Перевод: Энди
— Итак, для начала, давайте оставим «Гнев» на Присциллу и её людей. Лилиана получила своего рода одобрение от самого Райнхарда насчёт своей Божественной Защиты.
— Возможно, мои слова прозвучат не слишком убедительно, поскольку сам я не привык пользоваться такой Защитой, но я действительно верю, что песня госпожи Лилианы может стать действенным средством против «Гнева».
После слов Субару и Райнхарда взгляды всех собравшихся за круглым столом обратились к Лилиане. Та, схватив прядь своих связанных волос, приставила её себе под нос, играя в «усы».
— Да-а-а, можете на меня положиться! Раз уж эта Лилиана взялась за дело, то выполнит свою работу как надо. Будьте спокойны! Я буду просто петь. Там, где меня попросят! Петь, когда меня попросят! Какая же это радость! А если ещё и деньжат подкинут, так вообще песня!
— Никаких деньжат не будет, так что прекрати рассуждать как свинья капиталистическая.
— Хрю-ю!
Вошедшая в раж Лилиана притихла, и вместо неё фыркнула Присцилла. Она поочерёдно окинула Субару и Райнхарда своими алыми глазами.
— Я-то думала, о чём это двое мужчин тайно совещаются, а вы, оказывается, лишь зря потратили силы на ненужные обсуждения. Истинную ценность этой певички я уже проверила лично. Каких-то там безумных фанатиков мы сотрём в порошок.
— Как бы то ни было, для полной уверенности необходимо было всё перепроверить, разве нет?
— Глупости. Я — та, кто ставит жизнь на кон под песню этой певички. Разве я, та, что сама предложила это, стала бы доверять свою жизнь чему-то неопределённому? Такого безрассудства я бы себе не позволила.
— ...
Тут уж и Субару не нашлось что возразить. В конце концов, именно Присцилла указала на потенциал Лилианы и именно она, веря в этот потенциал, собиралась противостоять «Гневу».
Было известно, что, несмотря на все её слова и манеры, она была женщиной выдающегося ума и осмотрительности.
— Принцесса, не стоит так издеваться над братом. А нам с тобой лучше помалкивать, — вмешался Ал.
— Что такое, Ал? Ты всё ещё дуешься из-за того, что я отвергла твоё предложение? Экий ты неженка для взрослого мужчины. Не смей ронять свою цену передо мной.
— Ничего подобного, — буркнул Ал, отвернулся и, подперев щёку правой рукой, перешёл в режим наблюдателя.
Присцилла лишь фыркнула в ответ на поведение своего слуги и, откинувшись на спинку стула, тоже замолчала.
Кажется, теперь можно было наконец переходить к следующему вопросу.
— Итак, с захватом «Гнева» мы договорились: этим займётся команда Присциллы. Теперь о других группах… поговорим о «Похоти». Насчёт неё, я бы хотел выдвинуть кандидатуру господина Вильгельма.
— Называешь его имя? Могу я узнать причину?
— Это я попросил господина Субару об этом, господин Юлиус, — ответил Вильгельм, подняв руку на вопрос Юлиуса.
Старый мечник, привлекший к себе всеобщее внимание, бросил короткий взгляд наверх — в сторону верхних этажей.
— Как вам всем известно, моя госпожа, леди Круш, в данный момент страдает от подлой силы Архиепископа Греха «Похоти». Как её верный слуга, я обязан сражаться за неё. И это — не только мой долг, но и заветное желание моей души.
— Было бы неплохо, если получится захватить Архиепископа и выпытать у него причину этих симптомов. Цель господина Вильгельма в этом же, я прав?
— Совершенно верно. Посему, я прошу доверить уничтожение «Похоти» мне.
В его голубых глазах горела несгибаемая воля, а исходящая от него аура меча, казалось, давил на всех присутствующих.
Чувствуя решимость Вильгельма и его преданность своей госпоже, никто не осмелился возразить.
Никто, кроме его родного внука.
— Честно говоря, я против.
— Райнхард…
Все вокруг будто бы прогнулись под давлением духа меча, но лишь Райнхард не изменился в лице. Он, с обычным серьёзным выражением, посмотрел прямо на Вильгельма.
