Перевод: Энди
Субару старался осмыслить услышанное, пережёвывая каждое слово.
Прошло всего несколько секунд, прежде чем слова, проглоченные и переваренные, достигли его мозга, став частью его самого. Медленно осознавая их смысл, он закрыл глаза.
— Ты не так уж и взволнован, я полагаю. Я-то думала, ты будешь реветь и причитать, в самом деле.
На удивлённый тон Беатрис Субару лишь коротко кивнул: — Я могу предположить три варианта.
Говоря это, он поднял три пальца, показывая их стоящей перед ним девочке.
Словно демонстрируя их молчащей Беатрис, он загнул один палец:
— Во-первых, чёрный юмор, дурная шутка. Честно говоря, невесело… но если сейчас появится табличка «Розыгрыш удался!», я, может, и посмеюсь. Если она есть, то сейчас самое время.
Но на его требование, сказанное с прищуром одного глаза, выражение лица Беатрис не изменилось.
Субару смирился с тем, что самая безобидная возможность отпала, и со вздохом загнул второй палец.
— Второе: рана была слишком тяжёлой. Я и сам видел, как у меня кишки вывалились. Даже если ты скажешь, что это просто поддержание жизни, не особо верится… но я могу это принять.
— Лечение братика и Бетти не может быть несовершенным, в самом деле. Шрамы останутся, и даже если рана ещё не полностью затянулась, со временем всё придёт в норму, я полагаю. Мы не позволим умереть тому, кого успели спасти, в самом деле.
— Точно. Вы уже доказали, что можете спасти меня, даже если у меня кишки наружу… кстати, это же было всего три-четыре дня назад, да?
Из-за повторяющихся дней он уже немного путался, но, если следовать правильной временной линии, Эльза пырнула его ножом четыре дня назад.
И вот, спустя всего четыре дня, он снова в ситуации, когда ему распороли живот. Человек, так часто и за такой короткий срок лишающийся своих кишок, пожалуй, довольно редкое явление.
— Совершенно не радует… В общем, тогда… — Субару помахал оставшимся третьим пальцем и озвучил последнюю пришедшую ему на ум возможность. — Причина смерти, о которой я могу догадаться, всего одна.
Среди множества вариантов, приводивших Субару к смерти в повторяющиеся дни в особняке Розвааля, тот, что соответствовал нынешней ситуации…
— Проклятие, да?
— Похоже, на тебя их навешали целую кучу, когда на тебя напала стая Вольгармов, в самом деле, — подтверждая догадку Субару, ответила Беатрис, скрестив руки на груди.
Белые шрамы по всему телу — следы от клыков и когтей множества Вольгармов. С отвращением осмотрев их, Субару спросил: — На всякий случай спрошу, а снять проклятие никак нельзя? Ты ведь не просто тянешь время, да?
Существовала опасная вероятность, что она может выдать что-то вроде: «Я не сделала этого, потому что меня не просили, в самом деле», поэтому он решил надавить на это опасение.
Но на его вопрос, полный несмелой надежды, она лишь покачала головой:
— Если бы это можно было развеять, я бы заставила тебя быть мне вечно благодарным, я полагаю.
— Эй, полегче. У меня и так уже столько долгов накопилось, что не расплатиться.
Он только получал и ничего не мог отдать взамен. Ни в прошлый раз, ни в позапрошлый, ни сейчас.
Беатрис вопросительно посмотрела на Субару, услышав его слова, но тот отмахнулся:
— Можно спросить, почему это проклятие нельзя снять?
— Тебе не помешает знать, как ты умрёшь, я полагаю. Всё просто, в самом деле. Наложенные на тебя проклятия слишком сильно переплелись, стали слишком сложными.
— Проклятия… переплелись? — Субару склонил голову набок, не в силах представить это. Беатрис развела руки.
— Представь, что проклятие — это нить, я полагаю, — сказала она моргающему Субару. Внезапно между её ладонями появилась красная нить. Указав на натянутую нить, Беатрис завязала на ней узел.
— Допустим, этот узел — это формула проклятия, в самом деле. Снятие проклятия, проще говоря, означает развязать этот узел, я полагаю. Но… — пальцы Беатрис ловко задвигались, и количество нитей между её ладонями увеличилось. Синяя, жёлтая, зелёная, розовая, чёрная, белая — нити появлялись одна за другой. Она завязала узлы и на них, а затем хитроумно переплела все нити между собой.
