Сегодня из-за трёхстороннего собеседования Аманэ, разумеется, взял выходной с подработки, а после него вернулся домой вместе с Шихоко.
Как обычно, Махиру почти всё свободное время проводила у него, и в этот день не стала исключением: судя по всему, ждала в гостиной, а, услышав щелчок замка, вприпрыжку выскочила в прихожую.
Того, что Шихоко подобное уже нисколько не удивляло, было достаточно, чтобы понять — для неё это стало частью «обычного уклада».
Стоило только задуматься, радоваться этому или стыдиться, как стало ясно: поздно. Раз уж все вокруг принимают это как данность и даже не комментируют, остаётся только смириться.
— Шихоко-сан, вы сегодня тоже заглянули к нам.
Хотя они виделись и на культурном фестивале, из-за плотного графика событий создавалось ощущение, будто с тех пор прошла целая вечность: Махиру улыбалась Шихоко так, словно та вернулась домой раз в год.
Шихоко же, как водится, превзошла её по части напора:
— Ох ты ж, Махиру-тян, какая же ты у меня бодренькая! —
с радостным видом крепко обняла её.
Махиру, смущённая, но счастливая, послушно приняла объятия, так что мне вмешиваться повода не было. Хотя внутренне хотелось заметить, что сцена их воссоединения уже традиционно выглядит куда трогательнее, чем её встреча с собственным сыном.
Они ещё какое-то время с удовольствием прижимались друг к другу, пока Шихоко, заметив мой усталый взгляд, не выдала:
— А то ещё Аманэ приревнует, так что на сегодня хватит.
За такое вопиющее недоразумение я только усилил этот самый взгляд.
— Сегодня вы ради собеседования поехали, да? — спросила Махиру.
— Ага. Всё-таки в такие сроки трёхстороннюю встречу уже не игнорируешь. Уже вторая половина второго курса, — Шихоко пожала плечами. — Учитель через Аманэ пару раз так тонко намекнул: будет здорово, если кто-нибудь из родителей всё же придёт.
Живущие отдельно ученики в моей школе редкость, но к моей ситуации относились с пониманием, так что отсутствие родителей на трёхсторонних встречах раньше проблемой не считали. Однако с приближением экзаменов учителя попросили хотя бы раз наладить прямой контакт с родителями.
Мне самому тоже было неловко каждый раз являться одиному, да и было видно, как классный переживает из-за поступления. Так что на этот раз я всерьёз попросил родителей выкроить время.
— Шуто-сан сегодня на работе? — уточнила Махиру.
— Угу. Сейчас завал, отпроситься тяжело. Жаль, а то можно было устроить ещё и четырёхстороннюю встречу, — легко сказала Шихоко.
— Не надо. Это уже звучит как допрос с пристрастием. Нам и обычной неловкости по горло, — вздохнул я.
— Фуфу, бывает. Наслаждайся этой неловкостью, Аманэ. После выпуска такого больше не будет.
Похоже, для родителей это событие — та самая «лёгкая формальность», через которую они проскальзывают без особых переживаний. Или это только Шихоко такая.
Поймав себя на мысли, что она, словно стоя на стороне родителей, ещё и получает от процесса удовольствие, я тяжело вздохнул, поднялся в коридор и снял пальто.
Уже шла середина ноября, холода набирали силу, и горячие напитки особенно радовали. Чай, который заварила Махиру, приятно разливался теплом по всему телу.
Уступив диван дамам, я уселся на полу, скрестив ноги, и, потягивая чай небольшими глотками, смотрел снизу вверх на Шихоко и Махиру, которые, как всегда, болтали куда теплее и оживлённее, чем мать с родным сыном.
— У Махиру-тян завтра тоже трёхсторонняя встреча, верно? — как бы между делом заметила Шихоко.
Я едва не поперхнулся: она без промедления наступила прямо на мину. Но если сейчас отреагировать слишком бурно, только задену Махиру, так что ограничился коротким прочистиванием горла.
Махиру, глядя на нас своей привычной мягкой улыбкой, спокойно ответила:
— Ну, сказать «трёхсторонняя» нельзя, у меня-то это точно будет двухсторонняя. Я ведь родителям вообще ничего не сказала, так что на «три» у нас не выйдет.
После объявления о встрече она, как и ожидалось, так и не связалась с родителями.
Шихоко, уже в общих чертах знающая о семейных обстоятельствах Махиру, посмотрела на её по-прежнему безмятежное лицо и только протяжно, но негромко протянула:
— Хмм...
— То есть, выходит, у меня ещё есть шанс пойти с тобой, — бодро заявила она.
— Мама... — невольно вырвалось у меня.
Она как ни в чём не бывало выдала такое, что я даже привстал, но Шихоко была абсолютно серьёзна:
— В конце концов, в объявлении написано «трёхсторонняя встреча», но не сказано, кто именно обязан прийти. Если речь о лице, исполняющем роль опекуна, разве нельзя?
— И потом, — продолжила она с искренней уверенностью, — Махиру-тян мне практически как родная дочь. Ничего плохого в том, чтобы вместе послушать о её планах, не вижу. Я же, по сути, как её опекун.
— Ты вообще понимаешь, что говоришь? Классный точно начнёт задавать неудобные вопросы, — поморщился я.
— Тогда можно попросить Шуто-сан. С первого взгляда не отличат, — беззаботно предложила она.
— Папа сказал, что отпроситься не может. И дело не в этом. И ещё — не выкидывай из уравнения Махиру. Это же серьёзный разговор о её будущем. Если вдруг явится, пусть и близкий, но формально посторонний взрослый, она может просто зажаться.
