Перевод: Энди
Батенкайтос, который должен был соскрести имя Фельт и начать свою «трапезу», вдруг зашёлся рвотой.
Он страдальчески стонал, извергая желудочный сок. В поведении «Чревоугодия» не было ни капли притворства. Неужели желудок скручивается в узел, даже если ты не ел ничего материального?
Эта до странности неуместная мысль возникла при виде столь причудливого зрелища.
— Чёрт, больно… Вот ублюдок…
Потирая ушибленную грудь, вся в царапинах, Фельт поднялась на ноги. На её лице читались досада и недовольство, но, похоже, смертельных повреждений она не получила.
Беатрис и остальные, заметив её краем глаза, не забывали о ней.
«Трапеза» «Чревоугодия» провалилась.
— Кха! Гх-х! Бу-э-э-э!
— Не знаю почему… но это наш шанс!
Динас ринулся в атаку на Батенкайтоса, который, роняя из уголка рта желудочный сок, полностью выпал из боя.
Два его меча взметнулись в воздух и безжалостно обрушились на Архиепископа.
Блеснувший клинок короткого меча устремился к его беззащитной шее и…
— О-о-о-о! — взревел Батенкайтос, будто дикий зверь, и отбил удар приёмом рукопашного боя.
Лезвие, от которого он уклонился с опозданием, срезало прядь волос, но до кожи не достало. «Чревоугодие» молниеносно развернулся и кошмарным движением выскользнул из зоны атаки.
— Торговец!
— Понял! — откликнулся Отто на зов Беатрис и резко махнул правой рукой.
Два магических камня, вылетев из его рукава, угодили в увернувшегося Батенкайтоса.
В тот же миг вспыхнул свет, и хлынувший поток магической силы отбросил его тело… однако он среагировал с поразительной рефлекторной скоростью.
— Хьюма!
В момент, когда нарастающий свет должен был поглотить его своей разрушительной силой, Батенкайтос активировал заклинание и заключил взрывающиеся магические камни в глыбу льда.
Взрыв лишился выхода для своей мощи, и камни, превратившись в обычные куски льда, со стуком упали на землю. Это была сверхсложная техника, требующая мгновенного вклинивания заклинания в бесцветную магическую волну.
Скорее всего, этот трюк был исполнен кем-то из тех, чьё «имя» Батенкайтос поглотил ранее. От одной мысли, что некий человек, овладевший подобным искусством, теперь покоится в его желудке, не оставив о себе и следа в чьей-либо памяти, подкатывала тошнота.
Но сейчас все эти размышления нужно было отложить.
Главное в данный момент…
— Ха-а! Опасно, опасно… но я справился! — рассмеялся Батенкайтос, отшвырнув ногой в канал лёд, в который были заключены магические камни. Он сплюнул остатки желудочного сока, вытер рот рукавом и склонил голову набок.
Его мутные глаза смотрели на Фельт, которая разминала руки и ноги, проверяя степень ранений. Заметив его взгляд, Она фыркнула.
— Чего уставился? Я на тебя злюсь не меньше, чем ты на меня.
— Что ты, я вовсе не злюсь! Я восхищён! Прошу прощения, что по твоему виду счёл тебя недалёкой.
— А? Что ты несёшь?
— Я и подумать не мог, что у тебя хватит хитрости использовать против нас фальшивое имя. Ты меня провела. Я старался не набрасываться на «имя», пока не буду в нём уверен… но чтобы ты этим воспользовалась — такого я не ожидал.
— …
Услышав слово «фальшивое имя», Фельт умолкла.
Она нахмурилась, и по её реакции было видно, что она услышала нечто совершенно неожиданное. Похоже, ей было невдомёк, о чём говорит Батенкайтос.
Беатрис же, наоборот, выслушав его, поняла причину провала «трапезы».
Батенкайтос — обладатель Полномочия, которое позволяет ему, коснувшись человека, чьё «имя» он знает, каким-то образом пожрать это самое «имя». Но для этого оно должно быть подлинным.
Фальшивое имя или прозвище не сработает.
Одного имени «Фельт» оказалось недостаточно, чтобы «трапеза» состоялась, и потому, «отведав» его, Батенкайтос сам испытал боль.
Стало быть…
— Один из вас — паренёк, чьё имя мне неизвестно, а другая — Фельт… Как же хлопотно, когда из двоих, которых я решил съесть, ни одного имени толком не знаешь.
Один — Отто, чьё имя он действительно не знал, и другая — Фельт, которая, по-видимому, использовала фальшивое имя.
«Чревоугодие» вёл себя так, будто Динас, чьё имя он уже знал, и Беатрис, о которой он узнал из воспоминаний Рем, больше не представляли для него помехи. Такое поведение выводило из себя, но раз уж этот самопровозглашённый «Гурман» так зациклен на пожирании «имён», в этом можно было найти лазейку.
