Перевод: Энди
— А, Субару! Хорошо, что мы не разминулись. Я вернулся.
— Райнхард! А ты как-то слишком быстро, я ведь тебя только что проводил.
Как только Субару и остальные, подобрав Юлиуса, вернулись в убежище, они тут же наткнулись на Райнхарда, который, судя по всему, тоже только что вернулся.
Субару удивился такой скорости, а Райнхард, приветственно махнув рукой, подошёл к ним и вдруг озабоченно нахмурился. Он заметил нездоровый цвет лица Субару и какое-то тревожное напряжение во всей их четвёрке.
— Что случилось, Субару? Какая-то проблема?
— Проблема, безусловно, есть… но тут непросто подобрать слова. Хотя я бы хотел, чтобы ты кое-что проверил.
— Если я могу чем-то помочь, говори всё как есть. В чём дело?
Видя, как поник голос Субару, Райнхард ответил с присущей ему искренностью.
Именно поэтому, как и раньше — начиная с битвы против Эльзы и заканчивая схваткой с Регулусом, — хотелось вновь понадеяться на его исключительность.
Однако эта надежда на чужую помощь…
— Скажи-ка, тебе знаком этот парень рядом со мной?
— Ты ведь не про госпожу Беатрис, верно? — спросил Райнхард, опустив взгляд на девочку в платье, что прижималась к Субару.
Субару молчал. Он не ответил на его вопрос, лишь напряжённо смотрел на «Святого Меча», молясь про себя, чтобы услышать тот ответ, на который он надеялся.
Под этим взглядом Райнхард перевёл свой взор на второго человека, стоящего рядом с Субару, и, слегка прищурившись, на миг задумался. Но…
— Прости. Я не узнаю его. Судя по внешнему виду и осанке, могу предположить, что это один из героев недавнего сражения, но…
— …
Щека Юлиуса дёрнулась, услышав ответ Райнхарда.
Эти двое были не просто коллегами в Королевской Гвардии, но и близкими друзьями — однако и эта дружеская связь была разорвана после того, как его «имя» было сожрано.
Субару, глядя на Юлиуса, который мрачно опустил глаза от осознания этого факта, и сам почувствовал горькое разочарование.
Сильнейший в королевстве, величайший из мечников, способный сокрушить даже Культ Ведьмы, — «Святой Меча».
Но даже Райнхард ван Астрея не был застрахован от воздействия Полномочия Чревоугодия.
Где-то в глубине души жила безосновательная надежда, что уж Райнхард-то сможет…
Но эта надежда была безжалостно разбита, лишь подтвердив его собственную наивность.
— Прости. Не знаю почему, но, кажется, я не смог оправдать ваших ожиданий.
— Нет, это мы должны просить прощения. Для тебя это, должно быть, прозвучало как какая-то бессмысленная придирка. Это мы должны извиняться за то, что злоупотребили твоей добротой.
Ответил на извинения Райнхарда не кто иной, как сам Юлиус.
Он скрыл потрясение от того, что друг обращается с ним как с незнакомцем, и, придав своему голосу спокойствие, оглядел убежище.
— Похоже, главные действующие лица уже в сборе. Думаю, пора начинать обсуждение, в том числе и наших дальнейших планов.
— Понимаю. И твой вопрос мы обсудим там же, так?
Райнхард кивнул, уловив истинный смысл слов Юлиуса.
Действительно, в убежище уже начинали собираться герои недавней битвы — представители кандидаток и ответственные лица города.
И как раз в этот момент снаружи в убежище вернулась девушка в кимоно.
— О, глядите-ка, все уже собрались, и кричать не пришлось. Хорошо же вышло.
Это Анастасия, закончив свои дела снаружи, с улыбкой поправила свою шарфоподобную Ехидну. Она окинула взглядом убежище — конечно же, в поле её зрения попал и Юлиус, стоящий рядом с Субару, — но она не подала и виду, что заметила его.
— Ледия Эмилия тут, леди Фельт тоже, почти все на месте, значит. Осталось только Присциллу с её людьми дождаться, и можно начинать. Что ж, приступим к нашим переговорам? — предложила Анастасия, хлопнув в ладоши.
Она совершенно спокойно проигнорировала своего вернейшего рыцаря, который должен был мелькнуть у неё на краю поля зрения.
Поскольку городская ратуша была разрушена, местом для собрания выбрали актовый зал недалеко от убежища.
Этот зал тоже служил убежищем, но во время недавних событий его не использовали — он был плохо приспособлен к главному бедствию, которого больше всего опасались в Пристелле, — наводнению.
— Да и люди из других убежищ уже потихоньку начинают возвращаться по домам. Мы бы и сами рады вернуться в гостиницу, но… там, похоже, с уборкой ещё не закончили, — начала Анастасия, беря на себя роль ведущей собрания, словно намекая на уборку и в гостинице, и в делах всех присутствующих. — Для начала — всем спасибо за труды. К счастью, несмотря на столь масштабное нападение Культа Ведьмы, ущерб оказался крайне незначительным… включая и тех, кто здесь, и тех, кого здесь нет. Лично я считаю так. Это лучший результат, которого мы могли достичь.
— …
— Не делайте таких страшных лиц, я и сама всё понимаю. И что одними лишь словами об «ущербе» вас не убедить, — видя, как от её почти беззаботных слов взгляды присутствующих невольно посуровели, Анастасия пожала плечами и огляделась.
