Неожиданно в Имперский Медицинский Центр ворвались рыцари.
Целители, идущие по коридору, вздрогнули от их спешки, но не успели ничего сказать, как уже вынуждены были склониться с почтением.
Это была Императорская Гвардия — лучшие рыцари Империи. Они сопровождали не кого иного, как самого Императора.
Император быстро шагал по коридору.
Это была территория фракции дворца Вольгван.
У входа его уже ожидал Фалькенхайн, предугадавший визит Императора, и с почтением его поприветствовал.
— Для меня великая честь встречать Ваше Величество.
— Фалькенхайн. Правда ли, что Ванда и Геда находятся в критическом состоянии?
— К величайшему сожалению, это так.
Глаза Императора сверкнули при ответе Фалькенхайна.
— Они выживут?
— Это… мы делаем всё возможное.
Император, переживший множество тяжелейших сражений, знал по опыту: давление на целителей не вернёт тех, кто обречён. Гораздо полезнее дать им сосредоточиться.
— Сколько времени это займёт?
— Принцессу Ванду лечит доктор Готберг, а принцессу Геду — клирик Ливио. На лечение принцессы Ванды уйдёт не менее пяти часов.
— Я подожду здесь.
— Я приготовлю покои, Ваше Величество.
Император последовал за Фалькенхайном в кабинет Готберга.
Слуги немедленно позаботились о том, чтобы создать комфортные условия.
— Хм.
Будучи Императором, он не мог позволить себе проявить волнение.
Хотя сердце терзали тревога и беспокойство, он спокойно принял чашку чая из рук слуги.
— Садитесь, Фалькенхайн.
— Да.
Пока Ларс проводил операцию, обязанностью Фалькенхайна было присматривать за Императором.
Впрочем, разве не Готберг рекомендовал эти чайные листья?
Смочив губы тёплой жидкостью и немного успокоившись, Император заговорил.
— Ванда и Геда с юных лет были рядом со мной. Хоть они ничего не понимали в политике, но всегда приносили радость Императорской семье.
— Да, именно так.
— Когда я взошёл на трон, мне пришлось отрубить головы многим своим братьям и сёстрам. Но тех, кто был предан мне, я, напротив, защитил.
— Я помню.
Фалькенхайн кивнул.
Даже сейчас в Императорской семье насчитывалось более десяти членов рода помимо прямой линии Императора.
Сюда входили его кузены, братья, сёстры и их прямые потомки.
Для стабильности государства было традицией, чтобы братья и прочая родня Императора после его восшествия основывали отдельные дома.
То, что они всё ещё жили во дворце, объяснялось лишь волей Императора.
Словно он попросту предоставил близкому другу комнату на чердаке.
Все эти члены семьи, которых он сохранил, были преданы ему безоговорочно, и ни у кого не могло возникнуть мысли о мятеже.
В свободное время Император любил проводить с ними досуг — будь то хобби или простые беседы.
Он был человеком, не знавшим пощады к врагам, но необычайно привязанным к союзникам.
Фалькенхайн, долгие годы служивший в Имперском Медицинском Центре, знал это лучше других.
— Сколько лет вы уже работаете в Медицинском Центре?
— Ах, пошёл пятьдесят второй год.
— Уже столько? Вы ведь были в Центре ещё до того, как я взошёл на трон.
— Верно.
— Готберг и впрямь настолько талантлив, что вы, такой человек, ушли с поста главного лекаря, чтобы учить его?
— Что ж, я вовсе не учил доктора Готберга. Наоборот, скорее он многому учит нас.
Император удивился прямоте ответа Фалькенхайна.
— Вы сознательно согласились подчиниться другому главному врачу?
— На самом деле, с учётом моего возраста, я собирался уйти в отставку.
Фалькенхайн слабо улыбнулся.
— Я лишь хотел немного расчистить дорогу следующему поколению.
— Следующему поколению…
Император понял его слова.
Ведь сейчас самой важной его задачей было определение следующего наследника трона.
— У меня не раз возникали подобные мысли. Я уже достиг достаточно многого. Сейчас я нахожу удовлетворение в том, чтобы спокойно проводить время с сёстрами и братьями. Однако…
Император слегка покачал головой.
— Как вы знаете, для Императора нет отставки. Императорскую корону я сниму лишь вместе со своей жизнью. Эта корона, которую я когда-то так отчаянно жаждал возложить на голову, теперь лишь связывает и давит на меня.
Фалькенхайн полностью разделял его мысли.
Успех принес комфорт, но отнял свободу.
— Моя биография должна быть безупречной. Мой преемник обязан быть мудрым правителем, сравнимым со мной. Если я ошибусь с выбором, все мои достижения будут опорочены.
— Это очень трудное решение.
— Но вы сумели принять столь трудный выбор в одно мгновение. Таков верный настрой. Когда моя эпоха закончится, нынешняя молодёжь займёт наше место.
— Как вы и сказали, Ваше Величество.
— Фалькенхайн.
Император задал вопрос с серьёзным выражением.
— Можно ли доверять этому Готбергу, которого вы выбрали?
Фалькенхайн без тени сомнения кивнул.
— Ему можно доверять, Ваше Величество.
Услышав столь уверенный ответ, Император ощутил некоторое облегчение.
Его взгляд невольно скользнул по коридору, ведущему к операционной.
Император сжал обе руки в кулаки.
Он не возносил молитвы богине.
Вместо этого он безмолвно поддерживал Готберга.
— Как всё продвигается?
Когда Альберих задал вопрос, один из целителей под его началом сообщил новости.
— Клирик делает всё возможное. Он просит подождать ещё немного…
— Болван, как можно передавать столь жалкую весть! Сам Его Величество Император ждёт внизу!
