Перевод/редакт: Винсент. Помощь с японским: Hector Witcher.
Медленно, шаг за шагом, она снимала оковы, тем самым повышая температуру своего тела. Чувствовалось, как закипает кровь, как напрягаются все мышцы в её тонком теле. Плоть этой девушки — нежная на ощупь, хрупкая и ненадёжная на вид, — но кровь, что течёт в её жилах, мясо и кости, из которых она состоит, принадлежат величайшей из рас в этом мире. И среди них она — реинкарнация той, что звалась величайшим шедевром, «Богом Они».
— Вот она, наша Сестрица! Ах, как же это прекрасно! Как ослепительно! Куда бы мы ни шли, нам, Рем, никогда её не достичь, не догнать, не одолеть, вот она какая, наша Сестрица!
— Не брызгай слюной. Противно. И прекрати сравнивать Рам с кем-либо.
— Хэ-э, и что это значит?
— Это же очевидно… Рам не нужен титул выше, чем «сестра Рем», — сказала она с едва скрываемым раздражением, развернулась и нанесла удар локтем, рассекающий ветер.
Коснись он кожи — разрезал бы, ударь по кости — раздробил бы, а внутренности и вовсе пробил бы насквозь. И вот, шквал таких чудовищных техник обрушился на него. Это была безжалостная серия ударов, в которой были задействованы и руки, и ноги. И эта техника не была основана на одной чистой физической силе или мастерстве. Будь она результатом лишь отточенного мастерства, Батенкайтос, способный воссоздавать любые техники прошлого и настоящего, опираясь на «Воспоминания» съеденных им противников, смог бы ей противостоять. Однако боевой стиль Рам отличался от простого набора приёмов.
— …
Каждый выпад локтем или коленом, который Рам наносила с выпадом, мог произвольно ускоряться или замедляться в середине движения. Это происходило потому, что Рам окутывала себя своей излюбленной магией ветра, вплетая в бой реальность и иллюзию. Она ускорялась с помощью ветра или, наоборот, замедлялась, сбивая с толку пытавшегося ответить Батенкайтоса. Вдобавок ко всему, Рам, используя ветер, рассеивала своё присутствие во все стороны и, благодаря своей проворности, проскальзывала в слепые зоны противника, раз за разом нанося смертельные удары.
— Ха! Нет, мы просто тащимся!
Лай уклонялся от атак Рам самый последний момент восторженно рукоплескал. Из его рассечённой правой щеки текла кровь, а взлохмаченные тёмно-каштановые волосы развевались, пока «Чревоугодие» наслаждался сравнением их боевых возможностей.
— Пряная острота, от которой дух захватывает! Терпкий, элегантный трюк! Этот восторг — просто динамит! Сестрица, ты — идеальное блюдо для нашей трапезы! — рассмеялся Батенкайтос, перепрыгивая по винтовой лестнице и меняясь с ней местами.
Его кинжалы в обеих руках скрещивались с палочкой Рам, а когда они разрывали дистанцию, слюна капала из его приоткрытого рта.
— Славно, славно, чудесно, да-да-да, ещё бы, а как же, именно так, разумеется, именно поэтому-то! Обжорство! Чревоугодие!
— …
— А главное, этот запах гнева! Интересно, каким же будет это лакомство?! Ты ведь так ненавидишь лично нас!..
Батенкайтос хлопнул в ладоши, содрогаясь в предвкушении непонятного удовольствия. Глядя на него, Рам глубоко выдохнула, проверяя состояние собственного тела.
«Я ещё далека от своей лучшей формы, но…»
Она не показывала этого на лице, но в душе была искренне поражена. Фраза «я знаю себя лучше всех» — это своего рода клише для тех, кто на самом деле себя не знает, но, в отличие от таких глупцов, Рам действительно знала себя в совершенстве. Тело девушки, потерявшей рог клана Они и ставшей «Безрогой», ежедневно находилось на грани разрушения под огромной нагрузкой… Поэтому Рам и наложила на своё сознание оковы. Обычно, когда она работала прислугой, все оковы были на месте. Иногда возникали чрезвычайные ситуации, когда приходилось использовать магию для решения проблемы. В таких случаях она снимала одни оковы, позволяя себе использовать магию по минимуму. А если ситуация не разрешалась и после этого, она снимала вторые оковы и могла на короткое время, в скоротечном бою, высвободить около двадцати процентов своей истинной силы.
Примерно в таком состоянии она была полтора года назад, когда сражалась с Гарфиэлем в «Святилище». Она была уверена, что это предел сил «Безрогой» Рам, и что дальнейшее напряжение сделает её тело бесполезным из-за невыносимой нагрузки. И вот сейчас Рам собиралась снять ещё одни такие оковы, этот обоюдоострый меч.