— Эй! Слушаю я тебя, слушаю, но что ты мне тут предъявляешь?
Пока Беатрис размышляла, а Батенкайтос надменно оглядывал всех вокруг, тишину нарушила Фельт. Она кипела от злости из-за того, что её судьбу решали без неё, и, ткнув в сторону Батенкайтоса «Метеором», взревела: — Какое ещё фальшивое имя?! Не смеши меня! Я уже пятнадцать лет живу с именем Фельт, которое мне дал старик Ром! И не собираюсь шутить, будто оно ненастоящее!
— А-а, так ты из тех, кто и сам не в курсе, что пользуется фальшивым именем? Что ж, твой приёмный отец, должно быть, очень постарался. Для нас это крайне неприятно… но это значит лишь то, что у тебя есть настоящее имя, данное тебе до этого.
— Имя, которое дали мне грёбаные родители, бросившие меня в подворотне? Тогда это, скорее всего, «Обуза», «Дармоедка» или «Мусор». Может, скажешь так и попробуешь меня сожрать, а?
— Угадывать наугад — это противоречит мировоззрению «Гурмана». А-а, точно, придумал.
Увидев, как Фельт, обнажив клыки, злобно усмехнулась, Батенкайтос хлопнул в ладоши. Он смерил её взглядом с головы до ног и сказал: — После того как я сожру всех остальных, я приберегу тебя напоследок. И тогда мы вместе навестим старика Рома, который дал тебе фальшивое имя. Может, он знает твоё настоящее. А мы, знаешь ли, большие мастера вытягивать из людей то, что они знают. Можешь на нас положиться!
— Неужели нельзя просто сдаться, раз уж это требует столько усилий и времени? — не выдержав, вставил слово Отто, услышав об омерзительном плане «Чревоугодия».
Батенкайтос прикрыл рот рукой и весело хмыкнул в горле.
— Если число жизней в мире конечно, то и число тех, кто достоин стать деликатесом, тоже ограничено. А значит, мы не упустим ни единой возможности вкусить изысканное блюдо! Обжорство! Чревоугодие! Мы будем облизывать, высасывать, вычерпывать и соскребать, пока не вылижем даже соус с тарелки! О, и не волнуйся, паренёк, тебя это тоже касается!
Взгляд Батенкайтоса ясно давал понять, что он не упустит никого из оставшихся здесь.
Беатрис и остальным, кого «Чревоугодие» удостоил звания «деликатеса», его одержимость едой была непонятна. Для них это означало лишь то, что они попали на мушку к настырному маньяку.
И эта богохульная жажда пира сильно разозлила Фельт.
— Вот как. Значит, если я тут с тобой не разберусь, ты и до старика Рома доберёшься.
Она произнесла это тихим голосом и встряхнула ногой.
Ботинок слетел с неё, и то же самое она проделала с другой ногой. Встав босиком на каменную брусчатку, она откинула «Метеор» в сторону и обнажила кинжал.
— …? Не понимаем, Фельт. Разве это не твой козырь?
— Мне сподручнее так, чем полагаться на незнакомый инструмент. Да и не особо я за него держусь. Инструментами должны пользоваться те, кто умеет, и брать то, чем удобнее! Вот так!
Её босые ступни изогнулись, будто впиваясь в землю, и в следующее мгновение тело Фельт выстрелило вперёд, словно пуля. Скорость, с которой она сократила дистанцию, была подобна ветру.
Батенкайтос, удивлённо выпучив глаза, отбросил своё былое самодовольство и приготовился отражать удар. Он вскинул руки, увернулся и вытащил из глубин памяти один из боевых стилей.
— Р-р-ра-а!
Скорость босоногой Фельт превосходила всё, на что способна обычная проворная девчонка.
Она, без сомнения, пользовалась помощью силы, превосходящей человеческое понимание, — иначе говоря, Божественной Защиты. Её кинжал сверкал снова и снова, позволяя ей кое-как держаться против Батенкайтоса и его мастерства.
Конечно, в мастерстве «Чревоугодие» её значительно превосходил, но Фельт не была повержена лишь потому, что её поддерживал Динас.
— Не рискуй так безрассудно своим драгоценным телом!
— Сам не отставай, старикан, и не ори!
Динас, умело орудуя двумя мечами, умудрялся закрывать бреши в обороне, пока «Чревоугодие» отбивался. Тем временем Фельт заходила в слепую зону врага и наносила стремительные удары. Звенела сталь, сталкиваясь друг с другом, и три тени, высекая искры, сплелись в яростном танце.
Снова завязался беспорядочный бой, в котором не было решающего удара.
Однако на этот раз решающий удар был заготовлен вне поля боя…
— Заклинание… сплела. Врежу по нему, я полагаю!
— Отойдите оба, пожалуйста!
Оставшись в стороне от схватки, она медленно и сосредоточенно создавала одно-единственное заклинание.
