Перевод: Энди
— В этом мальчишке кроется семя раздора. Если не пойти за ним, потом можно и пожалеть.
— А?
Господин Субару, что-то бормоча, увёл за ручку Беатрис и... утрусил из парка.
Этот разговор начался с того, что госпожа Присцилла вдруг выдала эти слова, когда мы провожали их взглядом. Это было настолько неожиданно, что даже госпожа Эмилия округлила глаза. Две красавицы смотрели друг на друга — просто невероятная картина!
Я, чувствуя себя немного не в своей тарелке, решила просто понаблюдать за развитием событий.
Взгляды столкнулись, посыпались искры!
Строгие, но прекрасные удлинённые красные глаза против нежных, светлых, аметистовых.
Госпожа Присцилла, встретившись взглядом с госпожой Эмилией, фыркнула своим точёным носиком и скрестила руки на груди. Её грудь... грудь так и выделилась!
Глядя, как подпрыгивает её поистине непозволительно большая грудь, я украдкой погладила свою. Плоская. Затем ставилась на свою руку.
— Что это значит? — спросила Эмилия.
— Ничего особенного. Всё именно так, как я сказала. Неужели ты сама этого не видишь? Пытаешься расспрашивать из вежливости? Просто смешно.
— ...
— Думать, будто между господином и слугой не должно быть секретов… что за вздор! Слуга — это руки и ноги, у которых нет головы. Позволишь ему думать — и он начнёт действовать вопреки воле своего господина. Именно так, как это делаешь сейчас ты.
От таких резких и язвительных слов госпожа Эмилия совсем погрузилась в раздумья. Её опечаленное лицо в сочетании с развевающимися на ветру серебряными волосами создавало непередаваемо трогательное зрелище… Честно говоря, так и хочется потереться об них щекой или даже пожевать… у-у-х, как было бы здорово!
— Хе-хе-хе…
Пока я так думала, госпожа Эмилия, кажется, всё решила. Она кивнула госпоже Присцилле и сказала: «Поняла».
— Хорошо, я так и сделаю. Я… я тоже так думаю. Хотя мои представления об отношениях господина и слуги немного другие.
— Оспаривать мои умозаключения — верх самонадеянности. К тому же, и глупец, и тугодум одинаково вредны. Нет времени на споры. Живо ступай прочь.
— Спасибо. Я скоро их догоню… Лилиана, прости, что и тебя оставляю.
— Хе-хе-хе... Кья?!
Я как-то пропустила суть разговора, и тут госпожа Эмилия виновато мне подмигнула. «Ну надо же, какая удача!» — подумала я и в ответ показала ей кулак.
— Не волнуйтесь, госпожа Эмилия! Я, Лилиана, ваша «Дива»! Веря в ваше с господином Субару возвращение, я буду защищать этот парк от любых бед и врагов!
Назвала себя Дивой на эмоциях, а теперь так стыдно! Ужас, это даже стыднее, чем я думала!
— Не очень понимаю, что ты говоришь, но я на тебя рассчитываю. Присцилла, не смей обижать Лилиану.
— Не называй моё имя так запросто. Я всё сказала. А теперь живо ступай прочь и позабавься с тем шутом.
— Ну вот ещё…
Видимо, они не очень ладили — госпожа Присцилла была неприступна. Госпожа Эмилия, убегая, до последнего обеспокоенно поглядывала в мою сторону.
Ах, прощайте, госпожа Эмилия! Мне ещё так много хотелось вам сказать! Впрочем, я бы была довольна, даже если бы просто могла смотреть на вас со всех сторон.
— Меня осенило! Послушайте: «Хочу смотреть на вас снизу вверх»!
— Глупости. Вместо того, чтобы плодить низкопробщину, ищи высшую мелодию. Твой талант недосягаем для черни, но даже для одарённых время конечно… а значит, ценность секунды для тебя и для черни совершенно разная. Бесполезно тратить время — привилегия богатых, но делать это бессознательно — всё равно что бросать его в помойку.