— …
На мгновение редкое для Рам колебание исказило её мысли.
Как уже говорилось, она знала себя в совершенстве. Даже для неё самой ситуация, когда после стольких битв она не чувствовала отдачи, была внове — такое случалось разве что в глубоком детстве, когда ей не было и десяти. Обычно после такого боя отдача отдавалась раскалывающей головной болью, кровью из носа и глаз, и она должна была быть готова к тому, что какое-то время не сможет двигаться. Но этого не было… всё перетекало к её названому брату по судьбе, Субару.
«Если я затяну, Барусу умрёт».
Если всё шло по плану, Субару сейчас должен был носиться по Башне, разбираясь со взбесившейся Шаулой и ордами наступающих зверодемонов. С ним были Беатрис и, скорее всего, Мейли… Эмилия, что осталась без «Имени», вероятно, направилась на верхние этажи Башни и сейчас сражается там в одиночку. Странно, но её беспокоила судьба этой вечно позитивной среброволосой девушки. Должно быть, до того, как у неё отняли «Имя», с ней было много хлопот.
Без Рам они ни на что не годились. Поэтому…
— Терпи вовсю, Барусу… А то Рем будет плакать, — бросила Рам тому, кто не мог это услышать, и впервые за десять лет… сняла третьи оковы.
В тот же миг отдача от «Кор Леониса» впилась клыками в Нацуки Субару.
— Кхэ…
Это был звук… нет, это и вправду была рвота кровью от пришедшей нагрузки. На мгновение он почувствовал, как один из слабых огоньков внутри Башни разросся, и в следующий миг на него обрушилась эта боль.
Он пошатнулся и закашлялся кровью.
— Субару! — поддержала его Беатрис, сидевшая у него за пазухой.
— Кх…
К несчастью, сейчас Субару и Беатрис ехали не на привычной Патраш, а на зверодемоне, Голодном Короле, не предназначенном для перевозки живых существ.
Опыта верховой езды без «Божественной Защиты от Ветра» у него было мало, к тому же не было ни седла, чтобы сидеть, ни стремян, чтобы упереться ногами, так что, если бы он отвлёкся, его бы мигом сбросило. То, что этого до сих пор не случилось, было заслугой Беатрис, которая, используя кнут в качестве поводьев, обмотанный вокруг верхней части тела зверодемона, точно контролировала их вес с помощью магии.
Субару не мог свести на нет её постоянные усилия.
— Отдача от Рам пришла, в самом деле, — догадалась Беатрис.
— Как ты и догадалась… — ответил Субару, покрепче сжав кнут. — Прости, постараюсь выдержать… кх!
Подступающая тошнота отдавала вкусом и запахом ржавчины, и он понятия не имел, какая именно нагрузка на тело вызвала это. Возможно, кричали от боли внутренние органы, или что-то внутри разорвалось. В любом случае, это было доказательством того, что Рам начала сражаться всерьёз.
«Если Рам разделается с одним из „Чревоугодия“…»
Он не говорил, что это сразу облегчит ситуацию. Во-первых, не было уверенности, что победа над «Чревоугодьем» вернёт украденные «Имена» и «Воспоминания». Это лишь определённо снизило бы нагрузку на Субару… И тогда Субару сможет сосредоточиться на принятии нагрузки только от Мейли.
— Ха-а, ха-а… кх!
Цепляясь за верхнюю часть тела Голодного Короля, Мейли отчаянно отдавала приказы зверодемонам. Её отчаянная борьба была незаменима в противостоянии с огромным скорпионом, который целился в Субару и яростно махал клешнями и жалом.
Они из последних сил тянули время не качеством, а количеством. Именно поэтому, когда он кричал, что жизненно важно лелеять Мейли, как бабочку или цветок, это не было ни шуткой, ни игрой — он говорил совершенно серьёзно. Сейчас, когда Сторожевую Башню Плеяд атаковали пять препятствий, для их преодоления были необходимы силы Эмилии, Рам, Юлиуса и других, но ключевой фигурой, поддерживающей все эти поля сражений, была не кто иная, как Мейли Портрут. Поэтому Субару уже некоторое время перетягивал на себя обратную связь от её Божественной Защиты.
— Крылатые кротики! Цветочные мишки! Действуйте сообща! — отправляла Мейли на верную смерть зверодемонов высоким голосом, обозревая поле боя. Она хлопала в ладоши, щёлкала пальцами или отдавала голосовые команды — способы управления для каждого зверодемона были разными, но для подчинения любого из них её Божественная Защита работала на полную мощность.