В зале собрались не только те, кто участвовал в битве с самого начала, но и другие ключевые фигуры.
От лагеря Эмилии присутствовали сама Эмилия, Субару и Беатрис. Гарфиэль и Отто отсутствовали из-за тяжёлых ранений.
От лагеря Фельт — сама Фельт, Райнхард и побледневший от неуместности своего присутствия Кемберли. Рачинс и Гастон также отсутствовали из-за ранений и усталости.
От лагеря Круш — сама Круш всё ещё была прикована к постели, поэтому её представляли Феррис и Вильгельм.
От лагеря Присциллы — Ал и сама Присцилла со скучающим видом. Рядом с ней стоял её уцелевший слуга Шульт. Местонахождение Хейнкеля было подтверждено, но на собрании он отсутствовал.
И от лагеря Анастасии — сама Анастасия, стоящая в центре, её помощник Тиви, и даже Рикардо, с ног до головы обмотанный бинтами. Юлиус сидел поодаль от них, ближе к лагерю Эмилии.
Наконец, как представители города, присутствовали Киритака, Лилиана и несколько человек из «Чешуи Белого Дракона».
В общей сложности около двадцати человек собрались вместе, чтобы обсудить итоги обороны города.
Первым, кто отреагировал на вступительную речь Анастасии, был беспокойно ёрзавший на месте Феррис.
Он поднял руку, и его жёлтые глаза лихорадочно блестели.
— Обсудить итоги важно… я понимаю. Понимаю, но я хочу поговорить об участи Архиепископа Греха. Мы ведь не зря оставили в живых одного из высших чинов Культа Ведьмы, так? У него нужно многое выяснить. Я хочу поторопиться с этим.
— Что ж, для тебя это естественно. Кстати, как сейчас состояние леди Круш? Есть какие-то изменения?
— Можно сказать лишь, что состояние стабильно. От «Похоти» мы ничего не добились, так что сейчас я лишь поддерживаю её силы своей магией исцеления, полагаясь на её собственную волю. После помощи Субару симптомы немного ослабли, но…
Субару почувствовал на себе укоризненный взгляд Ферриса и уставился на свою ладонь. Часть её почернела, словно уродливый синяк или ожог.
Такое же пятно было и на правом бедре, скрытом под штанами. Он сам не чувствовал ни боли, ни дискомфорта, но для Круш всё было иначе. Это нечто неумолимо пожирало её силы, и избавиться от него было первоочередной задачей для спасения её жизни.
К тому же, такое чёрное клеймо на коже для женщины было слишком жестоко. А для такой прекрасной женщины, как Круш, — вдвойне мучительно.
— Если честно, я против того, чтобы оставлять в живых этого Архиепископа. Она непременно посеет раздор. Если есть возможность, лучше поскорее от неё избавиться.
— Но тогда мы лишимся всех зацепок!
Пока Субару размышлял о чёрной отметине, спор между Анастасией и Феррисом разгорался.
Феррис категорически отвергал предложение Анастасии казнить захваченного Архиепископа Греха — Сириус. С его точки зрения, это было вполне ожидаемо.
Однако Анастасия лишь покачала головой в ответ на его яростные возражения.
— Мне очень жаль госпожу Круш, но это совсем другое дело. И мне почему-то не верится, что «Гнев» что-то знает о делах «Похоти»… нет, не так. Я просто не верю, что Культ Ведьмы действует сообща.
— Если они не связаны, то как?! Как могло случиться то, что случилось сегодня?! Архиепископы Греха напали на город все вместе, как они могут быть не связаны?!
— Конечно, я не скажу, что их действия — простое совпадение. Но их цели, время отступления — всё было разрозненным. Называть это слаженными действиями — просто смешно… У Культа Ведьмы нет понятия о сотрудничестве. Поэтому я считаю, что от «Гнева» мы ничего не узнаем о действиях «Похоти».
— Но это же просто твои догадки!
Феррис вскричал, с ходу отвергая слова Анастасии. Та, в свою очередь, похоже, понимала, что её предложение было трудно принять, и не стала спорить в ответ на столь эмоциональную реакцию.
Тут Субару медленно поднял руку.
— Можно мне слово? У меня тоже есть мнение, и оно скорее на стороне Ферриса. Я не думаю, что допрос «Гнева» будет бесполезным.
— Поясни?
— Не то чтобы я этим гордился, но незадолго до этого я недолго говорил с «Гневом» и смог кое-что узнать о «Чревоугодии». Неважно, насколько они близки или дружны, но считать, что от неё ничего не добиться, — слишком поспешно.
Действительно, «Гнев» бросила Субару пару слов, похожих на предостережение о «Чревоугодии».
Именно благодаря этому Субару предположил, что Архиепископов Чревоугодия может быть несколько, и не упустил Юлиуса, когда тот собирался покинуть убежище. Он не мог закрывать на это глаза. Хотя, если честно, в глубине души Субару был отчасти согласен и с Анастасией.
— Но, если отбросить вопрос о том, можно ли использовать её как источник информации, у меня тоже плохое предчувствие оттого, что мы держим её в плену… Впрочем, от всех Архиепископов Греха одно и то же чувство.
Сейчас, пока шло собрание, за Сириус следила «Чешуя Белого Дракона».
Её сковали цепями с ног до головы, а чтобы она не могла говорить, надели кляп. Поскольку долгое пребывание рядом с ней могло привести к ментальному подчинению, охрана была организована посменно. Вряд ли что-то случится во время собрания, но тревога не отпускала.
