— Мэг, где ты была всё это время?
Сэйджи-сан говорил, явно сдерживая гнев.
За месяц совместной жизни я узнала, как искусно он умел надевать маску доброжелательности. Сейчас он делал то же самое.
— Нет, всё в порядке. Главное, что я тебя нашёл. Я сходил с ума от волнения, Мэг.
Прошло пять дней с тех пор, как я сбежала из его дома. Была суббота. Увидев меня после почти недели разлуки, он, казалось, искренне обрадовался.
...Он правда рад меня видеть. Острая волна вины пронзила грудь.
Я не знала, какое выражение придать лицу, как вообще смотреть на него. Не осознавая того, я уставилась в пол, избегая его взгляда.
— ...Прости.
Извинение выскользнуло само собой. Когда мы жили вместе, он бил меня, пинал — точно как предупреждал Ямамото. Мной управляли, загнали в угол. И всё же... почему я сейчас сжимаюсь перед ним?
Раньше мне хватало смелости хоть как-то огрызаться. Но после бесконечных нотаций я начала сомневаться в себе, почти веря, что он прав. В итоге извиняться стало привычкой — способом сохранить остатки достоинства.
— Ладно, ничего. Пошли домой.
— ...Домой?
— Да, домой. Что за взгляд? Тебе ведь больше некуда идти, кроме как ко мне, верно?
Его тон раздражал, будто он констатировал очевидное. Он был прав. Но зачем так говорить? Это слегка бесило.
Хотя, учитывая, что я исчезла без объяснений, злиться мне не следовало.
Если я вообще испытывала вину за то, что бросила его...
— Давай, Мэг. Пошли.
Было очевидно, что случится, если я соглашусь. Меня снова будут бить, пинать — контролировать так жёстко, что сбежать уже не получится.
Как всё дошло до этого...?
...Боже, я такая дура.
Я всегда гналась за тем, чего у меня не было. В школе, в университете, даже с Сэйджи-саном. Я искала изъяны в том, что было прямо передо мной, не пыталась терпеть, всегда убегала. И вот результат.
...Но, видимо, ничего не поделаешь.
Сэйджи-сан только что напомнил:
Мне некуда идти.
И я понимаю его логику. Если он содержит такую никчёмную, как я, естественно, что он будет жаловаться.
Так что ничего не поделаешь.
Абсолютно ничего...
...Так я пыталась убедить себя.
— В конце концов, ты же будешь вести всё хозяйство, кроме уборки, верно?
В этот момент я вспомнила: был человек, который видел ценность даже во мне.
В школе я ненавидела его. Он был придирчивым, упрямым, и я никогда не понимала, о чём он думает.
...Я презирала его.
— Мы ведь даже не встречаемся, так?
...Я презирала его, и всё же—
— Даже если облажаешься, никто не умрёт.
Сама не заметив, как...
— Если это приготовила ты, я съем что угодно.
Я...
— Не трогай меня!
Ах. Вот почему.
Вот почему я отшвырнула руку Ямамото.
Вот почему разозлилась, почувствовав рядом с ним другую девушку.
В школе я ненавидела Ямамото. Он был занудой, упрямцем, и его невозможно было понять.
— Когда что-то случится по-настоящему, будет уже поздно.
Он никогда не отступал.
— ...Молодец. Ты старалась.
И был раздражающе добр ко мне.
В школе я ненавидела его.
И всё же...
И всё же—
...Рядом с ним было спокойно.
Тогда я ненавидела своего вечно ворчащего отца.
В университете у меня не было ни денег, ни радости.
Месяц жизни с Сэйджи-саном стал временем, которое я не хочу вспоминать.
Я всегда гналась за тем, чего у меня не было, и это оставляло пустоту.
Но сейчас...
...Самый первый раз.
В школе я ненавидела Ямамото. ...Ненавидела его люто.
Когда мы встретились вновь, я думала, он изменился. Стал мягче.
Но я ошибалась.
После пяти дней жизни вместе я ясно увидела:
Ямамото не изменился.
Со школы и до сих пор он оставался прежним.
Всё такой же зануда, упрямец — но, возможно, я начала чуть лучше понимать его мысли.
Он сказал это чётко утром после нашей встречи, в своей коронной манере:
— Я хочу помогать тебе, когда у тебя проблемы.
