«Это безумие. Ничего не выйдет».
«Может, и выйдет, если ты прекратишь свой неустанный скулёж», — сказал я, разминая пальцы на своей недавно восстановленной руке.
Реджис подлетел к моему лицу. «О, прости. Мои искренние опасения того, что ты можешь взорвать сам себя, тебя беспокоят?»
Я отмахнулся от него. «Да».
Дымчато-чёрная форма моего парящего спутника зашипела от гнева. «Почему ты вообще пытаешься это сделать? Ты только что уничтожил скрытого босса этого уровня одним ударом! Думаю, ты достаточно силён».
«Я не могу полагаться на поддержание своего тела, постоянно пожирая эфирную эссенцию монстров».
«Так твой план — просто создать собственный источник силы? Боже, интересно, почему мудрые и могущественные драконы клана Индрат не додумались до чего-то подобного… Ах да, додумались!»
«Да, я помню эту историю. Старейшины клана Индрат пытались сформировать ядро из чистого эфира в теле младенца из клана, родившегося без ядра. Ты буквально только что мне это рассказал».
«И что мы узнали из этой истории?» — спросил Реджис, словно разговаривая с младенцем.
Я вздохнул. «Что младенца постигла ужасная смерть».
«Так почему ты всё ещё пытаешься это сделать?» — кипел Реджис.
«Потому что у меня нет другого выбора, если я хочу стать сильнее. Я не хочу полагаться на временные усиления — которые я даже не могу контролировать — от поглощения эфирной эссенции другой формы жизни. Ты видел, как быстро она иссякает из моего тела, даже когда я не сражаюсь».
«Это не повод убивать себя из-за этого!»
«Реджис». Я холодно посмотрел в сияющие глаза блуждающего огонька. «Уверен, ты знаешь это, питаясь моими воспоминаниями, но я едва мог сражаться со Слугами Агроны, а Косы — это совершенно другой уровень. Я не просто ищу способ выжить в этом адском подземелье или руинах — чем бы это место ни было. У меня может быть тело асуры, но если у меня не будет надежды стать таким же сильным, как асуры, я могу с таким же успехом остаться здесь навсегда и обречь свою семью на смерть от рук алакрийцев, потому что уйти отсюда без силы для сопротивления — значит просто дать врагу ещё один шанс меня сломить».
Реджис молчал, изучая меня, его выражение лица было смесью разочарования и беспокойства.
В конце концов он вздохнул. «Ладно. Помимо того факта, что ты можешь физически есть эфир, почему ты думаешь, что твоя попытка будет отличаться от того, что сделали асуры?»
«Ты забыл, что я сам отвечал за формирование своего ядра маны, когда мне было три года. Я что-нибудь придумаю».
Первым шагом моего плана было потратить некоторое время на тщательное изучение химеры.
Я изучал, как эфирная эссенция связалась с трупом химеры. Несмотря на то, что химера не могла контролировать или манипулировать эфиром, утечки эссенции не было.
Используя своё уникальное восприятие эфира вокруг меня, я также провёл серию экспериментов над трупом.
Поскольку химера была убита, эфир не пытался активно регенерировать сломанные части её трупа. Вместо этого он, казалось, поддерживал кости и плоть в почти подвешенном состоянии.
Раны, которые я нанёс ей перед смертью, не регенерировались, и хотя из неё по-немногу вытекала эфирная эссенция, дальнейшей утечки не происходило.
«Реджис, попробуй войти внутрь химеры и поглотить эфир напрямую», — сказал я, не отводя глаз от трупа.
«Я не мог, когда она была жива, но я не пробовал на мёртвой химере», — ответил Реджис, подплывая к гигантскому телу.
Однако вместо того, чтобы погрузиться в поверхность трупа, он отскочил.
Реджис издал болезненный стон от удара, прежде чем повернуться ко мне. «Доволен?»
«Не особо».
Не получив из этого никаких полезных сведений, я перешёл к следующему шагу, надеясь узнать больше.
Закрыв глаза, я ощутил эфир, текущий в моём теле, точно так же, как я делал это, когда впервые пытался сформировать своё ядро маны.
Все мои умственные способности были сосредоточены на наблюдении за тем, как эфир движется внутри меня — как он взаимодействует с моими мышцами, костями и органами, и как он постоянно рассеивается с поверхности моей кожи.
Затем я сосредоточился на разбитых осколках моего ядра маны. Я не мог собирать или производить ману, и воля дракона Сильвии больше не была там. Это означало, что у меня не было возможности использовать Статическую Пустоту или Телосложение Сердца Мира, но фрагментированная оболочка моего ядра маны всё ещё была внутри меня.
