— Я правда ничего не буду делать.
Аманэ, сидя на кровати лицом к лицу с Махиру, поднял обе ладони к ней, изо всех сил изображая, что он совершенно безобиден.
Они уже по очереди приняли душ, переоделись в пижамы и как раз собирались спать. Но, судя по всему, Махиру всё-таки нервничала из-за того, что в одной лёгкой домашней одежде оказалась на кровати своего парня. Поэтому Аманэ как мог старался дать понять, что ей нечего бояться.
По крайней мере, ему так казалось… однако Махиру почему-то смотрела на него с лёгким, едва заметным оттенком усталого изумления.
— Я ни за что не нарушу нашу клятву. Никогда. Если переживаешь — я могу даже руки себе связать.
— Почему ты настолько строг к себе? Я же тебе верю.
— Вот как раз тут лучше не верь.
— С чего это вдруг?!
Разумеется, сам Аманэ собирался быть предельно осторожным и ни при каких обстоятельствах не нарушать договорённость с Махиру. Но это не значило, что он хотел, чтобы она перестала быть начеку.
Чтобы, не нарушая их клятву, не поддаться рождественской атмосфере и в итоге не «сделать что-нибудь само собой», он считал, что нужно заранее как следует связать себя по рукам, — именно поэтому так и упирался перед Махиру. Вот только, сколько ни старался, в её глазах по-прежнему читалось лёгкое, но усталое изумление.
— …И долго ты так собираешься стоять?
— Пока Махиру не успокоится?
— Тогда можешь не переживать, я уже спокойна. …Скорее наоборот, когда Аманэ-кун совсем ко мне не прикасается, мне как-то… тревожнее.
К поднявшему руки Аманэ Махиру потянулась сама.
Поскольку он застыл в позе полного капитулянта, отреагировать вовремя не успел — и в следующую секунду оказался пойман в её объятия.
Точнее, не столько пойман, сколько просто крепко обнят. Похоже, Махиру была недовольна его поведением: чуть надувшись, она опустила взгляд и уткнулась лбом ему в грудь.
— Говоришь, что ничего делать не будешь… но хотя бы поцеловать меня — ведь можно, правда?
— …Барышня, вы опасно хорошо умеете провоцировать.
«И что ты будешь делать, если у меня по кусочку развалится всё терпение?..» — мелькнуло у Аманэ в голове, но заставлять Махиру сдерживаться ему тоже не хотелось. Поэтому он ещё глубже утопил в себе рвущийся наружу порыв и обнял её за спину.
Чётко чувствуя её мягкое тело, совсем не похожее на его собственное, он заглянул в глаза прямо напротив: в карамельной глубине её глаз плавали тонкие жилки недовольства и тревоги.
Жаль только, что эти глаза тут же спрятались за опустившимися светлыми веками. Аманэ медленно наклонился и прикрыл её губы, только что выпустившие сладкие слова, собственными.
До него донёсся тихий, сладкий звук — едва слышное «м-мм».
Её губы — такие маленькие, мягкие и живые, что трудно было поверить, будто у него самого вообще есть «такие же», — стоило Аманэ лишь коснуться их, как они тут же наливались теплом, становились ещё мягче, словно вот-вот растают.
«Неужели вся эта сладость и правда сочится прямо отсюда?» — едва он медленно провёл по ним языком, как её тело, кажется, разом обмякло, а губы безвольно приоткрылись.
Если он и дальше станет жадно вкушать этот сладкий плод, остановиться уже не получится — это Аманэ понимал слишком хорошо. Поэтому поцелуй так и остался лёгким, едва касательным. Когда в конце концов веки Махиру медленно приподнялись, а карамель в глубине её глаз стала густой и тягучей от сладости, он с облегчением подумал: «Хорошо, что на этот раз я вовремя притормозил».
«Если бы она смотрела на меня так прямо во время поцелуя, я бы точно уже не удержался».
Влажные, ещё тёплые губы Махиру выдохнули мягкий, насыщенный вздох, а сорвавшийся вместе с ним звук был до краёв пропитан сладостью.
