жгучее смущение за напускной бравадой.
На эту его показуху Эмилия тихонько улыбнулась:
— Мне, пожалуй, такой странный младший братик не нужен, — мягко заметила она.
— Довольно язвительный комментарий, не находишь?!
И это чувство досады оттого, что меня так ненавязчиво записали в младшие, — подумал Субару. Впрочем, я пока не проявил ни грамма надёжности, так что остаётся лишь смириться с такой оценкой.
— Принесли, гость.
— Вот, притащили, гость.
Пока они так обменивались любезностями, близняшки вернулись, неся его спортивный костюм. Розовая — олимпийку, голубая — штаны. К счастью, их, видимо, отлично отстирали, и кровавых пятен не осталось.
Субару с облегчением отметил, что его спортивка на вид ничуть не изменилась. И тут подскочившие к нему сёстры с энтузиазмом принялись стаскивать с него больничную одежду.
— Эй, эй! Да ладно вам, я и сам справлюсь! Хотя… чуточку приятно, не скрою.
— Ну вот, сестрица, его истинные желания и проявились: удовольствие для него важнее стыда, право слово.
— Ох, Рем, если для него блаженство перевешивает унижение, то он извращенец до мозга костей.
— Розоволосая всё-таки поострее на язык будет! Я сам переоденусь, так что ОТ-ПУ-СТИ-ТЕ!
Отделавшись от цепких рук близняшек, которые его буквально тискали, он вырвал у них свой спортивный костюм.
Собираясь поскорее переодеться в него, он вдруг кое-что осознал.
— Кстати говоря… а кто меня переодел в… это?
— Это я, — без тени смущения ответила Эмилия. — Рам и Рем тогда не было, так что, обрабатывая твои раны, я заодно и переодела тебя. А, да, я ещё и тело тебе как следует обтёрла.
Субару осторожно заглянул себе под штаны и удостоверился, что ему сменили даже нижнее бельё. Он без сил рухнул на пол и закрыл лицо ладонями.
— Всё… замуж мне теперь не выйти…
— Будь ты девушкой, а я парнем, я бы ещё поняла это восклицание… Ладно, времени у нас мало, так что если собираешься идти, давай поторапливаться, — с обескураживающей прямотой сказала Эмилия и хлопнула Субару по плечу.
Она держалась настолько невозмутимо, что Субару решил: дальнейшие расспросы — только глубже копать себе могилу, — и постарался выкинуть это из головы.
Меня переодела красавица. Она видела всё… Ну и ладно, в каком-то смысле это даже можно счесть наградой. Мыслим позитивно!
Незаметно утерев воображаемые слёзы, Субару с трудом поднялся на ноги.
Он взял свой спортивный костюм и выразительно посмотрел на девушек; те поняли его намёк на необходимость переодеться и поспешно вышли из комнаты.
Близняшки выскользнули первыми. Эмилия задержалась последней, её серебряные волосы уже почти скрылись за дверным проёмом. И как раз в тот момент, когда она должна была исчезнуть из виду, её тонкий, бледный профиль обернулся: — Можешь не волноваться, всё в порядке… Он был очень внушительным.
Дверь тихонько хлопнула, оставив его наедине с этими словами.
Оставшись в комнате один, Субару первым делом принялся переодеваться. Одежда оказалась какой-то мудрёной, и ему пришлось немного повозиться, но в конце концов он справился.
Он аккуратно сложил временный наряд и положил его на кровать. Затем, впервые за несколько часов ощутив на себе знакомую ткань спортивки, сладко потянулся — подготовка завершена.
— Ну что ж…
Резко крутнув бёдрами до хруста в пояснице, Субару посмотрел в окно.
Сквозь неплотно прикрытую штору было видно, как раннее утреннее солнце, только начавшее свой подъём, словно благословляло мир. Он на миг прищурился от его тёплых лучей, потом подошёл к кровати и ничком повалился на неё.
— Всё… замуж мне теперь не выйти…
Уткнувшись лицом в подушку, Субару на этот раз разрыдался по-настоящему, как мальчишка.
Это последнее «успокоительное» слово от Эмилии ударило по его мужскому самолюбию больнее всего. Ему показалось, что он сейчас умрёт. Он даже подумал, что лучше бы и правда умер и всё началось заново.
Но от одних лишь душевных терзаний не умирают, так что Субару ещё какое-то время продолжал по-бабски хныкать из-за своей глубоко мужской проблемы.