Субару по-настоящему ощущал, какую огромную нагрузку это создаёт, по пульсирующей боли и чувству распухания в собственном мозгу.
— …
Божественные Защиты того же Отто и Мейли даровали не столь магические, сколько сверхчеловеческие способности. Иными словами, они больше походили на сверхспособности, а не на магию. В таком случае понятно, почему обратная связь от них сильнее, чем от других Божественных Защит. Потому что объект их действия — не окружение или другие, а сам носитель.
«И Божественные Защиты, и Полномочия — лишь часть какой-то непонятной системы…»
Полномочия, которыми пользуются Архиепископы Греха и «Ведьмы», а по какой-то иронии судьбы, и сам Субару. Или Божественные Защиты, которыми с некоторой вероятностью наделяются те, кто родился в этом мире. Сила — это всегда вопрос её применения, и Субару признавал, что в этом есть своя правда, но…
«Именно потому, что такие вещи существуют…»
Он не мог отделаться от мысли, что именно они и порождают трагедии. То, что Архиепископов Греха и «Ведьм» боятся и что они могут творить свои бесчинства, несомненно, во многом связано с силой Полномочий, не оставляющей другим и шанса. Да и без Божественных Защит множество людей смогли бы избежать искажения своей судьбы. Например, сама Мейли — жертва тёмной стороны Божественных Защит. Из-за того, что она с рождения обладала силой общаться со зверодемонами, её бросили собственные родители… Правда это или нет, неизвестно. Но эта версия звучит убедительно. Самоочевидно.
По крайней мере, для Мейли это была правда. Именно поэтому…
«А я и вправду лицемер…»
С одной стороны, он не хочет полагаться на Полномочия и Божественные Защиты, но с другой — без колебаний использует их по полной, когда это нужно. Да, у слабого человека выбор такой себе, но он не хотел, чтобы от этого становилась подлой его душа. Он заставляет её идти неправедным путём, и он не хотел забывать об этом, дабы и дальше улыбаться.
— Братик, ты там не отвлекаешься?! Если тебя с Беатрисочкой прикончат, то всё, конец!
— Знаю… Слушай, Мейли, когда всё это закончится, не хочешь стать нашей дочкой? — спросил он, превозмогая тяжесть в голове.
— Кх! Я же сказала, не отвлекайся! — закричала она ответ.
Ни у кого из них не было лишнего времени. Стоит потерять концентрацию — и их сметут в одно мгновение. Но всё же…
«Раз уж я прохожу через такие муки, то должен верить, что меня ждёт лучшее завтра, иначе это просто нечестно», — так подумал Нацуки Субару, пока сплёвывал кровь.
Продолжая битву в песках, Мейли пробормотала себе под нос: «Что-то со всеми не так». Конечно, кандидатов на это звание было много. И Шаула, превратившаяся прямо у неё на глазах в гигантского скорпиона, и бодрая и энергичная среброволосая полуэльфийка, и Рам с Юлиусом, сражающиеся с различными врагами внутри Сторожевой Башни, и уж тем более Субару с Беатрис, которые сражались рядом. Но, пожалуй, больше всего «не так» было…
«…со мной, наверное».
Мейли и сама не понимала, как так вышло. Думается, её нетипичное поведение началось ещё тогда, когда она решила отправиться с Субару и остальными в Песчаные Дюны Аугрии. Плывя по течению, делая то, что от неё требовали, не задумываясь, правильно это или нет, она послушно выполняла приказы. Это был её способ выживания, и здесь она собиралась поступить так же. Но вместо этого…
— Всё из-за той «Книги Мёртвых»…
Услышав, что можно пережить чувства умерших, Мейли поддалась собственному любопытству. Ей пришлось распечатать долго тлевшие чувства к Эльзе Гранхирт, и в результате она совершила целую череду самых нелепых для себя поступков за всю жизнь. В довершение всего её поймали на этом, и Субару даже прочитал ей нравоучительную лекцию. Но почему-то ей не хотелось отмахиваться от его слов с усмешкой. И как-то незаметно она пообещала помочь ему и дальше. Субару даже сказал, что всегда будет прикрывать её спину, но Мейли думала, что он из тех, кто бросает слова на ветер, а потом жалеет, не понимая, какую ответственность на себя берёт.
В плане подверженности чужому влиянию, Мейли и за собой замечала нечто подобное. Вот только разница между ней и Субару была в том, что у него это не ограничивалось одними словами: если он сказал, что сделает, то попытается сделать, и та, что была свидетелем их разговора — Беатрис, кажется, — заставит его сдержать обещание. Из-за этого ей стало совестно, что она одна пользуется их добротой, и у неё возникло желание чем-то помочь, но она и не предполагала, что всё зайдёт так далеко.