Эта задача, которая обычно не доставляла ей хлопот, потребовала предельной осторожности из-за лишнего «фильтра», мешавшего ей.
Но вот, после всех затраченных усилий, оно наконец обрело форму.
— …
Повинуясь крику Отто, Фельт и Динас отскочили от Батенкайтоса. «Чревоугодие» инстинктивно потянулся к Фельт, но он не был готов пожрать её «имя», даже если бы коснулся.
— Отпусти!
Она резко дёрнула лодыжкой, вырвавшись из грубой хватки, и отпрыгнула далеко назад на одной ноге. Динас тоже откатился в сторону, и на линии огня Беатрис остался лишь «Чревоугодие».
Целясь прямо в него, Беатрис высвободила магию, для активации которой требовалась мощь «тысячи», и направила всю эту силу в завершённое заклинание.
— На этот раз не шучу… а по-настоящему! Уль Минья!!
В ответ на заклинание вспыхнуло фиолетовое сияние, и свет очертил круг вокруг Батенкайтоса. Он поднял голову, пытаясь понять, что происходит, но было уже поздно.
Правильным решением было бы не готовиться к обороне, а бежать со всех ног, не разбирая дороги.
— …!
Светящееся кольцо резко сжалось, сковав торс и руки Батенкайтоса. Следом за ним на обездвиженное «Чревоугодие» обрушилась целая цепь колец света, смыкаясь вокруг него.
Оказавшись полностью окутанным этими кольцами, он уже не смог бы избежать всей мощи Уль Миньи.
Кристаллизующийся фиолетовый свет одно за другим сковывал кольцами туловище Батенкайтоса. Власть колец распространилась и на его ноги, и обездвиженный «Чревоугодие» рухнул на землю.
И тогда, со звуком, будто трещал сам воздух, над головой поверженного богохульника возникло огромное тёмно-фиолетовое свечение, направив свой остриё прямо на него.
Сила Уль Миньи, что сперва сковывала, а затем сокрушала.
Разрушение, которое Беатрис сотворила, вложив в него всё своё экстренно мобилизованное мастерство, обрушилось на Батенкайтоса.
— …!
Донесся хриплый вопль, но он утонул в фиолетовом сиянии разрушительной магии.
От неимоверной мощи света каменная брусчатка вздыбилась, и взрывная волна окутала площадь сиянием и дымом, заставив подол платья Беатрис яростно трепетать на ветру.
— Получилось?!
— Вышло?!
— Попали?!
Троица, пригнувшаяся к земле, чтобы устоять на ногах под напором взрывной волны, вскрикнула одновременно.
Батенкайтос, находившийся в самом эпицентре взрыва, не имел ни единого шанса уклониться. Если бы он принял этот удар в полную силу, его тело испарилось бы, не оставив после себя и осколка кости…
— Ещё ничего не кончено, я полагаю!
Да, если бы удар пришёлся в полную силу.
Беатрис звонким голосом подала сигнал тревоги, и лица троих, только что издавших победные кличи, переменились. Она заметила промах раньше остальных, и это было несложно.
Всё дело было в ощущении.
— Осталось четыре.
Большой магический кристалл, что она держала в кармане, не выдержал мощи Уль Миньи и раскололся за мгновение до того, как должен был прикончить Батенкайтоса.
Ей удалось активировать заклинание, но камень исчез до того, как оно смогло раскрыть весь свой потенциал. Сияния не хватило, чтобы испепелить Батенкайтоса, и тело «Чревоугодия»…
— Сейчас я даже немного испугался!
— …!
Прорвавшись сквозь дым, Батенкайтос из низкой стойки бросился на Беатрис. Очевидно, оценив мощь её магии, он решил, что её нужно устранить в первую очередь.
Беатрис была выдающимся магом, но её физические способности были на уровне обычного человека — точнее, маленькой девочки, какой она и выглядела.
У неё не было никаких шансов в ближнем бою с Батенкайтосом, владеющим техниками мастеров боевых искусств.
Поэтому, столкнувшись с его натиском, Беатрис немедленно использовала третий магический кристалл.
— Мурак!
— Сколько бы ты ни хитрила…
Её заклинание прозвучало на долю секунды раньше, чем до неё дотянулась рука Батенкайтоса.
Его вытянутые пальцы были преисполнены решимости схватить её, несмотря ни на какие преграды. Но его намерениям вновь не суждено было сбыться.
В тот миг, когда его пальцы, казалось, коснулись её платья, тело Беатрис отбросило назад, словно осенний лист, подхваченный порывом ветра.
— …
Заклинание «Мурак», которое произнесла Беатрис, было магией Тьмы, влияющей на гравитацию. Оно позволяло управлять силой притяжения к земле и собственным весом, и Беатрис использовала его, чтобы на одно мгновение полностью обнулить свой вес.
Настолько, что её тело, подхваченное ветром, отлетело от малейшего прикосновения его пальцев.