Я ненавидела его. Потому что он был занудой, упрямцем, загадкой—
Но я ошибалась.
Я просто отворачивалась.
Да, Ямамото занудлив, упрям, странен—
— Разве не поэтому я здесь?
— но больше, чем кто-либо, он жил не для себя.
...Как герой, пытающийся спасти мир, смело защищающий других.
В нём было всё, чего мне не хватало... Столько прекрасных качеств.
Рядом с ним было спокойно.
Быть под защитой такого смелого человека, как Ямамото, жить вместе, даже недолго...
...это был первый раз в жизни, когда я чувствовала себя в безопасности.
Вот почему я разозлилась, увидев тень другой девушки рядом с ним.
Он обещал защищать меня.
Он обещал помогать—
Он клялся спасти меня!
Мысль о том, что Ямамото бросит меня ради чужого счастья, казалась предательством — ревность, на которую у меня не было права.
— Ты можешь остаться у меня сегодня.
Но я оттолкнула его протянутую руку.
...Я знаю.
Ямамото больше не поможет.
Я ответила на его доброту жестокостью. Если кто и предал, то это я предала его.
Так что он точно... не побежит за мной.
То драгоценное, невозвратное время... я сама его уничтожила.
...А что, если.
Что, если бы Ямамото был здесь сейчас, и я могла рассказать ему о своих переживаниях...?
Нет. Это глупо. Я знаю, что это невозможно. Но всё же... если бы он всё ещё хотел меня спасти...
Что бы он сказал?
Стал бы насмехаться? Назвал дурой?
Нет. Он бы так не поступил.
Разозлился бы? Пообещал защитить?
Нет... Вряд ли.
Он бы... он бы...
Ах. Я знаю.
Он сказал бы так.
Он спокойно посидел бы немного, глядя на меня, пока я уставилась бы в пол. Подумал, вздохнул — и наконец заговорил.
— Что ты хочешь делать?
Вот что сказал бы Ямамото.
Не «правильно» или «неправильно». Не приказы или советы. Он спросил бы о моих чувствах.
— В конце концов, решать тебе.
Он всегда уважал мой выбор.
...Если перефразировать его слова, то сейчас—
Сейчас тот самый момент.
— Самое важное — пережить опыт, который изменит твоё мышление. А для этого нужно перестать убегать и встретить всё лицом к лицу.
Тебе не нужен второй шанс, чтобы изменить жизнь.
Если встретишь тот самый момент без побега, если действительно примешь его—
Тогда, возможно... возможно!
Мой момент настал.
Прямо сейчас...
Ямамото говорил и такое:
— В конце концов, люди эгоистичны.
Эгоистичны.
Он называл меня самоотверженной, но я никогда не верила в это.
Но я хотя бы старалась жить по совести.
И это не высокие идеалы — просто.
Я не бью людей. Не пинаю.
Даже в самом скверном настроении.
Я бы так не поступила...
Да, я спорила. Но никогда не позволяла эмоциям перерастать в злобу и загонять кого-то в угол.
...А он?
— Тебя просто используют, понимаешь?
— ...Хах.
Из горла вырвался сухой смешок.
— Мэг, что смешного?
— ...Я наконец поняла. По-настоящему поняла.
Смысл тех слов Ямамото.
Что меня просто использовали. Били, пинали, ломали, контролировали, лишали путей к отступлению, заставляли зависеть.
Он сказал это вслух, и я думала, что понимаю. Но в глубине души не пыталась принять правду.
Теперь, когда я перестала бежать, всё стало ясно.
— ...Сэйджи-сан.
— Что?
— Я не вернусь с тобой.
— ...Что?
— Я сказала, что не пойду за тобой обратно в ад.
— М-Мэг...?
Раньше его мягкая речь, несмотря на разницу в пять лет, казалась мне милой. Теперь, зная его суть, я испытывала лишь отвращение.
— ...Я не вызову полицию. Так что исчезни из моего поля зрения. Немедленно.
— П-Погоди, Мэг! О чём ты?
— Ты не понимаешь?
Руки дрожали, прежде чем я осознала это.
После всех ударов.
После всех пинков.
После того, как ты контролировал меня...!
Ты не понимаешь?
Вот и всё, чем я была для него.