— …
И сейчас стая Крылатых кротов, откликнувшись на взмах её руки, бросилась в атаку и в тот же миг разлетелась на куски — их смело ударом жала гигантского скорпиона. Обычно трусливые Крылатые кроты не нападают на врага сильнее себя, но даже Мейли, способная отдавать приказы, заставляющие их преодолевать инстинкты, не могла сделать зверодемонов сильнее.
— Ах! Их убили!
Бушующий скорпион одного за другим своими клешнями убивал зверодемонов. Кровь разорванных, раздавленных и пронзённых зверодемонов впитывалась в сухой песок, и песчаное море, казавшееся жёлтым, постепенно меняло свой цвет на багрово-чёрный.
— Кх… — скрипнула Мейли зубами от этого зрелища. Она быстро огляделась — искала зверодемонов в небе, на песке и даже под ним, а как только находила — тут же приручала тех, кого могла. На качество было наплевать. Сейчас как никогда нужна была масса, неиссякаемый запас пешек.
Она даже пот со лба не могла вытереть.
— Ну, ну, ну! После этого братик точно исполнит любой мой каприз! — огрызалась Мейли на Субару, который на расстоянии сдерживал гигантского скорпиона.
На спине Голодного Короля ехать было некомфортно — для неё условия были те же. Однако в её случае она воткнула нож сквозь накидку в спину зверодемона и таким образом закрепилась. Подчинённый зверодемон стерпит такую выходку безропотно. Проблема была скорее не со ним, а с самой Мейли в этой ситуации. Ведь такой бой в последний момент — совсем не её стиль.
Стиль боя Мейли — это тщательная подготовка: расставить ловушки, чтобы подчинить себе окружающих зверодемонов, разместить их на поле боя и свысока наблюдать за их тотальной атакой. Именно в этом и заключалась истинная сила «Повелительницы Зверодемонов» Мейли Портрут. Конечно, если командовать прямо на поле боя, точность атак и защиты зверодемонов возрастает, но это не стоит того, чтобы подвергать себя опасности. Она ошиблась в этом, поэтому и проиграла в битве с Субару и остальными, попав в плен.
«Эльза…»
Её смерть была отчасти результатом таких вот просчётов. Конечно, Эльза ни за что не хотела бы, чтобы Мейли винила себя, да и, возможно, ей самой было наплевать на собственную смерть. Именно поэтому это и выводило из себя.
Она не понимала чувств Эльзы, так же, как не понимала и своих собственных. По сути, она сейчас вела сдерживающий бой с гигантским скорпионом, обменивая жизни зверодемонов на время, но Мейли никогда раньше так не поступала.
Мейли Портрут была убийцей, хоть и юной. Она зарабатывала на жизнь тем, что лишала кого-то жизни по чьему-то приказу, указанию, заказу. Поэтому это было впервые… Чтобы ей приходилось драться, чтобы спасти чью-то жизнь, чтобы защитить кого-то.
«Это не в моём стиле!»
Последняя, похожая на бред фраза Субару неимоверно её разозлила. Как он только посмел сказать ей «не хочешь стать нашей дочкой?». Эта его манера, будто он и не подозревает, что его есть за что ненавидеть, просто бесила. Даже если непосредственным врагом был Гарфиэль, всю ту ситуацию подстроил именно Субару. Так же, как и здесь, в Сторожевой Башне Плеяд, он, кажется, снова подстраивает всё под себя.
— …
Так, отвергая слова Субару, она замечала, что и сама следует его указаниям, двигаясь как фигура на доске, которую он расставляет вместе с остальными. Если бы это была ситуация, созданная его глубокими и дальновидными планами, с этим ещё можно было бы смириться. Но, как ни посмотри, у Субару не было таких талантов. Всё, что у него было, — это отчаянная решимость, навязчивые ожидания и безумное доверие, с которым он вверял другим и свою собственную жизнь…
«Такое чувство, будто я и сама стала дурочкой».
Мейли подняла из-под земли пойманного зверодемона и направила его на гигантского скорпиона.
— …
Разрывая багровое песчаное море, из-под земли вырвался Песчаный Червь, содрогавшийся всем своим огромным более чем десятиметровым телом. Извиваясь, он с размаху обрушился на гигантского скорпиона. Если он раздавит и похоронит его в песке — это будет крупная победа, но всё оказалось не так просто: вспыхнул белый свет, и толстое тело Песчаного Червя в одно мгновение исчезло. Разрубленный пополам, он изрыгал вопль вместе с телесными жидкостями и рухнул вниз. Тут же последовали удары жала, что разнесли его на ещё более мелкие куски. Однако это была лишь кровавая завеса из плоти, устроенная ценой жизни Песчаного Червя… Главный удар должны были нанести три Голодных Короля, появившиеся из-под земли там же, где выскочил Песчаный Червь.