— Ах ты ж!
Как и было задумано, её тело отбросило от него далеко в конец площади. Он попытался броситься за ней в погоню, но, услышав за спиной нарочито громкий топот, инстинктивно обернулся.
Он взмахнул кинжалом, намереваясь полоснуть нахального прерывателя. Но удар рассёк лишь воздух, потому что того, кто издавал звуки, там не было.
— И Гарфиэль, и «Охотница за потрохами», все ведутся на этот трюк!
Отто, с помощью магии Ветра «переместивший звук своих шагов», заставил Батенкайтоса обернуться и швырнул в него ещё один магический камень. Жар от взорвавшегося камня ударил ему в незащищённую спину, и на этот раз взрывная волна, от которой он не смог укрыться, отбросила его в сторону.
— На этот раз точно конец!
Батенкайтос, кубарем прокатившись по площади, замертво рухнул на землю. Динас, сжав в обратном хвате два своих меча, бросился на него, чтобы нанести последний удар…
— …
Поверженный юноша пробормотал что-то себе под нос.
Будь то мольба о пощаде или слова раскаяния, Динас не дрогнул бы. За годы службы наёмником он усвоил, что борьба за жизнь — это суровое состязание.
Вопрос, взрослый ты или ребёнок, здесь был второстепенен. Скорбеть и сожалеть — это сантименты, которые может позволить себе лишь выживший.
Поэтому он отбросил все сомнения. Но хоть в его движениях и не было колебаний, он не мог не ощутить замешательства.
Потому что ему послышалось, будто Батенкайтос прошептал…
— «Лунное Затмение».
— А? — вырвался у него удивлённый возглас, как только он осознал правильное значение этого звука.
В следующий миг из всех четырёх конечностей Динаса хлынула кровь. На руках и ногах появились глубокие раны от кинжалов, которые точно перерезали сухожилия.
Это означало полную потерю контроля над конечностями, и он не мог удержать своё рушащееся тело.
— Кха!
Динас упал лицом на брусчатку, и чья-то нога с силой наступила ему на голову. Его нос впечатался в камни, и от удара сознание покинуло его.
Батенкайтос, пнув неподвижное тело Динаса, лежавшего ничком, поднялся и медленно обернулся к Отто.
— Ах.
Он уже встречался взглядом с этими мутными глазами.
Но на этот раз разум Отто был мгновенно скован ими.
Потому что клубящиеся в них безумие и ненависть были на порядок чернее, чем прежде.
— …
Всё произошло за одно мгновение.
Расстояние между ними сократилось в мгновение ока, и когда Отто опомнился, его ноги пронзил обжигающий жар. Он опустил взгляд и увидел на передней поверхности своих бёдер крестообразные раны от кинжалов.
Словно счищая кожуру с фрукта, брюки и кожа под ними были аккуратно срезаны. Отто замер от нелепого восхищения, увидев под кожей красную плоть и розовые мышцы, среди которых виднелись белые нервы, кости и зелёные сосуды — всё это было извлечено, не получив ни единого повреждения.
Он был ошеломлён. Такого совершенства техники ему ещё не доводилось видеть.
Минимальное кровотечение… нет, крови не было вовсе. Истинно виртуозное владение клинком позволяло столь изысканно разрушать человеческое тело.
— …
Батенкайтос присел и припал губами к ране. Шершавый язык облизал все важные части ног Отто, которые оказались снаружи.
Он ощутил дрожь от прикосновения к мышцам, костям, сосудам и нервам, и в следующий миг его мозг взорвался от невыносимого отвращения и мучительной боли, захлестнувших и зрение, и осязание.
— А-а, гья-а-а-а-а!
Крови не было. Он не понимал, почему.
Была только боль. Словно вместо хлынувшей крови обнажённые кости и нервы ласкал влажный ветер, а мышцы будто методично сдирали иглами — чудовищная боль.
В глазах замельтешило, мозг взорвался. Рецепторы, отвечающие за боль, отказывались её воспринимать. Горло, из которого вырывался крик, дрожало, будто извергая кровь, а он не мог даже пошевелить своими неподвижными ногами.
И пока Отто кричал, Батенкайтос, глядя на него сверху вниз, склонил голову. Длинные тёмно-каштановые волосы соскользнули с плеч, и «Чревоугодие» устало вздохнул.
— Только присели перекусить, и тут такое. Гурманство, обжорство… какая разница… право слово, никто, кроме нас, совершенно не понимает сути еды.
В его голосе не было ни безумной усмешки, ни прежнего поведения — лишь какое-то отрешённое спокойствие.
Батенкайтос медленно покачал головой, будто смеясь над собой… как вдруг его лицо преобразилось.
— Не говори так. Да, пришлось немного повозиться, но зато мы нашли угощение по вкусу Луи.
