Перевод: Энди
Субару, затаив дыхание, не мог отвести взгляд от поднявшей голову белой лисицы, которая смотрела прямо на него.
— В целом, реакция вполне ожидаемая, хотя, когда на меня так таращатся, это не слишком приятно. Как-никак, с точки зрения пола я всё же женщина… впрочем, сложно сказать, применимо ли разделение на мужчин и женщин к духам, так что, пожалуй, следует сказать, что в я ближе к женщине именно в духовном плане.
Белая шерсть, чуть прищуренные чёрные глаза.
Андрогинный голос, нарочито вежливая, витиеватая манера речи. А её чёрно-белая расцветка… да, определённо, всё это совпадало с образом той самой «Ведьмы» из его воспоминаний.
Но, даже так…
— Плохая шутка… Ты — Ехидна?
«Ведьма Жадности», что заманивала Субару на свои чаепития во время «Испытаний» в «Святилище».
Воплощение чистого любопытства, что сладкими, ласковыми речами соблазняла гостей, превращая их в своих марионеток, дабы узреть всевозможные исходы событий, недоступные ей самой.
Он был уверен, что им больше не суждено встретиться.
— И вот ты являешься в обличье лисы? Хватит шутить! В такой-то опасной ситуации, что ты ещё затеяла на этот раз?!
— Погодь-ка. Давай-ка ты сперва послушаешь, а не будешь так заводиться, а?
Оправившись от первого шока, Субару хотел было броситься на белую лису, назвавшуюся Ехидной, но Анастасия, на шее которой эта самая лиса и восседала, остановила его укоризненным голосом.
Враждебность, которую он направлял на лису, теперь перекинулась и на Анастасию.
— «Не заводиться»? Легко тебе говорить! Ты что, заодно с ней задумала… или она тебя одурачила? Она ведь вообще не должна была покинуть «Святилище»!
— Уж не знаю, о чём ты, но мы с Ехидной повстречались больше десяти лет назад. С тех пор я её почти из рук не выпускала, и так до сего дня. В том, что ты говоришь, Нацуки, что-то не сходится, тебе не кажется?
— Больше десяти лет?
Гнев захлестнул его при мысли, что она всё это время разгуливала по миру и творила всё, что ей вздумается.
Если вдуматься, то, что Ехидна не могла покинуть «Замок Снов», он слышал лишь от неё самой. Что, если она обманывала его с самого начала?
— И ты всё это время потешалась над людьми, которые ни о чём не догадывались?!
— Да уж, ну и ненависть, глубоко же она укоренилась. Такое недоразумение будет непросто развеять, но кое-что благодаря этому прояснилось.
— Похоже на то. Всё как ты и говорила, Ехидна.
В отличие от Субару, чей гнев на Ехидну лишь креп, Анастасия и белая лиса обменялись понимающими репликами.
Субару нахмурился, а лиса как-то очень по-человечески покачала головой.
— Прошу прощения, что перебиваю, но ты то и дело высказываешь своё недоверие к некой «Ехидне», а у меня на этот счёт нет никаких воспоминаний. Более того, боюсь, всё куда серьёзнее.
— Что ты имеешь в виду?
— Всё очень просто. Я ничего не знаю о какой-либо другой «Ехидне». Я осознаю, что я — искусственно созданный дух, и помню своё имя. Но это всё. Больше у меня нет ничего, что помогло бы мне понять, кто я. Вот и вся история.
— А?
Субару ожидал чего угодно, но только не этой несвойственной Ехидне чуши. Или нет, если это всё-таки Ехидна, то любое её слово могло быть уловкой, чтобы в очередной раз его одурачить.
Искусственный дух, носящий имя «Ехидна», вступивший с ним в контакт именно в этот момент… как можно поверить, что у неё нет памяти?
— Что-то ты совсем не веришь, Нацуки.