— !!!..
Издавая рёв, похожий на плач младенца, горящие кентавры пошли в самоубийственную атаку на гигантского скорпиона. В Песчаных Дюнах Аугрии водились самые разные зверодемоны, но по огневой мощи в одиночку лучшими были именно Голодные Короли. Прячась за многочисленными, но не решающими исход битвы Крылатыми кротами, не обладающими выносливостью Цветочными Медведями и пытающимся всё сокрушить своей массой Песчаным Червём, Мейли приберегла свой главный козырь.
Три Голодных Короля, привлечённые запахом битвы, собрались здесь. В бою они уступали гигантскому скорпиону, но именно этого зверодемона противник опасался больше всего. А это, в свою очередь, означало, что огневая мощь зверодемонов представляла для него угрозу.
«Я, кажется, и вправду в ударе».
Управлять одновременно одним, на котором она сидела сама, вторым, на котором ехали Субару и Беатрис, и тремя, подготовленными для этой атаки, Голодными Королями должно было быть чрезвычайно тяжело. Но почему-то сейчас Мейли не чувствовала этой отдачи. Возможно, это было из-за боевого настроя, но если так, то она с радостью этим воспользуется. Она не думала, что сможет его добить. Но если удастся нанести хоть какой-то урон, это поможет Субару достичь его цели.
— …
Возможно, это был третий раз в жизни, когда Мейли, девочка, плывшая по течению, по собственной воле захотела чего-то добиться.
Первый раз — когда она, ища спасения в «Книге Мёртвых», вышла ночью из Сторожевой Башни; второй раз — когда она в отчаянном положении приблизилась к спине Субару, стоявшего на винтовой лестнице; и третий раз — когда, стремясь выполнить задачу по выигрышу времени, она захотела добиться большего, чем от неё ожидали.
Три Голодных Короля устремились к гигантскому скорпиону. Тут же послышался отчаянный крик, сплёвывающий кровь.
— Мейли!
Это был крик Субару, у которого изо рта в прямом смысле текла кровь. Мейли удивилась, что это не был крик триумфа, радости или восхищения. Она же так хорошо справлялась, с чего ему так злиться? Но…
— А?..
Три Голодных Короля, приготовив огненные копья, бросились на гигантского скорпиона. Сколько бы он ни махал клешнями и жалом, всё равно не смог бы отбиться — так она рассчитала, но, увидев изменения, произошедшие с телом скорпиона, её расчёты рухнули: казалось, его будто обожгло огнём, или он, как и песок, впитал кровь. Его панцирь, до этого тускло блестевший, как чёрная сталь, ошеломляюще изменил цвет. На мгновение, и в следующий миг иссиня-чёрный цвет панциря стал кроваво-красным.
У некоторых зверодемонов есть способность, называемая «боевой окраской», — это изменение, после которого их поведение кардинально меняется, становится более свирепым и агрессивным. Внешние изменения — наглядный признак этого. Увеличение пламени у Голодного Короля или появление бесчисленных глаз по всему телу у Белого Кита — всё это примеры такой трансформации. И это касалось и гигантского скорпиона — нет, «Алого Скорпиона». Более агрессивно, более разрушительно, более истребительно…
— А…
Белый свет вырвался во все стороны, и бросившиеся в атаку три Голодных Короля были уничтожены. Одновременно с этим отголоски беспорядочно разлетевшегося белого света пронеслись по песчаному морю, словно сметая всё на своём пути. И…
— …
Мейли поглотил поток взрывающегося света, и её маленькое тело кровавыми брызгами взмыло в воздух.
Это чувство закипающей крови, переполняющее возбуждение — с самого детства она ненавидела его. Чувство всемогущества, будто ты можешь управлять всем сущим в этом мире. Если бы это опьяняющее заблуждение продолжалось, то, какой бы сильной ни была её психика, время наверняка сбило бы её с пути.
Она осознавала своё превосходство. Но не переоценивала его. Она тоже ошибается. Просто у неё есть воля не совершать ошибок и стремление исправлять их. И то, что она смогла выработать такое отношение, было благодаря тому, что она не упивалась чувством всемогущества. Благодаря тому, что она не возомнила о себе невесть что из-за лести окружающих, не пошла на поводу у тех, кто чтил замшелые обычаи и устаревшую мистику. А то, что она не была сломлена этими внешними факторами, было заслугой чего-то… Она знала, что это было заслугой чего-то забытого, чего-то недостающего. Потому что…
— Рам не только мила, но и умна, — похвалила она себя.