Аманэ, чтобы прийти в себя, прикусил губу, возвращая голову в порядок лёгкой болью. В его руках Махиру подняла взгляд — в глазах уже чуть-чуть высохла излишняя влажность.
Она невинно склонила голову набок — движение вышло таким милым, что Аманэ едва не поддался порыву крепко прижать её к себе и снова прильнуть к губам. Но где-то в глубине сидел ещё один, более рассудительный он, который строго велел: «Стоп». Благодаря ему Аманэ пока удавалось не сорваться.
— …Мне кажется, в последнее время меня тренируют по всем фронтам.
— По-моему, это просто стало заметнее. Ты и раньше над собой работал.
Махиру небрежно, совершенно беззаботно водила кончиками пальцев по его телу. Аманэ, чтобы она ничего не заметила, прикусил изнутри щёку и замотал головой.
— Я не об этом. Я про… самоконтроль, разум — вот это всё.
— …Кажется, он скоро треснет?
— Я не собираюсь ни срываться, ни что-то нарушать. Но это не отменяет того, что я мучаюсь и борюсь сам с собой. …И всё равно, со всей этой мукой впридачу, я просто думаю: «Я тебя люблю и хочу беречь».
Сознательно она это делает или нет — иногда вообще не поймёшь, — но Махиру регулярно подливает масло в огонь его порывов.
Использовать это как повод для чего-то он, конечно, не собирался; скорее, считал всё происходящее своеобразной тренировкой. Вот только эта девушка была ему до безумия дорога, и естественное желание прикасаться к ней лишь крепло.
«Любить кого-то вот так сильно — тоже испытание», — с лёгкой тоской подумал Аманэ, а Махиру в это время лишь часто-часто моргала.
— …Похоже, меня правда любят, да.
— Почему ты сказала это так, будто речь о какой-то другой девушке?
— Н-не надо так тянуть за щёки!
— Только что ты звучала такой уверенной, а теперь резко стушевалась. Это как вообще работает?
В последнее время Махиру, казалось, твёрдо осознала, что любима Аманэ, и даже с некоторой гордостью говорила об этом вслух. А сейчас вдруг выдала реплику так, словно наблюдала ситуацию со стороны. Аманэ, который был уверен, что транслирует свои чувства всем телом, невольно задумался: «Неужели я всё ещё недодаю ей внимания?» — и нежно потянул её мягкие щёки пальцами.
Насладившись тем, как послушно тянется этот белый «моти» — её щека, — он отпустил. Махиру, слегка прикрыв ладонями чуть порозовевшие щёки, встретилась с ним взглядом.
— Я… нет, я не потеряла уверенность. Просто… в такие моменты ты, Аманэ-кун, даже терпя сам, всё равно ставишь меня на первое место. Я это… очень остро почувствовала.
Услышав слово «терпишь», Аманэ понял, что она прекрасно осознаёт, в каком именно смысле ему сейчас тяжело, — и от этого хотелось схватиться за голову. Но Махиру вовсе не испытывала отвращения; только смущённо отвела взгляд в сторону.
Они ведь уже однажды полностью открылись друг другу, увидели всё как есть. Именно поэтому сейчас Махиру, похоже, по-своему переживала за него.
Со своей стороны Аманэ чётко понимал: если их страсть зайдёт слишком далеко, цена для него и для Махиру будет совершенно разной. Поэтому он сознательно выбрал путь — не тянуться безоглядно к тому «дальше».
— Я с собой как-нибудь справлюсь, а вот ты — не совсем. …Я люблю тебя всю, Махиру, до последней клеточки. Так что позволь мне заботиться о тебе как следует.
— …Да.
Если Махиру понимает, насколько он её бережёт, — для Аманэ этого было достаточно.
Она, чуть смутившись, но без сопротивления приняла эти слова и тепло улыбнулась. Глядя на Махиру, до которой стоило лишь чуть податься вперёд — и он бы её коснулся, — Аманэ подумал: «Наверное, мне стоит показывать ей свои чувства ещё яснее, чтобы она их прям чувствовала».