Хуже того, эфир медленно растворял разбитые части моего ядра маны, рассматривая их как несовершенства в моём теле, которые нужно было отбросить, поскольку они больше не служили никакой цели.
Осознание того, что все годы кропотливой работы по очистке и укреплению моего ядра маны скоро исчезнут, вызвало острую боль в груди, и потребовалась вся моя сила воли, чтобы не впасть в отчаяние.
И тут меня осенило: эфир рассматривал разбитые осколки моего ядра маны как рану. Поскольку они больше не выполняли никакой функции, он пытался удалить их из моего тела.
‘Но что, если бы он думал, что они полезны?’
Мои глаза распахнулись, и я вскочил на ноги, чтобы снова изучить сплавленную химеру, на этот раз под другим углом.
Сам акт слияния тел химер не был ни регенерацией, ни исцелением, но тот факт, что эфир решил, что этот курс действий был лучшим выбором, кое-что мне подсказал.
По мере того как мой план медленно обретал форму, я вернулся к медитации с лёгкой ухмылкой на лице. Я уже знал, что не могу активно манипулировать эфиром внутри себя, точно так же, как химеры не могли контролировать эфир, питающий их тела. Но у меня было несколько теорий.
Во-первых, я намеренно ранил себя, чтобы изучить, как эфир ведёт себя и взаимодействует внутри моего тела, уделяя пристальное внимание своим мыслям. Мои действия показались бы безумными любому случайному свидетелю, но рядом не было никого, кроме Реджиса, да и мне было бы всё равно.
Я узнал нечто ключевое, когда нанёс последний удар по сплавленной химере, несмотря на то, что обрубок моей руки обильно кровоточил.
Потребовалось несколько десятков раз ранить себя, чтобы окончательно подтвердить мою гипотезу, но в конце концов стало ясно, что намерение влияет на движение эфирной эссенции внутри меня.
Это было далеко не так мощно или немедленно, как моя способность манипулировать маной, но если я думал, что регенерация определённой части моего тела имеет приоритет над другой частью, эфир отвечал на моё желание. Тем не менее, тот факт, что на эфир можно было повлиять, чтобы сделать что-то столь же безумное, как слияние нескольких тел вместе, означал, что намерение химер оказывало на него очень реальное влияние.
‘Что, если я смогу каким-то образом обмануть эфирную эссенцию, чтобы она сплавила воедино разбитые остатки моего ядра маны вместо того, чтобы избавляться от них, а затем заставить её построить новое ядро поверх моего сломанного?’
Было две проблемы: во-первых, эфирная эссенция была слишком рассеяна в моём теле, чтобы сосредоточиться только на моём ядре. Во-вторых, она могла просто медленно разъедать разбитые остатки моего ядра маны, а не пытаться сплавить их вместе.
Но всё же, это могло сработать… нет, это должно было сработать.
Почти сразу, как только мои мысли оформились в реальную идею, я уже знал, что мне нужно делать.
Мне просто не нравился ответ.
Единственная причина, по которой у моего плана был хоть какой-то шанс на успех, заключалась в том, что я мог сделать то, чего не могли сделать даже драконы клана Индрат.
Глубоко вздохнув, я полез в жилет и вытащил маленький радужный камень, хранившийся там.
‘Я обязательно выживу, Сильви. Я верну тебя. Просто подожди’.
Собравшись с духом, я немедленно приступил к работе, быстро поглощая эфирную эссенцию из трупа сплавленной химеры.
Даже после того, как моё тело насытилось эфирной эссенцией и фиолетовая аура начала исходить от моей кожи, я продолжал поглощать эфир, убеждаясь, что потребляю его намного быстрее, чем эфир мог истощиться из моего тела.
«Не думаю, что заедание стресса — это правильный способ справиться с проблемой, миледи», — сказал Реджис, хихикая.
Игнорируя его, я продолжал, несмотря на сокрушительную боль, растущую в моём теле. Казалось, будто каждая мышца, кость и орган в моём теле были накачаны жидкостью до предела.
Но этого было недостаточно. Мне нужно было как можно больше эфирной эссенции, если мой план должен был сработать.
«Серьёзно, Артур. Ты… вроде как истекаешь кровью».
‘Ещё немного’.
Не в силах больше выдерживать растущую боль, я оторвался от трупа химеры и сел.
Реджис был прав. Казалось, я потел кровью, так как по моему телу стекали красные капли. Моё зрение кружилось и пульсировало, и я чувствовал, как моё сердце бешено колотится в груди.