— Меня тут так хвалят и одновременно ругают, что моё отличное настроение то взлетает, то падает, просто с ума сойти!
Меня похвалили? Или отругали? Умные люди всегда говорят так странно и заумно, что с ними сплошная морока.
Я — бродячая менестрель. Мне редко бывало стыдно, ведь у меня ни образования, ни дома, ни даже могилы не будет! Жить, ничего не имея, — вот мой путь воина! Мой путь песни!
— Странности, непостижимые для других, можно понять, если мир, который ты видишь, отличается от их мира. И всё же невежеством не стоит гордиться. Это может сказаться на ценности тех песен, которым ты поклоняешься.
— Н-н-нет! Это совсем не так!
— О?
— Кья!
Я инстинктивно возразила, и голос госпожи Присциллы тут же стал невероятно низким. Она прищурилась, и её глаза стали одновременно прекрасными и пугающими, но я не из тех, что сдаются так легко!
— П-пожалуйста, прекратите, госпожа Присцилла… я же не собиралась вам перечить…
— Прекрати вести себя так низко, это не подобает твоему таланту. Если ценность твоего дара упадёт, это будет оскорблением для меня, ведь именно я оценила твой голос. Позволяю. Говори, что думаешь.
Моя тактика «потереть ладошки и прикинуться милашкой» не сработала!
Мало того, госпожа Присцилла снова говорит что-то заумное. Так-так… значит, мне можно высказаться?
— Э-э-это… госпожа Присцилла, вы сказали, что отсутствие образования может сказаться на качестве песен…
— Именно.
— Но я вот думаю-полагаю, что образование не имеет никакого отношения к самой сути песни.
— О? И почему же ты так считаешь?
— Потому что для того, чтобы песня тронула сердце, не нужно никаких условий.
В песне есть сила.
Я не настолько самонадеянна, чтобы считать, что мой голос обладает такой силой. Я всё ещё неопытна, я лишь верю в высоту своей цели и правильность выбранного пути, но мне предстоит ещё долгая дорога.
Мой голос ещё не созрел, моя игра тоже, но сердце, что я вкладываю в них, — оно, как я думаю, было зрелым с самого детства.
— Чтобы наслаждаться песней, не нужно такое удостоверение, как образование. Чтобы грустить под песню, достаточно лишь иметь сердце. Даже чтобы разозлиться из-за песни, достаточно быть просто человеком.
С моей лютней и этим маленьким телом мне вполне хватает песни.
Сложные слова не нужны. Желание учиться — это прекрасно, но если отсутствие возможности учиться лишает тебя и возможности наслаждаться песней, то это не тот путь, что выберет менестрель.
Менестрель живёт песней. И если песня звучит для всех, не выбирая слушателя, то и менестрель не выбирает свою публику.
— Я вкладываю в песню своё сердце, но не собираюсь вкладывать в неё всякие запутанные скрытые смыслы. Что останется в сердце слушателя — это его личное дело. Песня — это просто то, чем наслаждаются. Она остаётся в сердце и иногда, случайно, ты начинаешь её бессознательно напевать… Если мои песни смогут вызывать такое, то ради этого стоит прожить всю жизнь.
— Хм.
— Ха!
Я так увлеклась, что вошла в образ благородного менестреля, но ведь мой слушатель — кандидатка на трон, от одного взгляда которой птицы падают замертво!
И это госпожа Присцилла, о сложной натуре которой слухов полно. Кажется, я слишком возомнила о себе, решив, что раз мы немного попели и потанцевали вместе, то уже сблизились!
— Н-ну, в общем, так я думаю в последнее время… это просто как один из примеров. Да, всего лишь пример. Хе-хе, можете и не слушать…
— Прекрасно. Ты… нет, ты и вправду прекрасна.
— А?
Я уже была готова к тому, что меня обезглавят, и собиралась бежать со всех ног, но слова госпожи Присциллы будто намертво пригвоздили меня к месту.