— Дедушка, вы сейчас не в себе. Разумеется, я понимаю вашу ненависть к Архиепископу, посмевшему так обойтись с госпожой Круш. Однако я не думаю, что в таком состоянии вы сможете достичь цели.
— Ты хочешь сказать, что отсутствие хладнокровия помешает мне достичь цели? Ты говоришь это мне?
— Ради госпожи Круш мы не можем допустить провала в поимке «Похоти». А значит, эту роль возьму на себя я. По крайней мере, в моральном плане у меня будет преимущество.
Слова Райнхарда были логичны и направлены на то, чтобы разрешить ситуацию с максимальной надёжностью. Было очевидно, что Вильгельм слишком взвинчен и потерял самообладание.
Но на это замечание Райнхарда Вильгельм лишь скривил губы в усмешке.
Она была вовсе не дружелюбной — это была свирепая ухмылка дикого зверя.
— Потерять самообладание — это естественно, Райнхард.
— Дедушка, но…
— Кем, по-твоему, я тебе прихожусь? Твоим дедом? Я — «Демон Меча». Недоделка, который хотел быть лишь мечом, но не смог и полюбил женщину. Но именно потому, что я сам по себе недоделанный, я никогда не подходил к своим обязанностям спустя рукава.
Свирепая ухмылка полностью стёрла привычный образ мягкого и чистого Вильгельма. Из-под него проступил демон, чья жизнь пылала кровью и сталью, чьё сердце было похищено блеском клинка.
И при всём при этом в его глазах всё ещё оставалась искра тепла.
— Когда я решаю взяться за меч, моя душа трепещет. Находясь на поле боя, для меня быть не в себе — обычное дело. И всё же я дожил до своих лет. И в этот раз я не собираюсь сгинуть, не отплатив госпоже за её доброту. Излишние переживания ни к чему.
— Ваша логика — не более чем пустая бравада…
— Если следовать браваде до конца, она становится убеждением. Четырнадцати лет хватило, чтобы даже затупившийся клинок смог отомстить за жену.
Услышав об убеждении Вильгельма, закалённом в битве с Белым Китом, где он отомстил за его бабушку, даже Райнхард не смог найти, что на это ответить.
Тем не менее, рыцарь всё ещё выглядел неубеждённым и опустил глаза. Видя упрямство внука, Вильгельм добавил: «К тому же…».
— Поле боя, где нужен ты, — не здесь. Твои силы потребуются в другом месте.
— Битва, где нужен я…
— Господин Субару. Прошу вас, возьмите моего внука на ваше поле боя. Чтобы вернуть госпожу Эмилию, вам ведь придётся сразиться с «Жадностью». Райнхард станет вашим мечом.
Внезапно услышав своё имя, Субару удивлённо округлил глаза. Вслед за кивком Вильгельма взгляд Райнхарда тоже обратился к нему.
Поняв, что от него ждут ответа, Субару лишь взъерошил волосы.
— Вообще-то, я хотел сперва разобраться с «Похотью», но ладно… Да, так и есть. Твои силы, честно говоря, я хотел бы одолжить для битвы с «Жадностью», за которую отвечаю я. Думаю, именно против этого надоедливого ублюдка твоя сила и нужна.
В его сознании возник образ Регулуса, Архиепископа Греха «Жадности».
Хотя способности других Архиепископов тоже были известны лишь отрывочно, Полномочие Регулуса даже среди них выделялось своей запредельной опасностью.
С уверенностью сказать было нельзя, но на данный момент единственным объяснением его способности была какая-то абсурдная «неуязвимость». Конечно, в существование чего-то просто «неуязвимого» верить не хотелось. Он надеялся, что у этого Полномочия есть какая-то слабость или ограничение.
— Чтобы пробить «неуязвимую» защиту Регулуса, нужна сопоставимая с ней боевая мощь. И по силе атаки, и по силе защиты, при простом сравнении, он, я думаю, номер один среди Архиепископов. Поэтому для его поимки я и хотел бы одолжить силы Райнхарда.