— Если бы это было одно проклятие, его можно было бы распутать, потянув за нить. Но когда столько нитей так перепутаны… — Беатрис протянула руки, предлагая ему взять спутанные нити. Когда клубок оказался у него в руках, Субару посмотрел на замысловатый узор и…
…понял, что его не распутать, как ни тяни…
Чёрт, да это действительно задачка повышенной сложности. Даже если пытаться развязывать их по одному, непонятно, с чего начинать. Хотя, будь у меня достаточно времени, думаю, это было бы не так уж и невозможно.
— Ты говорила про «полдня». На чём основывался этот прогноз?
— Это просто означает, что через полдня Вольгармы проголодаются, в самом деле. — Беатрис подняла палец и ткнула им в сторону Субару, продолжая. — Проклятие Вольгармов особенно сильно в «похищении маны у удалённой цели», я полагаю. А поскольку зверодемоны питаются в основном маной… причина наложения проклятия должна быть очевидна, в самом деле.
— Нападают на людей, потому что голодны, значит. Понятно, типичные дикие звери, всё просто. Надо быть благодарным, что их желудки до сих пор не были пусты. — Ему хотелось выплеснуть куда-нибудь своё раздражение, но, к несчастью, руки были заняты нитями. Направив свои невыразимые чувства на тугой узел, он принялся тщетно пытаться его распутать. Беатрис посмотрела на него с любопытством.
— Тебе не страшно, я полагаю?
— А?
— Для тебя это смертный приговор, в самом деле. И у Бетти с братиком есть способ тебя спасти, но они этого не сделают, ссылаясь на нехватку времени.
У Субару осталось около половины дня — в зависимости от того, насколько голодны звери, проклятие может сработать в любой момент. И, видимо, формула проклятия, разъедающего тело Субару, не настолько проста, чтобы с ней можно было справиться за такой короткий срок.
Поэтому Беатрис не станет рисковать, и Пак тоже.
Он понимал рациональность их решения, но не мог уловить, зачем она говорит об этом вслух.
Беатрис смотрела прямо на Субару. Перебирая нити в руках, Субару вдруг показалось, что он понял, чего она хочет. Это было…
— Что такое, ты… ты хочешь, чтобы я тебя обвинил?
— …
Беатрис промолчала. Обычно она бы тут же возразила, но её молчание делало её мысли непостижимыми. Она не отрицала, но и не подтверждала. Субару криво усмехнулся.
— Твоё решение и решение Пака, ну… с точки зрения человеческих чувств это выглядит бессердечно, но с рациональной стороны — это вполне естественное суждение. Бросать все силы на спасение того, кто очевидно умрёт… может, в историях это и красиво, но на деле это лишь показуха.
Отдавать все силы ради жизни, которую заведомо не спасти. Возможно, это прекрасный способ относиться к жизни. Но нельзя отрицать тот факт, что с практической точки зрения это пустая трата сил. Конечно, когда вмешиваются чувства, люди иногда и бросаются на такие поступки.
— Я не считаю вас бессердечными. Вы правы… У меня появился ещё один вопрос, можно?
— Что такое, я полагаю?
— Эмилия-тан знает об этом?
Девушка, которая до сих пор спала в комнате Субару, измученная уходом за ним. Его очень беспокоило, как она отнеслась к ситуации, от которой Пак и Беатрис уже отказались.
На его вопрос Беатрис покачала головой: — Та полукровка не знает, в самом деле. Братик потому и не трогает твоё проклятие, чтобы она не узнала о его существовании.
— А, понятно. Пак ведь не может отойти от Эмилии-тан, даже когда снимает проклятие, так что она неизбежно поняла бы, что я проклят, и что снять это проклятие непросто.
Если молчать до самого срабатывания проклятия, то душевный удар для неё будет лишь один. Это вполне понятный ход мыслей. Если Пак ставит Эмилию превыше всего и решил, что трагедии не избежать.
Разгадав неожиданно расчётливые намерения Пака, Субару затем сказал:
— И… — словно ставя точку в разговоре, он указал пальцем на Беатрис. Заметив, как она слегка нахмурилась от этого жеста, он продолжил: — Ты ведь не настолько злая, чтобы прийти сюда только ради того, чтобы объявить смертный приговор. По крайней мере, я тебя такой вижу.
— И что же ты, по-твоему, знаешь о Бетти, я полагаю?
— По крайней мере, у меня такое чувство, будто я знаю тебя раза в четыре дольше, чем ты думаешь.
Глядя на девочку, чьи брови сошлись на переносице, а подозрения усилились, Субару думал о тех двух с лишним неделях, которые пронеслись так быстро, хотя и казались долгими.