— И эту тревогу нам придётся испытывать всё то время, пока она жива и находится в плену. А хорошо это или плохо, я судить не берусь.
— Ты вообще на чьей стороне?!
Феррис посмотрел на Субару с нескрываемой ненавистью из-за его неопределённого вывода. Субару лишь криво усмехнулся в ответ на его прожигающий взгляд.
— Я ни на чьей стороне. Честно говоря, я считаю, что вы оба правы… В крайнем случае, если чёрная отметина на теле госпожи Круш как-то связана с моими ещё не почерневшими частями тела, я готов помочь и этим способом.
— Что?
— Субару.
Столь радикальное решение проблемы Круш было исключительно идеей Субару. Услышав это, Феррис ошеломлённо замер, а Эмилия бросила на него осуждающий взгляд.
Остальные тоже смотрели на него со сложной смесью чувств, в которых преобладало недоумение.
— Я тоже всё слышала, но это ведь самый крайний случай, так? Мы не знаем, чем это может обернуться, даже если сейчас всё в порядке, а ты говоришь об этом так, будто это в порядке вещей…
— Да я и сам не в восторге от идеи покрывать своё тело такими нездоровыми татуировками. Но в случае с госпожой Круш это уже дало хоть какой-то результат и облегчило её симптомы.
— …
— Я просто хочу сказать, что не нужно торопиться с выводами. Я понимаю ваше нетерпение, но если дело дойдёт до моей спины или задницы, в общем, до тех мест, которые не видно, я не против одолжить их. Вот о чём я.
Было бы гадко на душе, если бы он, зная, что есть способ помочь, отвернулся из-за заботы о себе.
Тем более, что речь шла об одном из его благодетелей, к которому он испытывал симпатию, и это не было вопросом жизни и смерти ни для него, ни для кого-либо другого. Испачкать невидимые участки кожи чернотой — он с лёгкостью готов был помочь.
— Феррис, сядь. Пока что господин Субару прав, — Вильгельм потянул за рукав потерявшего дар речи Ферриса и усадил его. Тот опустил глаза и хотел что-то сказать Субару, но так и не смог вымолвить ни слова, молча опустившись на стул.
Субару вздохнул, и напряжённая атмосфера в зале немного разрядилась. Впрочем, проблема никуда не делась.
— В общем, понятно, что по поводу участи Архиепископа Греха у нас мнения разделились. То, что оставлять её в живых опасно, — это пока лишь наши с Нацуки догадки… А ведь если бы она умерла, а не попала в плен, всё было бы намного проще, — произнесла Анастасия, но тут её прервали.
— Что, этот дешёвый фарс окончен? Сколько бы ты на меня ни пялилась, я не собираюсь вознаграждать столь никчёмное представление. Прекрати этот взгляд нищенки.
Присцилла ответила на насмешливый взгляд Анастасии, зевая.
Её ответ был совершенно не в тему, что доказывало: Присцилла совсем не слушала предыдущий разговор. Оставалось лишь гадать, какая прихоть заставила её вообще присутствовать на этом собрании.
— Мы не о такой ерунде говорим. Ты ведь больше всех похожа на ту, кто никогда бы не оставил в живых члена Культа Ведьмы, так почему же ты взяла её в плен? Что за ветер в голове?
— Мне плевать, жива она или мертва. Когда я наносила последний удар, мой Меч Света вдруг потускнел и потерял свою остроту. Поэтому она выжила. А вытащил её из канала кто-то из той черни, что прочёсывала воду в поисках певички. Меня это не касается.
— И у тебя нет претензий к тому, что ты пыталась убить её, а она не умерла?
— Наоборот. Я нанесла удар, достаточный, чтобы убить. Если она после этого не умерла, я не стану убивать её во второй раз. То, что она не умрёт от моей руки, очевидно, выгодно мне.
— Эх-х, ничего не понятно, но ладно, — на лице Анастасии отразилось полное смирение перед загадочной логикой Присциллы. Субару тоже не мог уловить её мыслей, но, похоже, понять её не дано простым смертным.
Было сомнительно, что даже её спутники, Ал и Шульт, что-то понимали.
— По крайней мере, я против казни «Гнева» здесь и сейчас. Конечно, я хочу помочь Феррису, но для королевства это тоже редкая возможность. Я считаю, что мы должны взять её под строжайшую охрану и попытаться вытянуть всё, что она знает, — сказал Райнхард.
— А я считаю, что её лучше прикончить, — возразила Фельт. — От одних воспоминаний об этих Архиепископах Греха тошнит. Не думаю, что они скажут что-то путное. Лучше убить её, пока она не натворила ещё больше дел, чтобы потом не было проблем, наверное.
— Госпожа Фельт…
— Сразу говорю, на этот раз я это не тебе назло говорю, — отрезала она.
А вот и другое мнение, разделившее госпожу и её слугу.
Фельт в открытую выступила против Райнхарда, который настаивал на том, чтобы оставить «Гнев» в живых. Впрочем, и её мнение не было подкреплено вескими доводами.
По лицу Фельт было видно, что она и сама не верит, что её слова на что-то повлияют. В конце концов, дело, скорее всего, закончится тем, что «Гнев» передадут под опеку королевства.