— Что ж, если тебе хочется ещё ощутимее почувствовать, что тебя любят… я могу прямо сейчас завалить тебя любовью. В пределах нашей клятвы, разумеется.
— Ф-фэ?!
Похоже, таких слов она никак не ожидала: на смену просто смущению на лице Махиру ясно проступила паника.
На этот раз Аманэ заранее продумал все возможные её трактовки, так что отступать не собирался.
Он снова протянул руки к дрогнувшей от слов хрупкой фигурке, обнял за спину — тело в его объятиях напряглось и стало заметно жарче.
Но и не думала убегать: Махиру лишь закрыла глаза, доверчиво отдавая себя ему. Аманэ тихо наклонился к её уху.
— Лови обнимашки.
Он прижал к себе её маленькое тело, вкладывая в объятие всё своё чувство. И тут на её лице очень наглядно промелькнула цепочка: сначала растерянность, а потом совершенно явное недовольство.
— Почему у тебя такой недовольный вид?
— Н-ничего…
— …Знаешь, Махиру, у тебя всё на лице написано.
— Т-только когда речь о тебе, Аманэ-кун!
— Знаю. …И хочу, чтобы именно мне ты свои чувства швыряла без остатка.
— …Дурак.
— Угу.
— Обними ещё крепче.
— Ещё сильнее — и ты у меня просто сломаешься.
— Я не настолько хрупкая!
— Правда? При том какая ты у меня тоненькая?
— Между прочим, я недавно чуть потолстела. Э-это всё из-за дегустации торта. Но я уже всё вернула как было!
— Ты у меня прямо воплощённое старание, честное слово.
Из-за того, что она пекла и пробовала без конца варианты торта ко дню рождения Аманэ, общая масса Махиру во вселенной, по её словам, немного увеличилась. Но с точки зрения самого именинника он вообще ничего не заметил.
Скорее всего, какой-то сдвиг в цифрах действительно был, просто Махиру следила за питанием и честно занималась упражнениями, так что внешне всё будто закончилось, не успев начаться.
— Тебе не нужно себя загонять и худеть изо всех сил, ладно? Для меня на первом месте твоё здоровье — и тела, и головы.
— А я хочу быть собой, которой могу гордиться. Так что и дальше буду держать такую форму, которая нравится мне и остаётся здоровой.
Со стороны парня ему казалось, что она как раз сейчас чересчур худенькая, и даже если чуть-чуть округлится — ничуть не пострадает. Но вмешиваться в бесконечные поиски женской красоты было бы глупо, да и у каждого есть свой «здоровый» вес. Аманэ прекрасно понимал, что лезть с советами тут надо очень осторожно.
Поэтому единственное, о чём он мог её попросить, — не увлекаться жёсткими диетами.
— Понятно. Тогда я особо лезть не буду, но только одно условие: без фанатизма. …Если тебе станет тяжело, тяжело будет и мне.
— Хорошо.
Получив от неё согласие, Аманэ облегчённо выдохнул. Живот, который так волновал Махиру, он трогать не стал, лишь обнял её и, прислушиваясь к тем участкам, к которым прижимались его руки, ещё раз отметил: «Нет, всё равно слишком худая».
— …Но всё-таки ты совсем тоненькая. На моём фоне — так вообще.
— Это просто раньше ты был обыкновенным скелетиком.
— С тем, что я был скелетиком, спорить не буду…
— Но сейчас ты не растолстел. Ты подкачался, мышцы подросли, плюс спину выпрямил — вот и стала фигура выразительнее. Никакого лишнего жира я не чувствую.
Он и сам прекрасно помнил, каким был тогда: сутулый, вечно сгорбленный и слишком худой. По сравнению с тем прошлым собой нынешний, подкачанный Аманэ, естественно, стал шире — и в словах Махиру было много правды. Но…
— Ты прям совсем без стеснения меня трогаешь, да?
Его и правда удивляла её смелость: Махиру совершенно естественно, пусть и поверх пижамы, водила ладонями по его телу, изучая каждый контур.
