Перевод/редактура: Энди, Гаджи
Единогласным решением команда «Слабаков» двинулась по левому пути.
Было очевидно, что правый путь в конечном итоге приведёт их к доводящим до безумия и обрекающим на смерть миазмам. Посему выбор левого пути казался совершенно естественным и правильным.
Он уже знал ответ на этот вопрос. Однако, если бы левый путь был безопасным вариантом, то создатель этого испытания не был бы столь коварен.
Пока правый путь был ментальной ловушкой, левый таил в себе физическое препятствие.
Встречи с тем чудовищным зверодемоном — окутанным пламенем кентавром — явно стоило избегать.
Проблема была не только в очевидной разнице сил, из-за которой шансы на победу в бою были ничтожно малы. Причина была в том, что Субару не был уверен в себе — сможет ли он в своем нынешнем психическом состоянии сражаться плечом к плечу с Рам и Анастасией, если они столкнутся с ним?
— На самом деле, недавно я видел издалека в дюнах одного жуткого зверодемона. Тело у него как у Патраш, но вместо шеи и головы — человеческий торс, а на месте груди и живота у этого торса огромная пасть. А там, где у человека должна быть голова, растёт большой рог...
— Ох, что это... жуть какая...
— Честно говоря, меня аж передернуло, — произнесла Рам.
Продолжая начатый ранее разговор, Субару естественно перешел к описанию кентавра. Реакция девушек — включая Патраш, троих — была прежней: отвращение.
Не то чтобы Субару с удовольствием описывал это чудище. Однако, раз уж они продолжали двигаться по левому пути, стоило считать, что встречи с ним не избежать с вероятностью в семьдесят процентов.
— Я ожидал такой реакции, но он действительно опасный тип. Буду называть его Кентавром, но дело не только в его отвратительной внешности. Его грива на спине вся горела… Он выглядел невероятно сильным. Проще говоря, мы его никак не одолеем.
— Зачем ты, увидев такого зверодемона, просто оставил его в покое? Умереть захотел?
— А?
Субару старался говорить как можно спокойнее, но обычная колкость Рам мгновенно разожгла в нем гнев. Он же просто хотел помочь, а она ещё и смеет дерзить ему.
Вечно она смотрит на всех свысока, возомнив о себе невесть что...
Чувствуя, как внутреннее негодование перерастает в ненависть, Субару сделал глубокий вдох. Он отчаянно пытался унять ярость и успокоиться.
— Чёрт! Какое же дерьмовое место.
— Тяжело тебе. Рам старается подбирать слова, насколько это возможно.
— Если это ты называешь «подбирать слова», то боюсь от этого мало толку.
Она смотрела на не способного совладать с эмоциями Субару с сочувствием во взгляде и голосе.
Однако такое отношение, похожее на жалость, лишь сильнее раздражало его, так что ничего не оставалось, кроме как признать — что бы она ни делала, всё было бесполезно.
— Легко списать всё на влияние миазмов... но если подумать, что дело не только в них, то становиться страшно. В конце концов, ни я, ни Рам не подверглись их влиянию.
— Это ты к чему? Если витаешь в облаках, думая, что с тобой всё в порядке, то лучше перестань. Сдерни с нас кожу — и ты, и я окажемся обычными людьми.
— Какие колючие слова. Я ведь тоже не так уж в себе уверена. Способность рассуждать и принимать решения — это одно, а сила духа и тела — совсем другое... Просто, знаешь ли, списывать всё подряд на ужас миазмов — это как-то слишком уж жалко.
Манерно выражаясь, Анастасия критиковала его текущее состояние.
Её слова были рациональны, но Субару раздражала их неясность. Идя во главе отряда и ступая по песку коридора, он всем своим видом побуждал ее продолжать.
В ответ она тихо кашлянула.
— Что касается миазмов... я ведь тоже не особо разбираюсь, так что извини, если это будет похоже на пересказ слухов, хорошо?
— По-настоящему в этом разбираются разве что культисты, — добавила Рам.
— Верно, но в мире всегда есть люди, которым нравится совать нос туда, куда не следует. Например, чудаки, которые исследуют миазмы. Мои знания — это, скажем так, слухи из третьих или даже четвёртых уст, так что верить им на слово не стоит.
Анастасия, вероятно, имела в виду исследователей Ведьм.
Звучало неожиданно, но, если подумать, было бы странно полностью отрицать их существование. В этом мире тоже должны быть учёные, и вряд ли все они, обладая жаждой знаний, были достаточно разумны, чтобы избегать запретных тем, следуя мировым устоям.
В любом мире, в любую эпоху найдутся воплощения нетипичного любопытства.
— Итак, вернёмся к началу этих пересказанных знаний. Во-первых, что такое «миазмы»?
— Это... загрязненная мана, исходящая от Ведьмы и зверодемонов? Я также слышала, что культисты испускают нечто подобное, — ответила Рам.
— Ответ Рам — общепринятая теория. Миазмы испускает Ведьма, а созданные ею зверодемоны распространяют их точно так же... Но знаешь ли ты вот что?
— ...
— Говорят, что культисты и зверодемоны на самом деле ненавидят друг друга.
Анастасия-Шарфидна плавно начала свой рассказ.
Учитывая кто её создал, вполне возможно, что ей нравилось хвастаться своими знаниями. Казалось, что позолота Анастасии облупилась, и сквозь неё проглядывала истинная натура белой лисицы.
Пока Субару предавался таким мыслям, Рам удивлённо округлила глаза от её слов
Культисты и зверодемоны — обычно их считали союзниками Ведьмы Зависти. Известие о том, что на самом деле они враждуют, могло быть шокирующим.
— Сложно поверить... Это правда?
— К сожалению, у меня нет знакомых ни среди культистов, ни среди зверодемонов, так что правды я не знаю. Поэтому я и предупредила, что это лишь пересказ слухов. Но если это правда, тебе не кажется это интересным?
