Перевод: Энди
Поиски в ночном лесу продолжались. Субару сопровождала Рем, в боевой готовности сжимавшая в руке железный шар «для самообороны».
Лунный свет едва пробивался сквозь густые кроны, и лес тонул в непроглядной тьме. Продираясь сквозь колючие ветви и уворачиваясь от стволов, Субару покрывался кровоточащими царапинами. Мелкие ранки неприятно саднили, а необходимость двигаться на ощупь в кромешной тьме вызывала растущее раздражение. Всё это, вкупе с нехваткой времени, тяжким грузом давило на его психику.
— Честно говоря, я совсем не ожидал, что будет настолько темно. Как ты только справляешься, Рем-рин?
— В лесу, среди гор, моя защита… но сейчас важнее другое: пожалуйста, не говори так громко. Дыши тише, твоё сердцебиение слишком шумное.
— Щас, прям ос-та-нов-лю… — буркнул он одними губами, растягивая слоги, и медленно поплёлся за Рем, которая шла впереди.
Если бы не она, он бы уже давно заблудился и беспомощно застыл на месте. Видимо, Рем отлично видела в темноте — её шаги были лёгкими и уверенными. Она прокладывала путь сквозь тьму, в которой Субару не мог разглядеть почти ничего, и даже старалась облегчить дорогу ему, идущему следом.
В этой безлунной, непроглядной тьме единственной его опорой была спина идущей впереди Рем. Её хрупкая фигурка казалась сейчас такой надёжной, что он неосознанно протянул руку и уцепился за краешек её платья горничной.
— Что ты делаешь?
— Это иллюстрация на тему: «Невольно вцепился от страха в темноте».
— Если держишься, чтобы не отстать, то держись как следует, за плечо, например.
— Не хотел мешать тебе, когда ты так уверенно идёшь вперёд. Но и с этим гнетущим чувством страха справиться не мог. Вот такая вот трепетная и нежная девичья душа во мне проснулась, понимаешь ли…
— Как у тебя только язык поворачивается… А ведь только что ты даже казался немного… мужественным.
Рем, казалось, лишилась дара речи от изумления. Она остановилась, позволяя Субару и дальше держаться за её платье, и, оглядевшись по сторонам, тихонько принюхалась.
Указывая на её жест, напомнивший ему полицейскую ищейку, Субару спросил:
— Ты уже несколько раз так делала. Неужели и вправду можешь идти по запаху?
— Запах — это то, что подделать труднее всего. Можно изменить внешность, голос, но ту ауру, что исходит от самого существа, — её не скрыть.
Слова Рем дышали уверенностью. Оставалось лишь надеяться, что её обоняние приведёт их к цели.
Глядя на неё, Субару вдруг припомнил, что у них уже был похожий разговор о запахах. Тогда, да, точно — речь шла о «запахе Ведьмы». Рем говорила, что от него, Субару, исходит отвратительный запах.
Если подумать, Беатрис тоже высказывала похожие соображения на его счёт. Сейчас ситуация не позволяла расспросить подробнее, но если всё уляжется, и он не забудет…
— Близко! Это запах живых существ.
Рядом с погружённым в мысли Субару, Рем резко повернула голову вправо и прищурилась. Субару тоже посмотрел в ту сторону, но не увидел ничего, кроме всё той же непроглядной тьмы.
Чувствуя досаду от собственной беспомощности, он обернулся к Рем:
— Это запах детей?!
— Не могу сказать точно, но это не звериный запах.
— И этого достаточно! Вперёд!
— Сюда.
Рем, пригнувшись, бросилась вперёд, и Субару, не выпуская её платья, поспешил за ней.
Ему показалось, или в голосе Рем послышались обнадёживающие нотки? Забрезживший во тьме луч надежды — в самом прямом смысле слова — невольно заставил их ускорить шаг.
Впрочем, надежда и тревога всегда идут рука об руку. И то, что Рем не стала с уверенностью утверждать, будто уловленный запах принадлежит детям, вероятно, было подсознательным признанием этой тревоги.
Именно поэтому им обоим нужно было как можно скорее найти ответ.
Рем, идущая впереди, яростно размахивала моргенштерном, снося преграждавшие путь деревья и расчищая дорогу. В этих её грубых, размашистых движениях явственно ощущалось нетерпение, и Субару, следовавший за ней, тоже невольно стал сильнее отталкиваться от земли.
Дыхание сбилось, ноги налились свинцом, но сознание оставалось ясным. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Субару начал смутно различать очертания леса.
