В центре первобытного острова, в мавзолее Чёрного Императора.
Проводив Бернадетт, Розель не сразу погрузился в глубокий сон. Он медленно поднял голову и снова посмотрел в бесконечную даль.
Клейн, находясь над серым туманом, беззвучно вздохнул. Он опустил Посох Звёзд, взял бумажную фигурку и встряхнул её.
С хлопком бумажная фигурка быстро уплотнилась и увеличилась в размерах, а затем полетела в полупрозрачный вихрь, образованный иллюзорными, таинственными символами, находившийся рядом со стулом Шута.
Хотя Бернадетт уже переместилась на край первобытного острова, и Клейн больше не мог видеть, что происходит внутри мавзолея Чёрного Императора, с помощью молитвенного света, он мог в определенной степени поддерживать связь с Императором с помощью символа Шута, слившегося с фигурой Розеля.
Пройдя сквозь медленно вращающийся вихрь, бумажная фигурка попала в тускло освещённый мавзолей, источник света в котором был неизвестен. Затем, оказавшись перед центральным помостом, она превратилась в человека.
Этот человек с чёрными волосами и карими глазами был чем-то похож на Германа Воробья, но у него не было острых черт лица. Линии были недостаточно глубокими, а осанка — недостаточно холодной. Были и некоторые отличия в чертах лица. На подбородке и животе у него было небольшое количество жира, появившееся из-за излишеств развитого общества. Это был первоначальный облик Клейна в образе Чжоу Минжуя, того самого Чжоу Минжуя, который тысячи лет провёл внутри Замка Сефирот рядом с Розелем Хуан Тао Густавом.
Розель не удивился его появлению. Опершись одной рукой на подлокотник, он слегка наклонился вперёд и сказал:
— Ты пришёл.
— Я пришёл, — едва заметно кивнул Клейн.
— Тебе не следовало сюда приходить, — вздохнул Розель.
— Я уже здесь, — Клейн очень естественно закончил мем, созданный по мотивам популярного китайского романа Гу Луна.
Полностью убедившись в происхождении парня, стоящего перед ним, Розель вернулся в свое обычное положение, сидя на троне, и со смешком сказал:
— Я хотел было спросить, откуда ты родом, чтобы понять, есть ли необходимость в региональной дискриминации[1], но потом подумал, что в этом нет нужды. Мы все — несчастные изгои, потерявшие свой дом и застрявшие не в своё время.
Не дожидаясь ответа Клейна, Император понизил голос и спросил:
— Ты знаешь правду об апокалипсисе?
— Да, — Клейн слегка кивнул.
Розель продолжил расспросы:
— Ты знаешь, что это Земля?
— Да, — откровенно ответил Клейн.
Услышав это, Розель самоиронично рассмеялся.
— Ты узнал об этом так рано. Я осмелился сделать такой вывод только после того, как побывал на Луне и увидел истинный облик этой планеты с высоты. — В этот момент Император вздохнул и продолжил. — Луна — странное место. Я явно чувствовал страх, но даже не допускал мысли о том, что могу подвергнуться порче. И с каждым разом я становился всё более безумным.
— Хотя порой мне удавалось получить некоторое понимание происходящего благодаря взглядам окружающих, я не осмеливался записывать это в дневник. Я боялся раскрыть тайны и потерять свой последний шанс.
— В конце концов, я решил использовать всё, что сделал раньше, чтобы перейти на путь Чёрного Императора. Помимо надвигающегося апокалипсиса, в котором только обладатели Последовательности 0 способны защитить тех, кого «Они» хотят защитить, «Они» могут спрятать их на других планетах в бескрайней Вселенной и использовать свои силы, чтобы восстановить порядок, позволяющий людям выжить в диких землях. Я также увидел надежду на избавление от порчи, используя способность Чёрного Императора к «воскрешению».
— Если бы я стал Чёрным Императором Последовательности 0 и был бы убит, будучи полубезумным, у меня появился бы шанс воскреснуть в мавзолее или в астральном мире. И тогда я бы вернулся с чистой Уникальностью и тремя Потусторонними характеристиками Последовательности 1. Я был бы абсолютно чист, и во мне не было бы безумия, которое я не смог бы контролировать.
— Кстати говоря, тогда я в какой-то мере использовал Вечно Пылающее Солнце и Бога Пара и Машин.
— Но ужас Великих Древних превзошёл все мои ожидания. Вместе с моим воскрешением пришла новая порча… Возможно, только Великие Древние могут противостоять Великим Древним.
— Я мог лишь прервать процесс воскрешения и влачить жалкое существование в своем последнем мавзолее, чтобы помешать Великому Древнему использовать моё тело для рождения в реальном мире. Это привело бы к ужасной катастрофе.
Основываясь на своих знаниях и на том, что только что произошло, Клейн уже давно догадался о состоянии Императора Розеля. Он ничуть не удивился и спокойно ответил:
— Та, кто тебя развратила, зовется Матерью-Богиней Разврата. «Она» совратила многих верующих, будучи воплощением Изначальной Луны.
Черты лица, едва проступившие на лице Розеля, тут же исказились.
Он помолчал несколько секунд и произнес:
— Я знаю об Изначальной Луне, но не знал, что «Её» истинное почетное имя — Мать-Богиня Разврата.
— Теперь, когда я думаю об этом, мое обнаружение крика о помощи Мистера Двери, возможно, не было случайностью…
Услышав это, Клейн встревожился. Он мгновенно вспомнил о том, что происходило за пределами острова. У него появилось какое-то предчувствие относительно того, что собирался сказать Император Розель.