— Противник, на которого не действуют атаки… Да, с таким монстром, пожалуй, лучше всего справлюсь я. Но…
Даже услышав о немыслимом Полномочии Регулуса, Райнхард всё ещё колебался. Однако на его сомнения раздался другой голос.
Голос, донёсшийся совсем рядом с Субару.
— Тогда, чёрт возьми, деду я помогу!
Гарфиэль, оскалив свои острые клыки, бросил вызов Райнхарду. Тот удивлённо посмотрел на него: «Ты?».
— Капитан рекомендует тебя. Я тоже признаю твою силу, чувак. Но я-то для спасения госпожи Эмилии не нужен. Так ведь, Капитан?
— Нет, Гарфиэль, я вовсе не это имел в виду…
— Мне не нужно утешение. И я это говорю не потому, что обиделся. Даже наоборот. У меня у самого на этот раз есть кое-какие счёты к кое-кому.
Тяжело дыша, Гарфиэль нахмурился, и Субару с запозданием понял.
Точно. Среди людей из городской управы, которых «Похоть» превратила в зверей, был и знакомый Гарфиэля — тот, кого превратили в чёрного дракона.
Для Гарфиэля «Похоть» вовсе не была случайным врагом.
К тому же…
— Правда и то, что эту грёбаную суку я простить не могу, но и это не всё. Та парочка, что с самого начала так круто со мной обошлась, они ведь тоже у «Похоти» ошиваются, да?
— ...
— Из-за моей никчёмности одна дурочка получила ненужные раны. И я должен отомстить за неё. Поэтому я тоже пойду с дедом.
Гарфиэль бросил на Вильгельма острый взгляд, и тот молча кивнул.
Так воля старого мечника и молодого воина объединилась ради мести. И в основе их решимости, что было общим для обоих, лежали сильные чувства к дорогим им женщинам.
Против воли Гарфиэля Субару нечего было возразить.
— Думаю, это и так уже ясно, но Полномочие Похоти — это превращения и изменения. Она может изменять и себя, и других. А ещё кровь. Ни в коем случае не позволяйте её крови попасть на вас. Именно из-за неё страдает госпожа Круш. Что до характера… все они отвратительны, но она — особенно.
— Мне известно, — произнёс Вильгельм.
— Раздавлю её, — прорычал Гарфиэль.
После последней проверки Субару стало ясно, что ни Вильгельм, ни Гарфиэль и не думают отступать.
Субару бросил вопросительный взгляд на Райнхарда, и, похоже, даже «Святой Меча» больше не собирался вмешиваться, когда все были настроены так решительно.
— Я не против. Сила Гарфиэля неоспорима. А если с ним будет ещё и дедушка, я верю, что они одолеют любого врага.
— Когда ты так говоришь, это как-то не очень убедительно. Словно ты имеешь в виду: «Торкутой он так себе, но на вкус неплох».
— Это искренне. Я верю в твою победу и победу дедушки. А я стану мечом для Субару.
Гарфиэль не без удовольствия почесал щеку, а Райнхард кивнул Субару. Уверенные слова «Святого Меча» придали Субару сил, будто к нему на подмогу пришло целое войско.
— Райнхард, прости за такую эгоистичную просьбу.
— Всё в порядке. В любой ситуации я сделаю всё, что в моих силах. И если это поможет тебе, я только рад.
— Мне действительно неловко, что я так на тебя полагаюсь. Мы слишком сильно зависим от твоей силы… но я постараюсь восполнить то, чего тебе не хватает, так что можешь на меня рассчитывать.
— ...
От этих слов Райнхард вдруг округлил глаза и замолчал. Удивлённый такой редкой реакцией, Субару склонил голову набок, но Райнхард тут же улыбнулся и сказал: «Нет…».
— Наверное, для тебя в этом нет ничего особенного… Да, я на тебя рассчитываю. На то, что ты постараешься восполнить то, чего не могу я.
— А, да, конечно, рассчитывай на меня. Очень даже! Ну так вот, из того, что мы уже обсудили, я думаю, ясно, что последний, «Чревоугодие»…
— …достаётся мне и Рикардо, — низким голосом закончил за Субару Юлиус.