— Интересным?
Субару отреагировал на слово, которое, казалось, было здесь неуместным. Анастасия коротко кивнула в ответ.
— Все в мире думают, что Ведьма, культисты и зверодемоны — друзья, да? Но никто и не подозревает, что на самом деле её подчиненные враждуют друг с другом. Такое заблуждение существует уже четыреста лет... и никто не знает правды.
— Это, конечно...
— И это тоже слухи, но говорят, что с миазмами тоже много недопонимания. Например, отношения между ними и зверодемонами на самом деле противоположны тому, что принято считать: зверодемоны ненавидят миазмы. И Ведьму они, по правде говоря, тоже терпеть не могут.
— Ну это уж слишком.
Увлекшись её рассказом, Рам продолжала задавать вопросы.
Слыша их разговор за спиной, Субару понимал, что слова Анастасии-Шарфидны подкреплены фактами, которые трудно отрицать.
Отношения между Ведьмой и зверодемонами на самом деле враждебные, и зверодемоны ненавидят Ведьму.
Субару, не раз использовавший «запах Ведьмы», легко мог в это поверить. Иначе почему же зверодемоны с такой яростью и ненавистью преследовали его?
Кроме того, в начале его приключений в другом мире была заварушка с ними, и он даже использовал его для победы над Белым Китом.
С такими доказательствами невозможно было игнорировать связь между запахом Ведьмы и миазмами.
«Запах Ведьмы», окружающий Субару, — это и есть сами миазмы.
— Не могут же все зверодемоны быть такими же яндэрэ, как Петельгейзе. Не могут смириться с тем, что он исходит не от самой Ведьмы. Типо как «от тебя пахнет другой женщиной».
Эта мысль была такой же жутковатой, но предыдущее объяснение казалось более правдоподобным.
Итак, зверодемоны ненавидят миазмы и яростно враждуют с самой Ведьмой.
Большинство людей, вероятно, и не подозревают, что распространённое мнение о том, будто Ведьма Зависти создала их, на самом деле ошибочно.
Их создала не Ведьма Зависти, а Ведьма Чревоугодия.
Поскольку об этом не знают, никто и не догадывается об истинных отношениях между зверодемонами и миазмами.
Источник знаний Анастасии — исследователи Ведьмы, существование которых не подтверждено, но если они есть, то они выбрали верное направление.
— Какой же это жалкий фарс.
Подумав об этом, Субару вздохнул, пораженный собственной беззаботностью.
Вместо того чтобы сомневаться в существовании каких-то исследователей, проще было предположить, что Анастасия-Шарфидна просто поделилась знаниями, которыми обладала изначально.
При этой мысли в нём начала закипать иная форма негодования.
Почему он должен скрывать правду о ней? Да, это было сделано из соображений заботы о Юлиусе и «Железном Клыке».
Особенно о рыцаре, который сейчас был на грани из-за того, что исчез из памяти мира.
Хотя он и старался изо всех сил вести себя как обычно, даже ему было нелегко. Учитывая это, стоило избегать лишнего психологического давления.
Стоило избегать, но почему Субару должен был брать это бремя на себя?
— …
Все они такие эгоисты.
Почему он один должен разгребать за ними последствия?
Раздражает. Бесит. Может, просто взять и вывалить всё? И про её состояние, и про «Посмертное Возвращение», всё подряд...
— Барусу. Перестань внезапно тыкаться головой в песок, это подозрительно.
— Это моё спонтанное защитное действие для предотвращения ухудшения отношений. Тьфу.
Когда негодование почти достигло предела, он, вместо того чтобы выкрикнуть ругательство, ткнулся лицом в песчаную стену. Стена оказалась неожиданно рыхлой, казалось, её можно было бы прокопать руками.
В обмен на это открытие Субару выплюнул попавший в рот песок. Ему было что сказать по поводу осуждающего взгляда Рам, но он сдержался, так как сам был виноват в своем поведении.
— Странное поведение Нацуки — это тоже влияние миазмов... наверное?
— Нет, Барусу всегда так себя ведёт.
— Не всегда. Это вторичный эффект влияния миазмов.
— Ну, с этим разберёмся позже, а пока вернёмся к теме... Зверодемоны на самом деле ненавидят Ведьму. В таком случае вражда между ними и культистами становится понятной, верно?
Сознательно разбавив напряжение шуткой, Анастасия наклонила голову, возвращаясь к основной теме. Но Субару не мог согласиться с её словами. Вместо него кивнула Рам.
— Не знаю насчёт вражды, но я никогда не слышала, чтобы культисты и зверодемоны действовали вместе... Впрочем, слухи о Культе Ведьмы и так почти не распространяются.
— Точно... На самом деле они ведь тайная организация, действующая в тени. Почему-то у меня совсем другое впечатление.
— Это потому что Барусу и госпожа Эмилия слишком часто с ними сталкиваются.
Культисты, которых знал Субару, все как один страдали завышенной самооценкой и жаждой внимания.
Деятельность Петельгейзе трудно было назвать тайной, а другие Архиепископы Греха и вовсе захватили целый город и заявили о себе в трансляции.
Как можно было называть их злодейской организацией, действующей подпольно?
— А, стоп. А как же Белый Кит? Он ведь сотрудничал с Культом... хотя сейчас я в этом немного сомневаюсь, но основания так полагать были.
— Кто знает? Даже если зверодемоны точно ненавидят культистов, я не знаю, ненавидят ли их культисты... В общем, если это не так, я не буду настаивать.
— Сама же начала этот разговор...
Ответив на возражение Субару расплывчато, Анастасия легко отказалась от своей теории. Такая небрежность подтверждала, что это действительно были лишь слухи из чужих уст.