Рам шагнула вперёд, и её шаг раздробил ступень винтовой лестницы. В тот же миг демоница с розовыми волосами, окутанная ветром, взмахнула рукой и в лобовой атаке сокрушила руку противника, пытавшегося защититься. Запястье, локоть, а затем и плечо были мгновенно вывернуты и сломаны.
— Гх!..
Он не успел даже вскрикнуть от боли — кулак врезался в его лицо, когда он уже открывал рот для крика, и белые пальцы Рам превратились в шрапнель.
Бесчисленные удары обрушились на всё его тело, и Батенкайтос, харкая кровью, отлетел назад. Рам последовала за ним, оттолкнувшись от созданного под ногами порыва ветра, и высоко подпрыгнула.
— Хи-хи!
Словно встречая Рам, взмывший в воздух Батенкайтос взмахнул обеими ногами. Тотчас же возникшее искажение пространства коснулось плеча Рам, слегка порезав её одежду и кожу… Это были невидимые лезвия, оставленные в воздухе, — подлая ловушка, созданная магией ветра.
— Этого недостаточно…
— Чтобы сдуть их ветром? Не-а, бесполезно! Они ведь закреплены в пространстве! Так что, как бы Сестрица ни старалась, разогнать их не получится, очень жаль! — кроваво ухмыльнулся Архиепископ и оттолкнулся от воздуха.
На самом деле он не отталкивался от воздуха, а использовал хитрость, ступая по лезвиям, которые порезали плечо Рам, — воздушная ходьба с уловкой, где он использовал в качестве опоры то, чьё местоположение знал только он сам, свободно перемещаясь по винтовой лестнице Башни. Но, однако…
— «Ясновидение».
Даже если она не могла воспринять их напрямую, стоило лишь наложиться на поле зрения того, кто их установил, и малейшее изменение в сознании выдавало их местоположение. Рам, наложившись на зрение противника, разгадала его ловушки и, преследуя «Чревоугодие», пытавшееся скрыться на верхних этажах, использовала те же ловушки в качестве опоры.
— Ха! Ха-ха-ха-ха-ха! Сестрица, ты это серьёзно? По-настояшему?!
— Манера речи, как у Барусу… У меня совсем нет желания сдерживаться, так что спасибо.
Прежде чем изумлённый Батенкайтос успел подняться выше, Рам взмыла в воздух и увидела под собой его ненавистное лицо. И, не раздумывая, она врезала подошвой своего ботинка прямо в лицо с разинутым ртом, усеянным острыми клыками.
— Бху…
— Сколько раз тебе ещё придётся жрать подошву Рам, пока ты не упадёшь вниз?
От удара в нос низкорослое тело Батенкайтоса перевернулось в воздухе. Потеряв набранную высоту, «Чревоугодие» силой удара Рам был отброшен теперь уже прямо вниз. Преследуя его, Рам подняла руки к небу, создала в ладонях ветер и стремительно спикировала, нанося второй удар ногой в лицо падающему Батенкайтосу… нет, третий, четвёртый удар, один за другим.
Безжалостно, каждым ударом каблук Рам дробил ему нос, передние зубы, челюсть, лоб. Его ухмыляющееся лицо и рот, которым он снова и снова называл Рам «Сестрицей», были ей неприятны. Она изуродовала и то, и другое, но падение всё продолжалось. Кстати говоря…
— Если ты наткнёшься на свои ловушки, Рам в этом не виновата. Сам виноват.
— Ги! Гья! Хи-гиии!
Во время падения невидимые лезвия, расставленные в воздухе, резали тело Батенкайтоса. Брызгала кровь, а некоторые раны были настолько глубокими, что вырывали куски плоти, но Рам не обращала на это ни малейшего внимания. У неё не было садистских наклонностей мучить и истязать противника. Но это касалось тех случаев, когда противнику можно было сочувствовать, а если этим противником был ненавистный враг, она без колебаний заставляла его визжать, как свинью.
— Ну как? Сожалеешь? — спросила она, искусно контролируя своё тело в воздухе. Она стояла на его перепачканным кровью лице и груди.
Батенкайтос не ответил на вопрос, а вместо этого попытался взмахнуть кинжалами в обеих руках. В тот же миг удары ребром ладони Рам быстро обрушились на оба его плеча, силой вывихнув их.
— Ао!.. — расширились его глаза от изумления.
