Дэниел на мгновение лишился дара речи, но быстро взял себя в руки.
— Мой визит в особняк профессора Меранто с адъютантом для просмотра парада Шинмё был исключительно деловым. Я не скрывал этого от тебя, просто не видел нужды докладывать.
Это был логичный аргумент.
Рационально рассуждая, в его словах не было ничего неверного, и обычно она бы согласилась с этим и забыла. Но с точки зрения Фрин, это звучит как жалкое оправдание.
В конце концов, человеческие отношения строятся на эмоциях, а не на логике.
— Не видел нужды докладывать? Это жестоко. Я ведь открылась тебе полностью, генерал-майор Дэниел.
— Это вышло случайно, просто…
— Кажется, я и сама не раз пыталась рассказать тебе об этом добровольно. Но каждый раз генерал-майор Дэниел холодно отвечал: «Я уважаю Вас, но не могу мобилизовать войска на основании таких нелепых рассказов о регрессии».
Фрин встала со своего места.
— Я понимаю. Даже поставив себя на твоё место, я знаю, что ты не мог строить стратегию на невероятных историях, когда от твоих решений зависели жизни бесчисленных солдат. Мне даже нравится эта твоя холодная, рациональная сторона.
Она легко шагнула вперёд и встала перед Дэниелом, заложив руки за спину.
— Но это всё равно немного обидно. Посуди сам: каково женщине видеть мужчину, который ей нравится, с другой? Особенно если этот мужчина скрывает это от неё?
Её лицо оказалось совсем близко.
Пока Дэниел с трудом сглатывал, Фрин слабо улыбнулась.
— Хм. Раз ты молчишь, полагаю, ты признаёшь свою ошибку. Я дам тебе один шанс загладить вину. Как думаешь, чего я хочу прямо сейчас?
Она смотрела на него с кошачьим превосходством, словно загнала мышь в угол.
Но эта кошка не собиралась съедать мышь.
Она просто с наслаждением наблюдала, как та будет выбираться из затруднительного положения.
Найдя ситуацию абсурдной, Дэниел рассмеялся.
— Думаю, было бы неплохо провести с тобой время наедине. Если хочешь, даже сегодня вечером…
Фрин скрестила руки на груди, всем видом показывая, что этого недостаточно.
— Ответ по учебнику. Он правильный, но, может, стоит быть честнее? Я сейчас, скажем так, раненая женщина. Чтобы залечить эту рану, тебе придётся использовать более драматичные слова.
Переспорить её казалось невозможным.
Дэниел обречённо цокнул языком и наконец сдался.
— Давай устроим свидание сегодня вечером. В гражданской одежде, как пара.
Фрин слегка удивилась, не ожидая, что он зайдёт так далеко.
Но вскоре она удовлетворённо улыбнулась.
— Правильный ответ.
Поздним вечером они покинули свои кабинеты в ратуше и медсанчасти, чтобы встретиться на городской площади.
На Фрин было скромное платье до колен и светло-коричневый кардиган, но попытка маскировки — тёмные очки и широкополая шляпа — на самом деле делала её лишь более заметной.
Когда Дэниел указал на это, Фрин быстро парировала, заявив, что с его стороны было нелепо надевать официальный костюм, когда они договорились встретиться в гражданском.
После шутливой перепалки они просто поужинали недалеко от площади, а затем сели на трамвай и поехали на окраину города.
Они рассудили, что как бы хорошо ни замаскировались, долгое пребывание в людных местах в конечном итоге их выдаст.
Добравшись до пригорода, пара нашла тихое, уединённое место и поднялись на холм с хорошим видом.
Одинокая скамейка, фонарь и старые перила — вот и всё, что там было, но Фрин сияла от удовольствия.
— Ни души! Здесь никого нет! — воскликнула она, подходя к перилам с детским восторгом.
Дэниел усмехнулся.
— Тебе это так нравится?
— Конечно! Мы даже не могли нормально называть друг друга по имени, потому что боялись лишних глаз! Я не могла назвать тебя генералом Дэниелом! Знаешь, как это раздражало?
Дэниел, не особо сочувствуя, сделал шаг вперёд.
— Честно говоря, мне понравилось прожить один день как нормальный человек.
— Тебя не расстраивало, что ты не мог произнести моё имя?
— Ты бы не исчезла только потому, что я не произнес его вслух.
Это был логичный аргумент.
Но, как известно, логика в разговоре мужчины и женщины порой лишь портит атмосферу.
— …Генерал-майор Дэниел, ты кажешься несколько бесчувственным, когда дело доходит до понимания женского сердца.
— А? Я?
— Да. Но, возможно, это к лучшему. Иначе скольких женщин ты бы уже очаровал к этому времени?
Пока Дэниел мялся, не понимая подоплёки вопроса, Фрин тихо рассмеялась и посмотрела вдаль.
Под усыпанным звёздами небом мерцали разбросанные уличные фонари.
Огни, становившиеся ярче к центру города, казалось, чертили траекторию жизни.