Батенкайтос оскалился, повернул голову и посмотрел на Беатрис и Фельт. Увидев его взгляд и ужасное состояние Отто, девушки затаили дыхание. Но при виде их реакции выражение лица Батенкайтоса снова стало пустым и апатичным.
— Выглядит неплохо, конечно… но важнее ведь сохранить сосуд, а не содержимое. К тому же, мы ещё не дочитали Евангелие.
— Может, Луи и не видит, но нам подсказывают те, кто внутри нас. Вон та, госпожа Беатрис, скорее всего, она и есть. Отличная возможность, нет? И тело, и душа будут удовлетворены, если мы доведём дело до конца!
Батенкайтос спорил сам с собой, то поворачиваясь направо, то налево, так что его внутренний диалог был отчётливо виден со стороны.
Это было похоже на разговор с кем-то другим, находящимся внутри него.
Нет, на самом деле, так оно и было.
Внутри Лая Батенкайтоса, богохульника, пожирающего «имена», обитали бесчисленные души. Возможно, он мог общаться с любой из них или даже совещаться с ними.
Тогда этот жуткий монолог становился понятен.
— Сможешь двигаться, мелюзга? — спросила Беатрис.
— А? Ты-то сама не струсила, мелочь? — огрызнулась Фельт.
Перебрасываясь оскорблениями, Беатрис и Фельт обменялись взглядами. Они заглянули друг другу в глаза и убедились, что боевой дух ни у одной не сломлен.
Фельт фыркнула и кивком подбородка указала на угол площади. Беатрис проследила за её взглядом, увидела, что там разбросано, и поняла её замысел.
— Теперь они нацелятся на Бетти, я полагаю. Задержи их, в самом деле.
— Сможешь его остановить? Я лучше в отвлекающих манёврах…
— Не стоит надеяться, что он настолько глуп, чтобы его стошнило дважды, я полагаю. К тому же, решающий удар всё равно не в моих силах. Тебе придётся это сделать, в самом деле.
Фельт задумалась над предложением Беатрис. Нахмурившись, она через мгновение мотнула головой, взлохматила светлые волосы и воскликнула: «А-а-а!»
А затем протянула кулак Беатрис: — Не облажайся, мелюзга.
— И ты тоже, мелочь, — ответила Беатрис, не ответив на её жест, и они, обменявшись последними колкостями, приготовились к решающей битве.
Их разговор закончился почти одновременно с монологом Батенкайтоса. У Беатрис не было уверенности, что она сможет противостоять в открытую той боевой мощи, что только что сокрушила Динаса и Отто.
— Ну что ж, госпожа Беатрис, вы готовы?
— Если бы ответ «нет» дал мне отсрочку, я бы так и ответила. Но раз уж это не так, твой вопрос бессмыслен, я полагаю.
— Совершенно верно. Что ж, тогда ещё раз… Приятного аппетита!
Батенкайтос ринулся прямо на Беатрис. Его скорость была не такой кошмарной, как прежде, но для неё это всё равно было серьёзной угрозой. Преимущество в ближнем бою оставалось за ним.
Поэтому истинное мастерство пользователя магии Тьмы заключалось в том, чтобы не вступать в прямое столкновение.
— Ха-а!
Батенкайтос, оперевшись руками о землю прямо перед Беатрис, сделал сальто. Его пятка опускалась сверху, и острый удар целился ей прямо в макушку.
— Так не пойдёт, в самом деле.
В последний момент тело Беатрис снова отклонилось назад под давлением воздуха от удара. Это был результат действия «Мурака», которое она не стала отменять.
Отклонившись, она высоко подпрыгнула вверх. Освобождённое от гравитации и веса, её тело легко взмыло в воздух.
Ловко взмахнув подолом платья, Беатрис, подхваченная ветром, хаотично закружилась в воздухе.
— Прекрасно! Но ваша защита слаба!
Батенкайтос, высунув язык, забежал под неё и, не дожидаясь приземления, бросился на неё в воздухе.
С точностью и стремительностью хищной птицы, хватающей добычу, его пальцы потянулись к Беатрис. Но это также означало, что и он сам оказался в воздухе без возможности для манёвра.
При ограниченном запасе магии главным было попасть в цель.
Беатрис направила ладонь на приближающегося снизу Батенкайтоса и произнесла заклинание, которым она пользовалась чаще всего за свои четыреста лет жизни и за последний год.
А именно…
— Шамак!
Магический кристалл в её кармане рассыпался, и в ответ на её заклинание вырвалась чёрная дымка. Батенкайтос, находившийся в прыжке, врезался в неё головой и оказался заперт в мире непонимания.
— М-м-гх!
Чёрная дымка окутала его, и тело Батенкайтоса безвольно рухнуло на брусчатку. Он должен был оставаться беспомощным, пока не стряхнёт с себя заклинание, но действие Шамака было недолгим.