Услышав непривычно суровый тон его голоса, Анастасия с тревогой посмотрела на своего рыцаря.
— Ты в порядке? У тебя с самого начала вид какой-то нездоровый.
— Простите, что заставил вас волноваться. Но я в порядке. Если уж говорить о самочувствии, то я не могу жаловаться на него перед Субару.
— И что ты этим хочешь сказать?
— Разумеется, я имею в виду твои ноги и всю серьёзность твоего положения. Прошу, не бросайся на меня. Я не собираюсь спорить с тобой ещё и в такой ситуации.
— Хм…
Такой неожиданный ответ сбил его с толку. И в то же время оставалось какое-то странное чувство.
Субару, как и Анастасия, почувствовал что-то неладное в поведении Юлиуса. Что именно, он по-прежнему не понимал, но всё же…
— Оставшегося «Чревоугодие» мы с Рикардо берём на себя. Вообще-то, сразиться с ним больше всего хотел бы ты, Субару, и вы, господин Вильгельм, из-за личных счётов. Я обязательно выполню эту миссию, раз уж мне её доверили, заставив вас переступить через свои чувства.
— Ага, ты прав.
Как и сказал Юлиус, уничтожение «Чревоугодия» было делом, которое Субару хотел бы завершить сам. Наверное, то же самое можно было сказать и о Вильгельме, и о страдающей наверху Круш.
Вспоминая Рем, которая продолжала спать, став жертвой Полномочия Чревоугодия, пожирающего «воспоминания» и «имена», Субару хотел бы своими руками стереть его в порошок.
Избить, запинать, растоптать, заставить его раскаяться во всём, что он натворил, заставить на коленях в слезах молить о прощении — вот что он хотел бы с ним сделать.
И эту роль он уступает кому-то другому…
— Я никому не хотел бы это доверять. Я сам хочу вернуть Рем. Хотел вернуть. Я верил, что это — моя задача.
— …
— Но если уж и приходится кому-то это поручать, то здесь и сейчас я поручаю это тебе. Не пойми меня неправильно. Это выбор методом исключения… Но хоть это и метод исключения, я доверяю эту задачу тебе. Для меня ты — один из тех, кому я, скрипя сердце, могу уступить эту роль.
Рем, чьи память и само существование были взяты в заложники.
Эмилия, которую похитили и которая всё ещё ждёт своего спасения.
Обе были ему дороги. Обе были теми, кого он должен был вернуть. И потому он хотел бы произвести впечатление на обеих.
Но он был рыцарем Эмилии. И героем Рем.
— Я одолею «Жадность» и верну Эмилию. А надрать задницу «Чревоугодию» на этот раз я уступаю тебе… Только не облажайся.
— Я оправдаю твои ожидания. На этот раз… на этот раз я точно справлюсь.
Глубоко кивнув, Юлиус принял доверие Субару.
«Безупречный Рыцарь» затем посмотрел на Вильгельма и слегка склонил голову.
— Господин Вильгельм.
— Господин Субару уже сказал почти всё, что я хотел. Это правда, что к «Чревоугодию» я испытываю отнюдь не спокойные чувства… поэтому я тоже доверюсь господину Юлиусу. В этом городе что-то слишком много наглых негодяев, возомнивших о себе невесть что.
Отточенная аура меча Вильгельма, казалось, молча воодушевила Юлиуса.
Рикардо, который до этого молча наблюдал за их обменом репликами, наконец вмешался: — Ну и ну, смотрю, тут всё решают, особо не спрашивая моего мнения. Впрочем, я не против! Я и сам согласен, что нынешний расклад — самый лучший.
— Рикардо просто любит, когда на него обращают внимание, — сказала Анастасия. — Даже если ты, такой здоровяк, будешь дуться, милым от этого не станешь… Позаботься о Юлиусе, хорошо?
— Расслабься! Разве я хоть раз тебя обманывал, Ана?
— Прекрати меня так называть. Я всё-таки твоя хозяйка, Рикардо.
Анастасия обиженно надула щёки, на что Рикардо лишь расхохотался. Глядя на неё сверху вниз своими тёмными глазами, он смотрел на удивление нежно.