— Я возьму на себя ответственность за конвоирование «Гнева» в столицу. Вероятно, если она что-то задумает, я лучше всех смогу с ней справиться. В крайнем случае, и с казнью тоже, — заявил Райнхард.
— Ты подходящий кандидат, конечно. Но в таком случае, госпожа Фельт, ты поедешь с ним в столицу? Или госпожа и слуга на время расстанутся…
— Если Райнхард едет, то и я еду… В этот раз, так уж и быть, придётся.
На эти слова Фельт удивлённо взглянул не кто иной, как сам Райнхард. Она мельком глянула на его профиль, а затем с преувеличенным усилием нахмурила своё миловидное личико.
— Не пойми меня неправильно. Я по-прежнему тебя терпеть не могу. Но бывают моменты, когда по-другому просто нельзя, так ведь?
— Моменты, когда по-другому нельзя?
— Откуда я знаю. Спроси у своего сердца. Моя грудь не настолько мягкая, чтобы отвечать.
Выпятив свою неразвитую для её возраста грудь, Фельт показала Райнхарду язык. Тот, видя такое поведение своей госпожи, лишь опустил глаза и молча кивнул.
Что за чувства связывали их, было известно только им самим. В любом случае, лагерь Фельт, похоже, уже не был таким, как год назад.
— А, э-э-э, а мне что делать? — робко спросил Кемберли.
— Ты, Кан, присмотри за Чином и Тоном. Когда они смогут двигаться, можете возвращаться в особняк. Старику Рому я сообщу.
— А, угу, понял, — с облегчением ответил Кемберли, которому наконец-то дали указания.
Итак, благодаря предложению Райнхарда, можно было считать, что вопрос с конвоированием «Гнева» решён. А что удастся вытянуть из Сириус, — это уже работа специалистов в столице.
— Тогда, господа, позвольте перейти к следующему вопросу, — как только вопрос с «Гневом» был улажен, руку поднял Киритака. Он провёл рукой по своим слегка растрёпанным волосам и оглядел всех присутствующих. — Прежде всего, от имени всех жителей я хочу поблагодарить вас за эту битву во имя защиты нашего города. Если бы не вы, Пристелла пала бы под натиском Культа Ведьмы. За это я выражаю вам величайшую благодарность.
Он склонил голову, выражая благодарность всего города. Рядом с ним стояла Лилиана и, с растерянным видом, тоже принялась кланяться, вторя Киритаке.
Для него это было естественно, но для неё — необычно серьёзная реакция. Возможно, битва с «Гневом» или что-то ещё изменило её мировоззрение.
Как бы то ни было…
— Мы оказались в городе во время нападения, так что варианта оставаться в стороне у нас не было. Не стоит так преувеличивать нашу роль, правда?
— Да. К тому же, судя по целям Культа Ведьмы, захват города мог быть для них лишь второстепенной задачей. Так что кто кого спас, ещё большой вопрос, — возразили Субару и Эмилия, которым было неловко принимать столь прямую благодарность. Конечно, заслуга в разгроме Культа Ведьмы во многом принадлежала им, но ведь и цели Архиепископов Греха были — «Эмилия», «искусственный дух», «Фолиант Мудрости».
Всё это было принесено в город извне, а у лагеря Эмилии и вовсе был собран полный комплект, как в маджонге. Принимать благодарность в такой ситуации было крайне неловко.
— Погодите-ка. Не говорите за всех. Мы были бы в полной заднице, если бы не разобрались с Культом Ведьмы, и это факт, так? Так что об этом нужно поговорить серьёзно.
— Как бы ни было неприятно, но я согласна с этой нищенкой. Не впутывайте нас в ваши жалкие отговорки, простолюдины. Не возомните о себе лишнего, полуэльфийка и бездарь.
Субару и Эмилия тут же получили отповедь от двух самых острых на язык леди.
Фельт и Присцилла, высказавшись, встретились взглядами, тут же скривились и отвернулись друг от друга. Они и так не ладили. Впрочем, у Присциллы вообще не было ни с кем близких отношений, кроме её собственного лагеря.
Но тут вмешался Киритака.
— Успокойтесь, пожалуйста. Я ценю слова госпожи Эмилии, но, как сказали госпожа Фельт и госпожа Присцилла, защита города — это ваша общая заслуга. Это я обещаю вам как представитель города… И в связи с этим, я хотел бы попросить вас о помощи ещё ненадолго.
— О помощи? Это и есть ваш следующий вопрос?
— Да. Речь о жителях, чей облик был изменён злой силой.
— …
При этих мрачных словах Киритаки все в зале замолчали.
Все прекрасно понимали, о чём говорит молодой человек. О сотрудниках ратуши, павших жертвой «Похоти» и превращённых в нечто нечеловеческое.
Один из них стал чёрным драконом, остальные — гигантскими мухами.
Из-за Полномочия «Похоти» — Превращения и Преображения — они ничего не могли поделать. Пока что их собрали в одном месте и скрыли от посторонних глаз.
— Виновница, «Похоть», сбежала. Хотя, даже если бы мы её поймали, сомнительно, что у неё было бы желание вернуть им прежний облик.
— Это точно… но и оставлять всё как есть нельзя, верно? Есть какие-то идеи, что делать? Ты ведь говорил, что даже Феррис бессилен.
Люди, неспособные вернуть себе прежний облик, — их трансформация была чем-то фундаментально иным, нежели рана или болезнь.