Отношения с Рам и Рем были лучшими со времён первого раза. Отношения с Эмилией тоже были хорошими, если не считать, насколько его рыдания у неё на коленях повлияли на её оценку. Он выяснил личность мага-проклинателя, который его мучил, и смог спасти жизни деревенских детей.
Оглядываясь на эти повторяющиеся петли, можно сказать, что на этот раз оценка была почти идеальной. Если бы только его собственная жизнь входила в этот расчёт.
— Когда эти псы меня всего изгрызли, я, честно говоря, думал, что умер. Жалкое зрелище.
Ощущение ускользающей жизни, испытанное бесчисленное количество раз, — Субару поддался ему.
Слишком привык к смерти. Выработал привычку сдаваться. Дойдя до такого, сделав так много.
И прежде всего…
— Раны мне лечили ты, Рем и Эмилия-тан, да? Если бы вы собирались бросить меня из-за проклятия, то не стали бы так тщательно меня обрабатывать.
Было бы оскорблением тех, кто отчаянно пытался спасти его, откажись он от жизни. Включая и того маленького котика, который своими короткими лапками и нитью латал его тело.
— Слишком уж вы плохо врёте.
— То, что шансы выжить крайне малы, — это правда, в самом деле. Как и то, что братик старается не вовлекать ту девчонку в этот метод.
— Пытаться строить из себя злодейку и принимать на себя мой гнев — это слишком для маленькой девочки… Расскажи мне, что это за мизерный шанс? — Он сделал маленькое колечко большим и указательным пальцами и, показав его Беатрис, понуждал её к ответу.
Поколебавшись немного, она со вздохом, будто сдаваясь, сказала: — Раз уж проклятие на тебя наложили Вольгармы, его суть, несомненно, в том, чтобы высосать всю ману до капли, в самом деле.
Это он понимал. И силу этого проклятия Субару уже испытал на себе.
А потому он также понимал, что в тот момент, когда наложившие проклятие Вольгармы начнут свою «трапезу», его судьба будет решена. Ведь способа остановить сработавшее проклятие…
— Погоди. Тогда как же сняли проклятие с детей?
Дети, найденные в глубине леса, были ослаблены. Их состояние должно было быть почти таким же, как и у него под действием проклятия. В тот момент он об этом не подумал, но…
— Если проклятие сработало и у детей высасывали ману, их должны были опустошить дочиста. Но они в порядке… Не говори мне, что это тоже была ложь, чтобы меня успокоить?
Если так, то этого Субару, пожалуй, уже не смог бы стерпеть.
Но Беатрис остановила его поспешный вывод, выставив ладонь.
— Не торопись. Историю нужно дослушать до конца, в самом деле. Но ты близок к сути, я полагаю. Проклятия деревенских детей удалось снять. Этот способ и есть тот самый ничтожный шанс, который может спасти твою жизнь.
— Разница между детьми… и мной? — От объяснений Беатрис мысли Субару понеслись вскачь. Разница между его проклятием и проклятиями детей. У них проклятия были по одному, у него — множество. Сработавшее проклятие. Несработавшее проклятие. Проклятие, высасывающее ману. Слабость от потери маны. Похищенная мана. Похищенная мана — пища для зверодемонов…
Если так, то…
Одна возможность молнией вспыхнула у него в голове. Субару поднял голову и снова посмотрел на Беатрис.
— Если сам проклинатель умирает, что происходит с похищенной маной?
На его вопрос Беатрис, не меняя выражения лица, лишь раз кивнула.
— Если она теряет своё назначение, проклятие само по себе теряет силу. И это лишь при условии, что данная формула нацелена на похищение маны, а не на убийство цели, в самом деле.
Подтверждение Беатрис внутренне убедило Субару.
Проклятия детей — их действие прекратилось потому, что зверодемоны, наложившие их, умерли. А если заклинатель мёртв, на телах детей остаётся лишь простая формула, которую Пак или Беатрис легко могут развеять.
Прошлой ночью в том лесу должно было погибнуть немало зверодемонов.
Начиная с того, которого Субару убил при первой встрече, и заканчивая теми, кого Рем уничтожила немало во время их бегства.
Если среди них были зверодемоны, проклявшие детей, то пока ничто не противоречит его нынешней догадке.
И эта уверенность одновременно…
— А-а-а, понятно, так вот оно что, — признав, что его умозаключения были верны, Субару осознал. Осознал, почему Беатрис до сих пор стоит перед ним с таким, можно сказать, трагическим видом.
