После того, как Дэниел покинул кабинет для встречи с директором УГБ...
— ......
Люси отложила документы и пристально посмотрела на закрытую дверь.
Её взгляд, полный нестабильных эмоций, задержался на ней, прежде чем она покачала головой.
«Лучше отбросить странные мысли и сосредоточиться на работе».
Она снова взяла документы, но почти сразу же отвлеклась.
Сосредоточиться было невозможно.
Её сознание полностью поглотили размышления о Дэниеле Штайнере.
«Директор УГБ наверняка подозревает его...»
Люси смутно понимала ситуацию.
Филиал Паллентии уничтожил не УГБ — это сделал Дэниел.
Ведь именно он в прошлом разгромил организацию Имперского Принца.
Логично предположить, что и сейчас он действовал аналогично.
Но зачем?
С точки зрения Люси, атака на филиал была обоюдоострым мечом.
Успех означал устранение шпионов Союзных Наций в столице.
Но провал обернулся бы не только потерей его собственной сети — он стал бы главной целью для убийц.
Почему Дэниел пошёл на такой риск?
Люси размышляла снова и снова, пока не пришла к выводу:
«...Неужели из-за меня?»
Это не было пустой догадкой.
Дэниел знал, что она бывшая подопытная.
«Не знаю, симпатия это или жалость, но...»
Он всегда странно тепло к ней относился.
Водил в кондитерские, покупал сладости.
А когда ворвались офицеры УГБ, без колебаний встал на её защиту.
«Он знает, что я и подопытная, и шпионка, но всё равно поддерживает».
В этом не было выгоды.
Напротив — лишь дополнительная опасность.
«Если и сейчас он действовал, чтобы защитить меня...»
Тогда всё обретало смысл.
Уничтожение филиала облегчало задачу защиты Люси.
На самом деле Дэниел просто поужинал в баре, ничего не зная о ситуации—
—но Люси не могла этого знать.
В её глазах Дэниел был человеком, способным управлять тайной организацией, собирать разведданные и даже выяснить, что его адъютант — бывшая подопытная.
Более того, он недавно превратил газету в свой пропагандистский инструмент и установил связи с церковью.
Такой человек не мог не знать о деятельности филиала.
А если расследовал — наверняка обнаружил, что Люси порвала с организацией.
«...Значит, он действовал».
Чтобы защитить своего адъютанта.
Осознание этого наполнило её сердце чувством вины.
Мысль, что Дэниел снова помог ей, вызывала беспокойство.
«Я ничего не сделала для него в ответ...»
А он продолжал вести себя так, будто это само собой разумеется.
Хотя помощь шпионке, даже своему адъютанту, была неправильной.
Его самоотверженная поддержка пронзила Люси острой болью.
«Я хочу отплатить ему. Как-нибудь...»
Она хотела дать Дэниелу больше, чем получала сама.
Не просто десерты или борщ — быть по-настоящему полезной.
Но как — она не знала.
На мгновение ей даже пришла мысль сбежать, чтобы не обременять его дальше — но она тут же покачала головой.
Уйти, не отблагодарив, было бы предательством.
Но чем она могла помочь?
Забыв о работе, Люси напряжённо размышляла, но лишь вздохнула в досаде.
«Не знаю».
Она действительно не знала.
О Дэниеле вне службы ей было известно лишь то, что он любит сладкое и игривее, чем кажется.
«Я даже не знаю, чего он хочет на самом деле...»
Её мысли прервались, когда она вдруг вспомнила.
Было ещё кое-что.
«Келли».
Женщина, которую потерял Дэниел.
Если бы она узнала, как та выглядела, возможно, смогла бы хотя бы попытаться походить на неё.
Но Люси тут же отбросила эту абсурдную идею.
«Нет. Это может его разозлить...»
Возможно, он предпочитал оставить прошлое в прошлом.
Голова внезапно заболела, заставив её поморщиться.
Лёгкие постукивания пальцами по столу, и её взгляд скользнул к стулу Дэниела.
— ...Пальто.
Его офицерское пальто висело на спинке.
Мысль, что фотография Келли может быть во внутреннем кармане, не давала покоя.
— Я хочу посмотреть.
Узнать, какая женщина покорила его сердце.
— Но...
Боязнь вызвать его гнев остановила её.
— Нельзя. Ни в коем случае.
Сжав кулак, Люси мысленно повторяла это, пытаясь вернуться к работе.
Но взгляд снова и снова возвращался к пальто.
Как магнитом, её тянуло к нему.
Даже закрыв глаза, она представляла себе ту фотографию.
Больше она не могла сопротивляться. Медленно Люси поднялась.
— Один взгляд. Только на мгновение, и всё...
Шепча себе оправдания, она подошла к пальто.
Помедлив, она засунула руку во внутренний карман и достала фотографию.
Но женщины по имени Келли на ней не было.
Люси увидела Дэниела, окружённого улыбающимися детьми-сиротами.
Она уже видела этот снимок раньше.
Пристально глядя на него, она слегка прищурилась.
Странное чувство охватило её —
рациональность уступила место импульсивным мыслям.
Грусть и смутное томление смешались в беспорядке.
Причиной была доброта в глазах Дэниела на фото.
Как ни абсурдно, Люси осознала, что ревнует к этой доброте.
«Дэниел хороший человек. Поэтому...»
Даже если бы на её месте была другая, он поступил бы так же.
Он рисковал не ради Люси Эмилии, а ради несчастной подопытной.
Будь кто-то другой на её месте, он сделал бы то же самое.
«Даже когда мы встретились в парке...»
Для него она была тогда незнакомкой.
И всё же он предложил проводить её.
Говорил с теплотой, которого она никогда не видела в обращении к себе.
По иронии, он раскрылся случайной женщине больше, чем своему адъютанту за год службы.
Это осознание не радовало её.
Ей не нравилось, что Дэниел добр ко всем.
Она не хотела быть для него просто одной из многих.
Тихо вздохнув, Люси вернула фотографию в карман.
Но затем замерла.
От пальто исходил лёгкий запах —
мыла и едва уловимый оттенок пота.
Чистый, но мягкий.
Аромат, который странно поднимал настроение.
Почти бессознательно Люси наклонилась, вдыхая глубже.
— Пахнет... приятно.
Точно так же, как тогда, когда она обнимала его.
Закрыв глаза, она наслаждалась знакомым запахом—
—но вдруг резко распахнула их, потрясённая.
Осознание, что действовала на чистом инстинкте, вызвало волну смущения.
Лицо вспыхнуло, она покашляла и выпрямилась.
Но взгляд снова прилип к пальто.
Не из-за желания снова вдохнуть его запах —
а из-за мысли о фотографии внутри.
Она хотела, чтобы среди снимков, которые Дэниел всегда носил с собой, был и её.
— Я не хочу быть для него просто кем-то...
Нежно проведя рукой по плечу пальто, она смягчила взгляд.
— Но как...?
Как сделать так, чтобы он увидел в ней что-то особенное?
Больше того — чтобы она стала для него драгоценной.
Надолго задумавшись, Люси наконец горько усмехнулась.
— Односторонняя любовь...
Она начинала понимать —
это было не так приятно, как она представляла.