То есть, госпожа Присцилла… сейчас улыбнулась? Не вызывающе, а как-то… мило.
— Это я была бестактна. Продолжай идти своим путём. Если что-то понадобится — можешь положиться на меня. Ты достойна того, чтобы за тобой приглядывать.
— И-и-и-и-и?!
Не знаю почему, но меня оценили гораздо выше, чем я ожидала!
От такого поворота событий я застыла с открытым ртом. Госпожа Присцилла в прекрасном настроении присела на край фонтана в парке. Она так смело закинула ногу на ногу, какие длинные ноги! Ой, не то.
— Я… выжила?
— Если мир когда-нибудь погибнет, то я, выжившая, могу позволить тебе стать последней из павшей толпы.
— Она уверена, что выживет, даже если мир рухнет! Меня осенило! Послушайте: «Абсолютно отчаянная дева»!
— Раз уж посвящаешь песню мне, она должна быть возвышенной, разве нет?
— Я лучше сыграю стандартную «Хронику воина, сразившего Злого Дракона»!
Даже в хорошем настроении от неё исходит такая аура, будто она с улыбкой тебя прирежет. Просто невероятно!
Госпожа Присцилла замерла на фоне фонтана, а я, словно девушка, которую заставили танцевать в раскалённых башмаках, отчаянно старалась. Я заиграла на своей лютне, погружаясь в мелодию, которую пела уже бессчётное количество раз.
Это ощущение, когда предельная концентрация заставляет мир исчезнуть — я называю его «Пространством Песни» — как же я хочу в него погрузиться!
Ну же, приди, моё погружение! Заставь меня забыть о страхе и тревоге!
У-хья-хья, голова забита всякой ерундой!
— Прекрати играть.
— Хе-хе-хе, как же круто… ась? Что?
Я уж боялась, что из-за всяких мыслей в голове не смогу войти в своё «Пространство Песни», но, оказывается, без проблем погрузилась.
И вот, когда я пела, полностью отключившись, госпожа Присцилла вдруг встала с суровым лицом. Хм? Я что-то не так сделала, пока пела?
— Госпожа Присцилла?
— Разве не чувствуешь? В городе странная суматоха… Похоже, пока я развлекалась, кто-то успел набедокурить.
— А-а…
Слова госпожи Присциллы как-то не сразу доходили до моего сознания.
То есть, что это значит?
— Я говорю, над Пристеллой нависла тень беды. Судя по всему… и чутьё того шута тут тоже замешано. Какой же неприятный поворот событий.
Шут — это, должно быть, господин Субару. Если дело в его чутье, то, значит, то, что он ушёл с Беатрис, и то, что госпожа Эмилия побежала за ним, тоже с этим связано?
Субару = «Повелитель Маленьких Девочек»
Беатрис = «Маленькая Девочка»
Эмилия = «Суперсильная Красавица-Волшебница»
— Не может быть! В Пристелле что-то случилось?!
— Похоже, когда дело не касается песен, кровь в твоей голове совсем перестаёт циркулировать. В отличие от меня, совершенной во всём, с теми, кто гениален лишь в чём-то одном, всегда трудно. Хотя, мне это по вкусу.
Госпожа Присцилла закрыла глаза и веером, который неизвестно откуда взялся у неё в руке, постучала себя по виску, будто у неё разболелась голова.
Мне хотелось бы многое возразить на её слова, но сейчас не до этого.
— И вправду, в парке ни души…
— Это потому, что пока ты играла, твои ужимки были слишком безобразны.
Ну вот, я всего лишь валялась на травке и играла на лютне зубами, могли бы и простить…
— Кхм. К тому же, если случится какой-то инцидент, то по всему городу должна прозвучать трансляция через магические устройства городской ратуши. Господин Киритака следит за этим, и сегодня утром я сама…
— Ты про ту штуку, что так громко передаёт голос? Да, идея транслировать твои песни на весь город забавна… но кто знает.
— …?