Имея в своём распоряжении лишь один магический кристалл, Беатрис не могла нанести смертельный удар. Что же ей оставалось делать в этот момент?
— Ах, ну вы даёте, госпожа Беатрис! Ваш стиль боя так напоминает… того человека… Вы что, попали под его влияние?! — прорычал Батенкайтос, стряхивая с себя Шамак.
Он оглядел площадь, и его взгляд остановился на ней.
В воспоминаниях девушки, что находилась внутри него, Беатрис не сражалась рядом с Субару. Поэтому, видя, как она отчаянно бьётся, он не мог осознать, насколько велико было его влияние на неё.
— Держи, вот тебе щедрый подарок от последнего магического кристалла, в самом деле! — воскликнула Беатрис, отбрасывая сантименты.
Она направила ладонь на Отто, корчившегося у её ног. Используя магию последнего кристалла, она послала исцеляющую волну в его раненые ноги.
До полного исцеления было далеко, но отчаянная боль должна была утихнуть. Отто, который до этого катался по земле в слезах, громко закашлялся сквозь рыдания.
— Зачем вы сейчас спасаете этого бесполезного типа?!
— А вот зачем! — крикнула в ответ Беатрис, услышав насмешливый тон Батенкайтоса, посчитавшего её ход бессмысленным.
Тот нахмурился, услышав её дерзкий ответ, и в следующий миг что-то вцепилось в его ногу сзади. Глубоко вонзившиеся в левую ногу клыки заставили его потерять равновесие.
Он инстинктивно опустил взгляд и, увидев, что его схватило, широко раскрыл глаза.
— Что?!
К его удивлению, это был окровавленный водяной дракон.
Он вытянул шею и, ринувшись по брусчатке, вцепился в Батенкайтоса. Водяной дракон, которого уже раз вывели из строя, из последних сил исполнил свой долг.
Таково было применение третьего из пяти магических кристаллов.
Первый был потрачен на мощную, но неудавшуюся Уль Минью, второй — на экстренное уклонение с помощью Мурака. Отброшенная Мураком, она оказалась рядом с умирающим водяным драконом и исцелила его третьим кристаллом.
Четвёртым она использовала Шамак, а пятым облегчила боль Отто.
Таковы были пять ходов Беатрис, пять способов использования магических камней для достижения победы.
— А-а-а-а! Больно, больно, больно-о-о! — закричал Отто, до хрипоты надрывая горло и пряча в своих воплях призыв к водяному дракону. Исполнив свой долг, он наконец-то позволил себе кричать от собственной боли.
Отто был поистине гениален, раз сразу же после исцеления понял, что от него требуется. С должностью советника по внутренним делам в лагере Эмилии, который так часто ввязывается в битвы, мог справиться только он.
— Молодец, я полагаю! Это твоё призвание, в самом деле!
— Не знаю почему, но мне не очень-то радостно! — ответил плачущий Отто на редкую похвалу Беатрис.
А перед ними Батенкайтос, чью ногу схватил водяной дракон, был повален на землю и пытался высвободиться из его клыков.
Но все его попытки были тщетны перед главным козырем.
— Готово. Отлично потянула время, мелюзга, — раздался победоносный голос, и тяжёлый конец «Метеора» с глухим стуком ударился о землю.
Фельт, взяв посох наизготовку, направила его наконечник на Батенкайтоса. «Метеор» в её руках засветился, и волна света сдула с него обёртку.
Когда белая ткань слетела, взору предстал длинный, тонкий, белоснежный посох.
Он был такой же длины, как копьё, без изысканных украшений или хитроумных механизмов.
Его чисто утилитарный дизайн, казалось, отражал саму сущность его создателя.
Дух «Ведьмы» по имени Ехидна, которая не искала в инструментах ничего, кроме их прямого назначения.
— Матушка…
Беатрис никогда не видела, как Ехидна орудует этим посохом. Но она знала, для чего он был создан и какова его мощь.
Это было оружие для «досаждения» «Божественному Дракону» Волканике — оружие, способное воздействовать на самого Дракона.
Однако для его использования требовалось выполнить несколько условий.
Выполнить их было сложно, к тому же существовали проблемы с пользователем, поэтому раскрыть весь его безграничный потенциал было непросто, но…
— Ну что, испытай на себе мощь, которая сработала бы даже против Райнхарда!
Когда условия были соблюдены, а мана Фельт была на пределе, шансы на успех были велики.
«Метеор», жадно впитывая ману своей владелицы, накапливал безграничную силу, и свет, собравшийся на его наконечнике, прицелился в Батенкайтоса.
— …!
Даже он не мог сохранять самообладание перед такой мощью.
Поняв, что это смертельная угроза, он мгновенно ударил кинжалом по носу водяного дракона, сковавшего его ногу. Как только хватка ослабла, он вырвал ногу и, несмотря на рваную рану, отпрыгнул в сторону.
В этот момент «Метеор» вспыхнул особенно ярко.