— Что ж, значит, с расстановкой сил мы определились.
На слова Субару все за круглым столом кивнули.
— Уничтожением «Гнева» займутся Присцилла, Ал и Лилиана.
— Пытаться управлять сердцами людей в моём присутствии — смехотворно. Я преподам урок этой безмозглой дуре, что она выбрала не то место, не то время и не того противника, чтобы заноситься.
— Просто петь, просто петь. Я — просто кусок мяса, который поёт. Не жалей жизни, жалей сцену! Есть, у меня такое чувство! Сейчас у меня есть чувство, что всё получится!
— ...
Присцилла обмахивалась веером, а Лилиана вводила себя в какой-то загадочный транс. Хотя Ал и скрывал своё лицо, от него по-прежнему исходила аура несогласия.
Троица вызывала некоторое беспокойство, но уверенности в себе у них было больше всех.
— Далее, за «Похоть» берутся Гарфиэль и господин Вильгельм.
— О-о-о да! Схвачу эту шумную бабу за шкирку и заставлю в слезах просить прощения.
— Можете на меня положиться… Я обязательно сведу счёты и с той парочкой.
Этих двоих можно было назвать самыми воинственно настроенными.
«Демон Меча» Вильгельм — ради преданности своей госпоже и ради своей жены, которую он не забывал ни на миг.
Гарфиэль — чтобы разобраться с бесформенным чувством, которое будоражило его душу.
Возможно, эти два воина искали в битве ответы на свои вопросы.
— И, наконец, «Чревоугодием» займётесь вы двое, Юлиус и Рикардо.
— Эту роль доверили нам именно вы. Мы обязательно справимся. Только так я смогу доказать их ничтожество.
— Моих родичей тоже попортили эти ублюдки. Можете не сомневаться. Я их так отделаю, что они плакать будут.
Личных счётов с Культом Ведьмы у этих двоих было меньше всего. Но на них возлагались не меньшие надежды, чем на других, потому что оба заслуживали полного доверия.
Они уже однажды вместе преодолели трудности. Не было причин сомневаться в боевых товарищах.
Именно поэтому он и смог принять решение уступить им ненавистное «Чревоугодие».
— И последнее: «Жадностью» займёмся мы с Райнхардом. Я на тебя рассчитываю, ясно?
— Да, можешь на меня положиться. И я тоже на тебя рассчитываю, Субару.
В ответ на просьбу Субару Райнхард с прежней решимостью кивнул. Но почему-то атмосфера вокруг него казалась немного мягче, и, хотя это могло быть неуместно перед боем, его вид казался более человечным.
Субару, правда, не мог понять, почему тот выглядел таким облегчённым.
— Что ж, теперь с расстановкой сил мы определились. У нас есть три Зеркала Связи для контактов между группами. Одно я оставлю у себя, в городской ратуше… а остальные?
— Лично я считаю, что одно Зеркало обязательно нужно отдать группе «Гнева». А другое… думаю, кому-то из групп «Похоти» или «Чревоугодия».
— И почему ты так считаешь?
— «Гнев» влияет на весь город. Как только мы с ней покончим, ситуация в городе кардинально изменится. Поэтому этой информацией нужно поделиться как можно скорее.
Все согласно кивнули на предложение Субару по поводу Зеркал Связи. А причина, по которой ещё одно зеркало следовало отдать не группе «Жадности», была следующей:
— Прямо скажу, в группе «Жадности» — Райнхард. Хотя способности «Жадности» неизвестны, и это может быть слишком оптимистично, но не исключено, что бой закончится в один миг. И если это случится, я хочу иметь возможность отправить Райнхарда на подмогу.
— Но если у группы «Жадности» не будет Зеркала Связи, то этой информацией не получится поделиться, разве нет? Хотя ваше мнение, господин Нацуки, вполне разумно.
— С этим всё просто. Используем магические устройства для вещания. Я хочу, чтобы через общегородскую трансляцию нам сообщили, где нужна помощь. Анастасия будет собирать информацию через Зеркало Связи и передавать её всем. Как вам?
— Думаю, это мудро. А ты сообразительный, Нацуки.