Помимо утреннего городского вещания, которое уже стало традицией, город водных врат Пристелла из-за своих Великих Шлюзов всегда был готов к эвакуации. Убежища, расположенные по всему городу, наверняка хорошо известны всем жителям.
И всё же…
— Что… это такое…
Моя грудь странно заныла.
Странно. У меня ведь нет никаких крутых старых шрамов на груди. Тогда что это за чувство…
— Идёт.
Моя улыбка стала натянутой, и как только я издала глупый звук «Хе?», госпожа Присцилла резко посмотрела на небо.
И почти сразу же после этого раздалась городская трансляция.
— Ну вот как-то так, так что сдохните все, мрази, как можно более жалко и ничтожно-о-о-о! Кья-ха-ха-ха! С вами была Архиепископ Греха Культа Ведьмы, воплощение «Похоти», несравненная Капелла Эмерада Лугуника! Кья-ха-ха-ха!
Пронзительный голос резко оборвался, и снова наступила тишина. Шум ветра, звук воды, льющейся из фонтана. Всё это было настолько естественным, что произошедшее казалось сном.
— Какие самонадеянные речи.
А, нет, не сон. Похоже, это был не сон.
Потому что голос госпожи Присциллы, стоящей рядом, был пугающим. Настолько пугающим, что мой обострённый инстинкт выживания вопил: Не поворачивайся, нельзя смотреть на её лицо!
— Э-э-это… госпожа Присцилла… а вдруг это просто, ну… представление? Или какая-нибудь злая шутка? Я вот думаю, может, есть такая вероятность…
— Желание и предположение — совершенно разные вещи. Кто станет в такой злобной шутке использовать такое кровавое название, как Культ Ведьмы? Более того, она назвалась Архиепископом Греха. Ты же знаешь, что они — сборище безумцев, не выбирающих ни времени, ни места, ни средств.
— Эх-х-х…
— К тому же, в этом городе находится шут, который убил одного из этих безумцев. Естественно, что они бросят все силы на него. Не знаю, сколько таких же оптимистов, как ты, поплатятся за это.
Слова госпожи Присциллы по-прежнему были сложными, но на этот раз, кажется, она постаралась объяснить мне понятнее.
В итоге, я полностью осознала ситуацию.
Нападение Культа Ведьмы под предводительством Архиепископа Греха — это точно. И, судя по всему, городскую ратушу они тоже захватили.
Если так, то…
— Ч-что же стало с господином Киритакой?
— Кто знает. Имя мне не знакомо. Если он — важная персона и находился в ратуше, то его безопасность не гарантирована. Похоже, и мне больше не стоит слушать здесь песни и журчание воды.
Сказав это, госпожа Присцилла, не выпуская веера из рук, решительно зашагала прочь. Но, эй, убежище совсем в другой стороне!
— П-постойте! Вы не идёте в убежище?! В экстренной ситуации ведь нельзя отклоняться от установленного плана, это может привести к путанице!
— Прятаться в убежище и склонять голову стоит лишь тогда, когда нужно просто переждать, пока беда пройдёт, словно река. Сейчас же проблема иная. Если мы не вмешаемся, ничего не решится.
— Т-тогда… вы собираетесь сразиться с Архиепископом Греха?!
Кандидатка на трон штурмует городскую ратушу!
Конечно, мне бы очень хотелось это увидеть, но бросаться в безнадёжный бой — это же приведёт только к трагедии.
И вообще, госпожа Присцилла так уверена в себе, но… умеет ли она сражаться?
В ответ на мой немой вопрос она, прикрыв рот веером, обернулась и, склонив голову, сказала: — Нет, сперва нужно забрать Шульта. С Алом я разберусь как-нибудь, а на того глупца мне и вовсе плевать. Но очарование Шульта незаменимо. Если я его не заберу, он где-нибудь будет плакать.
— А? Что?
— Я же знаю его. Скорее всего, он, послушав мои утренние слова, сейчас бродит по кабакам. Нужно заглянуть туда и забрать его. Какой же он хлопотный.