И вдруг, прямо перед ним, лес расступился. Они вышли на небольшую поляну, где деревья словно образовали брешь. Над ними простирался небольшой холм, открытый небу, и льющийся сверху лунный свет создавал почти сказочную, нереальную атмосферу.
И там, на этом невысоком зелёном холме, залитом ярким лунным светом…
— Дети!
На зелёной траве, безвольно раскинув руки и ноги, лежали дети.
Субару и Рем бросились к ним, торопливо проверяя, живы ли они.
Всего их было шестеро. На видимых участках кожи не было никаких ран; все они были без сознания, но дышали.
— Живы… Они живы!
— Успели! — Субару сжал кулаки и победно вскинул их вверх.
Но Рем, осматривавшая лежавшую рядом девочку, начала со слова «нет»: — Они ещё дышат, но сильно истощены. Если так пойдёт и дальше…
— Истощение… Проклятие!
Приглядевшись, Субару увидел, что лица детей были мертвенно-бледны, а их прерывистое дыхание напоминало дыхание рыбы, выброшенной на берег. Лбы покрывала холодная испарина, и во сне их лица искажались от муки, словно их терзали кошмары.
Проклятие… Он уже не раз испытывал его действие на себе. Объективно оценив то, что столько раз обрушивалось и на него самого, Субару стиснул зубы.
— Неужели… неужели ничего нельзя сделать? Рем, ты можешь снять проклятие?
— Умений Рем для этого недостаточно… Ах, если бы Рам могла это увидеть…
Как и Субару, которого подгоняло нетерпение, Рем с досадой признала собственное бессилие. Однако она тут же встряхнула головой, словно отгоняя минутную слабость.
— В любом случае, я применю магию исцеления, пусть это и даст лишь временное облегчение. Нужно хоть немного восстановить их силы.
— Да, прошу тебя. А мне что делать?
— Охраняй окрестности. И собери детей в одном месте.
Следуя указаниям Рем, Субару перенёс всех детей и уложил их перед ней в ряд. С болью глядя на их затруднённое дыхание, Рем рукоятью своего оружия начертила на земле круг. Он получился достаточно большим, чтобы вместить всех детей. Рем присела на корточки у его края, коснулась начерченной линии рукой и произнесла: — Мана Воды, даруй нам своё благословение…
Вслед за заклинанием, внутри грубо начерченного круга возникло бледно-голубое сияние. Оно мягко окутало спящих детей, а затем начало медленно проникать в их тела. Даже Субару, почти ничего не смысливший в магии, почувствовал, что это сияние — нежный, ласковый проблеск — было исцеляющей волной.
Со временем свет всё глубже проникал в тела детей, и их мучительное прежде дыхание постепенно, хоть и немного, становилось спокойнее.
— Потрясающе, Рем! Если так…
— Я же сказала, это лишь временное облегчение. Пока ещё удаётся воздействовать на ману в их телах, всё может быть и будет хорошо, но как только она иссякнет, даже такая первая помощь окажется бесполезной. Нужно как можно скорее устранить первопричину.
— Снять проклятие, значит. Для этого придётся вернуться в особняк и положиться на Беатрис и Пака. Ладно, возвращаемся. Понесём детей…
— Субару?
Едва он принял решение немедленно отступать, как его внезапно окликнули по имени, заставив вздрогнуть от удивления. Повернувшись на голос, он увидел мальчика с каштановыми волосами и чуть приоткрытыми глазами.
Мальчик, похоже, пришёл в себя. В его глазах отражался Субару, и он, мучительно хрипя, прошептал: — Субару… Суба…
— Ты очнулся, Лукас? Молодец, хороший мальчик, сильный мальчик! Только не напрягайся. Мы скоро заберём тебя отсюда, и ты распрощаешься с тем, что причиняет тебе боль. Можешь на меня положиться, а сейчас спокойно отдыхай…
— Одна… глубже… там… ещё глубже…
— Эй, что ты сказал?
Лукас прерывисто пытался что-то сообщить. В этих обрывочных словах Субару почувствовал нечто важное, что нельзя было проигнорировать, и спросил снова. Но Лукас уже опять закрыл глаза и потерял сознание; его голос до мальчика не дошёл.
Субару тихо выругался — «Чёрт!» — и перевёл взгляд вглубь леса.
— Если те ребята, что были днём на том месте, и есть пропавшие дети… Ах, чёрт возьми, точно! Той девчонки с косичками нигде нет.
Здесь, на поляне, спали шестеро — все знакомые ему по именам дети. Но среди них не было той девочки, что днём привела Субару к щенку. Робкой, застенчивой малышки, которой было трудно влиться в их компанию.