В конце концов, я даже не заслуживала понимания.
— Ты представляешь, как я страдала из-за тебя? И ты серьёзно говоришь, что не понимаешь?
Мой голос эхом разнёсся по летней улице.
Но мне было всё равно. Кровь кипела. Я не могла перестать трястись. Я просто ненавидела этого человека передо мной всей душой.
— ...Если я причинил тебе боль, прости.
— Прости? Ты извиняешься? За что именно?
— За то, что бил. Прости. Иногда я просто раздражался и срывался на тебе. Я правда сожалею.
— Иногда? Ты бил меня каждый день, и это «иногда»?
— ...Но разве ты сама не виновата?
— Что?
— Ты никогда не слушала меня. Так что да, я злился. Всё это твоя вина!
— Я старалась соответствовать твоим ожиданиям! Ты велел готовить — я готовила! Сказал бросить учёбу — я бросила! Чего ещё ты хотел?
— Но ты не приносила ни копейки.
Одно из его поздних требований.
— И честно? Твоя готовка — отвратительна. Каждый ужин был пыткой. Я лучше бы ел заморозку.
— ...Чт—
Я так старалась, не спала ночами, выкладывалась.
Это был шок.
Просто шок.
Я не нашлась, что ответить. Всё, что я могла — сдерживать рыдания.
— ...И что? Ты правда не вернёшься? Ладно. У меня есть другие варианты. А у тебя? Кроме меня, у тебя ведь никого нет, верно?
— ...Что?
— У тебя ничего нет. Ни денег. Ни жилья. Ни образования. Ты грубо выражаешься, впадаешь в истерику по любому поводу. Я единственный, кто вообще терпел тебя. Поняла?
Я не поняла.
Я больше не понимала ничего из того, что говорил этот человек.
Неужели он действительно так меня воспринимал?
Неужели он всегда так меня воспринимал?
Я не значила для него ничего.
Слёзы хлынули по моему лицу.
Мне было так стыдно за то, что я посвятила себя такому человеку... Я хотела умереть.
— Давай, пошли домой.
Он схватил меня за запястье, сжимая до боли.
— Пошли! Я сказал, что позабочусь о тебе! Давай же!
Меня трясло.
Униженная, подавленная — я готова была рухнуть на месте.
Но... Теперь я знала, что есть вещи, на которые я не могу согласиться.
— Нет! Отпусти!
Я не могла... не могла пойти с ним. Если я это сделаю, то никогда больше не буду собой.
— Хватит вырываться!
— Отпусти! Нет! Отпусти меня!
Отпусти меня.
— Помогите!
Помогите...
Помоги мне... Ямамото...!
Даже сопротивляясь, я понимала.
Ямамото больше не поможет. Я уже смирилась. Я предала его, плюнула на его доброту. Он, наверное, чувствовал себя полностью преданным.
Он, должно быть, злился.
Так что нет никакого шанса...
Но всё равно, всё равно...!
Пожалуйста...
— Пошли!
Он резко дёрнул меня за руку.
Я пошатнулась, рефлекторно переступая, чтобы не упасть.
Один шаг. Затем другой.
Я пыталась сопротивляться, но против мужской силы мне не было шансов.
Я не могла победить. Никак.
Я ненавидела своё бессилие.
Но больше всего... Я ненавидела свою глупость.
Ненавидела себя за предательство Ямамото.
Всё кончено.
Теперь уже точно...
Я знаю.
Это целиком моя вина. Только моя.
Это я отвергла помощь Ямамото.
Я наконец сдалась. Смирилась.
Рыдая, всхлипывая...
Я позволила ему тащить себя.
И тогда—
— Эй! Отпусти её!
Мужской голос прозвучал резко, когда его владелец схватил мерзавца за запястье.
...Этот голос.
Этот человек—!
Голос, который я знала наизусть.
Тот, с кем я хотела снова говорить.
Тот, кого хотела снова видеть...
Тот, кто мне был нужен... кто мог меня спасти...!
Это был Ямамото.
— К-Кто ты такой?
Голос негодяя дрожал от паники.
Ямамото тяжело дышал, пот стекал по его шее.
Один только вид его — запыхавшегося, покрытого потом — снова вызвал у меня слёзы.
...Он искал меня всё это время.
С тех пор, как я сбежала.