С него не убудет, и вообще — ей прикасаться к нему не запрещено. Просто, если вспомнить прежнюю Махиру, трудно было не подумать: «Вот уж кто привык к моему телу», — за такую мысль она, узнай, наверняка вспыхнула бы и рассердилась.
— Это… плохо?
— Да нет, нормально. Просто не думаю, что трогать меня так уж интересно.
— А мне нравится трогать Аманэ-куна.
— С такими фразами легко могут не так понять, знаешь ли.
Звучало это, при желании, куда более двусмысленно, чем она, похоже, представляла. Но Аманэ прекрасно знал: никакого скрытого намёка в её словах не было, потому лишь мягко пожурил. Махиру, недовольно хмыкнув, восприняла замечание как несправедливость.
— Но ведь нас всего двое, никто ничего не поймёт неправильно.
— Это да, но…
— Тебе же тоже нравится прикасаться ко мне?
— …Ну, да.
Интересно, она правда допускает, что есть люди, которым не нравится прикасаться к собственному парню или девушке?
Конечно же, ему нравилось прикасаться к ней. Если бы можно было, он вообще не выпускал бы её из рук, хотел узнать Махиру до самого-самого дна, до последней тайны, хотел её целиком.
Но позволить телу поддаться этому огню было ещё рано, да и причинять ей боль он не хотел ни в каком виде. Потому Аманэ жил, таща в себе эту до смешного жадную жажду и стараясь, чтобы Махиру как можно меньше о ней догадывалась. А она — зная это или нет — по-детски невинно продолжала подзадоривать его.
Когда девушка в его объятиях шепнула: «Хочешь, потрогаешь?», у него буквально закружилась голова от её, скорее всего, абсолютно естественного очарования. К счастью, разум до конца не растаял.
Но просто так бездействовать и покорно плясать на ладонях у невинной, ничего не подозревающей Махиру он тоже не собирался.
В ответ Аманэ провёл ладонью по тому самому месту, которое она особенно стеснялась, — по животу, затем медленно обрисовал пальцами тонкую линию её тела. Проведя по талии, настолько узкой, что трудно было поверить в какое-то «повышение цифр», он почувствовал, как Махиру нервно дёрнулась — явно такого поворота она не ожидала.
— Разве нельзя было трогать?
— Э-это… немножко не то, что я имела в виду!
— Тогда где ты хотела, чтобы я трогал?
— …Не «где я хочу», а… «где сам Аманэ-кун хочет».
— А я хочу трогать там, где этого хочет Махиру.
«Так что скажи сама», — мягко прошептал он ей на ухо. Лицо Махиру постепенно начало наливаться жаром.
Кто знает, что именно она себе там представила, но щеки раскалились добела, и Махиру буквально сбежала от него, поспешно улёгшись на кровать спиной к Аманэ. «Переборщил с подколами», — признал он про себя и, не трогая её дальнейшие «картинки», просто устроился рядом, положив руку на свободное место.
Она отчётливо вздрогнула — наверняка решив, что он вот-вот опять что-нибудь учудит.
От того, как плохо эта девушка, любящая поддевать других, переносит шутки в свою сторону, Аманэ захотелось прыснуть. Он тихо, беззвучно усмехнулся, аккуратно придвинулся ближе, следя, чтобы не придавить растрёпанные льняные волосы Махиру, и тоже лёг.
— Не переживай так, я не стану делать ничего, что тебе неприятно. …Но обнять хотя бы чуть-чуть — можно?
Сказать, что он совсем не хочет к ней прикасаться, было бы чистой ложью; и уж тем более Аманэ не мог честно заявить, будто не хочет повторения той фестивальной ночи. Но здравого смысла и самообладания ему хватало, чтобы на время запереть эти желания поглубже.
Честно говоря, он почти не сомневался: даже если бы он захотел большего, Махиру вряд ли отвергла бы его. Но пока она сама этого не попросит, он собирался держать себя в руках. Да и к тому же… если они загуляют допоздна, это испортит планы, которые он на эту ночь уже приготовил.
— Ты уверен?
