— Ну, мы тогда пошли. Скорее всего, увидимся уже в следующем году.
— Пока-а! А вы дальше тут вдвоём милуйтесь, сколько влезет!
Ещё до того, как окончательно стемнело, Ицуки с остальными, бросив напоследок такие слова, покинули дом Аманэ.
По дороге домой они, кажется, собирались ещё заглянуть на иллюминацию, так что им нужно было выйти пораньше, иначе родители устроят нагоняй.
«Это они ещё нас поддевали, а сами куда больше ведут себя как образцовая парочка», — невольно съязвил он про себя.
После того как двое ушли, Аманэ и Махиру, как обычно, вдвоём приготовили ужин, поужинали чуть более роскошно, чем в обычные дни, а потом, уютно устроившись бок о бок, просто тихо проводили время — так, что из вечера будто выветрилось всё особенное рождественское настроение.
Если и говорить о каких-то отличиях, то разве что украшения всё ещё висели, ужин оказался непривычно роскошным, да по телевизору шли рождественские спецвыпуски.
— Телевизор тоже весь в Рождестве, как ни крути.
Перед глазами Аманэ и Махиру, как обычно сидевших рядом на диване, мелькала передача: под рождественские песни фоном там обсуждали, какие подарки выбирают людям разного возраста и пола.
— Ну, сезонные темы легко подхватывать, да и народ их любит. А уж Рождество — сплошной сезон распродаж. Наверняка это ещё и способ разжечь покупательский азарт.
— Как-то не тянет на разговор для рождественского сочельника.
— Фу-фу… Кстати, а что, по-твоему, считается «по-рождественски правильным» разговором, Аманэ-кун?
— Ну, там, «когда Санта придёт?» или «что Санта подарит?» — вот это всё.
— Какие милые вещи тебя, оказывается, занимают.
— Если говорить именно «по-рождественски», то выглядит примерно так.
Он всего лишь озвучил общее представление, но Махиру, похоже, восприняла это как нечто трогательное: она изящно улыбнулась и посмотрела на него с мягкой, тёплой усмешкой.
По выражению лица было понятно, что она действительно считает его слова милыми, и Аманэ, почесав затылок и заранее угадав, что там себе воображает Махиру, открыл рот:
— …На всякий случай: я ещё в старших классах начальной школы понял, что это мама с папой подарки к подушке подкладывали.
— А до этого верил.
— У… ну, понимаешь. На все вопросы отец с добродушной улыбкой отвечал так гладко, что я, можно сказать, купился на искусно выстроенную ложь.
Если сказать, что сообразил он поздновато, то так оно и есть, но на то были причины.
— Вопросы?
— Типа «как Санта вообще может в одиночку разнести подарки всем детям мира?», «какая ему выгода от того, что он всё это раздаёт?» или «откуда деньги на подарки берутся?» — такие.
— Это, кстати, довольно неудобные вопросы, если тебе их вдруг зададут. И то, что ты в детстве до такого додумался, тоже о многом говорит, Аманэ-кун. …И что же отвечал Шуто-сан?
— Что, мол, Санта подарки в одиночку не разносит. Что в Финляндии существует крупная некоммерческая организация под названием «Санта-Клаус», и из её филиалов по всему миру посылки и отправляются. Что подарки раздают затем, чтобы, вне зависимости от богатства семьи, каждый ребёнок мог их получить, стать счастливее, а заодно — чтобы защитить сердца детей, которым предстоит нести на себе следующее поколение, и тем самым в будущем приблизить мир на земле. А деньги на это идут из пожертвований взрослых и компаний по всему миру, которые желают детям здорового роста и мирного неба над головой.
— Для ребёнка малость сложновато, а взрослому вроде как и удобно до подозрительности, но звучит правдоподобно. Та ещё тонкая, искусно состряпанная история.
— Если сейчас об этом подумать, уже один тотальный слив персональных данных пугает. Выходит, наш состав семьи и вкусы там досконально знают.
Теперь, повзрослев, если как следует разобрать слова Шуто, там один сплошной бред. Но тогда Шуто, который обычно не лгал и не нарушал обещаний, спокойно и без запинок всё это объяснил, и доверчивый ребёнок Аманэ решил, что так оно и есть.
К тому же это ведь была не сплошная выдумка: он говорил, что Санта не один, что, может, и нет организации под названием «Санта-Клаус», зато в Финляндии в самом деле существует деревня Санта-Клауса. Такая щепотка правды добавляла достоверности, и в итоге Аманэ легко на неё купился.
— Вот так. Вместо того чтобы мяться и увиливать, он говорил так, будто всё это есть на самом деле, и маленький я, тогда куда более глупый и простодушный, чем сейчас, взял да и поверил…
— Ми…
— Ничего не милый. И не надо так обиженно смотреть.
— Мог бы хотя бы дать договорить.
Он и так прекрасно знал, что скажет Махиру, и, опередив её, тут же сбил её настрой — в ответ Махиру явно надула щёки.