В ответ на взгляд Субару Феррис покачал головой и, закусив губу, сказал: — Даже я не могу их исцелить. Нет, это даже не вопрос исцеления. Это не рана и не болезнь, их просто переделали в существ другой формы. Магия исцеления лишь помогает телу вернуться к здоровому состоянию после травм или болезней. Так что против такой трансформации она бессильна.
— Честно говоря, мы не можем даже определить, сохранили ли те, кто превратился в мух, своё сознание. Их не различить, да и летать муха размером с человека не может. Они даже не научились толком двигать крыльями, они — несовершенные создания. Но если сознание у них всё же осталось…
— То если они осознают, что с ними произошло, они просто сойдут с ума… — закончил Субару.
Когда твоё тело больше тебе не принадлежит…
Эта мысль сама по себе ужасала, но что если ты превратился не просто в другое существо, а в нечто отвратительное? Потеряв даже возможность выразить свою волю, с телом, которое тебе не подчиняется, легко представить, о чём они могут думать.
И это, несомненно…
— Твари, превращённые в отвратительных насекомых, наверняка желают смерти. Если нет надежды на их возвращение, разве не будет милосердием исполнить их желание? — холодно заметила Присцилла.
— Принцесса, ну это уже…
— Молчи, Ал. Беспочвенные надежды бессмысленны. У меня нет милосердия к ленивым свиньям, но у меня достаточно доброты, чтобы оборвать мучения тех, чью судьбу исковеркала несправедливость. Очевидно, речь именно об этом.
Присцилла резко оборвала Ала. Но тот не стал спорить дальше, потому что, в сущности, её слова были отчасти верны.
Конечно, никто не хотел их смерти. Но для тех, кто превратился в мух и не имел никакой надежды на спасение, желание умереть было вполне естественным.
— С виновницей, «Похотью», переговоры невозможны. Магия исцеления бессильна. Что делать?
— Вот об этом я и хотел вас всех спросить. Любая, даже самая туманная возможность. Может, у кого-нибудь есть хоть какие-то догадки о способе лечения?
Вопрос Киритаки был пропитан и надеждой, и отчаянием. Причём отчаяния было больше. И это было естественно. Если бы хоть какая-то надежда существовала, кто-нибудь уже давно бы её озвучил.
А раз до сих пор не было предложено ни одного решения…
— Ясно. Простите, что обременяю вас. Их судьба — это проблема нашего города, так что мы сами этим займёмся.
— Займётесь, и что будете делать?
— Ещё не знаю, возможно ли это… но я считаю, что мы должны выяснить волю каждого из них и принять индивидуальное решение. И каким бы ни был их окончательный выбор, мы будем заботиться о них до самого конца.
Эти слова звучали так, будто речь шла не о «конце» болезни, а о конце жизни. Вывод Киритаки был в некотором роде вынужденным.
Вынужденным, но поспешным.
— Подожди. — Эмилия, видя, что обсуждение подходит к концу, поспешно подняла руку. — Эм, можно я этим займусь?
— Госпожа Эмилия?
Чувствуя на себе взгляды, полные надежды и тревоги, Эмилия посмотрела прямо на Киритаку.
— Прямо сейчас… способа вернуть этих людей в их прежнее состояние у меня, к сожалению, нет. Но я хочу помешать вам принять поспешное решение. Мне нужно время.
— Я понимаю ваши чувства, госпожа Эмилия. Но есть ли у них это время? Большой вопрос, как долго их разум сможет выдерживать пребывание в искажённом теле…
— Да, я понимаю. Поэтому и прошу дать мне время, чтобы защитить их разум… Это может быть грубый способ, но я уверена, что смогу это сделать. Способ, чтобы они уснули.
— Точно… криогенный сон! — воскликнул Субару, щёлкнув пальцами, когда до него дошла мысль Эмилии.
Почувствовав, как окружающие недоумённо склонили головы при звуке незнакомых слов, он кивнул смотрящей на него девушке.
— То есть, как с невестами из церкви, да Своей магией ты погрузишь людей, чей облик был изменён, в состояние анабиоза. Это может быть лишь отсрочкой, но для того, чтобы отложить окончательное решение, этого вполне достаточно. А за это время мы сможем найти какой-нибудь способ.
— Заморозить их, чтобы они спали… это возможно? А не получится ли так, что они просто замёрзнут насмерть во сне?
— Всё будет хорошо. Я недолго, но практиковалась на тех невестах, так что теперь я знаю меру. К тому же, я и сама как-то проспала около ста лет.
— Сама проспала?! — по залу пронёсся шёпот, но Субару лишь сжал кулаки, услышав слова Эмилии.
Было редкостью, чтобы она так уверенно и позитивно предлагала использовать свою магию. И это было блестящим ходом, до которого сам Субару не додумался.
Да, это не решало проблему кардинально, но для поисков другого способа, кроме как допрашивать «Похоть», время было бесценно. По крайней мере, отсутствие жёсткого дедлайна значительно расширяло возможности.
В худшем случае, да, в самом худшем случае, есть один вариант.
Я должен победить «Похоть» и забрать её «Фактор». Возможно, с помощью его силы я смогу вернуть им прежний облик.
Конечно, я только что поглотил «Фактор Жадности», и мысль о том, что я смогу воспроизвести Полномочия других Архиепископов Греха, пока не более чем фантазия.
— Если это возможно, мы были бы очень вам признательны, но…
— Позвольте мне. Обещаю, я не сделаю ничего плохого.