— Ну как? Сожалеешь? — повторила Рам, глядя на него сверху вниз.
«Сколько бы у тебя ни было превосходных техник, с вывихнутыми плечами ты не сможешь махать руками».
— …
Она пыталась найти страх в глазах Архиепископа, что сейчас смотрел на неё. Её цель — запечатлеть. Запечатлеть страх, боль, чувство поражения, осознание того, что нельзя сопротивляться. И это не из-за какой-то мелочи вроде мести, а…
«Рем…»
…дабы вернуть её. Дабы вернуть не только Рем, но и всех жертв «Чревоугодия» — тех, у кого отняли «Имена» и «Воспоминания», у кого украли общую историю. Если бы достаточно было убить, Рам могла бы это сделать прямо сейчас. С теми же усилиями, что и дробила его лицо ногами, она могла бы окутать подошвы лезвиями ветра и отсечь ему голову. То, что даже самые живучие адепты Культа Ведьмы умирают, если отделить голову от туловища, было доказано на практике — во время возмездия тем, кто уничтожил её деревню, в пылающей деревне клана Они. В конце концов, культисты — это всего лишь сборище слабых и глупых существ с омерзительной душой, это она знала. Поэтому она задавала вопросы, чтобы убить сначала его душу, а не жизнь.
— Ну как? Сожалеешь?
В его кровавом взгляде промелькнул едва заметный страх.
— «Солнечное Затмение»!..
Но он исчез буквально на глазах у Рам, в мгновение ока. Это не было исчезновением на уровне скоростного движения. Ощущение тела, лица противника под её ногами исчезло. Но Рам сразу догадалась, куда делся Батенкайтос.
— «Ясновидение».
Пока она контролирует его поле зрения, никто не сможет от неё убежать.
— …
Она определила местоположение противника на винтовой лестнице. Когда она, окутавшись ветром, догнала его, то увидела там лысого старика, одетого в подобие монашеской рясы. Такое изменение внешности могло бы сбить с толку кого угодно, кроме неё. Однако благодаря общему полю зрения Рам была уверена, что, какой бы ни была его внешность, это был Батенкайтос.
— Я слышала, что превращения — это приём «Похоти», но какие ещё фокусы у тебя есть?
— А, а-а-а-а, чёрт! — мучительно застонал стоявший на коленях старик. — Я не собирался этого использовать… точнее, не должен был…
— О чём ты?.. — нахмурилась Рам. Поведение «Чревоугодия» не выглядело какой-то игрой.
Её вопрос, в общем-то, уже и не имел смысла. Важно было то, что противник до сих пор дышал и его дух не был сломлен. И ещё…
«Нельзя затягивать», — пронеслось у неё в голове.
Рам поняла, что прошло уже больше минуты с тех пор, как она сняла оковы. Лёгкая нагрузка ощущалась и у неё, но большая её часть уходила к Субару. Она говорила ему, чтобы он регулировал нагрузку, но, как и ожидалось, он самовольно решил забрать всю её ношу на себя. Вечно он из себя героя строит. Такое ему следовало бы делать только ради той, в кого он влюблён, и ради Рем.
— Не знаю, как там обстоят дела, но ты уже готов выполнить мои требования? Верни всё, что ты сожрал как «Чревоугодие». И тогда…
— И тогда что, старче? Пощадишь меня, что ли? — ответил Лай, но уже как старик. Даже от первого лица.
— Нет. Тогда я сразу же тебя убью. Хорошая сделка, не думаешь? Вместо того чтобы умереть ужасной смертью, которую ты заслужил, я прощу тебя, убив всего один раз.
— Пха! — издал Архиепископ старческий смешок.
Исходя из его поведения, Рам предположила, что изменение внешности, вероятно, было необходимым процессом для полного использования способностей этого человека. То, что он полностью исчез из-под её ног, было своего рода телепортацией на короткое расстояние. Вероятно, этим и мог пользоваться лысый старик, в которого превращался Батенкайтос.
«Но это странно, — размышляла девушка. — Раз у него был такой козырь, то было бы логично использовать его раньше. Почему же он его приберегал?»
— …
— Ты из-за чего-то не хотел использовать этот приёмчик? Неужели тебя затягивает в сосуд?
— Вот это да… Поистине, такой ужасающей девицы я ещё не видывал… Ага, не видывал. Сестрица, ты и правда страшная, — ответил он, и фигура старика медленно вернулась к низкорослому телу — это было подтверждением догадки Рам и одновременно доказательством того, что трансформация не исцеляет полученные раны. Батенкайтос был весь в крови, и его лицо было в ужасном состоянии.