Анастасия с восхищением улыбнулась и бросила одно из Зеркал Связи Присцилле. Та поймала его веером и перекати-полем отправила его к Лилиане.
— Ва-ва-ва?!
— Певичка, ты будешь его носить. Я не могу держать ничего тяжелее посуды.
— Этот твой веер весит не меньше, чем тарелка. Не придумывай отговорки.
— Не говори глупостей, посмотри на этот дизайн! На него ушло уйма золота, поэтому он и ощущается таким солидным. Не смей сравнивать его с какой-то посудой.
— Так он же ещё тяжелее посуды…
В общем, остановились на том, что зеркало будет носить Лилиана. Проигнорировав её, тут же принявшуюся поправлять чёлку, глядя в зеркало, последнее Зеркало Связи протянули Вильгельму.
— Учитывая количество врагов, зеркало лучше отдать группе «Похоти», а не «Чревоугодия». Хотя я и верю в вас двоих, но если почувствуете опасность, немедленно свяжитесь с Анастасией.
— Будем считать, что я согласен.
Вильгельм, приняв во внимание заботу Юлиуса, убрал Зеркало Связи в карман.
Однако это решение вызывало некоторое беспокойство. Если Вильгельм слишком разгорячится, он может и не последовать этой инструкции. А Гарфиэль, само собой, заводится с пол-оборота.
Но как бы то ни было, подготовка к битве была завершена.
— Давайте выждем немного. А потом — в путь, начинаем операцию по захвату контрольных башен.
На слова Субару все ответили кивками.
Но их молчаливое напряжение показалось ему каким-то унылым.
— Вам не кажется, что когда вы ходите с такими кислыми минами, то притягиваете всякую нечисть?
— У меня такое чувство, что господин Нацуки снова собирается сказать какую-то чушь.
— Это не чушь. Это важно. Даже самая большая армия превратится в сброд, если боевой дух будет на нуле. Я не думаю, что у нас низкий боевой дух, но не вижу ничего плохого в том, чтобы подбодрить себя громкими словами. Так что давайте, крикнем!
Субару хлопнул в ладоши и встал.
Затем, подняв кулак так, чтобы все видели, он сказал:
— Сделаем это, ребята! В этой битве мы очистим город от всех этих уродов! Разнесём Культ Ведьмы и заберём наш HAPPY END!
— ...
Услышав призыв Субару, все переглянулись. А затем, кивнув…
— О-о-о-о!!! — раздался бодрый ответ.
Раз они способны так мощно кричать, значит, всё будет в порядке.
Такой состав, такой боевой дух — это нелегко собрать.
Битва за отвоевание города вот-вот начнётся по-настоящему.
— В этой битве победа будет за нами!
Этими пафосными словами Субару завершил совет.
Чувствуя какое-то удушье, сознание медленно возвращалось в реальность.
По мере того, как туманная дрёма рассеивалась, постепенно возвращались ощущения в руках и ногах. Вскоре контроль над телом был полностью восстановлен, и первым, что она почувствовала, была окутывающая её мягкость.
Тёплое, успокаивающее ощущение, словно она была завёрнута в шкуру большого зверя.
Подобное чувство она уже испытывала раньше. Очень давно, в детстве, когда её тело ещё не поспевало за душой, когда ей было страшно спать одной.
С тех пор, как она рассталась с тем ощущением меховой шкурки, прошло много времени.
— …ах.
По щекам медленно потекли слёзы от этого щемящего чувства ностальгии.
Переборов искушение остаться и наслаждаться этим теплом, она медленно приоткрыла веки. Длинные ресницы дрогнули, и аметистовые глаза увидели расплывчатый мир.
Высокий потолок, незнакомые украшения. Она поняла, что лежит на кровати, укрытая качественным меховым одеялом.
И ещё она заметила, что рядом с ней сидит кто-то, кто протирает её лицо влажной тканью.
— Вы… кто?
— ...
На неё сверху вниз смотрела красивая женщина с бледным лицом.
Лицо, бледное до нездоровой степени, с застывшим на нём прекрасным, но кукольным безразличием. Её красота, которая, улыбнись она, могла бы озарить всё вокруг, оставалась неподвижной, как маска театра Но.