В этом было что-то по-детски очаровательное, и Аманэ, не сдержавшись, погладил её по голове. В ответ она тихонько проворчала, что, мол, сам-то он только и делает, что её тискает, и в итоге, поддавшись её немому требованию, позволил и себе погладить голову — на том они и сошлись.
— Да и вообще, родители ведь вообще-то не врали… Наверное, та ложь тогда была особенной.
— Ты рассердился?
— Нет.
То, что родители ему солгали, было для детского сердца немалым событием, но упрекать их Аманэ не собирался.
К тому моменту, когда он осознал, что его обманули, его мысли и чувства уже успели подрасти, и он был в том возрасте, когда можно дойти не только до факта лжи, но и до вопроса, ради чего вообще пришлось лгать.
— Ну, конечно, тогда это был шок. Но, думаю, родители просто хотели дать мне помечтать, чтобы я не оказался за бортом общей мечты. И даже если однажды приходит момент проснуться от этого сна, куда лучше, если ты просыпаешься сам и сам всё принимаешь, а не когда тебя грубо будят другие. Так сердце проще привести в порядок.
Аманэ не любил ложь и считал её чем-то плохим, чем не стоит пользоваться без нужды, но одновременно понял и то, что простое выставление правды напоказ не всегда идёт на пользу.
Действительно ли хорошо для ребёнка сразу показать ему реальность: никакого Санта-Клауса нет, это родители готовят подарки?
Имеют ли родители право собственными руками разрушать образ, идеал Санты, с которым ребёнок познакомился по книжкам?
Даже если однажды он сам поймёт, что всё это лишь красивая сказка, допустимо ли, чтобы чужие люди насильно открывали ему на это глаза?
Наверняка ни Шихоко, ни Шуто не могли счесть это правильным.
И потому Шуто с Шихоко, скорее всего, осознанно оставили его веру в Санту как есть, чтобы, когда правда всё равно откроется, он смог сам это переварить и принять.
— К тому же факт остаётся фактом: они думали обо мне и клали подарки к подушке. Как тут злиться?
Они ведь сами всё готовили, а потом, ничего не выдавая, радовались вместе с сыном, который искренне верил, что это подарки от Санты, и говорили ему: «Как здорово». В той искренности и любви не было ни капли фальши.
Понимая это, Аманэ не мог сердиться на тот обман.
— У тебя правда замечательные родители.
— Ага. Есть чем гордиться, с ними нигде не стыдно… хотя, стоит им появиться вместе, комплектом, как становится немного неловко.
— Они же на самом деле очень нежная пара. Смотреть — и то краснеешь.
— Если что, можешь смело их осаживать.
— Вмешиваться в то, насколько супруги ладят между собой, я не собираюсь. Это ведь хорошая вещь.
— Да, но всё равно…
— А ты, Аманэ-кун, такое… не любишь?
Она спросила как-то осторожно. Снизу вверх на него смотрели глаза, в которых смешались робость и лёгкая тревога, и Аманэ негромко покачал головой.
— Не то чтобы не люблю. Просто с точки зрения ребёнка хочется, чтобы такое хотя бы не творилось на людях.
— Лично я считаю, что, если без перегибов, здорово, когда показывают, что они близки. Вид, как родители грызутся, очень плохо влияет на душевное развитие ребёнка. Важно, когда люди уважают и берегут друг друга.
— Это точно.
Что именно сейчас думает Махиру, что вспоминает, с чем сравнивает — спрашивать не нужно, он и так понимал.
Но если дать ей понять, что он это заметил, она начнёт лишний раз о нём заботиться, и потому Аманэ, сохранив обычное выражение лица, нарочито пожал плечами.
Сейчас Махиру спокойно и трезво смотрела на факты, как бы со стороны оценивая своих родителей. Ни страха, ни отчаяния в ней не чувствовалось — лишь тихая зависть к родителям Аманэ. И потому озвучивать своё беспокойство не стоило.
— В общем, главное — не устраивать такие нежности, что на это хочется глаза закрыть, и не посреди улицы. Хотя, если подумать, именно отец чаще всего такое исполняет, сам того не замечая… а может, как раз замечая.
— А-а…
— С чего это ты вдруг так понимающе вздыхаешь?
— Нет, ничего.
Она сделала вид, что ни при чём, и отвела взгляд.
— …Кстати, на твой взгляд, мои родители какие?
— В смысле?
— Ну, как бы… Ты же у нас моих родителей любишь. Вот я и подумал, как они выглядят со стороны.
— Как очень близкая и прекрасная супружеская пара.
И это явно было чистой правдой. Махиру часто смотрела на дружный дуэт Шихоко и Шуто с восхищением — наверняка видела в них идеал супружеской пары и семьи.
— Говорят же, что с точки зрения нейронауки влюблённость из-за гормонов обычно выдыхается через несколько лет.
— Ну да, слышал.