— Ещё бы! Я-то знаю, что за фрукт эта ваша Ехидна, так что моя реакция вполне предсказуема. Тебе бы тоже… ах, да, ты же утверждаешь, что ничего не знаешь.
— То есть, верить не собираешься ни в какую. А время-то поджимает… ну и упрямец же ты.
Несмотря на неприкрытую враждебность Субару, Анастасия сохраняла абсолютное спокойствие.
Раз она на стороне Ехидны, его уровень настороженности по отношению к ней взлетел до небес. Жаль, конечно, Юлиуса и Рикардо, но, похоже, придётся пересмотреть и степень доверия к ним.
Сейчас не было времени на принятие желаемого за действительное, когда «голова» и «руки» лагеря явно действовали несогласованно.
— Если у тебя нет памяти, зачем ты мне вообще назвалась? У тебя не было бы причин так поступать, если бы ты не была уверена, что я знаю «Ехидну».
Раскрыв своё имя и сущность, она уже тем самым доказала, что является «Ехидной с чаепитий». А если так, то она — не та «Ехидна из гроба», которую искал Розвааль, а значит, это именно та «Ехидна», которую знал Субару. У него к ней была уйма вопросов.
Хотя он и понимал, что сейчас не время для таких разговоров.
Но в ответ на нетерпение Субару Анастасия лишь устало вздохнула.
— Ты, видать, трансляцию не слышал, вот и всё так усложнилось. Какая морока.
— Трансляцию? Какое отношение трансляция Культа Ведьмы имеет к этому?
— Потому что одно из их требований — «выдать искусственного духа», — коротко ответила на вопрос Субару белая лиса.
На мгновение в голове Субару образовалась пустота, но тут же пришло понимание.
Трансляция, требование Культа Ведьмы, искусственный дух. Это означало…
— Не может быть…
— Требование, конечно, не из приятных. Они требуют выдать искусственного духа — то есть, меня или твою юную спутницу. Так что вполне логично, что мы хотим это обсудить, да?
— Откуда ты знаешь, что Беатрис — искусственный дух?!
— Ответа я дать не могу. Это не то чувство, которое можно объяснить словами. Думаю, она и сама догадалась, увидев, как я двигаюсь и говорю.
Белая лиса спокойно и методично отметала один за другим все вопросы Субару.
По крайней мере, Беатрис, которая должна была столкнуться с Анастасией в гостинице, ни словом не обмолвилась Субару о лисьем шарфе. Впрочем, девочка — та ещё упрямица, которая всё держит в себе, так что она вполне могла промолчать, не будучи уверенной в себе.
Пока Субару размышлял, почему она вечно взваливает всё на свои плечи (скажи он это Беатрис, та бы тут же бросила ему в ответ, что он и сам такой же), лиса продолжила: — Я думаю, ничего страшного в том, что твоя спутница ничего не заметила. Я весьма дефектный дух. Я не могу даже сымитировать так называемый контракт, да и защитить себя магией толком не в силах. Зато я отлично умею скрывать своё присутствие. Хотя после последних событий даже в этом я уже начинаю сомневаться.
— Не можешь заключить контракт… Тогда что у тебя с Анастасией?
— Наши отношения — это не отношения духа и контрактора. Они в корне отличаются от контракта, заключаемого между духом и контрактором… можно сказать, мы — сообщницы.
— Я хочу увидеть, что станет с ней в будущем. Поэтому я и напросилась быть рядом с ней вот уже столько лет, следуя за ней по пятам. Иногда даже выступаю в роли советника.
Когда белая лиса произнесла это с улыбкой, кончики пальцев Анастасии защекотали её под горлышком. По этой трогательной сцене было видно, что между ними установились отношения, основанные на глубоком доверии.
— Зачем ты рассказываешь мне такие подробности? Про то, что у тебя нет боевой силы, и всё такое…
— Если хочешь, чтобы тебе доверяли, нужно сперва раскрыть всё, нет? Тем более сейчас, когда на кону судьба целого города… В столь ответственный момент, когда от нас требуются серьёзные действия, не хотелось бы, чтобы союзники начали ссориться из-за всяких недомолвок.