Поскольку снять проклятие обычным способом невозможно, единственный способ избавить Субару от проклятия — это убить проклинателей.
Но…
— Тех, кто наложил проклятие на моё тело, слишком много, чтобы их можно было вычислить.
Оглянувшись, Субару посмотрел на лес, где обитали зверодемоны. Барьер, окружавший его, отделял деревню от леса не физически. В глубине этого дремучего леса, вероятно, разбрёлся весь звериный выводок. Найти и уничтожить их всех за полдня — невозможно.
— Ах, чёрт… — Чуть не рассмеявшись, Субару приложил руку ко лбу и опустил голову. Всё стало ясно. Он столкнулся с реальностью, от которой нельзя было отвернуться.
Пока все Вольгармы не будут уничтожены, жизнь Субару не спасти.
Сложность выполнения этого за полдня. И прежде всего, опасность ступить в тот лес и столкнуться со стаей зверодемонов — именно это заставило Пака колебаться и отказаться сообщать правду Эмилии.
— Братик…
— Я и без тебя знаю. Если бы Эмилия-тан узнала, она бы точно полезла на рожон. Меня бы это невероятно обрадовало… но и невероятно напугало.
Она из тех, кто без колебаний пойдёт на жертвы ради других, поэтому Субару, даже видя такую возможность, не мог просить её об этом. Если бы, не дай Бог, он потерял её на своих глазах, Субару наверняка испытал бы такую муку, с которой не сравнились бы и сто разрываний собственного тела на куски.
— Сложность просто демоническая. Это совершенно невозможно. Сдаться…
И поэтому вы сдадитесь? — когда Субару уже собирался это сказать, в его сознании эхом отозвался голос. Он затерялся среди прочих шумов, далёкий, едва слышный, будто донёсся из глубин подсознания.
Он резко поднял голову и огляделся. Кроме Субару и Беатрис, здесь никого не было. И тем не менее, этот голос только что…
Есть ли другой способ… спасти? — умоляющий, ищущий голос. Но в нём также звучала какая-то трагическая решимость.
— Голова разболелась, я полагаю? Это и неудивительно, в самом деле.
Это всё, я полагаю. Дальше поступай как знаешь, в самом деле. — Голос Беатрис перед ним наложился на другие слова той же Беатрис. Он не знал, где. Но разговор, который он точно где-то слышал, вспыхнул в его памяти. Перед глазами всё замигало, в голове забили тревогу колокола и резкая боль. Схватившись за голову, Субару, тяжело дыша, едва не рухнул на колени —
Я обязательно спасу тебя. — от этого голоса, полного решимости и готовности, его подгибающиеся колени выпрямились.
Субару помнил его, это заявление.
И он понял. Понял, о чём должен спросить.
— Где Рем?
С самого утра Субару ни разу не видел синеволосую девушку.
Она должна была вернуться с ним из леса. Ведь это она принесла раненого Субару и детей. Пак тоже это говорил. Однако это касалось лишь момента их возвращения.
Может, её раны слишком серьёзны, и она сейчас где-то отдыхает?
Но ведь говорили, что у неё нет внешних повреждений, то ли из-за демонификации, то ли ещё из-за чего-то.
Тогда, может, она вместе с Рам бегает по деревне, помогая жителям?
Но если бы Рем могла зайти на кухню, то фирменное блюдо Рам, вареная картошка, не появилось бы на столе.
Так где же она сейчас, если не ранена и не на кухне?
— Беако… Беатрис, где Рем? — На запинающийся вопрос Субару Беатрис погладила один из своих сверлоконов.
— А что бы ты сделал на её месте, я полагаю?
— Это не ответ! — Взбешённый её уклончивостью, Субару бросился вперёд. Но то ли от резкого движения, то ли от нехватки крови, его тело сильно качнулось, мешая ему продвинуться. Он споткнулся.
Он знал, что это просто срыв злости. И понимал, что Беатрис ведёт себя так именно для того, чтобы принять этот удар на себя.
Несмотря на то, что он понимал её заботу, его бесила собственная низость, с которой он бесстыдно пытался опереться на её доброту.
И тут…
— А, вы оба здесь. Простите, но вы не знаете, где Рем?
Возможно, услышав его гневный выкрик, из-за угла площади показалась розоволосая девушка. Она с любопытством посмотрела на них двоих, стоящих друг против друга, а затем склонила голову, словно напоминая о своём вопросе.
На её жест Беатрис сохраняла привычное безразличное выражение лица.