Однако, исчерпав эту тему для разговора, Анастасия подмигнула.
— В конечном счёте, всё это означает лишь то, что мы ничего толком не знаем о миазмах. Как сказала Рам, есть теория о загрязненной мане... но кто сможет объяснить, что значит «загрязнение маны»?
— …
— Через чьё бы тело мана ни прошла, она остаётся маной. Ее свойства можно изменить для определенной цели с помощью магии или артефактов из магических камней, но окрасить саму ману не под силу никому.
— Это...
— Почему же тогда только Ведьма Зависти может загрязнять ману? И для чего существуют способные адаптироваться к этой загрязненной мане культисты?
Анастасия забросала их вопросами, и Рам, на удивление, промолчала.
Она молчала, не найдя слов чтобы возразить, что было для неё необычно. В то же время Субару почувствовал дежавю и отвращение к манере речи Анастасии.
Ее расплывчатые формулировки, уклончивость в выводах.
Всё это неуловимо напоминало Ехидну и вызывало неприятные ощущения.
— Ой-ой-ой, кажется, я заболталась.
Не обращая внимания на молчание Рам и размышления Субару, она внезапно произнесла это.
Тон её голоса резко изменился, и внезапная смена темы застала их врасплох. Оставив их позади, Анастасия посветила фонарём, который держала в руке, вперёд по коридору.
Следуя её примеру, он тоже остановился и, подняв свой фонарь, заметил это.
— ...
Впереди коридор плавно поворачивал налево, и оттуда дул лёгкий ветерок.
Хотя повсюду были лишь однообразные песчаные стены, этот внезапный изгиб и смешавшийся с ветром «запах гари» были ему до боли знакомы.
— Гарью пахнет, будто мясо сгорело, — коротко заметила Рам, почувствовав едва тёплый ветерок.
Запах пережаренного, до черноты сгоревшего мяса доносился из глубины коридора.
Как же он мог когда-то подумать, не зная ничего, что этот запах — свидетельство того, что кто-то готовит еду, и с ним можно будет дружелюбно связаться? Скорее всего, тогда он был куда безумнее, чем сейчас.
— Госпожа Эмилия и остальные неосторожно развели костёр и отдыхают... Как думаешь, такой вариант возможен?
— Я согласен, что Эмилия вполне могла неосторожно развести костёр, но после моего рассказа о кентавре у меня нет оснований для таких предположений. Надеюсь и ты не витаешь в облаках?
— Запомню это оскорбление. Будет интересно посмотреть, как ты будешь оправдываться, когда действие миазмов пройдёт.
Ответив на вопрос Рам с излишней резкостью, он получил в ответ ядовитую колкость.
Фыркнув, Субару напомнил себе, что его враждебность направлена не на того противника.
Теперь уже не оставалось сомнений.
За этим запахом гари и ветром скрывалась большая пещера, а в ней — кощунственный, объятый пламенем, зверодемон.
На этот раз они добрались сюда несколько быстрее, чем в позапрошлый раз. Но раз уж они всё равно столкнулись с ним, значит, это место, вероятно, было его логовом.
Не стоило питать слабую надежду, что он сам куда-то уйдёт. А раз так...
— Значит, придётся убить его, чтобы пройти? — задумчиво произнёс Субару.
— Рам считает, что конструктивнее было бы предлагать варианты, осуществимые имеющимися силами.
— Если использовать козырь, то сражаться можно... Но я бы предпочла приберечь калечение себя на крайний случай. Последствия могут оказаться непоправимыми.
Рам и Анастасия в унисон возразили против кровожадного плана Субару.
Хотя его и раздражало, что ему возразили, Субару и сам пока не собирался настаивать на своем.
Это действительно была безумная затея. Не зря же они назвались командой «Слабаков». Вариант сражения со зверодемоном следовало отбросить как безрассудный.
— Но и возвращаться на правую дорогу нельзя.
— Наблюдая за твоими гримасами до сих пор, не думаю, что у тебя хватит смелости пойти по правой дороге, — заметила Рам.
— Но тогда мы в тупике. Не можем же мы вернуться к началу и смиренно ждать, пока нас найдут остальные?
Её колкость можно было проигнорировать, но слова Анастасии были резонны. Если бы он собирался отступить из-за страха перед зверодемоном, он бы с самого начала пустил в ход красноречие и остался на месте.
Раз он этого не сделал, у него оставался только один выход — пройти мимо зверодемона.
И способ для этого был не так уж нереалистичный.
— Прежде всего, нам нужна информация о противнике. Если мои догадки верны, у нас есть шанс.
Опередив колеблющихся девушек, Субару озвучил решение.
О повадках зверодемона-кентавра Субару почти ничего не знал.
Всё их «знакомство» свелось к тому, что тварь сожгла его заживо секунд через десять после встречи.
В памяти намертво отпечаталось лишь глубинное отвращение к его чудовищному облику да всепожирающая огненная мощь.
Если так подумать, то смерть эта — бессмысленна.
Но не стоит думать, что это всё, на что он способен.
К внезапной «смерти» Субару было не привыкать — десятки подобных битв сделали его ветераном. Он накопил достаточно опыта, чтобы извлекать урок даже из собственной «смерти», не позволяя ей быть напрасной.
— Во-первых, его внешний вид.
Жуткий облик, который не забудешь, увидев всего раз.
И хотя он видел тварь всего десять секунд, её гротескный образ врезался в память настолько ярко, что теперь служил ключом к разгадке.
Лошадиная нижняя часть, человеческий торс, нечто вроде рога вместо головы и огромная пасть, зияющая прямо на груди.
Всё это походило на нелепую детскую поделку из пластилина, но, немного подумав, можно было подметить важную деталь.
— Если коротко: у него нет глаз.
Головы как таковой не было, а значит, и органов зрения — тоже.