Бормоча себе под нос, госпожа Присцилла без колебаний направилась к выходу из парка. Я же, видя, как она, прекрасно понимая ситуацию, игнорирует её, растерялась и не знала, что делать.
Тут госпожа Присцилла обернулась.
— Я не заставляю тебя идти со мной, но если отойдёшь слишком далеко, выйдешь за пределы моего «Солнечного Диска». Если не хочешь оказаться в толпе обезумевшей черни, разумнее будет следовать за мной.
Что это значит?! Это так страшно! Что происходит?!
— Госпожа Присцилла! А что вы будете делать, когда найдёте того, кого ищете?! Эй, госпожа Присцилла!
Я поспешила за её молчаливо удаляющейся спиной, и мы двинулись по городу, в то время как другие люди бежали в убежища.
Её спина выглядела такой сильной, что я на миг подумала: может, этот Архиепископ Греха из Культа Ведьмы и не так уж страшен…
О том, как сильно я ошибалась, я узнала очень скоро.
Я следовала за госпожой Присциллой по улицам города.
Странно, но она, казалось, не знала, куда именно идти, но каждый раз, доходя до развилки каналов или улиц, она без малейшего колебания выбирала путь.
И она всегда оказывалась права, так что моя помощь в качестве провожатого была совершенно не нужна!
— Госпожа Присцилла, вы что, уже бывали в Пристелле? Вы так уверенно идёте, я просто в шоке!
— Нет, я здесь впервые. Хотя я давно хотела посетить этот город водных врат, ведь его название похоже на моё имя, и он славится своими живописными видами. Не думала, что мой визит состоится при таких обстоятельствах.
— Вот как… очень жаль. На самом деле это прекрасный, умиротворяющий город. По нему не стоит ходить в такой спешке.
Конечно, Пристелла — выдающееся туристическое место, но я, задержавшаяся здесь надолго, что нетипично для менестреля, могу сказать, что это город, которым наслаждаешься, просто гуляя по нему!
Торговая компания Мьюз, которая здесь обосновалась, со времён господина Киритаки прилагала для этого особые усилия.
Впрочем, он тоже чаще просто хвалил меня, а не грузил сложными разговорами… Господин Киритака, с вами всё в порядке?
— Да и вообще, мы никого не встречаем! В этом городе, где на улицах всегда полно людей, в каналах — водных драконов, а когда поёшь — обязательно наткнёшься на господина Киритаку, это ненормально!
Культ Ведьмы после первой трансляции затих. Кроме того, мы не встречали ни людей, ни водных драконов, так что слышны были только ветер и шум воды.
Тихо. Но что-то в этой тишине было неправильным. В ней не хватало… правильной тишины?
— Не суетись под ногами. Вот здесь — направо. Делай, как я говорю.
— А? Разве мы не хотели пойти по той улице? Тогда было бы короче пересечь канал по тому мосту. Ну что вы, госпожа Присцилла, такая рассеянная.
— О-о?.
— И-и! Простите, простите, я ляпнула лишнего!
Я думала, раз мы сблизились, то могу подсказать дорогу покороче, но это была ошибка! И это её «о-о» такое страшное! Взгляд хищника… нет! Взгляд того, кто охотится на хищников!
— Делай, как я говорю. Хуже не будет.
— Слушаюсь и повинуюсь! Отныне я буду беспрекословно подчиняться госпоже Присцилле!
Я следовала её указаниям, и мы продолжали идти, почему-то делая крюки. Всё это время мы так никого и не встретили. Мне уже неловко!
— Может, пойдём с песней, чтобы было веселее?
— Ты ведь говорила, что песня не выбирает ни места, ни слушателя. Но даже если песня не выбирает слушателя, слушатель может выбрать песню.
— …?
— Побереги пока горло. В любом случае, возможность спеть у тебя скоро представится.
— Ясно…
Так и сказала госпожа Присцилла своим всезнающим тоном.