Альберих раздражённо вздохнул.
Это лечение имело поистине огромное значение. Его можно было сравнить не просто с заслугой в кампании по усмирению врага.
Император особенно дорожил принцессами Вандой и Гедой.
Если их удастся спасти — последуют богатство и почести, но неудача обернётся наказанием.
Если Готберг справится, а клирик Ливио потерпит неудачу, последствия будут катастрофическими.
Император, и без того всё чаще благоволивший медицине в последние годы, мог вовсе отвернуться от целительских искусств.
С точки зрения Альбериха, это происшествие было прямым столкновением между целительством и медициной.
— Мы не можем проиграть, Ливио.
С первого беглого осмотра стало ясно — обе принцессы получили тяжелейшие травмы.
Благодаря богатому опыту Альберих сразу понял: при использовании обычных целительских заклинаний пациентка умрёт прямо во время лечения.
Если чудо слишком велико, человеческое тело просто не выдерживает благодати богини.
Так Альберих объяснял себе невозможность исцеления травм сверх определённой тяжести.
— Даже Готберг столкнётся с трудностями. К тому же он взялся за принцессу Ванду, у которой повреждения куда тяжелее.
Сейчас настало время ослабить влияние дворца Вольгван.
Альберих уже начинал думать, что кризис равносилен возможности, когда…
— Епископ!
К нему подбежал один из святых рыцарей, запыхавшись.
— Что такое?
— Прибыл ещё один экстренный пациент!
— В такой-то момент ещё один?
— На самом деле, это кто-то из другой кареты, столкнувшейся с принцессами…
— Ах да, это ведь была авария двух карет. Но почему так поздно?
— Место столкновения находилось в горах, поэтому спасение затянулось. Но самое главное!..
Альберих едва мог поверить в то, что сказал ему святой рыцарь.
Его глаза расширились и с дрожащими руками он бросился вперёд.
Святые рыцари переложили пострадавшую с носилок на каталку.
Альберих подбежал, заглянул ей в лицо — и мгновенно побледнел.
— Д-дорогая…!
Его разум опустел.
Почему его жену привезли в Медицинский Центр, всю в крови?
— Любимая, очнись!
Она была без сознания. Ни малейшей реакции. Глаза оставались закрытыми.
Она едва дышала, и казалось, что дыхание в любую секунду может оборваться.
— Живо, несите её! Быстрее!
Пациентку отвезли в реанимацию.
Альберих немедленно оценил состояние жены.
«Целительные заклинания не помогут…»
Спасение запоздало, она уже была за гранью возможного.
«Пожалуйста…»
В панике он принялся колдовать, его руки дрожали.
— Кхх!
Из-за давления на внутренние органы она закашлялась, выплёвывая всё больше крови.
Это было почти то же самое, что с принцессами, которых доставили ранее.
Если так пойдёт дальше, пациентка умрёт ещё до начала лечения.
— Ах…
Почему это произошло именно сейчас?
Он посвятил всю жизнь богине.
И не мог этого понять.
Желание отвергнуть реальность и сбежать захлестнуло его.
Но это длилось недолго.
Он понял.
Возможно, это кара.
Кара за то, что он рассматривал пациентов не как людей, а как пешки для выгоды Медицинского Центра.
Причина лечить пациента лишь одна — он ранен.
Всё остальное — политика Центра, слава целителя — не имеет значения.
"Так вот почему Готберг был так зол ранее…"
Мысли Альбериха наконец вернулись к тому человеку.
Он понял, почему никогда не сможет превзойти этого юношу.
Фалькенхайн, задумавшийся о выходе на покой, был прав.
Альберих уже давно утратил своё изначальное предназначение, запятнав себя грязью общества, и лишился права лечить людей.
Каким бы ни был метод, если он увеличивает число спасённых — его следовало принять. Он должен был признать медицину Готберга и принять поток перемен ещё давно.
Но теперь было слишком поздно.
Его захлестнули лишь сожаления.
— Готберг…
Возможно, он всё же сможет…
Грохот!
Альберих в мгновение ока промчался по коридору и вломился в отделение дворца Вольгван.
— Где Готберг?! Где доктор Готберг?!
— Господин Альберих? Доктор проводит важнейшую операцию. Вы ведь это прекрасно знаете.
К нему с грозной аурой подошёл Хьюго, намереваясь прогнать прочь.
— Операционная! Она там?!
Альберих метнулся к двери под табличкой «Операционная» прежде, чем Хьюго смог его остановить.
— Господин Альберих!!
Хьюго потянулся схватить его, но опоздал на миг.
Грох!
Альберих распахнул дверь и вошёл.
Это была подготовительная комната с большим стеклянным окном, выходящим в операционную.
Трое целителей бросились на него и повалили на пол.
— Угх!
Упавший Альберих поднял голову. Через стеклянное окно он мог видеть лицо Готберга, пока тот оперировал принцессу.
— Готберг!! Умоляю!!
Альберих закричал изо всех сил.
— Спаси мою жену!! Прошу, спаси её!!
Ларс никак не отреагировал.
Его отчаянный крик растворился в воздухе, оставаясь без ответа.
Ларс не отводил глаз от пациентки, полностью сосредоточившись на операции.
— Немедленно уберите его!
Хьюго схватил Альбериха и вытащил в коридор.
— Доктор Готберг!!
Разумеется, Ларс в операционной услышал его мольбу.
Но он не мог ни руками, ни глазами оторваться от происходящего.
Перед ним лежал ярко-красный, вскрытый живот пациентки, на котором все еще накладывались швы.
Не прекращая работы руками, Ларс произнёс:
— Хлоя.