Возможно, это результат адаптации к жизни под землёй в песчаных туннелях. Без фонаря здесь кромешная тьма.
— Как у крота. Настолько приспособился к жизни под землёй, что зрение стало просто ненужным.
Или же глаз у него не было изначально — этого он знать не мог. Но вывод был очевиден: тварь точно не полагается на зрение.
Значит, он заметил его не из-за света фонаря. Причиной были звук... или глупо выданное им, своё присутствие.
Выходит, в отсутствие глаз у зверодемона развилось либо обоняние, либо слух.
— Говорят, что у кротов отличный слух, но слабый нюх.
Как и в случае с Анастасией, это сведения, почерпнутые из случайных обрывков информации, не более.
Но это всё же лучше, чем строить догадки на пустом месте. Решив сделать ставку на то, что сильная сторона кентавра — слух, он начал действовать.
А раз так…
— ...
Он замер, едва дыша. Потом, стараясь двигаться бесшумно, плавно поднял и опустил руку.
Ступая с предельной осторожностью, так, чтобы песок не шуршал под ногами, парень достал из сумки флягу с водой и метнул его из-под руки.
Она полетела точно в цель, к дальнему краю просторной пещеры. Легкий стук упавшего предмета мгновенно привлек внимание пылающего посреди зала зверодемона.
— ...!!!
Вздыбив огненную гриву, кентавр подпрыгнул и яростно рванул прямо к источнику шума, без раздумий топча его.
— ...!!!
Поднялось облако песка, по стенам заплясали искры.
Охваченный слепой яростью, зверодемон метался на месте, скрежеща зубами и издавая пронзительный визг, похожий на слаженный плач младенцев.
Затем он несколько раз растоптал уже смятую и оплавленную флягу, пока от неё не осталось лишь бесформенное месиво, и снова выплеснул на песок потоки огня из гривы. Лишь когда всё вокруг, кроме самого песка, обратилось в пепел, тварь удовлетворенно замерла.
Кажется, он преисполнился.
Краем глаза наблюдая за чудовищем, Субару осторожно потянул за веревку, привязанную к поясу, — сигнал двигаться. В пространстве, всё ещё гудящем от жуткого визга, их тихие шаги по песку почти не были слышны.
Так, шаг за шагом, с предельной осторожностью…
— ...
Он снова натянул веревку — команда «стоп» — и идущий следом земляной дракон замер.
Патраш, хоть и не должна была понимать человеческую речь, на удивление послушно исполняла команды. Несмотря на свои размеры, она осторожно и почти бесшумно переступала лапами по песку.
В чернильной темноте Субару и его спутники совершали смертельно опасный марш-бросок.
Сама пещера была размером примерно со школьный спортзал. Повсюду валялись обугленные останки каких-то существ — видимо, его жертвы. Затаив дыхание, стараясь не издать ни звука, группа кралась вдоль стены, пытаясь обойти монстра стороной.
— ...
Назвать это «абсолютной тишиной» язык не поворачивался.
Из его огромной пасти доносилось хриплое дыхание, похожее на шипение воздуха, выходящего из проколотого мяча.
Не только облик, но и сама суть этого существа была отвратительна. Однако сейчас его примитивность сыграла им на руку. Она давала шанс проскользнуть мимо без боя.
— …
Парень снова достал флягу с водой и метнул её за спину монстра. Тупоголовый хищник мгновенно отреагировал на звук и вновь атаковал безобидный предмет.
Пламя взметнулось, детский плач эхом отразился от стен. От нестерпимого жара фляга лопнула и с сухим треском превратилась в черный уголь.
А они продвинулись немного вперед, сокращая расстояние до спасительного прохода.
Эта простая тактика родилась из наблюдений за повадками твари.
Основываясь на отсутствии глаз, Субару решил, что кентавр полагается на слух. Оставив Рам и Анастасию позади, он несколько раз проверил это, бросая разные предметы.
Кентавр действительно находил цель по звуку. И, к счастью, был достаточно глуп, чтобы снова и снова попадаться на одну и ту же простую уловку.
Остальное было делом техники.
Собрать приманки. Попросить Рам с помощью ветра нащупать проход, чтобы было куда бежать. Внушить Патраш необходимость двигаться тихо. Собрать всю волю в кулак, дабы не поддаться страху и напряжению. И начать игру.
— ...
На удивление, всё шло гладко.
Они уже преодолели половину пути к выходу. Хотя нервы были натянуты до предела, времени это заняло не так уж и много. Казалось, этого необучаемого зверя действительно можно было обойти, просто раз за разом повторяя отработанный трюк.
— ...
Разумеется, фонари они потушили. Единственным источником света в этой тьме была пылающая грива беснующегося вдали кентавра.
Скорее всего слепой зверодемон и не заметил бы света, но здравый смысл подсказывал, что лучше убрать любые возможные раздражители.
— ...
Веревка натянулась, выдернув его из задумчивости.
Их у него было две: одна вела к Патраш, другая — к Рам, что сидела на драконе. Команды для Патраш были просты: «вперед» и «стоп». Сигналы для Рам не были четко оговорены — веревка служила скорее просто средством связи, возможностью дать знать о себе.
И всё же эта немая связь, передающая сигналы без слов и взглядов, на удивление успокаивала.
По крайней мере, сейчас ему не нужно было смотреть в их лица, сдерживая рвущуюся наружу иррациональную неприязнь. Кто бы знал, что не видеть их лиц окажется таким облегчением?
Правда, само это внезапное умиротворение в отрыве от всех его и тревожило.
Он пытался списать всё на миазмы, но после рассказа Анастасии сама природа этих «миазмов» стала туманной.
Теперь он уже не был уверен, пройдет ли это состояние, когда они выберутся наружу.
А если нет? Что, если он будет испытывать ту же враждебность к Эмилии? К Беатрис?