Все эти намёки так утомляют меня, ведь для меня главное — прямота, честность и перпендикулярность, но я молча закрыла рот.
Что ж, это странное и одинокое путешествие по городу продолжалось до тех пор, пока…
— Вот оно.
Остановившись, госпожа Присцилла посмотрела на одно из убежищ, расположенных по всему городу. Кажется, это был актовый зал Второго района.
Если городская ратуша в центре была местом для общих городских собраний, то актовые залы в каждом районе служили для обсуждения местных вопросов.
Господин Киритака был главой собрания Третьего района и, кажется, имел большое влияние на управление всем городом.
— Ого, вы выбрали на удивление надёжное место! Я, честно говоря, уже немного дрож-ж-жала от страха, не зная, куда вы меня ведёте!
— Ну же, чего застыла? Заходи скорее, дрожащая девчонка.
В актовом зале наверняка есть кто-то из начальства. К тому же, это убежище для жителей этого района, так что моё одиночество, которое я так остро ощущала до сих пор, сейчас улетучится…
— Ах ты, сволочь! Я тебя убью!!!
Эта иллюзия развеялась от первого же яростного крика, который нас встретил.
В этом душераздирающем вопле не было и тени угрозы — это было настоящее, неподдельное намерение убить.
Настоящее намерение убить, которое так отличается от тех, что сгоряча бросают грубые мужчины… Я — женщина-менестрель, и, странствуя по свету, мне не раз приходилось попадать в опасные ситуации… Это была Злость, сравнимая с теми чувствами.
Гнев, полный насилия и жажды убийства, от которого меня не парализовало лишь потому, что он был направлен не на меня.
— Г-госпожа Присцилла? Что это…
Я чуть не рухнула на пол и хотела было опереться на госпожу Присциллу, но она увернулась от моей руки и с крайне скучающим видом оглядела актовый зал.
Я, опустившись на колени, с неверием посмотрела туда же, куда и госпожа Присцилла.
На этот… кромешный ад.
Внутри актового зала люди, собравшиеся там, ругались друг с другом, кричали от ненависти и хватали друг друга за грудки.
Их было пятьдесят… нет, сто? Двести?
В общем, толпа людей без разбора толкала друг друга, и старые, и молодые, мужчины и женщины — все смешались в одной безумной потасовке.
Брань была пропитана враждой и злобой, а насилие — жаждой причинить вред и убить. Многие уже лежали на полу, истекая кровью, а в углу зала сидел маленький ребёнок, обхватив голову руками и дрожа.
Что… что здесь происходит?
— Хм… когда тут столько всякого сброда, найти одного Шульта — та ещё задачка.
Пока я стояла в оцепенении, госпожа Присцилла, фыркнув, даже бровью не повела при виде этого ада.
— Простите, но это же ужасная ситуация! Почему вы так спокойны?
— Такое творится по всему городу, неужели ты не заметила, тупица? Впрочем, ты могла и не заметить… ведь я обходила стороной все эти неприятные места.
— Обходили?
Сказав это, я наконец поняла, что она имела в виду.
Причина, по которой госпожа Присцилла выбирала окольные пути, заключалась в том, что она избегала мест, где люди вот так же дрались друг с другом.
И только я одна ничего не замечала и наивно говорила, что на улицах ничего не происходит!
— Эта… потасовка… тоже связана с Культом Ведьмы?
— Если бы они грызлись просто из-за страха, я бы списала это на ограниченность черни, но нет. На них… нет, на весь этот город какой-то безумец наслал свою силу. Вот и результат.
Её слова были непонятны в самом главном.
Но кое-что я поняла. То, что все эти люди, дерущиеся здесь, делали это не по своей воле.
— Н-но почему я в порядке? У меня ведь нет никаких особых способностей, чтобы противостоять этой силе… или я что, только что пробудила их?!
— Это благодаря величию моего «Солнечного Диска». Хотя, возможно, ты бы и без него справилась… ну да ладно. Важнее другое.