— Вперё-ё-ёд!!
Свет на его наконечнике разросся, и белый луч устремился к Батенкайтосу.
Успев вырваться из хватки водяного дракона, он из последних сил откатился в сторону, уходя с линии огня. Свет промахнулся и должен был ударить в водяного дракона… но в последний момент его траектория изогнулась. Описав сложную дугу, луч света бросился вдогонку за ним.
— Ч-что?! — воскликнул Батенкайтос, увидев, как световой шар преследует его. Резким прыжком он увернулся от приближающегося луча.
Но это было бесполезно. Сколько бы Батенкайтос ни уворачивался, ни катился, ни прыгал, световой шар, описывая дуги и круги, неотступно следовал за ним, стремясь поразить цель.
В этом и заключалось главное преимущество созданного Ехидной магического оружия «Метеорит».
В его способности к вечному преследованию цели.
Оружие, созданное Ехидной для «досаждения» «Божественному Дракону» Волканике. Учитывая её педантичность, когда она всерьёз бралась за создание инструмента просто для того, чтобы «досадить», естественно, она не шла на компромиссы.
Поэтому этот магический артефакт превратился в оружие, которое никогда не упустит цель, не промахнётся и непременно её достигнет.
— Н-ну… тогда как насчёт этого?!
Потеряв терпение от бесконечной погони светового шара, Батенкайтос перешёл в контратаку. Магическая сила возросла, и всё вокруг него покрылось льдом.
Множество ледяных пик, направив свои острые концы на световой шар, устремились к нему ураганным шквалом… но это было ошибкой.
Не долетев до цели, ледяные пики начали распадаться на ману и, рассыпавшись в прах, были поглощены световым шаром. Мало того, поглотив всю магическую атаку, шар стал ещё мощнее и крупнее и с новой силой устремился к своей цели.
— Чёрт, как… как так! — выругался Батенкайтос, перекатываясь по земле и уворачиваясь от удара.
Но рана на его левой ноге была слишком глубока и не позволяла ему прыгать в полную силу.
Будь он проворнее, он мог бы направить световой шар на Беатрис и остальных или даже атаковать саму Фельт, но на это у него уже не было сил.
В конце концов световой шар, кружась вокруг перекатывающегося Батенкайтоса, отрезал ему все пути к отступлению и, медленно, словно издеваясь, окутал тело «Чревоугодия» своей разрушительной силой…
— Как, из-за такой глупости, мы… мы…
— Хватит ныть. Просто используй «Солнечное Затмение».
В момент удара жалобный голос Батенкайтоса сменился ледяным и бесстрастным. И тут свет взорвался.
— …
Ослепительная белая вспышка озарила центр площади, оставив после себя самый большой кратер за всю битву.
Разросшийся свет залил мир белизной, и всё, что оказалось в его зоне, исчезло, будто лишившись цвета.
В площади образовалась круглая воронка, в которую хлынула вода из канала.
Но…
— Ну вот, право слово. Одни проблемы с этими никчёмными братьями.
Рядом с местом разрушения, заглядывая в канал, стояла тень.
Это был человек с длинными тёмно-каштановыми волосами и телом, покрытым ранами. Не нужно было и говорить, что его внешность полностью совпадала с Лаем Батенкайтосом, с которым они сражались.
Как ему удалось избежать атаки светового шара, было загадкой, но самое удивительное было не это.
— Что… что это значит, я полагаю? — прошептала Беатрис, но её удивление было вызвано не тем, что атака не достигла цели.
Дело было не в том, попала она или нет. Световой шар должен был поразить Батенкайтоса и только его.
Поэтому то, что он не задел этого мускулистого великана, стоявшего спиной к ним, было естественно. Проблема была в том, откуда этот великан вообще взялся.
— Это… «Чревоугодие»? — простонал Отто, с трудом поднимая голову и глядя на то же самое.
Беатрис хотелось бы это отрицать, но у неё не нашлось слов. Великан, почувствовав на себе их взгляды, обернулся.
Это был мужчина с суровым лицом, ничем не похожий на Батенкайтоса.
На вид ему было под сорок, и в нём не было ни малейшего сходства с богохульником. Мужчина, прищурившись, поднёс руку к подбородку и произнёс женским голосом, совершенно не вяжущимся с его внешностью: — Не стоит так удивляться, милая. Мы всего лишь сделали вот так.
С этими словами мужчина срезал прядь своих длинных волос ребром ладони. Волосы посыпались на землю, и Беатрис поняла, как ему удалось увернуться от светового шара.
Преследование «Метеора» продолжается до тех пор, пока он не зафиксирует попадание.
Учитывая его мощь, даже попадание в одну часть тела могло бы поглотить его целиком. Но они использовали это против него.
Мужчина, — а это, скорее всего, был Батенкайтос, — отрезал свои волосы и заставил световой шар принять их за «контакт с телом». А сам тем временем изо всех сил отскочил из зоны поражения и избежал урона.