— …!?
Внезапно веревка резко дернулась. Дракон остановился сам.
Субару рефлекторно вскинул голову, пытаясь понять, что случилось…
— Ух!
Огненный шар пронесся прямо перед его лицом.
Раскаленный ком размером с футбольный мяч пролетел мимо и врезался в песчаную стену в нескольких метрах впереди, взорвавшись с оглушительным рёвом.
Горячий воздух опалил застывшее тело, и он с трудом подавил рвущийся наружу крик.
Если бы Патраш не остановила его в тот миг, он бы попал под прямой удар.
Неизвестно, умер бы он или нет, но ранений точно бы не избежал. Стиснув зубы от осознания этого, Субару почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Почему? Почему огонь полетел именно сюда?
— ...
Он резко обернулся.
Попавшись на уловку, кентавр должен был всё ещё топтать брошенную флягу в дальнем конце пещеры. Но нет — тварь уже развернула свою рогатую башку в их сторону и низко рычала, словно точно зная, где они прячутся.
Словно точно знала, что они здесь.
— …
Быть этого не может.
Он отцепил от пояса очередную флягу-приманку, готовясь снова отвлечь внимание монстра. Связывающая его с Рам веревка настойчиво дергалась, но он проигнорировал это.
Главное сейчас — увести взгляд зверя от них.
Рука взметнулась, фляга полетела по дуге, шлёпнувшись в песок далеко слева от кентавра. Как и ожидалось, внимание твари переключилось. Неуклюжий хищник снова клюнул на очевидную приманку.
Снова взметнулось пламя, пещеру наполнил младенческий плач. И пока грохот и визг заглушали все остальные звуки, Субару скомандовал Патраш спешить к проходу.
Повторять, повторять, делать одно и то же… Этот трюк должен был сработать. Он просто обязан был…
— ...!
…новый огненный шар просвистел совсем рядом с его плечом.
На этот раз шар пролетел ещё ближе, чуть не опалив кожу. Затаив дыхание, он ощутил пришедшую от взрыва волну жара.
— ...
В оранжевом свете новой вспышки парень уставился на замершего вдалеке монстра. Глазами они не встретились, ведь глаз у твари не было.
Но внимание чудовища было явно приковано к нему. Как?! Как монстр, полагающийся только на слух, мог расслышать их сквозь собственный оглушительный рёв?
— Собственный... рёв...
— Барусу, эхо… — голос Рам, теребившей веревку, наконец пробился сквозь шум в ушах.
И в тот самый миг, когда они оба поняли причину, кентавр оттолкнулся от песка.
Мощные копыта взрыли песчаную землю, и огромное тело легко взмыло в стылый воздух. Огненная грива разгорелась ещё яростнее, и вся эта лавина жара и мощи разом обрушилась на них.
Человеческий торс, венчавший лошадиное туловище, поднял руку и вырвал клок собственной горящей гривы. В ладони монстра пламя мгновенно сгустилось в огненный шар — смертоносный снаряд был готов.
— Беги, беги, беги, беги!!!
Забыв об осторожности и тишине, Субару изо всех сил шлепнул Патраш по крупу, гоня дракона к видневшемуся впереди проходу.
Их положение было ужасным — ровно посреди пещеры, одинаково далеко и от входа, и от спасительного выхода. Идеальная западня.
Словно монстр сам загнал их сюда.
— Нас провели!?
— ...!
Ужас сковал разум, но чудовищу было плевать. Кентавр метнул созданный шар, словно играя с мечущейся добычей, взрывая песок вокруг них.
Он прекрасно понимал, куда они бегут. Попытки сбить его с толку, виляя из стороны в сторону, были бесполезны. Его острый слух был точнее любых уловок.
— Уо! Ва!
Огненные шары летели один за другим, свистя прямо над его склоненной головой.
Монстр носился вокруг них широкими скачками, точно играя в кошки-мышки, забрасывая беглецов огненными снарядами.
— Гх!
Взрыв ударил прямо под ноги. Его подбросило и закрутило в волне раскаленного воздуха.
Он инстинктивно закрыл лицо руками, но обжигающий жар уже проник в легкие, опаляя нос и горло. Дышать стало больно, слизистые будто плавились, нюх отказал.
Катаясь по земле от боли, раздирая лицо, Субару со слезами на глазах поднял голову.
Огромная пасть на торсе кентавра была широко раскрыта, полная зубов глотка издавала мерзкий скрежещущий звук, похожий на смех.
Нет, чудовище и вправду смеялось.
Смеялось над жалким человечишкой, проигравшим битву умов и теперь абсолютно бессильным перед его мощью.
— Дерьмо!
Слепая ненависть вскипела, придавая сил подняться.
Насколько же здоровым и правильным было это чувство по сравнению с недавней удушающей подозрительностью и глупыми раздорами. Погружаясь в темную, кипящую ярость, он усмехнулся самодовольству монстра.
Решил, что победил? Ага, щас.
Как может монстр, ненавидящий миазмы, одолеть Нацуки Субару?
— ...
Он схватился за пояс и вытащил кнут.
Привычно ощутив рукоять в ладони, Субару легко щелкнул кончиком по песку. Кентавр перестал хохотать и с любопытством прислушался к новому звуку — свисту рассекаемого воздуха.
Видимо, такого он ещё не слышал.
Но истинная цель была не в этом. Кнут — лишь отвлекающий маневр.
Невидимое Провидение.
Темные чувства, бурлящие в груди, вскормленные бесчинством и яростью монстра…
Он направил их, преобразуя в грубую силу, способную разорвать кентавра на куски. Топорное применение, но сейчас было не до изысков. Этот прием действовал на всех.
— ...
Он раскрутил кнут над головой, заставляя его свистеть всё быстрее.