Госпожа Присцилла прищурилась, глядя на ругающихся людей. Это был тот же взгляд, что и когда она смотрела на меня и говорила своё «о-о». То есть, страшный взгляд. А значит, и следующие её слова будут страшными.
И я не ошиблась.
— В таком шуме искать кого-то — безнадёжно. Что ж, придётся немного припугнуть их, чтобы замолчали.
— А?
Сказав это, госпожа Присцилла с усталым видом извлекла из воздуха меч. Нет, это не совсем так.
Точнее, свет стал мечом?
— Узрите же сияние Меча Света…
Меч в руке госпожи Присциллы, от богато украшенной рукояти до самого клинка, был ярко-алым. В её руке он засиял, словно солнце, мгновенно осветив весь актовый зал… Ярко! Как светло! Это было не просто освещение, а будто новое солнце появилось, у меня аж глаза заболели! А-а-а-а-а!
От того, что я была слишком близко и смотрела прямо на него, мои глаза сильно пострадали!
Катаясь по полу, я пыталась отползти подальше и уже хотела было высказать госпоже Присцилле всё, что думаю, как… заметила.
В актовом зале наступила тишина, и взгляды всех дерущихся были устремлены на госпожу Присциллу. Ну ещё бы! Когда появляется такой физически яркий человек, конечно, все перестанут драться.
И среди тех, кто замолчал и опустил руки…
— Госпожа Присцилла-а-а!
Заплаканный мальчик, который сидел у стены, подбежал и, с покрасневшим от слёз милым личиком, бросился к ней. Она приняла его в объятия и нежно погладила по его непослушным розовым волосам.
— Только ты можешь доставить мне столько хлопот. Ты хоть понимаешь, что натворил, Шульт?
— Я… я… думал, что мне уже конец… но вы, госпожа Присцилла… госпожа Присцилла-а-а…
— Не слышишь меня? Ну, детям положено плакать, так что я не буду тебя ругать.
Я с удивлением смотрела, как она нежно поглаживала мальчика по голове.
Нет, я, конечно, понимала, что раз госпожа Присцилла специально пришла за ним, то он ей дорог, но видеть это своими глазами было так странно. Вспоминая наше напряжённое путешествие, у меня аж голова кругом шла.
Но не стоило думать, что после такой выходки всё так просто закончится. Естественно, эта сцена воссоединения привлекла внимание всех присутствующих!
И острие гнева толпы теперь было направлено на сияющую госпожу Присциллу. Кстати, я только сейчас заметила, что того сияющего меча уже нет.
— Госпожа Присцилла, а где вы оставили тот меч?
— Он слишком много расходует энергии. Когда он не нужен, я возвращаю его в солнечный свет. Хм…
Ответив на мой вопрос, госпожа Присцилла окинула взглядом людей, смотревших на неё. Её взгляд был по-прежнему спокоен, как гладь озера… точнее, холоден.
— Что вылупились, невежды? Восхищаться моей красотой — естественно для человека, но знайте время, место и своё положение. Для начала, преклоните колени — таков этикет.
— Зачем же вы их так провоцируете?!
Держа Шульта у своей груди, она со злой усмешкой указала на пол, приказывая всем присутствующим встать на колени. Естественно, люди, и так более раздражительные, чем обычно, пришли в ярость и ринулись на неё.
Раздался гул, похожий на землетрясение, и я, так и сидевшая на полу, в панике отползла назад. Но госпожа Присцилла осталась стоять на месте. Постойте…
— Ах ты, сука! Совсем оборзела…
— Сначала ты. — Как только крупный мужчина в ярости попытался схватить госпожу Присциллу, она легко увернулась от его руки и толкнула его в широкую грудь. — Лети-ка ты красиво.
И тут же мужчина, весивший раза в два больше меня, взлетел в воздух, словно листок. Нет, правда, без преувеличений, так легко.
— …!!!
Его тело врезалось в толпу нападавших, устроив настоящую кучу-малу. Люди падали, сбитые с ног, словно костяшки домино.