— Но у них двоих до сих пор видно… любовь. Думаю, это уже не мимолётное чувство, а что-то переработанное, возвышенное. Форм любви много, но вот той, что я сейчас вижу между ними, я искренне восхищаюсь.
Слова, которые произносила Махиру голосом, полным завистливого тепла, были, наверное, самой настоящей её мечтой.
— Хотелось бы и нам такими стать… Ну, если не считать обнимашек на людях.
— …Да.
Когда он увидел, как белые щёки Махиру вспыхнули, словно в одно мгновение загорелись, до него только тогда дошло, что он совершенно будничным тоном сказал нечто ужасно смелое. Но от своих слов отказываться он не собирался.
Похоже, Махиру очень хорошо поняла, что означает это самое «и мы тоже». Она прижала ладони к горящим щекам, пытаясь хоть как-то «стравить жар», но прохладные руки явно не могли остудить пламя у неё внутри. Да и Аманэ сам чувствовал, как волна жара, пусть и с опозданием, поднимается к его лицу и отступать не спешит.
Так они и сидели, краснея и то встречаясь, то тут же отводя взгляд, пока время незаметно не подошло к тому моменту, когда Махиру обычно собиралась домой.
Жар к тому моменту уже спал, неловкость ушла, но на смену ей пришло другое — не хотелось расходиться.
Вообще-то в обществе довольно хорошо известно, чем занимаются пары на Рождество, но ни этим заниматься, ни нарушать данные обещания они не собирались.
Просто стоило подумать о том, что Махиру сейчас рядом, как изнутри всё сильнее поднималось желание ещё немного побыть с ней бок о бок.
— Уже поздно.
— Да…
Махиру прекрасно понимала, что в это время обычно уже встаёт и собирается, но даже и не думала подниматься.
Аманэ тоже понимал, что она этим говорит. Настолько он тупым не был, хотя и не собирался додумывать лишнего.
Скорее всего, Махиру просто хотела ещё немного побыть рядом с ним и вместе переждать эту холодную ночь.
— Слушай…
Горло пересохло.
Вроде бы они уже не раз проводили ночи рядом, в рамках вполне невинных отношений, и такое приглашение не должно было вызывать дрожи. Но он и представить не мог, что факт рождественской ночи так поднимет планку.
От его обращения Махиру вздрогнула и робко посмотрела на него исподлобья.
— …Ну, просто потому что Рождество, у нас ведь ничего особо не меняется, мы и так почти всегда вместе, но…
— Угу.
— Может… сегодня… поспим вместе?
— …Д-да.
Когда её белые щёки разом окрасились алым, Аманэ понял, куда именно она свернула мыслями, и в панике замахал руками.
После того раза у них почти не было подобной близости, чтобы узнавать друг друга телами: мешали и занятость, и смущение, и особенно неловкость. Но Рождество, время, когда влюблённые обычно предаются ласкам, наверняка подтолкнуло её к подобным ассоциациям.
— Н-не в этом смысле, вообще нет! Обычное совместное ночевание! Ничего… непристойного!
— Не нужно так волноваться! Я поняла, правда!
Похоже, Аманэ слишком уж всполошился, так что теперь уже Махиру заметно запаниковала, тоже замахала руками и заметалась.
Они вдвоём с пунцовыми лицами вели себя подозрительно, и, глядя на растерянность друг друга, по мере того как к ним возвращалось спокойствие, почему-то стало безумно смешно, и они разом расхохотались.
— …Махиру.
Когда они отсмеялись и немного пришли в себя, он осторожно взял её за руку.
— Нельзя?
Он и не думал причинить ей вред, и если бы Махиру сказала «нет», сразу бы отступил. Похоже, она уловила этот настрой: слегка усмехнулась и покачала головой.
— Н-нет, всё в порядке. Я… рада.
— Голос у тебя при этом деревянный.
— Н-ну… мы же всё это время были такими… ровными, что ли, как обычно. Поэтому я даже не представляла, что Аманэ-кун сам меня позовёт.
— Совсем-совсем?
— Дурак.
— Извини.
Если слишком заигрываться, Махиру потом обязательно отомстит, и потому он смиренно извинился и, разжав пальцы, отпустил её руку. Она чуть надула губы.
— То есть тебе было бы лучше, если бы я как раз представляла такое?
— Мне было бы хорошо в любом случае. …Всё равно позвал бы.
— Ну вот…
Она легонько хлопнула его по плечу — скорее не в упрёк, а с тем самым «ничего с тобой не поделаешь», вложив в удар ласку. Аманэ, чувствуя приятную щекотку, расплылся в довольной улыбке, за что и получил от Махиру ещё одно ласковое «дурак».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
В телеграмме информация по выходу глав. Также если есть ошибки, пиши ( желательно под одной веткой комментов).
Телеграмм канал : t.me/NBF_TEAM
Поддержать монетой переводчика за перевод : pay.cloudtips.ru/p/79fc85b6