— А плечи? — спросила девушка.
— Вправили, ударившись о стену. С первого раза не вышло… больно, ах, как больно.
Словно проверяя ощущения, Батенкайтос широко развёл в стороны вправленные руки. Увидев это, она пожалела, что не отрубила ему руки по плечи, вместо того чтобы просто вывихнуть. А может, стоило раздробить ему конечности, чтобы вместе с ними покончить и с его дурацкими фокусами?
— Что бы мы ни делали, что бы ни затевали, ты всегда, всегда, всегда на шаг впереди… Удивительно, Сестрица. Может, это ты сама используешь Полномочие, как тот братец?
— Оскорбительно. Это всего лишь ум Рам. Не смей ставить её в один ряд с глупой интуицией Барусу. Противно. Сдохни.
— А-ха-ха-ха, как жестоко. Но, но, да, да, так и есть, да, — высунул рассечённый язык Батенкайтос с окровавленной улыбкой. Клыки его были сломаны.
Рам напряглась. Если он сделает что-то странное… нет.
«Сделай это, пока есть возможность».
Прежде чем он успеет сделать что-то странное, Рам решила отсечь ему конечности лезвиями ветра. Способ остановить кровь у неё был. Способа остановить боль не было, но пока он не умрёт, допрос можно продолжать. Приняв это решение, она нанесла удар воздушными лезвиями без всякого снисхождения. Но…
— Ставка сыграла, мы победили!
Удар воздушных лезвий на себя принял уже толстый мужчина с бородой. Он отпрыгнул назад. Насколько же толстой была его кожа, если лезвия ветра, что могли разрезать пополам не только руки и ноги, но и его тучное тело, лишь оставили на коже покраснение и были отражены?
Рам уже собиралась броситься вперёд, чтобы не упустить его.
— Ты кое-что неправильно поняла, дорогуша… — окликнул её мужской голос. — Хочу заметить, за противником наблюдаешь не только ты одна, милочка!
В следующий миг оставленное на прощание лезвие слегка порезало ей шею, и её выпад замедлился на полшага. В этот промежуток вклинился Батенкайтос.
— Наш подход, и наш выстрел!
Со скоростью моргания фигура старика исчезла, и появившееся сзади присутствие стало более угрожающим. Не дав ей времени обернуться, мощный кулак врезался в бок Рам, и её тонкое тело отлетело в сторону.
— Кха!
Отлетев, она увидела, что её ударил крепко сложенный мужчина свирепого вида — он мгновенно переключался между тремя обликами, полностью используя их особенности в комбинации…
— Даже так, приём во второй раз не сработает…
— Не сработает. Не сработает. Не сработает же. Не сработает, конечно. Не сработает потому. Не сработает, именно поэтому. Именно потому, что не сработает! — взревел Батенкайтос.
Он снова принял облик старика и прикрыл рукой один глаз. Почувствовав в этом движении угрозу, Рам вытянула длинную ногу, резко оттолкнулась от стены и попыталась занять позицию для быстрого прыжка на противника… Но не успела.
— Мы-то знаем… Сестра Рем не может так двигаться постоянно без всяких ухищрений.
— …
Не собственные наблюдения Рам, а знания, полученные от Рем, привели его к этому ответу. Увидев движения девушки, превосходящие пределы «Безрогой», Батенкайтос утвердился в своей догадке и, когда Рам вернулась на ступень лестницы, привёл в исполнение свой злой умысел. А именно…
— Сестрица, мы ведь не собираемся мериться силой, понимаешь?
Так, коварная улыбка и растворилась в пространстве.
Мгновенное перемещение за счёт кратковременного искажения пространства — если использовать его несколько раз подряд, покинуть поле боя будет легко. Она и не думала, что он будет честно сражаться насмерть.
«Он быстро принял решение отступить. Нет, скорее…»
Если он знает о «Ясновидении» Рам, он не должен думать, что сможет просто сбежать. Он разорвал дистанцию, зная это, потому что догадался об ограничении времени, наложенном на Рам. И, как ни досадно, Рам потеряла немало времени.
Нагрузка на Субару растёт с каждой секундой. Нужно как можно скорее найти местонахождение Батенкайтоса, сбежавшего вглубь Башни… И тут она поняла. Поняла, что этот сгусток злобы, этот Архиепископ Греха, не стал бы просто так убегать внутрь Башни. Он прекрасно знал, какой способ доставит Рам, его противнице, максимум страданий. Этим способом была…
— …Рем.
Наконец, Рам вновь уловила зрение Батенкайтоса. В нём она увидела хвост чёрного земляного дракона, на котором везли… Спящую Красавицу.