Эмилия повторила свою просьбу колеблющемуся Киритаке. Тот мучительно размышлял, но тут его за край пиджака потянула Лилиана.
Смуглокожая девушка посмотрела на него снизу вверх и, надув носик, сказала: — Что же вы сомневаетесь, господин Киритака?! Пусть попробует! Раз госпожа Эмилия так говорит, значит, у неё есть план!
— Конечно, я и сам хочу верить, Лилиана. Но на кону жизни многих людей. Такое решение нельзя принимать сгоряча…
— Не о чем беспокоиться! У госпожи Эмилии всё получится! А знаете почему-у-у?! Потому что все великие герои будущего с лёгкостью преодолевают такие испытания! Какой бы высокой и толстой ни была стена на их пути, они перелезают через неё, и рождается героическая сага! Так и создаются истории, от которых кровь стынет в жилах и которые завораживают весь мир!
В неуместном для этого зала воздухе разнеслись весёлые звуки лютни.
В идеалистической речи Лилианы не было ни грамма логики, но в ней была какая-то странная убедительная сила. Конечно, этого было недостаточно, чтобы принять столь важное решение, но…
— Давайте хотя бы спросим у их семей, — вмешался Субару. — Если жертвы — сотрудники ратуши, то их семьи должны жить в этом же городе. Нужно спросить у них, хотят ли они оставить им шанс.
— Не думаю, что найдётся хоть один человек, который откажется от своей семьи.
— Тогда остаётся лишь вопрос, доверить ли это Эмилии. А доверять ей или нет… ну, вот это как раз и стоило бы вынести на всеобщее городское обсуждение.
Взгляд Киритаки с сомнением обратился к Эмилии. Если бы она сейчас дрогнула, обсуждение могло бы затянуться.
Но та без страха встретила его молящий взгляд и кивнула в ответ.
— Доверься мне… Я обязательно справлюсь.
В её голосе не было полной уверенности и убеждённости, но было твёрдое осознание и готовность взять на себя ответственность за свои действия.
— …
Перед такой решимостью Эмилии Киритака замолчал, не находя слов.
Не только он — взгляды всех присутствующих, обращённые на неё, тоже изменились, заиграв самыми разными оттенками чувств.
Наконец Киритака глубоко вздохнул.
— Хорошо, я понял. Действительно, лучше приложить все усилия, чтобы осуществить надежду, чем принимать поспешные выводы. Ведь и битва за Пристеллу поначалу казалась совершенно безнадёжной.
— Да. Спасибо тебе большое.
— Это мы должны вас благодарить… — с горькой усмешкой ответил Киритака, которому было явно не по себе. После собрания, после разговора с семьями жертв, идея Эмилии о криогенном сне, похоже, будет реализована.
Субару поднял большой палец вверх в ответ на её кивок.
Итак, когда и второй вопрос был решён, на повестку дня был вынесен последний.
И это было…
— Итак, последний вопрос… Со всех концов города поступают сообщения о том, что находят людей без сознания, чьи личности невозможно установить. Я хотел бы обсудить это.
Вероятно, для забытого всеми рыцаря, который до этого хранил молчание, это была самая важная тема, которую он не мог пропустить.
— На данный момент зарегистрировано тридцать шесть «Безымянных». Среди них шестеро, которые, предположительно, были членами «Чешуи Белого Дракона». И есть высокая вероятность, что число «Безымянных» будет расти, — доложил представитель «Чешуи Белого Дракона», назвавшийся Динасом. Он с выражением глубокого сожаления коснулся вышитого на его белой одежде драконьего герба.
Вероятно, это и был герб «Чешуи Белого Дракона». А его неуверенные слова «предположительно, были членами», скорее всего, были связаны с этим гербом.
— Эти «Безымянные» — так называют тех, кого подкосил тот Архиепископ Греха, я правильно понимаю? Те, что внезапно появились, будто из ниоткуда?
— Судя по обстоятельствам, это самое логичное объяснение. На их униформе была одинаковая вышивка… Очень досадно, что мы не можем установить их личности.
— И таких людей ещё тридцать человек… ну и задачка. Когда даже неясно, существовал ли человек вообще, трудно понять, что делать, — сказала Анастасия.
Судьба жертв «Чревоугодия» — тех, у кого было сожрано «имя», — была, в каком-то смысле, сложнее судьбы жертв «Похоти». Ведь никто из близких не помнил о них. А раз и сами они были без сознания, то шансов выяснить, кто они, почти не было.
То, что известно о принадлежности нескольких человек к «Чешуе Белого Дракона», — это уже хоть что-то, но не более того. Лишь понимание, за кем ухаживать.
— Все найденные «Безымянные» без сознания, да? Что по этому поводу говорит ваш целитель… ой, целительница… нет, целитель?
— И тут то же самое, что и с «Похотью». Я не знаю, почему они без сознания. По моим диагнозам, они просто спят, я думаю. Но и это не точно. Потому что просто спящий человек должен со временем ослабевать, но есть пример Рем.
При словах Фельт Феррис посмотрел на Субару.
Год назад Рем, ставшая жертвой «Чревоугодия», прошла такой же осмотр у него. Диагноз был абсолютно идентичным. И до сегодняшнего дня она ни разу не очнулась, но и состояние её не ухудшилось.
Казалось, она спит, но её тело не нуждалось в поддержании жизнедеятельности. У неё не росли волосы, не было никаких признаков жизнедеятельности, кроме дыхания. Странное состояние.