Но Субару не был способен на такое притворство. Не в силах смотреть на лицо девушки, как две капли воды похожей на ту, что стояла у него перед глазами, он инстинктивно отвёл взгляд.
Заметив явную реакцию Субару и то место, где они разговаривали, Рам, возможно, уловив какую-то связь, вдруг нахмурилась.
— Ясновидение, откройся, — прошептала Рам, запустив руку в волосы и прикрыв один глаз.
Субару, увидев произошедшую с ней сразу после этого трансформацию, изумлённо охнул.
Прикрыв левый глаз, она широко распахнула правый. На её лице густо проступили вены. Зрелище сине-зелёных сосудов на белой коже было гротескным, а правый глаз Рам, ставший не просто налитым кровью, а словно превратившийся в кровавый сгусток, ещё больше усиливал это жуткое впечатление.
Не обращая внимания на изумление Субару, преображённая Рам прошептала дрожащими губами: — Не вижу. Не может быть… Рем, за барьером?!
Повернувшись, всё ещё с налитыми кровью глазами, Рам направилась к восстановленному барьеру леса.
И тут Субару инстинктивно схватил её за плечо:
— Стой, ты знаешь, где она?!
— Стоит только пройти за барьер… Не останавливай меня, Барусу!
Рам яростно попыталась стряхнуть руку Субару со своего плеча, но и тот отчаянно не давал себя оторвать. Удерживая её, он обернулся: — Беатрис!
— Я лишь указала на возможности, вот и всё, в самом деле. Братик не хочет подвергать опасности ту полукровку, да и Бетти, так далеко от Запретной Библиотеки, в бою бесполезна, я полагаю. Даже если ты сам пойдёшь, никакой пользы от тебя не будет. Вариантов было немного, в самом деле.
— Я не об этом… Значит, Рем действительно…
Она в одиночку вошла в кишащий зверодемонами лес, намереваясь уничтожить всю стаю.
Если перечислить тех, кого можно считать боевой силой в этой ситуации, то, возможно, это и было правильным решением. Действительно, сила Рем ошеломляла зверодемонов в ночном лесу.
Но…
— Сколько из них могут использовать магию? И как ты вообще собираешься проверить, снято ли моё проклятие? Убивать их одного за другим, без разбора, — это уже не просто безрассудство!
— Что ты такое говоришь? Проклятие Барусу ведь должно было быть снято…
От отчаянного крика Субару, налитые кровью глаза Рам помутнели. Затем она повернулась к Беатрис и, подбежав к ней, воскликнула: — Что… что это значит, госпожа Беатрис?! Что Рем…
— Чтобы разрушить сложно переплетённые проклятия зверодемонов, она вошла в лес, чтобы уничтожить стаю Вольгармов, проклинателей, в самом деле… Это способ, который может спасти и этого человека, и твою сестру, я полагаю. Однако шансы ничтожно малы.
От резких слов Беатрис Рам на мгновение потеряла дар речи.
Однако её лицо быстро сменило выражение скорби на решимость, и она бросилась бежать, чтобы без колебаний последовать за сестрой в лес.
— Стой!
Субару выскочил перед ней, раскинув руки и преграждая ей путь. Розоволосая девушка резко посмотрела на Субару таким взглядом.
— Отойди, Барусу. У Рам сейчас нет терпения, я не смогу быть нежной.
— Я не говорю, чтобы ты не шла необдуманно! У меня есть пара вопросов, ответь на них честно.
— Нет времени на…
— Если хочешь спасти Рем, и если хоть немного считаешь меня товарищем, тогда выслушай. Я хочу хоть немного увеличить наши шансы.
Услышав о способе спасти сестру, которая, вероятно, сейчас находилась в отчаянном положении, упорная поза Рам слегка пошатнулась.
Субару, увидев, что её наступательный настрой ослаб, продолжил настойчиво:
— Всего два вопроса. Во-первых, с помощью твоего ясновидения, ты сможешь найти Рем в лесу?
— Да, смогу. Ясновидение Рам разделяет зрение «существ, с которыми Рам настроена на одну волну» в пределах досягаемости, так что, последовательно перемещаясь по тому, что я вижу, я обязательно до неё доберусь.
— То есть, это скорее как видеть с нескольких точек зрения, чем видеть насквозь, да? Не совсем понимаю, как это выглядит, но если ты сможешь встретиться с Рем, это уже отлично.
Кивнув в знак того, что первое условие выполнено, Субару поднял второй палец.
