Император покачал головой.
На постели, содрогаясь от боли, стонал Гюнтер. Его кожа почернела.
— Ух... ууу...
Видя, как сын мечется между жизнью и смертью, император чувствовал тревогу.
Он некогда перерезал немало глоток братьям и кузенам, но то было давно. Лишь теперь он с запозданием осознал: ребёнок — это семья, связь куда крепче, чем с братом или даже супругой.
— Гюнтер...
Пусть он был лишь номинальным наследным принцем, лишённым способностей, но всё же его собственной плотью и кровью. У него ещё могли появиться возможности вырасти.
— Пожалуйста, не приближайтесь, ваше величество. Есть риск заражения остатками проклятия, — предостерегла Амброзия.
Несмотря на совет, император долго смотрел на Гюнтера.
— Совсем нет надежды на выздоровление?
— В таком состоянии...
— Разве вы не лучшие лекари Империи?
— Проклятия, связанные с колдовством, лежат в области чёрных магов. Эти техники действуют скрытно, и потому исследовать их крайне трудно.
— Чёрные маги...
Император вздрогнул от этих слов.
Чёрные маги — это волшебники, использующие запретные заклинания. В обмен на жертвоприношения или даже на смерть самого заклинателя они творят чары невероятной силы.
Если подобные заклинания распространятся среди людей, безопасность граждан Империи окажется под угрозой. Поэтому император неизменно придерживался политики нулевой терпимости к чёрной магии.
Благодаря этому у простых людей почти не было доступа к запретным чарам. Даже специалисты по проклятиям в Императорской лечебнице едва понимали их базовые принципы.
«Сколько бы мы их ни вылавливали, словно крыс, чёрные маги всё равно появляются снова и снова».
В некоторых странах их вовсе не запрещают, и всегда находятся жестокие люди, готовые заниматься подобным.
Гюнтер наверняка поддался их соблазну.
Вернувшись во дворец, император погрузился в тяжёлые мысли.
Гюнтер ведь сам использовал колдовство. Как же такой трусливый человек решился связаться с чёрной магией?
— Возможно, я слишком сильно давил на него...
Он и представить не мог, что робкий Гюнтер осмелится прибегнуть к запретным чарам.
Разумеется, император приветствовал, когда его дети проявляли способности и стремились расти изо всех сил. Он считал допустимым, если один-два погибнут в честной борьбе за первенство.
Но Гюнтер, скорее всего, обратился к чёрной магии не ради соперничества с Аселлой, а назло самому отцу.
Перед глазами встал образ Гюнтера, отшвырнувшего бутылку вина и яростно кричащего.
Император полагал, что суровое обращение поможет сыну осознать свои слабости и вырасти, а заодно станет стимулом для братьев и сестёр.
«В итоге это был неверный путь. Теперь Гюнтер умирает».
Он никогда не хотел, чтобы его ребёнок уничтожил сам себя вот так.
После долгих раздумий император сделал вывод.
— Если бы моё зрение было яснее, я сразу выбрал бы наследника.
Всё это время, вынуждая детей бороться друг с другом, он лишь перекладывал на них бремя собственной нерешительности.
Когда-то он был уверен, что как император не может ошибиться.
Нынешнее положение императорской семьи стало следствием его страха потерпеть неудачу.
Неужели с возрастом он стал трусливее?
— Хм...
Взгляд императора упал на бутылку редкого вина на книжной полке — тот самый подарок от Гюнтера.
Он достал бокал и открыл сосуд. Лекари с тревогой посмотрели на Амброзию.
Она тоже хотела отговорить его от потребления алкоголя, но император явно был не в настроении для споров.
Это был последний подарок от сына, который, возможно, скоро умрёт.
Амброзия осторожно произнесла:
— Ваше величество, позвольте нам проверить напиток на наличие яда.
— Это от Гюнтера. Вряд ли там есть опасность.
— Обычно мы должны провести полное обследование, но...
— Хорошо.
С позволения императора Амброзия наложила заклинание обнаружения на бутылку.
...Ничего подозрительного найдено не было.
— Похоже, всё в порядке.
Когда она отступила, император вдохнул аромат прозрачной жидкости в бокале.
Насыщенный, глубокий — определённо высшее качество, которое Гюнтер раздобыл с трудом.
Думая о том, что если Гюнтер выживет, он будет относиться к нему мягче, император сделал глоток.
— Ох...
Тяжесть в теле сменилась освежающим приливом. Вино оказалось превосходным.
Он смаковал послевкусие, когда...
Дзынь!
Рука императора задрожала, бокал выпал и разбился.
— Ваше величество!
Амброзия тут же бросилась к нему и наложила исцеляющее заклинание. Придворные лекари также поспешили помочь.
— Ух... ууу...
Но чем больше накладывалось исцеляющих чар, тем стремительнее ухудшалось состояние императора.
— Ч-что происходит?!
— Прекратите заклинания!
Это было отравление. Причём таким ядом, что целительство было бессильно.
Амброзия прикусила губу.
— А-Амброзия... — прохрипел император.
— Ваше величество!
Император задыхался, пытаясь вымолвить последние слова.
— ...Готберг.
Не договорив, он потерял сознание.
— Немедленно доставьте его в спальню! — приказала Амброзия.
— А вы, сестра?
Амброзия собралась и твёрдо ответила:
— Я вызову Готберга.
Я повёл рыцарей к кабинету во дворце Ильсон.
БАХ! Таня грубо распахнула дверь, заставив целителей шарахнуться в сторону.