Незаметно для монстра, заинтересованного новым звуком, невидимая демоническая рука скользнула во тьме, подкралась к тени чудовища и нацелилась на рог, венчавший его человеческий торс.
Торс человека, тело лошади — где у него жизненно важные органы, было непонятно. Раз голова превратилась в рог, есть ли там мозг — большой вопрос. И всё же, что-то важное там должно быть. Подумав об этом, он решил раздавить рог невидимой хваткой.
Если потеря рога сломит его, можно будет заставить тварь покончить с собой. Вот это уже будет весело…
— Г-ги, а, гха-а!?
Едва эта мысль оформилась, едва он приготовился привести замысел в исполнение…
Взгляд был прикован к кентавру, невидимая рука тянулась к его голове — как вдруг чудовищный, невообразимой силы удар обрушился на его собственную макушку. Боль была такой, будто с него живьем содрали скальп и вогнали в череп сверло. Глаза закатились, изо рта пошла желтая пена, и он рухнул на колени.
— Га, а-а-а!? Гх, аги-и!
Стоя на песке, он обеими руками схватился за голову, отчаянно пытаясь заглушить острую боль ударами по вискам. Тёр, давил, но боль не отступала, а лишь разгоралась. Дабы заглушить её, он бил ещё сильнее, резче. Бил, бил, бил, но агония была сильнее.
Колючий шар боли впился в череп, вращаясь и пронзая мозг. Субару корчился на песке, вгрызаясь в него зубами, сам не понимая зачем.
— Больно! А-а-а! Больно, больно, больно! Больно-о-о!! — кричал он до кровавого кашля.
Набрав полный рот песка, стиснув зубы до скрипа, он извивался, пытаясь перебороть необъяснимую муку, стараясь не задохнуться. Но он не мог сопротивляться. Он проигрывал.
Разумеется, Невидимое Провидение мгновенно исчезло, так и не навредив кентавру.
Монстр, удивленный внезапным состоянием своей жертвы, решил просто сжечь её.
Огромный огненный шар, рожденный из пламени гривы, разогнал стылый воздух пещеры. Яркая вспышка расколола мир вокруг.
Снаряд летел прямо к Нацуки Субару, чтобы через мгновение обратить его в пепел…
— ...!!!
Но в последний момент угольно-чёрный земляной дракон яростно бросился вперед и откусил руку зверя.
— ...
Темная, почти невидимая в полумраке Патраш, бесшумно подкралась и нанесла сокрушительный удар. Потеряв руку и равновесие, монстр выронил огненный шар, который держал над головой.
Таким образом, кентавр сам подорвался на собственном творении. Испытав взрывную волну с очень близкого расстояния, он отлетел в сторону.
Из растерзанной руки хлынула кровь. Кентавра подбросило, швырнуло на песок. Не обращая на него внимания, Патраш одним прыжком оказалась рядом с корчащимся парнем, схватила его зубами за одежду в районе поясницы и тут же рванулась прочь, спасаясь бегством.
Болтаясь в зубах дракона, он качался из стороны в сторону. Задыхаясь и страдая от дикой, неутихающей головной боли, он из последних сил оглянулся.
Позади Патраш, пошатываясь, уже поднимался на ноги кентавр.
На его глазах плоть на человеческом торсе монстра забурлила, и отрубленная левая рука мгновенно отросла. Ужасающая регенерация не ограничивалась этим: повреждения по всему телу, оставленные недавним взрывом, затягивались одно за другим. Через несколько секунд чудовище снова было целым и невредимым.
Препятствий больше не было.
Кентавр издал пронзительный визг в сторону Патраш, и рванул в погоню. Огненная грива вздыбилась, изливая волны жара.
Патраш неслась превосходно, её тело было идеально приспособлено к бегу по зыбкому песку, но скорости кентавра, исконного обитателя этих туннелей, она всё же уступала. Из-за разницы в габаритах монстр быстро нагнал дракона, всё ещё несшего человека в зубах.
В руке чудовища вспыхнул новый огненный шар, но на этот раз он на глазах стал вытягиваться в длину. Субару изумленно смотрел, как пламя обретает форму древкового оружия — через мгновение это было уже копьё, целиком сотканное из огня.
— ...!!!
Кентавр замахнулся и с силой обрушил его на Патраш. Черный дракон резко нырнул вниз, почти зарываясь в песок, и атака прошла прямо над ней. Использовав это мгновение, она попыталась рвануть вперед.
Однако, когда казалось, что они проскочат, мощное копыто монстра врезалось дракону прямо в бок. Удар пробил твердую чешую, и Патраш издала сдавленный стон боли от сжавшихся внутри органов. Но зажатого в зубах Субару она не выронила. Жар, который он внезапно ощутил у поясницы, был кровью, хлынувшей изо рта дракона от разрыва внутренних органов.
Одно это кричало о тяжести раны.
Но Патраш не отпускала свою ношу, а у Субару сейчас просто не было сил беспокоиться о состоянии своей любимицы. Была лишь нескончаемая, пульсирующая в голове пытка.
— Эль Фура!!!
— Дзивальд!
Скорость дракона заметно упала, и кентавр замахнулся для второго удара, но прежде чем огненное копьё достигло цели, с двух сторон одновременно ударили другие атаки.
Первая — невидимый клинок ветра. Вторая — слепящий белый луч сконцентрированного жара.
Оба заклинания были произнесены знакомыми голосами, но парень едва различал их.
Он понял лишь, что атаки достигли цели: в туловище монстра зияла дыра, а человеческий торс был рассечен по диагонали.
Но, как и раньше, раны эти тут же затянулись.
— Барусу! Ох, ну же, если ты уже умер, так и скажи! — голос Рам, как обычно резкий, сейчас дрожал от едва сдерживаемого отчаяния.