Этой девочки нигде не было. И Лукас, на мгновение придя в себя, сказал не «помогите» или «мне больно», а сообщил, что «её унесли вглубь леса».
Ребёнок, которому не было и десяти лет, находясь на грани жизни и смерти, беспокоился не о себе, а о другом человеке — о своей подруге.
— Чёрт побери!
Ещё раз выругавшись, Субару встал. Рем, видимо, не совсем расслышала их разговор с Лукасом и теперь смотрела на него с недоумением. Субару обернулся к ней и, ткнув пальцем в её сторону, спросил:
— Вопрос, Рем. Если ты будешь непрерывно применять к детям магию, можно ли продлить… скажем так, отпущенное им время?
— В данный момент — да. Но это действительно будет лишь отсрочкой. К тому же Рем придётся оставаться здесь неотлучно.
Она не понимала, к чему клонит Субару, и её слова звучали неуверенно.
Слушая её, он лихорадочно соображал. Что делать? Как ему, совершенно бесполезному в данной ситуации, поступить наилучшим образом?
На ум приходил лишь один вариант. Довольно рискованный, но…
— Рем. Одного ребёнка унесли дальше, вглубь леса. Думаю, там-то и есть эти ваши зверодемоны.
— Вглубь… Но если их уносили по одному, тогда это…
Он остановил Рем, готовую высказать худшее предположение, поднятой ладонью. Когда она замолчала, Субару, нахмурившись, сказал: — Я и сам понимаю, что ситуация паршивая. Но мы ведь каким-то чудом спасли тех детей, чьё положение казалось почти безнадёжным. Значит, стоит попытаться спасти и оставшуюся, верно?
— Погнавшись за большим, рискуешь упустить и то, что уже почти было в руках.
— Вот для того, чтобы этого не случилось, и есть ты, Рем, так ведь?
Настаивавшая на своём Рем заметно сникла. Субару развёл перед ней руками:
— С твоей-то силушкой, унести шестерых детей и сбежать — не такая уж невыполнимая задача, да? Я вот тоже вроде не слабак, но шестерых мне точно не утащить. Максимум двоих, ну, если поднапрячься — троих. Магией исцеления я не владею, так что здесь и сейчас от меня практически никакого толку. А раз так, свободную фигуру на доске нужно использовать с максимальной пользой.
— …
— Я схожу вглубь леса, посмотрю, что там. А ты возьми детей и возвращайся с ними в деревню. Да не волнуйся ты так, я не собираюсь лезть на рожон, делать глупости или рисковать понапрасну — да и не смогу. Как только передашь детей деревенским, сразу лети обратно ко мне, хорошо?
Рем молча слушала его бредовые, на первый взгляд, рассуждения. Её взгляд ничуть не смягчился, но Субару, не обращая на это внимания, продолжал тараторить, пуская в ход всё своё красноречие: — Если тот ребёнок, что в глубине леса… ну, если всё совсем плохо, я сразу вернусь. Но если есть хоть малейшая надежда, я смогу хотя бы выиграть немного времени.
— Мы даже не знаем, кто наш противник, и неизвестно, как скоро Рем сможет вернуться. В худшем случае… мы можем потерять друг друга из виду и не суметь воссоединиться…
Видимо, решение Субару было для неё неприемлемым. Рем схватила его за рукав и продолжала настойчиво увещевать.
Беспокоилась ли она за него или просто не могла смириться с его откровенно безрассудным планом? — подумал Субару, криво усмехнулся и осторожно отцепил её пальцы от своего рукава. А затем взял её освободившуюся руку в свою.
— Да ладно, не потеряемся.
— Откуда столько уверенности?
— Оттуда, да ещё и как!
Усмехнувшись, Субару коснулся пальцем своего носа, а затем указал на её лицо:
— Ты ведь гордишься своим нюхом, да? А мне, между прочим, ты сама, Рем-рин, да и Беатрис, не раз намекали, что от меня, знаешь ли, исходит довольно-таки… э-э… резкий запашок.
Она замолчала, широко раскрыв глаза. Указывая на неё двумя пальцами, словно отыгрываясь на той, прошлой Рем — Рем, которую эта Рем не знала, — он продолжил: — Даже если никто другой не заметит, ты одна всегда учуешь мой запах. Эту вонь, что окутывает меня, этот шлейф грешника — ведь так?
— Субару… до какой степени… ты знаешь…?