Я направился прямо к Ливио, сидевшему в глубине комнаты.
— Доктор Готберг.
— Таня.
— Есть, — ответила она.
БУХ!
Таня тут же схватила его и заставила встать на колени. Руки были вывернуты за спину, чтобы он не мог выкинуть никакой трюк.
Целители дворца Ильсон вскрикнули от неожиданности. Ливио поднял взгляд на меня. Его лицо оставалось безучастным, несмотря на напряжённость ситуации.
— Что вы делаете?
— Пророк Ливио. Я арестовываю вас за сговор с чёрными магами и покушение на своего подопечного из императорской семьи.
— Я не знаю, о чём вы говорите.
Пока он притворялся, что ничего не знает, я сунул ему под нос документ.
— Анализ проклятия, которое привело принца Гюнтера в такое состояние, завершён. У нас также есть доказательства, что вы переправляли это заклинание.
— Вы хотите сказать, что я, его лечащий врач, навредил принцу? Это абсурдная клевета.
— Мы выясним, так это или нет, когда проведём сравнение. Мы сняли следы оставшейся маны от проклятия. Сравним их с вашей маной.
Мана — это как отпечаток пальца. У каждого человека свои особенности, пусть и незначительные.
Если остаётся остаточная энергия заклинания, как в этом случае, её можно собрать и использовать как улику.
— Вы проанализировали проклятие? — пожал он плечами. — Это область, которую понимают лишь чёрные маги. Такое не под силу простым лекарям.
— Возможно, в вашей стране ими и занимаются только чёрные маги. У нас есть команда, которая этим занимается. Вы недооценили мощь Империи.
Ливио прищурился.
— Я отказываюсь от сравнения. Это — частное принуждение до официального приказа. Вы даже не являетесь представителем закона.
— Как только у нас будут доказательства, разве это не станет официальным?
— Я протестую. Я обращусь в суд по поводу этого насилия со стороны дворца Вольгван...
БУМ! Я опёр ногу о плечо Ливио, пока тот стоял на коленях.
— Об этом позже. Почему у вас такой болтливый язык?
— Почему внезапно...
— Разве до вас не доходили слухи? Я вообще-то эксперт в таких делах.
Ливио извивался всем телом, пытаясь вырваться, по-видимому, не ожидая от меня такой силы.
Но у него не было шансов. Таня сильнее прижала его запястья.
Он оказался жёстким противником: сохранял самообладание даже когда его загнали в угол.
— Я лишь исполнял долг лечащего врача...
— Профессор Готберг!! — в этот момент вбежала Амброзия.
— Сестра.
— Это чрезвычайная ситуация. Вы должны немедленно пойти со мной!
— Что? Неужели...
Я обернулся к Ливио. Человек, который до этого делал вид, что ничего не знает, едва заметно приподнял уголок рта, словно сдерживая ликование.
— Что вы натворили?
— Позвольте мне сделать одно признание, доктор, — сказал Ливио, поднимая голову мне в ответ.
— С самого начала я не понимал человеческих эмоций.
— Что?
— Действительно. Я впервые понял, что отличаюсь от других, когда умерла моя младшая сестра. Монстр в лесу оторвал у неё нижнюю часть тела и съел. Все в деревне плакали и горевали.
Вдруг Ливио начал нести бред.
— Я подумал: это отличная возможность. Я мог изучить строение внутренних органов человека. Это помогло улучшить мои лечебные навыки.
— Доктор, может, перережем ему горло?
Я поднял руку, чтобы остановить Таню, когда она это сказала.
— Мне было приятно, потому что это приносило пользу мне, но я не понимал, почему люди скорбят, — продолжал Ливио, взволнованный своими воспоминаниями.
— С тех пор я изучал структуру человеческих эмоций. Целитель постоянно находится рядом со смертью. Я мог записывать и анализировать различные поведенческие паттерны на фоне эмоциональных колебаний.
— И что же дальше?
Ливио впервые искренне улыбнулся — и это была деформированная улыбка, словно у церемониальной маски.
— Ни один родитель не отвергнет последний дар ребёнка в момент его смерти. Даже самый злой человек.
Эта улыбка была равносильна объявлению победы.
Появление Амброзии здесь значило, что император пал.
И то, что Ливио, долго притворяющийся невежественным, сказал правду, означало, что его цель — убийство императора — достигнута.
Он не выражал сожаления.
— Пустая болтовня. Вы тратите время на такие разговоры?
Выражение лица Ливио посуровело, в ответ мои слова. Его стратегия, видимо, заключалась в том, чтобы как можно сильнее задержать меня здесь.
А это значило...
— Вы боитесь, что я смогу спасти императора?
Глаза Ливио расширились.
Он меня боится.
Его план почти удался, и он боится, что я всё испорчу.
Это означало, что императора ещё можно спасти.
— Сестра, пойдёмте.
"Времени нет. Нужно действовать немедленно".
Я оставил Ливио под стражей Тани и последовал за Амброзией из кабинета.
В оригинальной истории мой отец не смог спасти императора и на него возложили вину за убийство, после чего наша семья была уничтожена.
С другой стороны, спасение императора принесло бы непоколебимое доверие.
— Учитель, я слышал, что случилось. Я присоединюсь к вам, — сказал Фалькенгайн, который поспешил к нам.
— Подготовьте всю операционную и лечебную команду. Привлеките также Хьюго, специалиста по проклятиям.
Я сунул в рот конфету.