Женщина в чёрном платье встала и, качнув длинными светлыми волосами, быстро вышла из комнаты.
Она хотела окликнуть её, но пока колебалась, не зная имени, дверь уже закрылась. Она осталась одна.
— Где… я?
Она с трудом приподнялась.
Лёгкая слабость ощущалась, но боли или недомогания не было. Такая слабость возникала, когда она перенапрягала свою ещё не до конца освоенную магию, и тело не выдерживало нагрузки.
Додумав до этого, она сразу же вспомнила, что с ней произошло.
— Точно. Я дралась на площади с каким-то странным человеком…
В её сознании одно за другим всплывали события, предшествовавшие потере сознания.
Чудовище в бинтах — тот, кого Субару называл «Гневом» — обладал ужасающей боевой силой и излучал леденящую ярость. Какое-то время ей удавалось вести бой на равных, но в итоге её отбросило волной его пылающего пламени, и…
— …и я потеряла сознание. Но я жива.
Несомненно, она проигрывала, и ситуация была критической.
Вероятно, её кто-то спас. Там были Субару и Беатрис, так что, возможно, это были они. Но от этого на душе становилось ещё более паршиво.
Так хвасталась перед ним, а в итоге проиграла и её ещё и спасать пришлось.
— Нет, нельзя раскисать. У меня, и так отставшей от всех, нет времени стоять на месте и рефлексировать. Размышлять о своих ошибках я буду на ходу.
Она приложила ладони к бледным щекам и быстро взяла себя в руки. Было жаль тратить время на уныние.
Кровать, одеяло. Даже кто-то, кто ухаживал за ней. Значит, это дом кого-то дружелюбного. А раз её принесли не в гостиницу, значит, состояние у неё было, наверное, довольно тяжёлым.
— Но тело не болит, значит, здесь был хороший целитель… А?
Собираясь встать, Эмилия вдруг обратила внимание на своё тело.
— Я… голая.
Едва коснувшись ногами пола, она поняла, что на ней нет ни единого клочка ткани. Эмилия склонила голову набок, завернулась в одеяло и слезла с кровати.
Она оглядела комнату в поисках чего-нибудь, что можно было бы накинуть, но, к сожалению, ничего не нашла.
— Э-э, и что делать? Мне кажется, выходить из комнаты в таком виде неприлично…
До того, как она покинула лес, Пак, а после, в перерывах между учёбой и другими делами, Аннерозе усердно вбивали в её голову понятия о стыде.
Не стоит слишком обнажаться перед людьми. Исходя из этого, её нынешний вид был совершенно недопустим, но…
— Но я беспокоюсь за всех, а это чрезвычайная ситуация, так что, думаю, ничего не поделаешь.
Нужно было как можно скорее узнать, чем закончилась битва с Архиепископом Греха. Используя это как вескую причину, Эмилия вышла из комнаты, прикрывшись одним лишь одеялом.
Коридор оказался незнакомым. Однако, в отличие от её предположений, комната выходила в на удивление суровый и холодный коридор.
— Я думала, это что-то вроде особняка, но совсем не похоже. Или… только эта комната такая странная?
Она обернулась и посмотрела на комнату, в которой спала.
Большая кровать, небольшой шкаф для одежды. Но при ближайшем рассмотрении всё это казалось каким-то неуместным, несбалансированным. Словно в пустую комнату просто занесли и как попало расставили мебель.
И, возможно, это было правдой.
Судя по атмосфере коридора, это место явно не предназначалось для жилья. Это было рабочее место. Прислушавшись, она расслышала слабый звук воды и ещё какой-то шум.
Эмилия с недоумением склонила голову, и тут…
— А, проснулась, значит. Хорошо-хорошо. Рад, что ты в порядке.
Раздался голос, и Эмилия обернулась.
Из конца коридора показался молодой человек. Это был юноша с белыми волосами, он улыбался, глядя на неё.
С дружелюбной улыбкой на лице он небрежно направился к ней.