В итоге, первая атака была сорвана, и их натиск ослаб. Остальные, увидев силу госпожи Присциллы, замерли на месте.
— Как видите, я, если захочу, могу перебить вас всех. Хотя это и утомительно. Если хотите пасть от моей руки, становитесь в очередь. Сегодня я, так и быть, уделю вам своё время и исполню это желание.
— ...
Сказав это властным голосом, госпожа Присцилла обвела всех взглядом.
Ну, конечно, после таких слов желающих броситься на неё не нашлось. Их ярость, которая бушевала мгновение назад, куда-то испарилась… нет, гнев остался в их сердцах. Просто они были не настолько безумны, чтобы направить его на госпожу Присциллу.
— Желающих, как я погляжу, нет. В таком случае, мне здесь больше делать нечего. Своего слугу я нашла. А вы продолжайте веселиться после моего ухода.
— А?!
Сказав это, госпожа Присцилла взяла за руку плачущего Шульта и направилась к выходу из зала. Но она что, серьёзно собирается уйти? Так можно?
— П-постойте! Вы оставите этих людей вот так?
— Когда я уйду, они снова начнут драться… что ж, неудивительно, если в конце концов они перебьют друг друга. Но у меня ведь нет причин их останавливать, да?
— Это…
Может, и так. Может, и так, но разве это правильно?
Как можно просто взять и бросить их в такой ужасной ситуации?
— Г-госпожа Присцилла, вы ведь кандидатка на трон…
— Даже у меня есть свои пределы. То, что я занимаю высокое положение, несомненно, но использовать это как повод для невозможного — совсем другое дело.
— У-у-у-у!
Она опередила меня и пресекла на корню, я даже пикнуть не успела!
Но, но, но, как можно быть такой бессердечной и сбегать, зная, что, как только мы уйдём, они снова начнут драться?
Такое я…
— Или, может, ты это сделаешь? — прошептала госпожа Присцилла низким голосом, когда я замялась.
— А?
И это прозвучало, как бы это сказать, очень… заманчиво.
— Ты ведь сказала мне, что для наслаждения песней не нужны никакие условия. Что суть песни в том, что она не выбирает ни места, ни слушателя. Так, может, ты покажешь им её истинную силу и спасёшь их?
— ...
— Ты находишься под защитой моего «Солнечного Дискаа». И я сказала тебе: если что-то случится — положись на меня. Это слишком сильная карта, и разыгрывать её рано… но это тоже забавно. Чтобы услышать твою песню, я готова задержаться здесь.
Госпожа Присцилла вызывающе скрестила руки на груди. То ли по привычке, то ли нарочно, её грудь приподнялась.
Я увидела ложбинку её невероятной груди. Потрогала свою. Плоская. Уставилась на свою руку.
На ладони выступил пот.
— Я… смогу?
— Если ты считаешь, что всё, что ты сделаешь, будет напрасно, то и пытаться бессмысленно.
Если думать, что в песне нет силы, то так оно и будет.
Так оно и будет, но, но, но, но ведь это не так!
Я сняла с плеча свою лютню и крепко сжала её в руках.
Люди, ещё не ставшие моими слушателями, смотрели на меня, затаив в себе гнев. Что за безобразие! А я ведь сейчас петь собираюсь!
Ну почему, когда кто-то собирается весело запеть, обязательно нужно драться!
— Шульт, подожди немного. Сейчас будет интересно.
— Д-да, так точно.
Госпожа Присцилла и Шульт встали за моей спиной.
Какие у них лица, эх, чёрт, даже не глядя знаю!
Я — Лилиана! Менестрель, что странствует по миру с одной лютней и когда-нибудь будет воспевать героев!
Если я сейчас отступлю, то потеряю и свою женскую честь, и всю свою жизнь!
— Меня осенило! Послушайте: «Колыбель на водной глади, город водных врат!»
А ну-ка, живо пришли в себя, а после и в восторг от меня!
Если у вас есть время на драки, то лучше потратить его на что-то более стоящее!