— А, да, ты прав. Я что-то увлеклась и чуть не решила за неё, — довольно легко отступила Шихоко.
— Нет, мне правда очень приятно, — тут же горячо возразила Махиру. — Искренне.
— Тебе не обязательно подыгрывать моей маме, — пробормотал я.
— Я не подыгрываю, — Махиру покачала головой. — Мне в самом деле… очень дорого и радостно это слышать. Это честно.
Махиру медленно покачала головой — ни тени лжи, ни намёка на раздражение или растерянность по поводу предложения Шихоко.
Но и назвать её реакцию простой радостью было бы неправдой: в очертаниях её улыбки угадывались зависть и тихое восхищение, а где-то в глубине — отзвук смирения.
«Вот если бы всё на самом деле было так хорошо…»
Хотя Махиру ни слова не произнесла, мне почудился именно такой неслышный шёпот.
— Просто… речь всё равно зайдёт о семье, — мягко продолжила она. — Думаю, учитель вежливо попросит вас не вмешиваться. Так что, даже если вы придёте, это выйдет скорее впустую…
Тут же вернувшись к своей обычной светлой улыбке, Махиру протянула руку, сжала ладонь Шихоко, которая заметно сникла после отказа, и заглянула ей в глаза.
Мимолётный отблеск сладко-горьких чувств, мелькнувший до того, теперь уже нельзя было прочитать на её лице.
— Тогда… позвольте мне хотя бы принять ваши чувства. Мне очень приятно, что вы, Шихоко-сан, счи… считаете меня своей дочерью.
— Ой, да ты и так мне практически как родная дочь, — беззаботно ответила та.
— Мам.
— Фуфу, Аманэ, ты весь покраснел.
— Сейчас ругаться начну.
Заметила ли Шихоко этот крошечный надлом в голосе Махиру или сделала вид, что не заметила — не ясно. Но по крайней мере в лоб лезть не стала, вместо этого вовлекла меня в разговор и ловко сменила тему, так что я сразу подыграл и мрачно сверкнул на неё глазами.
Шихоко, явно забавляясь моей реакцией, повернулась к Махиру и с искоркой в голосе прошептала:
— Видишь, чистое смущение.
И улыбнулась так открыто, будто ничего тяжёлого в воздухе и не висело.
— В такие моменты он просто прелесть, всё на лице написано. Правда, Махиру-тян?
— Аманэ всегда милый, — спокойно кивнула Махиру.
— Махиру.
— А я, знаете, всегда думаю, что Аманэ и красивый, и милый, — без малейшего смущения добавила она.
Я понимал, что для девушек «милый» нередко звучит как искренний комплимент, да и в её устах это, скорее всего, значило «дорогой сердцу».
Но, глядя на Махиру, нельзя было полностью исключить вариант, что она и вправду считает меня милым и в прямом смысле. И с этим уже сложнее смириться.
«Я бы предпочёл, чтобы хватало “крутой” без всего остального…»
Сознавая при этом, сколько раз показал ей свои слабости, я только мрачно уставился в её сторону. Если уж она называет милыми именно эти стороны, от обиды никуда не деться.
Шихоко, наблюдая, как я беззвучно ною глазами, лишь шире расплылась в своей фирменной ухмылке.
— Вот-вот. Все эти мимолётные милые стороны, которых родители не видят, Махиру-тян как раз и подмечает. Ты ведь только с ней такой честный, да, Аманэ?
— Фуфу, по-моему, Аманэ и так всегда честный, — заметила Махиру.
— Хотелось бы верить, — вздохнула Шихоко. — Со мной он теперь почти ничего не показывает. А раньше был таким послушным, таким милашкой.
— Просто, думаю, в таком возрасте мальчикам с мамой трудно быть прямыми, — мягко сказала Махиру. — Смущение берёт верх. Но Аманэ всё равно остаётся добрым. Иногда говорит резковато, но если перегибает, сразу переживает. Это очаровательно.
— Вот-вот, самый что ни на есть колючий возраст, — довольно кивнула Шихоко. — Хотя внутри он совсем не изменился, так что я нисколько не переживаю.
— Почему мой дом постоянно превращается в вражескую территорию… — выдохнул я.
В родительском доме я уже чувствовал себя на чужом поле, но чтобы и собственная квартира стала ареной для выездного матча — такого сценария я не просчитывал.
Стоит Шихоко оказаться рядом, как Махиру перестаёт быть моим надёжным союзником и совершенно спокойно уходит на сторону «противника». В этот раз они снова действовали сообща и методично сносили мою шкалу HP.
— Ну, так это потому, что там, где я, — там и моё поле, — весело объявила Шихоко.
— Мам, давай без этого. Честно, ну сколько можно…
— Вот, вот, видишь, Махиру-тян? Чистое смущение, ну прелесть же, — не унималась она.
Шихоко рассмеялась: мол, «это же просто слова», — и Махиру, подхватив её настроение, тоже тихо засмеялась.
Моя же HP окончательно покатилась в критическую зону.
— Фуфу, вы правда такие дружные, — сказала Махиру, глядя на нас двоих с теплом.
— Это не называется «дружные», Махиру… — простонал я.
Чувствуя, как моральные силы стремительно испаряются, я обречённо уставился в чашку.
Махиру негромко хихикнула, мелодично дрогнув горлом, и, игриво мне подмигнув, добавила:
— Это оценка со стороны.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
В телеграмме информация по выходу глав. Также если есть ошибки, пиши ( желательно под одной веткой комментов).
Телеграмм канал : t.me/NBF_TEAM
Поддержать монетой : pay.cloudtips.ru/p/79fc85b6