— Но не стоит сразу после пробуждения разгуливать по коридору. С тобой только что произошло столько всего, будет плохо, если что-то случится с твоим телом. Я хочу, чтобы ты как следует о себе заботилась. Ты ведь теперь отвечаешь не только за себя.
— Эм, а вы…
Эмилия моргнула и посмотрела на заговорившего с ней юношу.
Его манера быстро сокращать дистанцию напоминала Субару. Но было и кардинальное отличие: в его поведении не было ни капли той заботливой тактичности, которую проявлял Субару.
В нём это была своего рода робкая добродетель, но у этого юноши её не было и в помине. Он вёл себя так, словно его поступки не могли вызвать у других и тени упрёка.
И в то же время Эмилия испытывала к нему какое-то необъяснимое чувство.
— Ах да, прости-прости. Я-то любовался твоим спящим личиком, а ты ведь видишь меня впервые. Я даже не представился. Какими бы близкими мы ни были, такое невежливое поведение недопустимо. В этом моя вина, я слишком поторопился. Я искренне прошу прощения. Я человек, который умеет это делать.
— Э, да…
На этот плавный и непрерывный поток слов Эмилия отвечала с трудом.
Частично потому, что его манера держаться подавляла, но была и более серьёзная причина. Её сознание буквально кричало ей.
Оно кричало, что она где-то уже видела этого юношу.
— Жаль, что для такого момента место совсем неромантичное. Но, знаешь, когда-нибудь мы будем вспоминать об этом как об особенном мгновении. Так что, если подумать, не всё так плохо. Жизненный путь можно осветить и маленькими повседневными радостями. Я уверен, что с тобой рядом это будет ощущаться особенно остро. Нужно видеть не только плохое, но и хорошее, и на этом строить свою жизнь. Разве ты так не думаешь, Эмилия?
— Я не помню, чтобы представлялась вам… так кто вы?
— Ой, прости. Когда мои чувства бьют через край, я, бывает, перестаю замечать, что вокруг. Такая уж у меня плохая привычка. Иногда я даже ненавижу свою любвеобильную натуру. Может, это всё потому, что ты так сводишь меня с ума. Ах да, имя.
После долгого и извилистого пути юноша наконец подошёл к главному.
Ощущая исходящее от него странное, обжигающее чувство, Эмилия не отводила от него взгляда. Интуиция подсказывала ей, что она не в безопасности.
И что причиной этой интуиции был именно он.
— Меня зовут Регулус Корниас. Я занимаю что-то вроде руководящей должности в одной организации, но для тебя это неважно. Для тебя важно только одно. Я — твой муж, а ты — моя семьдесят девятая жена.
— Что?
Смысл того, что с таким важным видом произнёс назвавшийся Регулусом юноша, был ей непонятен.
Эмилия в замешательстве нахмурила свои изящные брови. Но Регулус, не обратив ни малейшего внимания на её далеко не доброжелательную реакцию, посмотрел на её тело, прикрытое тонкой тканью, и сказал: — Твой наряд слишком возбуждает. Я сейчас велю принести тебе одежду. Можешь не беспокоиться. Это сделают мои жёны, такие же, как и ты. Они привыкли наряжать невест.
— Какое ещё свадебное платье? О чём вы? И это не всё! Что значит, я ваша жена, что вы…
— Точно! Я же забыл о самом главном! Как я мог, чуть не упустил.
Эмилия пыталась вставить слово в этот шквал событий, но Регулус не слушал. Он хлопнул в ладоши и, когда Эмилия попыталась подойти ближе, мягко схватил её за плечо.
От нечеловеческой силы его пальцев Эмилия поморщилась. Он наклонился так близко, что их лбы почти соприкоснулись, и заглянул ей в глаза.
— Я забыл задать важный, очень важный вопрос. Свадебную церемонию мы проведём после этого. Эмилия, это очень важно, поэтому отвечай серьёзно. Это важно для нашего будущего.
— ...
Под его невыносимым давлением Эмилия, затаив дыхание, молчала.
Приняв её молчание за согласие, Регулус улыбнулся.
Улыбнулся и сказал.
— Эмилия, ты девственница? Это правда очень важно.
Улыбнулся и сказал это.
Пора всем узнать, насколько он отвратителен.