— Да уж, вокруг сплошные непонятки. Столько всего непонятного, что и вчера, и сегодня, и завтра… сколько бы раз я ни повторял, всё никак не могу добраться до нужного ответа.
От такой резкой смены темы Рем выглядела совершенно сбитой с толку. Субару счёл её реакцию вполне естественной, но в то же время сам немало подивился тому, что способен отшучиваться на эту тему.
Надо же, какими стальными нервами я обзавёлся.
— Похоже, у тебя ко мне накопилось много вопросов, так же как и у меня к тебе. Поэтому, когда всё это закончится, давай поговорим. Всю ночь напролёт, в пижамах, в комнатах друг у друга — устроим ночные девичьи посиделки. Обещаю, ладно?
С этими словами он решительно переплёл свои пальцы с её пальцами, которые всё ещё держал в руке. Сцепив их мизинцы, Субару встретился взглядом с Рем, которая смотрела на него с явным недоумением. Перед ней он несколько раз энергично тряхнул их сцепленными пальцами и объявил:
— Клятва на мизинцах¹, готово!
— Ч-что это сейчас было…?
— Это ритуал обещания с моей родины. Нарушишь его — придётся проглотить тысячу иголок. Это как если бы тебе нанесли тысячу ударов по единичке урона — в какой-нибудь РПГ, где у персонажей всего трёхзначное число очков здоровья, это был бы смертельный приём!
¹ «Юбикири» — японский ритуал скрепления обещания сцеплением мизинцев. Часто сопровождается рифмованной клятвой, частью которой является угроза «отрезать палец» или «проглотить тысячу иголок» в случае нарушения обещания.
Этот поток слов окончательно сбил её с толку; его поведение было выше её понимания. Глядя на Рем, которая от крайнего замешательства просто лишилась дара речи, Субару подытожил, начав со слов «короче говоря»: — Я верю в тебя, Рем-рин. Поэтому я хочу поступать так, чтобы и ты могла мне верить. Давай прямо сейчас дадим друг другу обещание ради этого.
— ...
— Я же говорил, да? Я из тех, кто держит обещания и заставляет других их держать. Так что можешь не волноваться, со мной всё будет тип-топ, пф-ф-ф!
— «Пф-ф-ф»?
Наконец, не выдержав, Рем устало вздохнула и слабо улыбнулась сквозь явное изумление. Она не смогла сдержать смех и продолжала тихонько посмеиваться, и Субару, глядя на неё, тоже беззвучно рассмеялся.
Так они посмеялись немного, а когда смех утих, Рем подняла на него глаза и сказала: — Мы договорились. И я действительно… очень о многом тебя расспрошу.
— Расскажу всё что угодно, хоть имя моей первой любви. Кроме имени девушки, которая мне нравится прямо сейчас, конечно.
— Это я уже знаю.
— Жаль только, до неё самой это никак не доходит!
Этот разговор с ней был похож на что-то давно оставленное позади. Воспроизведя его, Субару испытал удовлетворение. Рем тоже с серьёзным видом сказала: — Я скоро вернусь. Ни в коем случае не делайте глупостей. А то госпожа Эмилия будет очень сердиться.
— Я тоже не хочу, чтобы Эмилия-тан на меня сердилась, так что буду осторожен. Да и вообще, всё в порядке. Сегодня я одержим, словно демон!
— Одержим… словно демон…?
— Это как быть «божественно крутым», только «демонически крутым»! Моё новое коронное выражение!
Скрестив руки на груди, широко расставив ноги и словно пытаясь схватить пустоту, он принял новую эффектную позу.
Что подумала Рем, глядя на эту его легкомысленную браваду?
Она ничего не сказала по поводу его поведения, лишь промолвила: — Увидимся позже.
С этими словами она подхватила всех детей разом. Эта хрупкая девушка, взвалившая на свои маленькие плечи шестерых, пусть и маленьких, но всё же людей, — это зрелище походило на какой-то цирковой номер. Несмотря на всю серьёзность ситуации, Субару невольно улыбнулся, провожая взглядом её удаляющуюся спину.
Оставшись один на небольшом холме посреди леса, в наступившей тишине он глубоко вздохнул и медленно повернулся в ту самую сторону — вглубь чащи.
— Ну что ж, примемся за дело, господин Субару?
Сказал он это так, словно пытался подбодрить самого себя, готового вот-вот задрожать от страха. Крепко стиснув зубами мизинец, которым только что скрепил обещание, он побежал.
Что ждёт его впереди: отчаяние, надежда или нечто иное?
Утро четвёртого дня, которое, казалось бы, должно было наступить уже столько раз, сейчас было так далеко.