— Я-то говорила, погоди, подумай ещё. Но уж если она что решила, её не переубедишь, такая вот упрямица. По крайней мере, я попросила остальных выйти.
Белая лиса высказывала вполне разумные доводы, с которыми Субару согласился бы не раздумывая, не назвись она Ехидной, а Анастасия дополняла её слова. Лишь выслушав всё это, Субару наконец понял, что показное хладнокровие Анастасии было лишь игрой, чтобы создать условия для разговора с ним один на один.
Чтобы привлечь его внимание и выпроводить Юлиуса и Гарфиэля.
— Подчиняться требованиям Культа Ведьмы — это и вовсе не обсуждается. Но если мы с тобой, Нацуки, будем всё отрицать, то остальные так и не поймут, что это за «искусственный дух» такой. А чтобы отказать, нужно сперва объяснить ситуацию, иначе никто нас не поддержит.
— Я согласен, что выполнять требования террористов нельзя… Но я всё ещё не развеял своих подозрений, даже услышав, что эта лиса — не Ехидна.
— Уцепился ты за это имя. Та «Ехидна», которую ты знаешь, настолько скверный человек? Мне бы не хотелось, чтобы её ровняли с моей девочкой.
— Будь она совершенно другой личностью, я бы извинился. Но и манера речи, и момент появления — всё слишком похоже на неё, не могу найти ни одного довода в пользу обратного. К тому же…
— К тому же? — вопросительно наклонила голову Анастасия.
Субару замялся, решая, стоит ли говорить.
Он и сам толком не понимал, что конкретно представляет собой «искусственный дух». Он знал лишь, что Беатрис и Пак были таковыми, и что их создала «Ведьма» Ехидна.
Естественно, если эта белая лиса действительно искусственный дух, то можно с уверенностью предположить, что она также была создана той же рукой.
Желая обрести вечную жизнь, Ехидна создала механизм для создания своих копий.
Сейчас уже было сомнительно, насколько правдивым было это утверждение, но если предположить, что это правда, то решение стать духом было вполне рациональным.
Потерять тело и освободиться от самого понятия продолжительности жизни… Если бы она могла сублимировать своё существование во что-то подобное, это наверняка удовлетворило бы ненасытную жадность «Ведьмы», желавшей познать абсолютно всё.
Поэтому он не сомневался, что эта белая лиса — «искусственный дух, носящий имя Ехидна». Вопрос был лишь в одном: правду ли она говорит, утверждая, что потеряла память.
Анастасия сказала, что они знакомы больше десяти лет. Но этого было недостаточно, чтобы поверить. Не было ничего удивительного в том, что она могла готовиться больше десяти лет.
Всё это — лишь ради того, чтобы заманить Субару в ловушку именно в этот самый момент…
— Да, дела плохи. Видать, тебя и впрямь довели до ручки.
— Теперь мне даже интересно стало, что же это за другая Ехидна, раз меня так ненавидят… но пока оставим это. Если ты не можешь мне доверять — что ж, пусть так. Можешь пропускать мои слова мимо ушей. Ана, прошу, продолжай.
Увидев, что Субару замолчал, погрузившись в пучину подозрений, белая лиса произнесла это с ноткой отчаяния в голосе. Побуждаемая ею, Анастасия пожала плечами и, словно желая сменить тему, хлопнула в ладоши.
— Так-так. Ладно, отложим пока эти подозрения. Главное сейчас — требования Культа Ведьмы, это в приоритете. Они выдвинули ещё три требования.
— Ещё три… то есть, всего четыре?
— Ага. Городскую ратушу они нам вернули… так что, видать, по одному на каждую оставшуюся контрольную башню. Все требования просто издевательские, но ты постарайся не злиться, когда услышишь.
«Издевательские требования» — сейчас его этим было не удивить.