— В каком смысле «уверен»? Я изначально ничего такого не планировал. Наоборот, хотел лечь пораньше. Всё-таки сегодня та самая ночь, когда Санта приходит к хорошим детям.
— …Аманэ-кун, ну ты даёшь.
Махиру негромко хихикнула, вспомнив их недавний разговор. Аманэ мягко улыбнулся ей — и, кажется, стеснение у неё понемногу отступило: она ответила робкой улыбкой.
Он осторожно обнял её за спину, притягивая ближе, — Махиру без всякого сопротивления устроилась в его руках.
В этот раз, к сожалению, устроить ей полноценную подушку из руки не получалось, оставалось просто прижиматься друг к другу. Но Махиру, судя по всему, это более чем устраивало: она с довольным видом потерлась щекой о его грудь.
— …Ко мне, может, Санта в детстве и не приходил. Зато сейчас я много всего получаю от Аманэ-куна, так что я довольна.
— Если ты уже сейчас довольна, это даже немного проблема. Всё самое интересное у нас ещё впереди.
У него не было способа переписать её детство и вставить туда недостающие тёплые воспоминания. Зато он вполне мог наполнить настоящую Махиру тем, чего ей так не хватало.
Как когда-то его самого окружили любовью Шихоко Фудзимия и Шуто Фудзимия, так и теперь он хотел дарить любовь Махиру — только уже не родительскую, а ту, что бывает между влюблёнными.
— …Только, пожалуйста, в меру. Ты, Аманэ-кун, на самом деле куда более страстный, чем сам про себя думаешь.
— Буду следить за дозировкой, чтобы Махиру не переварилась. Так, чуть-чуть до кипения доводить.
— Не доводи до кипения!
— …То есть нельзя?
Он взглянул прямо в её глаза, которые уже заметно потеплели, и улыбнулся. Махиру, кажется, вовсе лишилась слов: её милые, чуть розоватые губы только беззвучно шевелились.
Потом, едва слышно, донеслось: «Не то чтобы нельзя…» — голос был мягкий, расплывчатый, как мармелад. Удержаться после этого было невозможно: Аманэ придвинулся вплотную, чтобы почувствовать чуть более высокую, чем обычно, температуру её тела.
Смутившись ещё сильнее, Махиру буквально зарылась лицом в его грудь, тщетно пытаясь сбежать от его взгляда. Она, конечно, и не догадывалась, как это трогательно смотрится со стороны — и как от этого у Аманэ сам собой расползается по лицу счастливая улыбка.
Сдерживая обещание «не перебарщивать», он мягко, успокаивающе погладил её по спине. Махиру подняла голову и искоса взглянула на него.
Похоже, не обиделась: в глазах мерцало лёгкое смущение, но она прямо посмотрела на Аманэ, а затем закрыла глаза.
— Спокойной ночи, Аманэ-кун.
Голос прозвучал тихо, с ноткой ласки и удовлетворённого покоя.
Не дожидаясь, что он ответит, Махиру снова уткнулась лицом в его грудь и окончательно устроилась поудобнее, переходя в режим сна. Аманэ расслабил тело, стараясь не шевелиться лишний раз, чтобы ей было комфортно.
— …Спокойной ночи, Махиру.
Он мягко, почти шёпотом, произнёс это прямо над её ухом — словно подталкивая ко сну. Махиру окончательно обмякла и всем корпусом доверчиво привалилась к нему.
Он слушал, как её дыхание становится ровным и спокойным, ясно чувствуя, как из её тела уходит последнее напряжение. С мягкой, расслабленной улыбкой Аманэ продолжал держать Махиру в кольце своих рук, пока она окончательно не уплыла в мир снов.
— Ну что ж.
Дождавшись, когда Махиру погрузится в глубокий сон, Аманэ едва слышно пробормотал это и, двигаясь с предельной осторожностью, медленно приподнялся с кровати.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
В телеграмме информация по выходу глав. Также если есть ошибки, пиши ( желательно под одной веткой комментов).
Телеграмм канал : t.me/NBF_TEAM
Поддержать монетой переводчика за перевод : pay.cloudtips.ru/p/79fc85b6