Смех детей и крики подвыпивших взрослых слабо доносились с ветром.
Пока они наслаждались безмятежной атмосферой, Дэниел подошёл и тихо спросил:
— …Тебе правда этого достаточно?
Дэниел думал, что Фрин ревнует из-за парада Шинмё и захочет чего-то впечатляющего.
Денег он взял с запасом, но то, чего хотела Фрин, оказалось на удивление «обычным».
Они просто поели в скромном ресторане, посмотрели уличное представление в ожидании трамвая, а затем побродили по окраинам в поисках красивого вида.
И всё же на губах Фрин играла улыбка.
— Этого достаточно. Я искренне наслаждаюсь сегодняшним днём.
Дэниел не мог понять, что в этом обычном дне приносит ей такую радость.
Но для Фрин сегодняшний день был каким угодно, только не обычным.
Делать что-либо вместе с Дэниелом было для неё чудом.
— …Честно говоря, это всё ещё кажется сном.
Глаза Фрин смягчились, когда она смотрела на ночной город.
— Когда я бесконечно повторяла регрессии, я никогда не представляла, что такое будущее может существовать. Я думала, что навсегда застряну в том ужасном времени.
Хотя она говорила небрежно, пальцы, сжимавшие перила, слегка дрожали, выдавая, что воспоминания всё ещё пугают её.
Дэниел невозмутимо взял её за руку.
— Не терзай себя прошлым. С этого момента мы будем двигаться только вперёд. Я позабочусь об этом.
Его искреннее утешение успокоило её сердце.
Вернув самообладание, озорная Фрин повернулась к Дэниелу.
— Что это было только что? Ты хочешь сказать, что возьмёшь на себя ответственность за меня?
Она сказала это, чтобы поддразнить его.
Наверняка он смутится и начнёт оправдываться, услышав такие слова.
Наблюдать за таким Дэниелом было по-своему весело.
Но ответ превзошёл её ожидания.
— Конечно. Я возьму ответственность за тебя.
Игривость исчезла с лица Фрин.
— Я решил это в тот день, когда мы разделили воспоминания. Я возьму на себя ответственность, что бы ни случилось.
Дэниел крепко сжал её ладонь.
— Фрин. Ты сражалась за моё спасение дольше, чем длилась твоя настоящая жизнь. Я знаю, каким жалким и ужасным было время, которое ты потратила на меня.
Фрин утверждала, что привыкла к смерти через бесчисленные регрессии.
Это было наполовину правдой и наполовину ложью.
Возможно, она привыкла к собственной смерти, но так и не смогла привыкнуть к смерти Дэниела Штайнера.
Будь то первый цикл или сотый, Фрин заливалась слезами в тот момент, когда становилась свидетельницей его гибели.
Она плакала, рыдала, винила себя, отчаивалась, а затем снова вставала, повторяя цикл.
Бездна этих чувств была столь глубока, что Дэниел с трудом мог её постичь.
И всё же Фрин притворялась, что сейчас всё в порядке, потому что думала, что проявление эмоций станет для него бременем.
— …Я никогда не забуду время, которое ты принесла в жертву ради меня. Поэтому я тоже посвящу тебе больше лет, чем прожил сам. В любой форме, какой ты пожелаешь, это не имеет значения. Я проживу свою жизнь так, как ты захочешь.
Это был единственный способ вернуть долг.
Повернувшись к ней, Дэниел замер.
По щекам Фрин беззвучно текли слёзы.
Они переполняли её ясные глаза и срывались вниз тяжёлыми каплями.
— …
Хотя Фрин думала, что её чувства притупились от бесконечных регрессий, почему-то она не могла их контролировать, находясь перед этим мужчиной.
— Хех…
Человеческая выдержка не бесконечна.
Поскольку эмоции меняются каждое мгновение, люди строят в своём сердце множество плотин.
Они возводят их высокими и крепкими, чтобы не показывать гнев, когда злятся, или не плакать, когда грустно.
Мы любим маскировать это под рациональность.
Но когда нахлынет бурный поток, достаточно сильный, чтобы разрушить плотину, ничего больше поделать нельзя.
— …
Маска самообладания Фрин рассыпалась.
Она больше не могла притворяться перед единственным мужчиной, который знал её боль, её гнев, её ошибки, её сожаления и её бесконечную печаль.
Но она не сломалась окончательно.
Она не хотела казаться слабой перед Дэниелом.
Она попыталась смахнуть слёзы, но рука Дэниела опередила её.
Это была большая, тёплая ладонь.
Наслаждаясь прикосновением Дэниела, молча вытирающего её щёки, Фрин медленно закрыла глаза.
Затем её губы тихо шевельнулись.
— Спасибо.
Хотя голос заметно дрожал, Фрин продолжила.
— Сегодня, благодаря генералу-майору Дэниелу…
Накрыв ладонь Дэниела обеими руками, Фрин улыбнулась сквозь слёзы.
— Сегодня самый счастливый день в моей жизни.