Его мнение о Культе Ведьмы было уже на самом дне, да ещё и ниже. Что бы они ни выкинули теперь, он был уверен, что это ни на йоту не поколеблет его отношения к ним.
Субару молча побудил её продолжать, и Анастасия принялась поглаживать хвост белой лисы. Затем, слегка облизав губы, она начала: — Итак, первое требование — выдать «искусственного духа». Это требование от «Чревоугодия».
— Чревоугодие!
— Знаю, у тебя много мыслей на этот счёт, но давай позже. Дальше — требование от «Гнева»… Вернуть им «Фолиант Мудрости», который принесли в этот город.
— …?!
Снова удар из ниоткуда. Субару широко распахнул глаза.
Увидев его реакцию, Анастасия чуть прищурила свои светло-зелёные глаза.
— Судя по твоему лицу, Нацуки, тебе это слово знакомо.
— …
— Нет, ну слава Богу. А то мы тут голову ломали. Я-то не в курсе, Ехидна говорит, что тоже не знает. И Юлиус с остальными, само собой, тоже.
— И эта лиса правда не знает? Речь ведь о «Фолианте Мудрости»…
Анастасия улыбнулась, словно нашла спасительную соломинку в море непонятных требований. Конечно, за этой улыбкой не скрывалось ничего столь милого.
Однако последующий вопрос Субару, кажется, и впрямь её озадачил.
— Нет, не знаю. Это тоже правда… Насколько я могу судить, эта книжка, похоже, как-то связана с той Ехидной, которую знаешь ты.
— Да, это так.
— Ну, в такой ситуации прикидываться, что ничего не знаешь, уже не выйдет. Что за Ехидна такая, которую ты знаешь? Она ведь не может быть не связана с Культом Ведьмы, так?
Субару казалось, что Анастасия и белая лиса либо притворяются, либо их неосведомлённость, при всей их близости к событиям, была просто поразительной.
Однако их позиция была вполне объяснима.
Если верить белой лисе, то имя «Ехидна» было лишь её личным именем. О том, что создательницей искусственных духов была Ехидна, знал только Субару. Более того, имена «Ведьм», за исключением «Ведьмы Зависти», давно стёрлись из людской памяти.
Тревогу это имя могло вызвать лишь у тех, кто состоял в лагере Эмилии и хоть что-то о ней знал.
— Ехидна — это имя «Ведьмы» из далёкого прошлого. Кроме «Ведьмы Зависти», раньше были и другие. Она была одной из них, и давно уже мертва. Но мне довелось встретиться с ней, когда от неё осталась лишь душа. Поэтому я и настороже.
— Нацуки, у тебя жар, что ли? Я слышала, ты был серьёзно ранен.
— Я не сплю и не сбрендил. «Ведьмы» — они такие, полны загадок. Раз уж они могут создавать искусственных духов, то и такое вполне возможно.
— Ясно… И эта Ехидна, получается, моя создательница.
Из раздражённого ответа Субару белая лиса выудила скрытый смысл его неосторожных слов. Не то чтобы он это скрывал, но то, что он не сказал этого прямо, заставило его почувствовать лёгкую вину.
Заметив, видимо, это на его лице, лиса тихонько рассмеялась.
— Узнать тайну своего рождения в столь неожиданный момент — это тоже одно из удовольствий жизни. Если будет возможность, я бы с радостью выслушала твой рассказ подробнее.
— Для духа ты на удивление мало знаешь о себе. Наша Беатрис знала побольше. И вообще, Беатрис никогда о тебе не упоминала. Как ты вообще появилась на свет?
— К сожалению, и этого я не знаю. Я не знаю ни обстоятельств своего рождения, ни какой-либо цели своего существования. Я просто следую за этой девочкой, которая вызвала мой интерес.
В ответ на замечание Субару лиса посмотрела на Анастасию. Та слегка наклонила голову, а затем медленно перевела взгляд на Субару.