...Всё это время.
Мне внезапно снова захотелось плакать.
— Она не хочет идти с тобой. Я не могу просто стоять и смотреть на преступление.
Ямамото притворился незнакомцем, вмешавшимся в ситуацию.
И если подумать, со стороны это действительно выглядело так, будто посторонний человек не мог пройти мимо. Ямамото играл роль прохожего, который не смог остаться равнодушным.
Типичный Ямамото — спокойный, даже сейчас.
— А-а, простите за беспокойство. Мы просто пара. Влюблённые.
— Влюблённые?
Чёрт.
Если Ямамото не объяснит, что мы жили вместе последние пять дней, он не сможет публично обвинить этого типа в том, что он сделал со мной.
— На меня она не похожа на девушку. Она плакала. И до сих пор плачет.
— Она просто... иногда истерит. Это неприятно, но ничего серьёзного.
Какая отвратительная ложь.
Ямамото, ты ведь видишь правду... да?
— Даже так, я услышал довольно тревожные вещи. Разговоры об избиениях и пинках. Не похоже на ссору влюблённых.
— Простите. Я вышел из себя. Такое бывает, но ничего серьёзного...
Ямамото замолчал.
Затем тяжело вздохнул.
— И что? Ты утверждаешь, что это просто ссора?
— Да.
— Ну, это не было на это похоже. Всё, что я слышал — это жестокие, опасные слова. "Я бил её". "Я пинал её". Так пары не ссорятся.
— ...Послушайте, я бы предпочёл, чтобы вы не лезли в наши личные дела.
Его лицо исказилось от раздражения.
— Это ты устроил этот бардак на публике, а не я.
— Заткнись. Что мне ещё оставалось делать? Это она устраивает эти истерики! Но я люблю её! Разве это не главное?
— ...Понятно. Вот как.
...Нет.
Это же неправда, да?
Ямамото...?
Ты же не веришь этим жалким оправданиям?
— Да. Ты прав. Это не то, во что должен вмешиваться незнакомец.
...Казалось, моё сердце проваливается в ад.
Даже Ямамото...?
Мерзавец усмехнулся, на его лице расплылось самодовольное облегчение. Один только вид его заставлял мою кровь кипеть.
Ямамото снова вздохнул.
— Пойдёмте в полицию.
— ...Что?
— В полицию. Что, вы не знали?
Он выглядел ошеломлённым — совершенно потерянным — но через мгновение будто очнулся.
— С-С какой стати я должен идти в полицию?
— Это вы сказали, что отношения — не дело посторонних. Именно поэтому мы и пойдём. Вы сами заявили — это не то, во что я должен вмешиваться. Я видел ситуацию и предположил, что вы неправы, но, видимо, у вас своя версия. Значит, я уже не могу быть объективным. Так что пойдём туда, где смогут — в полицию. Они оценят всё нейтрально.
— Н-Нет нужды заходить так далеко!
— Вы только что устроили перепалку посреди жилого района, а теперь девушка плачет. Конечно, здесь нужна полиция.
Только сейчас я осознала, что мы действительно посреди района. Я была так поглощена ситуацией, что не заметила.
Несколько соседей вышли из домов и наблюдали за происходящим с беспокойством.
— Э-Это же не такое серьёзное дело, правда?
— Нет, это серьёзное дело. В наши дни даже за наступление на ногу в метро могут вызвать полицию.
— Всё равно...
— Эй. Вам не кажется, что ваши ответы странные?
— ...Тц.
— Сначала вы говорите, что посторонним нечего лезть. Затем, когда я предлагаю получить справедливую оценку властей, вы вдруг заявляете, что это не нужно. Так что же? Вы думаете, вы двое — она явно сопротивляется, а вы игнорируете это — сможете разобраться сами?
— М-Мы сможем.
— Чушь. Если бы могли, ситуация не вышла бы на публику.
Тип сжал губы, его лицо скривилось, будто он откусил лимон.
— Честно, вы не выглядите человеком, который хочет решить проблему. Если прямо, ваши слова — полный бред. Будьте последовательнее.
Он молчал — но затем внезапно бросил на Ямамото злобный взгляд и покачал головой, вероятно, считая, что молчание будет поражением.
— Всё в порядке. Мы разберёмся сами.