— Неважно, знаем мы их или нет, но ухаживать за ними просто. Они лежат неподвижнее любого лежачего больного, достаточно просто уложить их в кровать… Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы рядом с ними был кто-то, кто их знает, — сказал Субару.
Он говорил о том, что делал сам для Рем, понимая, что это почти бессмысленно. По-настоящему помочь ей мог лишь один способ — победить «Чревоугодия».
Но даже зная это, Субару продолжал своё скромное сопротивление, скорее для собственного успокоения.
— Не вешай нос, братец, — беззлобно оборвал его Рикардо, не уловив всей горечи в его словах. Субару взглянул на него — огромный зверочеловек с трудом помещался на двух стульях сразу.
Внешне он казался таким же неукротимым, как и всегда, но одно отличие бросалось в глаза: туго наложенные бинты и отсутствие правой руки от локтя.
— Жалко выглядишь, парень. Да, я оплошал, но жив остался. Учитывая, что тут творилось, я ещё легко отделался, — заметил Рикардо, поймав взгляд Субару, и, показав клыки, поднял обрубок руки. В пылу битвы за контрольную башню, он, по-видимому, потерял руку от удара «Чревоугодия».
Об этом Субару рассказал Юлиус, который сражался вместе с ним. И о том, что Рикардо потерял руку, защищая Юлиуса, и о том, что сам Рикардо этого не помнит.
Словно в подтверждение этому, то перевёл взгляд в сторону, на Юлиуса.
— Так этот красавчик, оказывается, твой знакомый. Рад, что ты нашёл того, кого искал. Спасибо за помощь, кстати, очень выручил.
— …
Рикардо обращался к Юлиусу, называя его красавчиком, как к незнакомцу. Судя по всему, тот, как и в первый раз, отделался от его вопросов той же уклончивой фразой.
А последняя благодарность, скорее всего, была за то, что Юлиус дотащил раненого Рикардо до убежища.
Однако оставлять это недоразумение как есть было слишком мучительно.
К тому же, раз уж речь зашла о «Чревоугодии», пора было выложить карты на стол.
— Я хочу всем кое-что сказать. Это касается и судьбы «Безымянных». Это важно.
Субару встал, привлекая к себе внимание всего зала.
В данный момент у него было больше всего информации о том, как бороться с «Безымянными». Естественно, во взглядах собравшихся появилась надежда на прорыв, но Субару покачал головой.
— Прошу прощения, если обману ваши ожидания, но это не та новость, которая сразу же принесёт надежду. Но я должен это сказать.
— Ну и нагнал ты жути. Что ты там собрался говорить? — попыталась разрядить обстановку Анастасия своим мягким, насмешливым тоном. Но именно ей стоило приготовиться больше всех.
Потому что правда могла перевернуть всё её нынешнее мироощущение с ног на голову.
Субару коротко вздохнул и окинул взглядом всех присутствующих. Наконец он посмотрел на Юлиуса. Тот, с напряжённым лицом, всё же кивнул.
Увидев это, Субару указал на стоящего рядом Юлиуса и спросил: — Кто-нибудь знает имя этого человека?
— …
Тишина воцарилась в зале.
Но это была не тишина непонимания. Все поняли смысл вопроса Субару и пытались осмыслить положение Юлиуса.
А то, что никто не произнёс ни слова, означало, что никому не был знаком этот человек.
— Ал! А ты что скажешь? Тебе знакомо его лицо?
— А? Чего, брат? Какого хрена ты вдруг меня выбрал? — искренне удивился Ал, когда его внезапно назвали по имени. Уже по одной этой реакции было ясно, помнит он Юлиуса или нет, но Субару нужно было убедиться.
Он опёрся руками о круглый стол и, наклонившись к Алу, спросил: — Ты правда не понимаешь? Что у нас с тобой общего. Это тебе ничего не говорит о нём? Ну же. Ответь.
— А, вот оно что. Извини, брат. Я понял, о чём ты, но помочь, похоже, не смогу. В моей голове для этого парня места нет.
— Точно-точно? А если получше подумать…
— Достаточно… Хватит, Субару.
Ал понял истинный смысл его вопроса, основанного на их общем «попаданчестве», но так и не кивнул. Юлиус остановил парня, который не хотел сдаваться.
Он с грустной улыбкой похлопал Субару по плечу и поклонился Алу.
— Прости, что возложил на тебя чрезмерные надежды. Приношу свои извинения за грубость.
— Да не за что извиняться. Таких оснований… были они или нет, я уже не знаю, но передо мной тебе не за что извиняться, — сказал Ал, отмахнувшись одной рукой и отвернувшись от Юлиуса.
В его реакции не было и тени лжи. Ал действительно не помнил Юлиуса. А значит, одна из гипотез Субару была неверной.
Происхождение из другого мира не давало иммунитета от Полномочия Чревоугодия.
Значит, наиболее вероятными причинами иммунитета Субару оставались «Факторы Ведьмы» в его теле и изоляция от внешнего мира благодаря «Дверному Переходу» Беатрис.
— Судя по всему, господин Субару, этот молодой человек был одним из наших соратников… и, похоже, занимал весьма важное положение? — высказал предположение Вильгельм, наблюдая за их троицей. Вероятно, к такому же выводу пришли и остальные.