— Меня тоже интересует связь Ехидны с «Ведьмой». Это ведь наверняка как-то связано и с Культом Ведьмы. А теперь я бы хотела вернуться к разговору о «Фолианте Мудрости»…
— «Фолиант» — это прототип Евангелий, что есть у Культа Ведьмы… так сказать, их изначальная, полная версия. Книга пророчеств, в которой записано будущее. Говорят, механизм тот же, что и у Драконьей Скрижали.
— Как у Скрижали… тогда звучит весьма достоверно. Это что же, тоже книга ручной работы какой-нибудь «Ведьмы»?
— Она сама так говорила. Но две существующие копии должны были сгореть. О других книгах, по крайней мере я, ничего не слышал и не знаю.
Ехидна вручила по «Фолианту» Беатрис и Розваалю. Обе эти книги, как было подтверждено, сгорели во время событий годичной давности.
«Фолиант» Беатрис обратилась в пепел вместе со сгоревшей Запретной Библиотекой, а та, что принадлежала Розваалю, была сожжена рукой Рам, опасавшейся за будущее.
Раз обе исчезли, то существующих «Фолиантов Мудрости» остаться не должно.
— Только к этому прилагается поправочка: «это я слышал из уст той самой Ведьмы Ехидны», так ведь?
— Да.
Анастасия одним махом разрубила уверенное заявление Субару.
Ему оставалось лишь процедить неуверенный ответ, потому что и сам он понимал шаткость этого утверждения. Хотя ему и не казалось, что Ехидна тогда лгала.
Впрочем, он полагал, что это чувство мог понять лишь он один, лично говоривший с ней.
— …
— Ты не доверяешь этому человеку. Но при этом веришь тому, что этот человек говорит. Для тебя, Нацуки, она какая-то уж очень непростая личность.
— Я и сам так думал. Верно. Я собираюсь ей не доверять, но при этом верю в это — какое противоречие.
Всё, что делала Ехидна, было лишь представлением, чтобы сделать Субару своей марионеткой.
Однако не всё в этом было сплошной ложью. Или ему так кажется, потому что он хочет так думать? Неужели та «Ведьма» до сих пор будоражит его сердце?
— Твои чувства — это одно, но если так, то с «Фолиантом Мудрости» есть три варианта. Первый: та «Ведьма» — лгунья, и существуют другие «Фолианты».
— Второй: члены Культа Ведьмы просто не знают, что книги сгорели, и подняли шум на пустом месте… так? Но какой третий?
— Если есть вероятность, что «Фолиант» сохранился, но без обмана, то причина одна: он сгорела не до конца. Вдруг остался недогоревший фрагмент?
— Что?
Возможность того, что он мог не сгореть дотла, он никогда не рассматривал.
Пока Субару стоял в оцепенении, Анастасия покачала поднятым пальцем.
— Я, конечно, в глаза её не видела, но это же книга, созданная «Ведьмой», так? Может, она плохо горит, или, того хуже, может сама восстанавливаться… нельзя ведь утверждать, что это невозможно, верно?
— Н-не буду отрицать, что такое возможно. Не буду, но… но по факту, даже если она и восстановилась, кто её мог…
— Тот, кто видел, как книга горит, и смог её забрать… наверное. Хотя, думаю, это я уже слишком надумываю, так что, скорее всего, второй вариант самый вероятный. В любом случае, мы не собираемся плясать под их дудку.
Субару задумчиво приложил руку ко рту, обдумывая перечисленные Анастасией варианты.
Тот, кто мог подобрать «Фолиант Мудрости» в момент её сожжения… С той, что в Запретной Библиотеке, это было невозможно. Она сгинула вместе с пожаром, поглотившим особняк.
Но как насчёт книги Розвааля? Он слышал, что Рам сожгла её магией, а пепел развеялся где-то в «Святилище», заваленном снегом из-за магии Эмилии.