— ...Можно вопрос?
— Ч-Что ещё?
— Почему вы так против полиции?
Его лицо слегка побледнело.
— Они куда беспристрастнее, чем я. Так почему вы так яростно отказываетесь?
— Э-Это...
— Есть причина, по которой вы не можете обратиться в полицию?
Воздух вокруг будто похолодел.
— К-Конечно нет!
— Я заметил — у неё на руке множество синяков.
Среди собравшихся пробежал шёпот. Сочувствие ко мне, злость на него — голоса вокруг нас становились громче.
— Что это?
— ...Она упала.
— Некоторые выглядят свежими. Другие уже заживают.
— Э-Это...
— А это?
— ...
— И это?
— О-Она упала.
— Она падала так часто?
— ...Да.
— И вы даже не попытались помочь человеку, которого любите, хотя она так часто падает?
— Э-Это...
— Почему?
— ...
— Вы сказали, что встречаетесь. Почему не помогли любимому человеку?
Он какое-то время молча смотрел в землю. Затем, тяжело вздохнув, медленно поднял голову.
— ...Ты долдонишь...
— Что?
— Ты долдонишь одно и то же — да кто ты такой вообще?!
Он наконец взорвался, закричав во всю глотку.
Его визгливый голос разнёсся по ночному району.
— Мы пара! Мы живём вместе! Мы любим друг друга! Наши отношения — наше дело! Ты не имеешь права совать нос!
— ...Вы любите друг друга?
Я взглянула на лицо Ямамото — и тут же отвела глаза.
Его выражение было слишком напряжённым. Я не могла выдержать его взгляд.
— Ч-Что!?
— Если вы так её любите, где вы были эти пять дней, пока её не было?
Хрупкая маска, которую он так старался сохранить, разлетелась в мгновение ока. Это заявление — что он любит меня — было его последним щитом, финальной отговоркой.
Но это была лишь отговорка.
— Я искал её!
— Вы подавали заявление о пропаже?
— ...Я...
— Значит, не подавали.
— Э-Это не так...
— Если бы вы действительно любили её, разве это не первое, что вы сделали бы?!
Крик Ямамото прокатился по улице, полный силы и ярости.
В отличие от детских истерик этого типа, голос Ямамото нёс настоящую мощь.
Мужчина заметно съёжился перед ним.
...Если бы не переполнявшие меня эмоции — это чувство, что за меня заступились — я бы, наверное, тоже испугалась Ямамото в тот момент.
Вот насколько он был серьёзен сейчас.
— ...Я-Я не мог иначе. Я был занят.
— Ты же сам только что сказал, разве нет?
— ...Что?
— Ты сказал, что она никогда не делала того, чего ты хотел. Поэтому ты и выходил из себя.
Он замолчал.
— Ты ничем не лучше. Ты ничего для неё не сделал. Вы жили вместе, но ты никогда не поддерживал её, не пытался понять, через что она проходит. Всё, что ты делал — придирался и унижал её. Каждую свою ошибку ты сваливал на неё. И теперь говоришь, что любишь её? Не смеши меня!
Парень полностью сжался, слёзы выступили у него на глазах.
— То, что ты чувствуешь — это не любовь. Это просто издевательство. Ты как ребёнок, который самоутверждается, обижая других.
Голос Ямамото звучал жёстко, его грудь тяжело вздымалась.
Он был настолько зол — из-за меня. Из-за такой, как я.
Что... Что это за чувство?
Почему моё сердце так бешено колотится...?
— Повтори, — сказал Ямамото, пристально глядя на него.
— ...Что?
— Ты же сказал это раньше, верно? Ты заявил мне — что вся ситуация это её вина. Так давай же. Скажи это снова. Прямо здесь. Прямо сейчас. После всего, что я только что сказал, повтори это. Скажи ещё раз.
Если ты действительно считаешь, что можешь.
Это намерение явно читалось в голосе Ямамото.
Но парень не сказал ничего.
Ни мне. Ни Ямамото.
Его молчание было равносильно признанию вины.
— ...Прости.
Эта извинение прозвучало неожиданно.
— Прости, я... Я правда сожалею.
Вся его напускная бравада исчезла. Он покорно опустил голову, почти кланяясь нам.