Розель рассмеялся и вздохнул.
— Самая большая проблема первой половины моей жизни заключалась в том, что я был слишком самоуверен. У меня всегда было такое чувство, что я могу перезагрузить файл сохранения и начать всё заново. Я не уделял должного внимания деталям.
— Тогда Гримм подвергся порче от странных сил на этом острове. Он вернулся сюда после смерти и обрел новую жизнь. Разве это не влияние Изначальной Луны? Проведя всевозможные исследования и соответствующие очищения, я решил, что со мной всё в порядке. Но на самом деле, возможно, в тот момент судьба претерпела незначительное изменение. В результате этого я позже встретил Мистера Дверь, и «Он» постепенно направил меня к Луне…
— Нельзя винить Мистера Дверь. «Его» состояние, возможно, хуже моего.
«Император хочет сказать, что он стал мишенью Матери-Богини Разврата с того самого момента, как обнаружил этот первобытный остров?» — Клейн вздохнул.
— Кто бы мог тогда подумать, что проблема окажется настолько серьёзной?
До Последовательности 2 понимание космоса и Великих Древних приводило к ужасной порче. А не понимая этого, человек не мог точно определить, насколько серьёзна проблема и какие меры необходимо принять, столкнувшись с определенными ситуациями. Из-за этого Розель решил сделать этот первобытный остров своей секретной базой, не сообщив о нём существам, которые имели право знать о Внешних Божествах, Великих Древних и космосе.
— Верно, — Розель, казалось, был очень рад тому, что совершил ошибку, которую мог совершить практически любой.
Затем он продолжил:
— В той древней и тайной организации почти не упоминалось о Великих Древних или Внешних Божествах. — В этот момент Розель на мгновение замолчал, а затем добавил. — Ты, должно быть, читал мой дневник. Ты должен знать, что представляет собой та древняя и тайная организация.
Клейн кивнул.
— Я знаю, о какой организации идёт речь. Не ожидал, что ты, достигнув уровня Последовательности 0, не осмелишься произнести название «Его» организации.
— У меня такое чувство, что «Он» не так прост. «Он», возможно, знает о Внешних Божествах гораздо больше, чем мы можем себе представить, поэтому лучше быть осторожнее. В конце концов, я не полноценный истинный бог Последовательности 0. — Сказав эту фразу, Розель вдруг нахмурился. — Сколько ты прочитал из моего дневника?
Если бы атмосфера не была такой тяжёлой и печальной, Клейн бы определённо не удержался и ответил: «Вкус Демонессы неплох», чтобы поддразнить своего земляка.
В итоге он спокойно ответил:
— Довольно много. — Сказав это, он небрежно добавил: Я даже нашёл несколько Карт Богохульства.
— Какие именно? — выпалил Розель.
Клейн, управляя выражением лица бумажной фигурки, находясь над серым туманом, ровным тоном ответил:
— Чёрный Император, Тиран, Красный Жрец и Шут.
— Фух… — Розель выдохнул, и морщины на его лбу немного разгладились. — К счастью, это не Демонесса, Луна и Мать.
«Ты сам об этом заговорил…» — Клейн промолчал и посмотрел на Императора, не меняя выражения лица.
Сказав это, Розель что-то осознал и поспешно кашлянул.
— Ну, мы все смотрели стримы, так что ты должен прекрасно знать, насколько нормально переодеваться в женскую одежду…
С этими словами он снова кашлянул и вздохнул.
— К какому пути ты принадлежишь?
— Провидец, — коротко ответил Клейн.
Розель тут же замолчал. Спустя несколько секунд он произнес:
— Как жаль. Если бы всё было хорошо, ты бы сейчас вытащил из Исторической Пустоты широкоэкранный телевизор и игровую приставку. Мы бы могли поболтать за игрой. Это — романтическая мечта всех мужчин.
«Жаль, что нет электричества. Придется ждать, пока ты его изобретёшь…» — Клейн не стал озвучивать свои мысли. Он сохранил тот же тон и ответил:
— Надеюсь, этот день настанет.
Затем он вернул разговор в нужное русло.
— Мне очень любопытно, почему Карты Богохульства, которые ты создал, не могут найти даже божества? Такой уровень защиты от гадания и пророчества просто поразителен.
Розель тут же усмехнулся.
— Потому что знания могут дать силу, а сила, в свою очередь, может дать знания. В этом — сила Императора Знаний.
— После того как я наделил формулы зелий двадцати двух путей силой, они естественным образом обрели способность к схождению Потусторонних характеристик. Они также в какой-то мере получили защиту от гадания и пророчества.
— А потом… — Розель вдруг замолчал, словно почувствовав что-то неладное.
Спустя пару секунд он произнес странным голосом:
— Я создал Карты Богохульства за год до того, как провёл ритуал Чёрного Императора. Тогда я уже подвергся порче Изначальной Луны, и большую часть времени не осознавал, что со мной происходит.
— Почему двадцать две карты не могут найти божества?
Услышав этот вопрос, находясь над серым туманом, Клейн почувствовал, как у него сжалось сердце, а по коже снова побежали мурашки.
Не дожидаясь ответа от бумажной фигурки, Розель внезапно повысил голос, и в нем послышался неописуемый страх.
— Не собирай двадцать две карты! Остерегайся карты «Мать»!
Эти две фразы долго эхом разносились в глубине мавзолея Чёрного Императора.
[1] Нечто обычное для Китая. Они не расисты, но смотрят свысока на людей из более бедных регионов.