Контролируя дыхание, чтобы не потерять сознание, я схватил одну из костяных стрел — я собрал несколько ранее в качестве подготовки — и прижал её к боку, прямо под рёбрами.
«Реджис. По моей команде, расположись прямо там, где раньше было моё ядро маны, затем уходи, как только я скажу, хорошо?»
Реджис уставился на острую стрелу в моих руках. «Что ты собираешься с ней делать?»
«Хорошо?» — повторил я сквозь стиснутые зубы, едва дыша.
Реджис застонал. «Хорошо».
С этими словами я вонзил стрелу глубоко в грудину, в небольшое пространство между печенью и желудком, где находилось ядро маны. И для верности я провернул стрелу.
«Какого х…»
«Сейчас!» — рявкнул я, держа глаза закрытыми в концентрации.
Вытащив стрелу из тела, я зажал рану руками, пока Реджис влетел внутрь меня.
Немедленно, словно миллионы крошечных насекомых, ползающих по всему моему телу, я почувствовал, как весь эфир, содержащийся во мне, собирается вокруг Реджиса — и моей раны.
Как раз в тот момент, когда эфир собирался достичь моего ядра маны, привлечённый вдвойне чёрным блуждающим огоньком и моей смертельной раной, я рявкнул ему уходить.
Чёрная тень почти мгновенно вылетела из меня, и весь эфир, собравшийся поблизости, сконденсировался, чтобы исцелить рану.
Я сосредоточил своё намерение на формировании твёрдого ядра вокруг сгущающегося эфира там, где раньше было моё старое ядро маны, используя все ментальные трюки, которым я когда-либо научился, чтобы поддерживать состояние медитации, абсолютной концентрации.
Моя мысль была такова: в отличие даже от драконов, я мог поглощать эфир непосредственно в своё тело, у меня был Реджис, который естественным образом притягивал эфир внутри меня, остатки моего ядра маны всё ещё существовали внутри меня и я мог в определённой степени влиять на эфир.
Добравшись до этого момента, я перешёл к самому важному шагу.
Понятие времени ускользнуло от меня, пока бушевала битва между моей волей и эфиром, собравшимся вокруг фрагментированных частей моего ядра маны.
Мне нужно было не только обмануть эфир, чтобы он восстановил ядро маны, а не разрушил его, но мне также нужно было, чтобы он перестроил моё сломанное ядро маны вокруг сжатой сферы эфира.
Если формирование моего ядра маны в первый раз, когда я был малышом, было трудным, то это было почти невозможным. Даже малейшее внутреннее подёргивание или утечка намерения могли заставить сконденсированную сферу эфирной эссенции разрушить моё ядро маны до тех пор, пока оно полностью не очистится из моего тела. Второго шанса у меня не будет.
Казалось, будто каждый опыт, каждое испытание, через которое я прошёл, готовило меня к этому моменту. Меня испытывали до предела. Рана в боку была мучительной, бушующий шар божественной силы сидел во мне, как пузырь расплавленного золота, а моя задача была сродни удержанию этого расплавленного золота в форме голыми руками в ожидании, пока оно остынет. Моя концентрация была абсолютной.
Наконец, когда последние частицы моего старого ядра маны были восстановлены, заключая в себе сконденсированный эфир, мой мир взорвался морем фиолетового цвета.
К тому времени, как я пришёл в себя, моя голова раскалывалась надвое, а дыхание было прерывистым. С трудом разлепив веки, я увидел ухмыляющегося Реджиса на фоне знакомых, изрешечённых битвами стен коридора химер.
«Доброе утречко, спящая красавица», — усмехнулся Реджис.
Я оттолкнулся от спины и сел. «Что случилось?»
«Ну, после того, как ты совершил сэппуку¹ и просидел совершенно неподвижно около целого дня, твоё тело внезапно вспыхнуло фиолетовым пламенем. Затем ты провалялся без сознания ещё два дня», — объяснил Реджис, маниакально ухмыляясь. «Но ты сделал это, ты больной, мазохистский ублюдок!»
‘Моё ядро!’
Потратив мгновение, я сосредоточился, ощущая состояние своего тела.
Реджис был прав, я сделал это. Я успешно выковал новое ядро. Цвет показался мне странным — он имел красный оттенок, похожий на мадженту², — но всё ещё сохранял неземной фиолетовый блеск эфира.
Я сделал то, чего не могли сделать даже асуры клана Индрат.
Я выковал эфирное ядро.
¹ Сэппуку (японский) — ритуальное самоубийство методом вспарывания живота, принятое среди самураев.
² Маджента — цвет пурпурной гаммы с преобладанием красного оттенка.