А что, если она не сгорела дотла? И что, если книга действительно обладала способностью к регенерации? Тогда не было бы ничего удивительного, если бы кто-то её подобрал. Ничего удивительного, но…
— Принести её сюда мог только кто-то из моих. Но нет никакого смысла молчать о подобранной книге. «Фолианта» в этом городе нет.
— Вот как. Ну, тогда и ладно. Просто не хотелось, чтобы оставались какие-то неясности по поводу книги, о которой я и сама толком ничего не знаю.
Убеждённость — называть это так было бы преувеличением. Скорее, это было просто желание верить.
Однако Анастасия не стала на это указывать и не стала дальше развивать тему. Вместо этого: — Ну, тогда следующее требование. Требования от «Жадности» и «ПохотиЈ довольно прямолинейны, и потому даже обсуждать их нет смысла, но…
— Эти двое… хотя и «Чревоугодие» с «Гневом» не лучше, но чего ещё они хотят?
И о Капелле, «Похоти», и о Регулусе, «Жадности», у него остались самые отвратительные впечатления.
К Капелле он испытывал свежую ненависть, а к Регулусу — злобу за то, что тот похитил Эмилию и держал её у себя… Мысли о том, во что превратилась его правая нога, и полное отсутствие вестей об Эмилии сжимали ему грудь.
— Слушай, ты только не злись, хорошо?
— Зависит от содержания.
На тревожное предисловие Анастасии Субару ответил мгновенно.
Она лишь обречённо вздохнула: «Ну да, я так и думала…».
— Требование от «Похоти» отличается от остальных, это просто какая-то пакость. В общем, что-то вроде: «Приведите к контрольной башне двадцать влюблённых друг в друга пар… Я им ни капельки вреда не причиню».
— Лживее и придумать нельзя! Какой ещё «вред не причинит»?! Она что, забыла, как сама превращала людей в мух и драконов?! — в ярости воскликнул Субару, услышав это извращённое требование Капеллы.
Двадцать влюблённых пар… даже представлять было мерзко, что этот уродливый монстр, воспевающий любовь, сделает с ними.
— По меркам Архиепископа Греха, изменение облика, видать, за вред не считается. Так и вижу, как она отмахивается, мол: «Я же их даже не поцарапала». Ладно, а теперь требование от «Жадности»…
— …
Субару молчал, ожидая слов Анастасии, и в его глазах горел гнев.
Она немного помедлила, не решаясь озвучить главное.
И тут вмешалась лиса: — Требование от того, кто зовёт себя «Жадностью», звучит так: «Провести церемонию бракосочетания между мной и сереброволосой невестой. И не мешать никаким приготовлениям к свадьбе».
— Ехидна…
— Ане было трудно говорить. Прошу прощения за свою назойливость.
Заметив колебания Анастасии, белая лиса, обвившая её шею, взяла инициативу на себя.
Но их трогательная забота друг о друге прошла мимо сознания Субару.
Провести церемонию бракосочетания между мной и сереброволосой невестой.
Не нужно было и думать, чтобы понять, о какой невесте говорил этот человек.
— Да как он смеет, ублюдок!
Поэтому взрыв Субару, извергнувшего свой гнев, был абсолютно оправдан.
Анастасия поморщилась, а белая лиса вздыбила шерсть. Настолько чистым и прямолинейным был его гнев.
В его сознании возник образ беловолосого мужчины.
Отвратительный безумец с запредельной силой, что похитил Эмилию и заявил, что вся её ценность — лишь во внешности.
Что за чушь несёт этот закомплексованный тип, обладающий лишь грубой силой?
— И Беатрис, и «Фолиант», и Эмилию! Ни единого человека, ни единой вещи я им не отдам! Хватит издеваться, знайте меру!
— Я так и думала, что реакция будет именно такой, но она настолько предсказуема, что аж на душе приятно.
Глядя на Субару, кричащего от ярости, Анастасия рассмеялась, и в её смехе было что-то весёлое.
Но эта улыбка не была рождена светлыми чувствами. Наоборот, за ней скрывалась иного рода страсть, схожая с той, что кипела в самом Субару.