— Прости. Иногда я просто... Теряю контроль. И в эти моменты она всегда принимала меня. Позволяла мне опереться на неё. Поэтому я... Воспользовался этим.
Он говорил с грустным выражением лица.
И на мгновение я почувствовала проблеск жалости. Совсем чуть-чуть.
Конечно, я не собиралась возвращаться к нему.
Ямамото как-то объяснял мне цикл домашнего насилия. То, что делал Сэйджи-сан, идеально вписывалось в эту схему.
Сказать что-то трогательное, вызвать немного жалости — и затем повторить всё снова.
...Возможно, это действительно похоже на болезнь.
Возможно, Сэйджи-сан просто не знает другого способа выплеснуть свой гнев, кроме как излить его на кого-то другого.
— Теперь всё в порядке.
Вероятно, поэтому я сказала то, что сказала.
Сэйджи-сан не поднял головы.
— Я не вернусь к тебе. Но теперь всё в порядке.
— ...Я знаю, что не имею права это говорить.
Он поднял взгляд, его лицо исказилось от боли.
— Но я хочу, чтобы ты вернулась домой. Я... Я не могу жить без тебя. Мне больше ничего не нужно — только ты!
— ...Не говори того, чего не думаешь.
— Это не ложь! Это правда!
— ...Прекрати.
— Пожалуйста, вернись, Мэг...
Его отчаянные мольбы — он выглядел таким сломленным — я бы солгала, если бы сказала, что моё сердце не дрогнуло.
Я жила с ним когда-то. Возможно, это и не была любовь. Но я действительно выбрала быть с ним.
...И может быть...
Может, если мы снова будем вместе...
На этот раз всё может быть иначе...
— ...Эй.
Холодный душ реальности пролился от Ямамото.
— Что это за повязка у тебя на шее?
Ранее, когда Сэйджи-сан склонил голову, его воротник сместился, обнажив край чего-то на шее. Ямамото это заметил.
Лицо Сэйджи-сан мгновенно побелело.
А я? Я не побледнела, но весь жар внутри меня угас.
Я только что отчаянно пыталась убежать от него. А теперь, шаг за шагом, неосознанно приближалась.
Я протянула руку — и не думая о том, больно ли ему будет — сорвала повязку с его шеи.
Под ней не было раны.
То, что там было... было свежим следом страстного поцелуя.
Позвольте прояснить. Я никогда не оставляла на нём подобных следов.
Что значит—
Нет нужды гадать.
Нет нужды размышлять.
Ответ очевиден.
Он всегда был очевиден.
— ...Ты не подавал заявление о пропаже.
— Мэг, подожди, я могу объяснить—
— Значит, ты вообще не искал меня.
— Нет, это не так—!
— Так всё это — о твоём беспокойстве... было сплошной ложью.
— Это не то, что ты думаешь—!
— ...Понятно.
— Мэг!
Ах. Вот оно что.
Теперь наконец всё встало на свои места.
Суббота. Единственный спокойный день за неделю, когда я жила с ним. Он всегда говорил, что работает, и уезжал на машине.
Каждую субботу. Без исключений.
Но погодите.
Он же не ездил на работу на машине — он пользовался поездом.
И он работал в банке.
Банки обычно закрыты по субботам.
...Тогда.
Куда, чёрт возьми, он ездил каждые выходные?
— Ну и что? Ты не вернёшься? Ладно. У меня есть другие варианты. А у тебя? Разве есть кто-то кроме меня?
Как он мог сказать такое?
Было больно. Невыносимо больно. Я плакала, когда он это говорил.
Но теперь я понимаю.
Теперь я понимаю, _почему_ он мог сказать мне такое.
Почему он считал меня заменяемой.
...Конечно.
Вот в чём дело.
Я думала, что это я должна чувствовать вину — живя с человеком, к которому не испытывала чувств, будучи обузой.
Но мне не нужно было чувствовать вину.
Потому что он тоже не любил меня.
Потому что у него буквально была другая. Замена мне.
Женщина, достаточно глупая, чтобы оставить такой явный след на его шее... У него действительно была такая.
— Я была просто твоей прислугой, да?
— Мэг— подожди. Мэг, пожалуйста, подожди.
Когда он протянул ко мне руку, я сказала:
— Умри.
Переводчика можно поддержать на Boosty: https://boosty.to/sad_side