— Ладно, второй вопрос… Рам, ты из тех горничных, которые умеют сражаться?
— Это что за вопрос? — спросила Рам, сузив глаза.
— Ну, понимаешь ли, — предварил Субару, — пока мы не встретимся с Рем, неизвестно, где мы столкнёмся со зверодемонами. Если ты не сможешь защитить себя, толку не будет. И имей в виду, в бою я буду просто супер-обузой.
— П-погоди. Ты что, собираешься идти со мной, Барусу? — Голос Рам был необычно взволнован из-за уверенного заявления Субару о своей некомпетентности. Он кивком показал, что понимает её смятение.
— Понимаю твоё смятение, но это необходимое условие, понимаешь? Ну, честно говоря, если единственная цель — выживание Рем, то я, в общем-то, и не нужен, но…
Вторая половина его фразы затихла, и Рам, которая, видимо, её не расслышала, посмотрела на него с подозрением. В ответ на это Субару поспешно замахал руками: — Раз уж так вышло, я хочу, чтобы мы все вместе преодолели пятый день! Только тогда все эти бесчисленные попытки будут того стоить. Так что, пожалуйста, окажи мне эту услугу.
На мольбу Субару, сложившего руки в молитвенном жесте, Рам задрожала губами, словно не зная, что сказать. Но в конце концов она подавила все свои чувства и вздохнула: — Если ты ожидаешь, что я буду сражаться так же хорошо, как демонифицированная Рем, то это невозможно.
— То есть?
— В отличие от Рем, Рам — «безрогая», поэтому я не могу полностью принять эту форму. В отличие от Рем, я не сильна в рукопашном бою, я просто могу использовать немного агрессивную магию Ветра.
Ответив так, Рам слегка взмахнула пальцем, и сильный порыв ветра взъерошил волосы Субару.
Эта её способность вмешиваться в природу, стань она более злобной, превратилась бы в нечто, способное вырвать кусок из его правой ноги или шеи. Одна мысль об этом заставляла его спину покрываться мурашками даже от этого лёгкого ветерка.
Но если считать её боевой силой союзника, то она была невероятно надёжна.
— Беатрис! Я сейчас иду в лес с Рам. Если Эмилия-тан проснётся до нашего возвращения, отвлеки её как-нибудь, ладно?
— Вернуть ту синеволосую девчонку означает отказаться от собственной жизни, в самом деле. Ты это понимаешь, я полагаю?
— Немного не так, позволь поправить, — Субару помахал пальцем перед Беатрис, которая тихим голосом подвергла сомнению его решимость. — Привычка к смерти и склонность сдаваться — это глупо. Жизнь драгоценна, она всего одна. Я понял это, потому что вы, ребята, отчаянно спасали меня. Поэтому я буду отчаянно барахтаться, как бы это ни выглядело.
Ему вернули жизнь, от которой он однажды эгоистично отказался. Так что, тот факт, что сердце его всё ещё бьётся, — это результат того, что многие люди протянули ему руку помощи. Это дополнительное время, дарованное такими усилиями.
— Давай устроим камбэк! Я ведь выкарабкался из такого ужасного состояния. Жадный я, верный себе, просто не могу дождаться эпилога, в котором буду и я.
Нелепая логика, неубедительное объяснение. Ответ, нисколько не соответствующий тому, что имела в виду Беатрис, но Субару выпятил грудь с невероятно самодовольным видом.
— Я не понимаю, о чём ты думаешь, в самом деле. Но поступай как знаешь, я полагаю. Я предложила варианты. Что из них выбрать — решай сам.
— Так ты и Рем отправила, значит. Что ж, спасибо, Беако, — он оглянулся на лес, думая о девушке, которая, должно быть, всё ещё сражалась в его тёмной глубине.
Ах ты, назойливая торопыга. Вечно додумываешь за других, делаешь поспешные выводы и поступаешь по-своему. Чёрт бы тебя побрал.
— Настолько, насколько ты готова что-то сделать для меня, настолько же и я хочу что-то сделать для тебя! — Он хрустнул костяшками пальцев, подкрепляя свою решимость, и провозгласил в сторону леса зверодемонов.
Стае чёрных тварей, обитающих в его глубине, и сверхъестественному существу, которое втянуло Субару в эту ситуацию, — он вновь объявил войну. Ту, что когда-то уже объявлял и почти забыл.
— А ну-ка, устроим последнюю решающую схватку! О, давай же, неизбежная Судьба!
Этап 2 «Недели в особняке Розвааля», четвёртый день, пятая попытка начинается...