— Проблемный зверодемон... С ним у меня совместимость хуже некуда, — а вот голос Анастасии, наоборот, звучал почти легкомысленно, несмотря на отчаянное положение.
Чувствуя на коже горячее дыхание и липкую кровь своего дракона, Субару был на грани обморока. Если так больно, если так мучительно, может, действительно лучше умереть?
— Не смей умирать, Барусу! Рем будет плакать!
— ...О.
Крик прямо в ухо пронзил пелену боли, достучавшись до мозга.
Но эти слова вызвали в нём ярость, не уступающую ненависти к монстру.
Ведь она забыла.
Они все забыли.
Не смей говорить так, будто понимаешь... Не лезь в то, что между мной и Рем.
— Невидимое Провидение-е-е!!!
Выплеснув все клокочущие внутри чувства, он, почти вслепую, сквозь застилающие глаза слёзы, обрушил черную демоническую руку на размытый силуэт твари.
Тотчас же его снова накрыла сокрушительная волна сдавливающей череп боли. Прежде чем сознание окончательно утонуло в этой боли, «Невидимая Рука» ударила прямо по огненному копью монстра, ломая его и заставляя врага пошатнуться.
Но на этом его жалкое сопротивление закончилось.
— ...!!!
Ответом на яростную контратаку был ещё более яростный и сокрушительный удар.
Кентавр уперся передними копытами в песок и, используя их как ось, резко развернул своё огромное тело. Напрягшись как пружина, задние ноги выстрелили вперед.
Удар твердых, как камень, копыт, умноженный на массу и скорость, обрушился на них, взрывая фонтаны песка.
Мощность удара, способного обрушить свод пещеры, раскидала всех в разные стороны. Субару наконец выскользнул из пасти Патраш и беспомощно покатился по земле, врезавшись во что-то твердое — чей-то обугленный труп, который тут же рассыпался от удара.
— А, у-у...
Невыносимая головная боль. Тупая боль во всём теле от удара.
От боли, терзающей его одновременно изнутри и снаружи, он больше не мог держаться. Но, уже проваливаясь в беспамятство, он ясно ощутил приближающуюся тень «смерти».
Разгром. Уничтожение. Бессмысленная гибель.
Эти безжалостные слова вспыхивали в угасающем сознании, но…
— ...
В тот миг, когда лёгкие, казалось, забыли, как дышать, он увидел, что перед ним кто-то стоит.
Маленькая, хрупкая тень. В почти полной темноте её черты были едва различимы, но он узнал этот силуэт. Рам. Пошатываясь, она стояла прямо перед ним.
Заслоняя его собой, раскинув руки.
Дура, это бесполезно… бессмысленно… прекрати.
Он пытался это сказать, но из горла не вырвалось ни звука. Оно онемело, словно забитое песком. Хотя почему «словно»? Оно и правда было забито песком — он по-дурацки наглотался его, пытаясь перекусить агонию боли.
— П...чему? — лишь слабый стон сорвался с губ. Зачем?
Столько горечи и гнева кипело в нём по отношению к ней, к ним обеим. Они наверняка это чувствовали. Так зачем она…?
— Рем будет плакать.
На его невысказанный вопрос Рам тихо ответила лишь это.
Ради сестры, которую она не помнила. Ради защиты возлюбленного этой сестры, которую она не помнила. Она стояла, с полной готовностью умереть.
Субару не понимал этого.
Но даже не понимая, он ясно осознавал другое.
Сейчас Рам умрёт. И он умрёт следом. Этого не избежать.
— ...
Кентавр зарычал и создал в обеих руках по новому огненному клинку. Или, судя по форме, это были скорее топоры. Неважно. Два пылающих оружия. Ими он собирался разрубить крошечную по сравнению с ним фигурку Рам и добить лежащего за ней Субару.
Давай же… давай… должно же быть что-то… Хоть что-нибудь!
Чувствуя ледяное дыхание «смерти», он потянулся рукой не наружу, а внутрь — в самую глубину боли. Наперекор ей. Пытаясь прорваться сквозь агонию. Искать помощи извне — у Рам, у Патраш, у Анастасии — бесполезно и нереально.
Поэтому, пусть его назовут мечтателем или безумцем, он искал спасения внутри себя. Этот отчаянный, нелогичный путь казался сейчас единственно возможным.
Он погружался всё глубже, шаря рукой в своем истерзанном, загрязненном нутре, разгребая клубящиеся темные наваждения, пытаясь нащупать хоть что-то. Не измученную «Невидимую Руку». Что-то другое. Новое средство. Способ выжить.
Но его отчаянные поиски...
— Ах.
…не увенчались успехом. А прямо перед ним монстр уже занес оба огненных топора.
Пламя скрестилось над головой зверя и через мгновение обрушилось на Рам. Сжигая сам воздух, неотвратимый удар рассечет её тонкое тело, сотрет в порошок всё, чем она была — все её чувства, весь её путь, — обратив в горстку черного пепла…
Увидев это видение, он закричал от бессилия, и...
— ...
…в следующее мгновение слепящий белый свет, выпущенный с ужасающей скоростью, начисто смёл верхнюю часть тела монстра.
Тело занесшего над головой огненные мечи монстра было просто стерто с лица земли ужасающим светом.
Не рассечено, не раздавлено — буквально стерто.
— ...
Чудовище представляло собой жуткий гибрид: лошадиное туловище, увенчанное человеческим торсом вместо головы. И этот свет уничтожил всю «человеческую» часть монстра, от груди и выше. Вместе с руками, рогом и зубастой пастью на груди — всё обратилось в ничто.
Тварь беззвучно истекала кровью… но лишь на мгновение. Раны тут же запузырились, забурлили, и началась уже знакомая сверхрегенерация..
Набухающая плоть стремительно восстанавливала утраченное. Человеческий торс мгновенно сформировался заново, и в каждой из рук уже пылали огненные разрывные снаряды.