— Что до искусственного духа, то и я свою Ехидну им не отдам. Но и в остальном мы ни в коем случае не должны уступить им морально. И госпожу Круш, и Эмилию пригласила в город я. После того, как их так унизили и ранили… как я могу молчать, когда моя репутация втоптана в грязь?!
— Какая ты воинственная, Ана.
— Я просто знаю, когда нужно делать ставку. Знаю, что сейчас нельзя отступать. Мы должны изловить всех этих тварей из Культа Ведьмы и потребовать возмещения всего ущерба до последней монеты!
Промахи, репутация, расчёт убытков и прибылей.
Прикрываясь всевозможными словами, Анастасия ни на секунду не ослабляла своего боевого настроя.
Можно было бы сказать, что это лишь пустое бахвальство, произнесённое той, кто не ощутил на своей шкуре ужаса Архиепископов Греха, в отличие от Юлиуса, Гарфиэля, Вильгельма и даже Ферриса, впавших в уныние.
Но Субару так не поступил.
Сейчас не было никакого смысла в словах, которые могли бы подорвать боевой дух союзника. Напротив, её горящее жаждой мести присутствие было той силой, на которую сейчас определённо можно было положиться.
— Все скисли. Но мы проиграли первый раунд, проиграли и второй, но кто сказал, что это конец партии? Искать оправдания своему поражению будете на том свете.
— …
— Пока ты жив, у тебя есть «сейчас» и «потом». Не смей сдаваться. Не жалеешь себя, что ли?
С хищной улыбкой на миловидном лице провозгласила Анастасия.
Демоническая аура, исходившая от этой миниатюрной девушки, была так сильна, что заставляла забыть, что она не была воином, привыкшим к полям сражений. Или нет, она была ветераном.
Её поле боя — торговля, и на этом поле она — закалённый в сотне битв солдат.
— И госпожу Круш, и тех, чей облик был изменён, с большой вероятностью может исцелить сама «Похоть». Надо просто её поймать и заставить. Ты ведь тоже, Нацуки, не собираешься просто так сидеть сложа руки, пока они твою драгоценную принцессу держат, а?
— Ещё бы! Эмилия станет моей женой! Я убью «Чревоугодие» и верну память Рем! Сириус меня бесит тем, что сравнивает с тем ублюдком, так что я её вырублю! А Капеллу заставлю ползать на коленях и верну всем их прежний облик! И мы их разобьём!
— И Ана, и юный Нацуки, вы оба пытаетесь совершить невозможное так, будто это в порядке вещей. Наверное, это и есть главная причина, почему вы мне так симпатичны.
Субару откликнулся на призыв Анастасии, и белая лиса, увидев это, удовлетворённо кивнула.
Отбросив подавленное состояние, в котором он пребывал с самого пробуждения, Субару подхватил боевой настрой Анастасии.
Ну и что, что они проиграли первый и второй раунды?
Будет следующий. Ещё никто не умер. Он никому не позволил умереть.
Победить в конце, победить и выжить. Если они этого добьются — это будет их победа.
— Рикардо сейчас прочёсывает окрестности в поисках Йошуа и остальных. Скоро должен вернуться. Тогда и соберёмся все вместе на военный совет.
— Нужно будет также оценить текущую ситуацию в городе и выяснить, что с контрольными башнями.
— Не беспокойся, всё продумано. Голова, я смотрю, заработала.
Цель была поставлена, а значит, и решимость окрепла. Только и всего.
Кивнув на слова Анастасии, Субару бросил взгляд за пределы городской ратуши.
Из окна, выходившего на одну из сторон города, виднелась высокая контрольная башня.
Он не мог определить, какая именно — северная, южная, западная или восточная.
Но в одной из них была Эмилия. В другой — память Рем. Там же были его враги. Там же были чудовища.
Битва за спасение города и тех, кто был ему дорог, всё ещё продолжалась.