Субару кивнул ему, а затем, повернувшись к Юлиусу, сказал: — Его зовут Юлиус. Юлиус Юклиус. Как вы все уже догадались, он один из тех, у кого «Чревоугодие» сожрало «имя», и он стал «Безымянным». Но его случай отличается от тех, кто потерял сознание… Он остался в здравом уме.
— Такое возможно? Окружающие забыли, а он сам всё помнит… значит, этот человек — чей-то союзник? — с недоверием спросил Феррис, переводя взгляд с Субару на Юлиуса и обратно. Его слова дрожали.
— Похоже на то, — кивнул Райнхард.
«Святой Меча» молча смотрел на Юлиуса.
— Перед собранием Субару задал мне тот же вопрос. Он… Юлиус, вероятно, был знаком и со мной, и с Феррисом. Возможно, слово «знаком» здесь даже неуместно. Может быть, мы были друзьями.
— По крайней мере, я считал вас своими друзьями. И если вы испытывали ко мне такие же дружеские чувства, для меня это была бы величайшая честь.
— Друзьями… значит, Юлиус тоже рыцарь? Один из рыцарей Гвардии?
Райнхард и Феррис были сбиты с толку — незнакомец называет их друзьями. Юлиус с горькой покорностью поправил их.
Наблюдая за этим диалогом со стороны, Субару чувствовал, как внутри у него всё кипит от гнева.
Что за извращённая, тошнотворная сцена.
Субару не знал, как они познакомились, как развивалась их дружба, как они проводили время вместе.
Но он был уверен, что как коллеги и друзья они общались с непринуждённой лёгкостью и теплотой. От этой крепкой связи не осталось и следа.
Когда «имя» Рем было сожрано и все забыли о её существовании, Субару думал, что большего горя в мире не бывает.
Но что теперь с Юлиусом? Его положение, когда весь мир от него отвернулся, это чувство односторонней потери — если это не горе, то что тогда?
Горе нельзя сравнивать. Но даже так, это было слишком… слишком жестоко.
— Похоже, это был не просто рядовой рыцарь Королевской Гвардии, — вдруг нарушила тягостное молчание Анастасия.
Её мягкое лицо стало задумчивым, она коснулась подбородка и облизала губы. Затем она указала на Рикардо, а потом на Юлиуса.
— Господин Юлиус принёс сюда раненого Рикардо. После того как Рикардо оказали помощь, он перекинулся с ним парой слов и тут же ушёл, сказав, что кого-то ищет… Та его реакция, теперь я понимаю, что она означала.
— Госпожа Анастасия…
Вторая, совершенно неуместная первая встреча госпожи и слуги. Вспоминая этот горький момент, Юлиус с болью в голосе произнёс имя своей госпожи.
Но Анастасия не уловила трепета преданности в его словах. Она на мгновение задумалась, а затем подняла палец.
— Случай господина Юлиуса — это очень редкий тип «Безымянного». Неизвестно, сколько ещё таких людей в городе, но, возможно, кроме тех, кто без сознания, найдутся и другие. Это тоже серьёзная проблема, разве нет?
Она отвела взгляд от Юлиуса и перевела разговор на общую проблему. Его личная трагедия была отложена в сторону как ещё одна неразрешимая задача.
И единственным, кто в этот момент мог ощутить гнев от такой бесцеремонности, был Субару.
— Учитывая все эти проблемы… у меня есть одно предложение, если позволите.
— Предложение?
Внимание собрания, оставив позади внутренние переживания Субару, вновь переключилось на Анастасию.
Она, оказавшись в центре внимания, окинула всех взглядом, в конце посмотрела на Юлиуса и Субару, а затем сказала:
— Жертвы Культа Ведьмы… и жертвы «Похоти», и «Безымянные» от «Чревоугодия». Выяснить у самих Архиепископов Греха, как их спасти, — дело безнадёжное, верно ведь?
— Заставить их говорить будет сложно, это правда. Но слишком пессимистичный настрой может лишь затуманить наш взор.
— Я и сама не так уж плохо настроена. Просто хочу сказать, что способ найти ответ не обязательно один.
— Другой способ найти ответ? — как эхо, повторил Субару, не понимая, о чём она.
Другой способ, кроме как выпытывать информацию у самих виновников, Архиепископов Греха… Если такой способ и существовал, то он, скорее всего, был сродни сделке с «Ведьмой».
На мгновение в голове Субару промелькнула запретная мысль, что «Ведьма Жадности» могла бы знать ответ.
— То есть, что ты имеешь в виду? Пожалуйста, скажи прямо, — вместо Субару, который тряхнул головой, отгоняя наваждение, спросила Эмилия.
Анастасия постучала себя пальцем по виску.
— Если мы не можем вытянуть правду из зловредных Архиепископов Греха, то можно спросить у кого-нибудь другого, кто может знать… А ведь есть такой человек. В этой стране есть тот, кто может знать.
— Неужели… — выдохнул кто-то сорванным голосом, догадавшись, о ком речь.
Но в отличие от них, Субару не понимал, о чём идёт речь.
— Да ничего я не понимаю. Не тяни, говори прямо, — с раздражением потребовала Фельт, которая тоже ничего не поняла. Анастасия усмехнулась.
— Простите, простите, — сказала она и наконец раскрыла карты. — Мудрец Шаула.
— Чего?
— Наверняка «Мудрец», что живёт в Сторожевой Башне Плеяд… легендарный человек, который, как говорят, видит всё в этом мире, — наверняка он знает ответ, вам так не кажется?