— ...!!!
Кентавр взревел, и хор младенческих криков снова эхом заметался по стылому пространству пещеры.
Развернувшись, монстр полностью проигнорировал парочку позади, бросившись прямо на нового врага.
Создавая в руках всё новые и новые огненные шары, он швырял их один за другим прямо на бегу, намереваясь под прикрытием взрывов сокрушить врага в лобовой атаке. Но…
— ...?!
Огненные шары перехватывались один за другим.
Слепящий белый свет с невероятной скоростью и убийственной точностью пронзал их насквозь. Сила этого света явно превосходила мощь огненных снарядов кентавра.
Пораженные точно в центр, огненные шары отбрасывались обратно к своему создателю. На мгновение монстр превратился в пылающего ежа, утыканного белыми иглами света, а затем взорвался, охваченный пламенем с головы до ног.
Руки исчезли, пасть разорвана, лошадиное туловище обуглилось. Кентавр рухнул на землю, яростно катаясь по песку и ревя от гнева.
Но даже так он не умирал. Раны снова пульсировали. Раз его нельзя было выпотрошить, стереть или взорвать, он просто адаптировался: стал прочнее, изменил тактику, эволюционировал в ещё более смертоносное орудие убийства.
— ...
Утраченные части тела стремительно регенерировали, и облик монстра менялся.
Форма человеческого торса изменилась, две руки превратились в четыре, а из пасти на груди полезли длинные, острые клыки. Лошадиная нижняя часть тела тоже обзавелась дополнительными конечностями — теперь ног было восемь, что как минимум удваивало его мощь. Обугленная кожа сменилась твердой, черной, блестящей броней.
И в каждой из четырех рук чудовище держало новое оружие: огненный меч, копьё, молот, топор. За какие-то секунды оно чудовищно эволюционировало, изменившись лишь с одной целью — уничтожить источник белого света.
— ...
Подняв четыре передние ноги, кентавр издал громовой рёв. Стукнув копытами друг о друга, он с силой рванулся вперед
Его вид напоминал стальной бронепоезд. Встань на его пути и погибнешь ужасной смертью.
А огненный финал должен был стереть с лица земли того, кто посмел его унизить.
— ...!!!
Песок взметнулся, [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] волна испепеляющего жара [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] окутала воздух, зверодемон [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] яростно [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] мчался вперёд. Жар [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] стал несравнимо [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] сильнее, [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] адское [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ], пламя [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] бурлило [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] вокруг него. Один вид [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] этого воплощения [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] разрушения заставил [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] бы задрожать любое живое существо. [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] Вот он — [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] ужасающий истинный [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] Король Песчаного Моря. [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИЛ] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИ—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗИ—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗ—][БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗ—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОНЗ—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОН—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОН—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРОН—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПРО—] [БЕЛЫЙ СВЕТ ПР—] [БЕЛЫЙ СВЕТ—] [БЕЛЫЙ СВЕТ—] [БЕЛЫЙ СВЕТ—] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ] [БЕЛЫЙ СВЕТ][БЕЛЫЙ СВЕТ][БЕЛЫЙ СВЕТ][БЕЛЫЙ СВЕТ][БЕЛЫЙ СВЕТ][БЕЛЫЙ СВЕТ][БЕЛЫЙ СВЕТ][БЕЛЫЙ СВЕТ]
...
.............
.........................
.................................................
— ...
…А потом не осталось ничего.
Шквал света прекратился так же внезапно, как и начался. И там, где только что бушевал разъяренный монстр, не было ничего. Чудовище было полностью стерто, до последней частицы, словно его никогда и не существовало.
На песке остались лишь бесчисленные белые тонкие иглы — остатки того света, что его уничтожил. Но и они тут же рассыпались в пыль, тая на глазах.
— ...
Потрясенно глядя на это, Субару даже забыл о невыносимой головной боли.
Он вдруг осознал, что сжимает в руках хрупкое, теплое тело. Рам. Он не помнил, как это произошло, но, видимо, в последний момент он инстинктивно прижал её к себе.
Впрочем, это было совершенно бессмысленно. Да и Рам, похоже, была без сознания.
— ...
Чьи-то шаги достигли его слуха.
Медленно, неотвратимо, они приближались.
В пещере по-прежнему царили холод, тишина и мрак. Единственным тусклым источником света были тлеющие угольки там, где ещё недавно бушевало пламя кентавра. Один такой огонёк тлел совсем рядом, освещая пару метров вокруг него.
И в самый край этого слабо освещенного круга ступили чьи-то ноги.
— ...
Он поднял голову, с трудом фокусируя взгляд на обладательнице этих ног — вероятно, той самой, что обрушила на монстра шквал света.
Медленно, он проследил взглядом выше… и в его затуманенных глазах отразился силуэт.
— ...
Женщина со странной аурой.
Её ноги были обнажены до самых бедер, лишь крохотные шорты прикрывали низ живота. Выше виднелся обнаженный живот и пупок, а грудь была едва прикрыта полоской ткани, похожей на нагрудник.
Контрастом с этой почти первобытной наготой был плотный плащ, наброшенный на плечи и лишь отчасти скрывающий обнаженную кожу от холода пещеры.
Длинные, почти черные волосы были собраны в один тугой хвост.
А глаза, устремленные на Субару и Рам, были полны невероятно густых, непонятных эмоций.
Её тонкие губы растянулись в хищной, почти звериной улыбке.
— Нашла.
По крайней мере, она говорит на понятном языке, — подумал он.
Но едва эта мысль оформилась, его сознание окончательно померкло.
Ощущая под собой шершавый песок, Субару безмолвно провалился в темноту.
Даже теряя сознание, он из последних сил крепче сжал девушку в руках — чтобы хотя бы её не выронить.
Лишь на такое упрямство хватило его сил.