Этот план мог и не сработать, но в данном случае он оказался идеальным.
Чтобы нацелить «Метеор», нужно было провести «наведение» для идентификации цели.
Лучше всего было связать его с одом или вратами цели, но в экстренной ситуации они использовали волосы Батенкайтоса, упавшие во время боя. Из-за этого световой шар и клюнул на приманку.
— …
Осознав это, Беатрис стиснула зубы от безысходности.
Она и подумать не могла, что её главный козырь, «Метеор», можно обойти таким образом. Все магические кристаллы были израсходованы, остался лишь один, который она берегла для себя и Пака.
Отто и остальные мужчины были не в состоянии сражаться, а Фельт, отдавшая почти всю свою ману «Метеору», рухнула на землю, тяжело дыша.
Всё кончено, — промелькнула мысль, но Беатрис мотнула головой.
Признавать поражение следует только после смерти. Как и Субару, который находил выход в самых безнадёжных ситуациях, она должна была поступить так же.
Поэтому Беатрис вскинула голову и с вызовом посмотрела на мужчину.
Тот, заметив её взгляд, удивлённо моргнул. Затем он упёр руку в бок, а другой прикрыл лицо.
— Хорошо, хорошо, как же хорошо, просто прекрасно, замечательно, именно потому что так хорошо… мы тоже, и мы тоже, видим в тебе ценность для нашего «пиршества».
— …!
Прежде чем Беатрис успела возразить на этот бред, тело Батенкайтоса начало меняться. Кости с треском деформировались, из них хлынула кровь, и тело великана начало сжиматься.
Из новообразованных ран обильно текла кровь, и перед ними, тяжело дыша, снова стоял юноша — Батенкайтос.
Несмотря на многочисленные раны, он безумно улыбался. Глядя на них и низко рыча в горле, «Чревоугодие» радостно раскинул руки.
—Архиепископ Греха Культа Ведьмы, воплощение «Чревоугодия», Луи Арнеб.
— Луи?
Его ведь звали Лай Батенкайтос.
Не в силах понять, зачем он назвался другим именем, Беатрис нахмурилась. Воспользовавшись её замешательством, Батенкайтос с силой оттолкнулся от земли правой ногой.
Беатрис напряглась, ожидая атаки, но «Чревоугодие» отпрыгнул в конец площади, подобрал лежавшую там ветошь и прикрыл ею своё израненное тело.
А затем…
— К сожалению, на сегодня всё. Лай и Лой слишком истощены. Дальнейшие действия помешают рождению. До скорой встречи, милая барышня.
— Думаешь, я тебя отпущу, я полагаю?!
— Прекрати храбриться. Я не могу толком использовать «Затмение» в этом теле, но этого хватит, чтобы вас всех уничтожить. Я не делаю этого лишь потому, что стол ещё не накрыт.
Батенкайтос покачал головой, выставив палец в сторону Беатрис, которая собиралась броситься на него.
Жест был очень женственным… Нет, возможно, сейчас Батенкайтос и был женщиной. В его сущности происходило нечто непостижимое.
Беатрис замерла от отвращения и настороженности, и Батенкайтос кивнул ей.
— «Гурман» Лай и «Обжора» Лой ничего не понимают. Ведь всё так просто. В еде главное не «что есть», а «с кем есть».
— …
— Ну, бывай. В следующий раз приходи со своим дорогим человеком.
— Сто…
Прежде чем она успела крикнуть «Стой!», Батенкайтос скользнул в тень и исчез. В ситуации с таким количеством раненых Беатрис не могла его преследовать.
К тому же, бросаться за ним в погоню, рискуя попасть в выгодную для «Чревоугодия» ловушку, было бы безрассудством.
С того момента, как «Метеор» промахнулся, другого исхода быть не могло.
— Нас обставили, в самом деле.
С трудом сдержав желание сплюнуть, Беатрис огляделась.
Отто был в полуобморочном состоянии от боли, наёмники и слуга Фельт — без сознания. Сама Фельт, хоть и выглядела разъярённой, вот-вот должна была упасть.
И Беатрис была не исключением.
Единственным утешением, пожалуй, можно было считать то, что, откликнувшись на отчаянную мольбу Киритаки, она смогла предотвратить гибель людей.
Как бы то ни было…
— Похоже, с гордо поднятой головой попросить Субару взять меня на ручки не получится, я полагаю…
Ускользнувшая добыча — в Лае Батенкайтосе спала душа девушки.
Она была уверена в этом, но как сказать об этом Субару?
С этой тяжкой думой на сердце Беатрис направилась к Фельт, которая еле стояла на ногах, чтобы заговорить с ней.
По иронии судьбы, с уходом Архиепископа Греха битва на этой арене подошла к концу…
И сражению в городе водных врат тоже оставалось длиться совсем недолго.