Спустя несколько дней.
В отделе по связям с общественностью Управления военного правительства, расположенном в ратуше.
— …Вы пришли увидеться с командиром дивизии?
Капитан Милан, офицер по связям с общественностью, в недоумении смотрел на стоявшего перед ним репортёра.
Он был ошарашен тем, что кто-то явился в городское управление без предварительного звонка и потребовал встречи с командиром дивизии.
В обычной ситуации Милан прогнал бы наглеца, велев не обращаться с такими абсурдными просьбами, но сейчас нужно было соблюдать осторожность.
«Командир дивизии приложил столько усилий, чтобы завоевать сердца горожан».
В такой ситуации одно неосторожное слово, сказанное гражданскому, могло вызвать проблемы, если поползут слухи.
Поразмыслив мгновение, капитан Милан внимательно осмотрел репортёра и сказал:
— У Вас есть чем подтвердить, что вы репортёр? Я не могу отправить к командиру дивизии человека, чья личность не проверена.
Репортёр кивнул и, словно ожидая этого, вытащил из кармана небольшое удостоверение.
— Я Летеро из газеты «Маротен». Вот документ, подтверждающий это. Это удостоверение, выданное Административным управлением ещё до того, как вы, имперцы, заняли ратушу. Внизу указаны моё имя и газета, в которой я работаю.
Получив удостоверение, капитан Милан был вынужден признать его подлинность.
Это действительно был официальный документ, выданный мэрией, о чём свидетельствовали подпись мэра и официальная печать.
— Подтверждаю. Газета «Маротен» — это та самая, что недавно опубликовала хвалебную статью о командире дивизии, не так ли?
Когда капитан Милан вернул удостоверение, Летеро взял его и кивнул.
— Совершенно верно. Я хотел бы провести дополнительное интервью по поводу той статьи, если это возможно.
— Если Вы собираетесь опубликовать ещё одну положительную статью, с нашей стороны нет причин отказывать. Однако сначала нужно получить разрешение командира дивизии. Я не могу решать такие вопросы самостоятельно.
— Я понимаю.
На лице капитана Милана появилась улыбка.
— Спасибо за понимание. Я поднимусь в кабинет командира дивизии, чтобы спросить разрешения. Не могли бы вы подождать в приёмной неподалёку?
Летеро, убирая удостоверение в карман, сделал вид, что задумался на мгновение, прежде чем ответить.
— …Если можно, я бы поднялся в кабинет вместе с Вами. Как репортёру, мне не по нутру сидеть тихо в приёмной.
— Что? Это возможно, но войти в кабинет вместе со мной вы не сможете. Я должен зайти первым и спросить разрешения.
— Этого достаточно.
Капитан Милан подумал, что этот репортёр немного странный — неужели все репортёры такие? — но не придал этому большого значения.
— Тогда я провожу вас. Следуйте за мной.
— Понял.
Услышав ответ Летеро, капитан Милан пошёл вперёд.
Следуя за капитаном Миланом, Летеро сузил глаза.
«Герой, спасший ребёнка? Дэниел Штайнер?»
Большинство людей, похоже, поверили в эту историю, но Летеро — нет.
«Эту историю легко сфабриковать».
Несмотря на наличие множества свидетелей и даже фотографий, подозрения Летеро не угасали.
Оставалась вероятность, что Дэниел Штайнер подкупил Меранто, чтобы всё подстроить.
Тем, кто называл себя свидетелями, могли заплатить, если копнуть глубже.
«Что касается фотографий…»
Честно говоря, в фотографиях он не был уверен.
Как ни посмотри, рана на плече действительно выглядела как от осколков гранаты.
«Но если это Дэниел Штайнер, даже это можно инсценировать».
История о том, как Дэниел Штайнер приказал подчинённому выстрелить в него, чтобы застать врасплох командира дивизии Республики, уже разошлась далеко.
«Если всё это лишь спектакль, чтобы завоевать сердца граждан Ракедрапола, я возьму на себя ответственность разоблачить его».
Это была бунтарская мысль, но для Летеро вполне естественная.
Он твёрдо верил, что правда, известная обычным людям, всегда фабрикуется власть имущими.
Поэтому он держал в уме возможность того, что и этот инцидент может быть сфабрикованной правдой.
Разве не естественно для просвещённого интеллектуала проверять факты?
«Дэниел Штайнер. Если удастся, сегодня я разоблачу твою истинную сущность».
Приняв решение, Летеро незаметно для капитана Милана сунул руку в карман.
Он нажал кнопку записи на диктофоне, висевшем на специально сделанном крючке внутри пальто.
Это устройство было столь высокого качества, что могло записывать разговоры даже через двери.
«Это значит, я смогу записать всё — даже если Дэниел Штайнер проговорится во время интервью или просто вздохнёт».
Он уже подготовил несколько каверзных вопросов для Дэниела Штайнера.
Если Дэниел Штайнер действительно всё инсценировал, он не сможет ответить должным образом.
Как раз когда Летеро, закончив все приготовления, укреплял свою решимость, капитан Милан остановился.
Перед капитаном Миланом была богато украшенная дверь.
— Командир дивизии внутри. Но сейчас…
Голос капитана Милана затих, так как изнутри послышались голоса.
— Вы говорите, штаб прислал Вас передать мне сообщение?
— Да. Всё верно.
Подслушав разговор, капитан Милан пожал плечами.
— Похоже, у него уже есть посетитель. Придётся подождать здесь, пока их разговор не закончится.
Дэниел, не подозревавший о визите репортёра Республики, смотрел на офицера связи Лимшела.
— Не похоже на приказ об отзыве. Может, это сообщение от начальника штаба?
— Да. Хотя это ещё не официально, но почти наверняка.
Теперь Дэниелу стало любопытно, какое сообщение ему передают.
— …Могу я узнать, что было решено?
Лимшел тихо усмехнулся и с игривым видом человека, сообщающего хорошие новости, сказал:
— Речь о Вашем внеочередном повышении, генерал-майор Дэниел! Поздравляю! Генерал-майор Дэниел! Или мне скоро называть Вас генерал-лейтенантом!
Лимшел рассмеялся, но лицо Дэниела заметно побледнело.
В результате смех Лимшела постепенно стих, пока не прекратился вовсе.
Наблюдая за реакцией Дэниела, Лимшел осторожно спросил:
— …Разве Вы не рады?
— Я просто удивлён. С чего бы начальнику штаба меня повышать? Занятие города — значительное достижение, но не думаю, что оно заслуживает внеочередного повышения. К тому же, я уже получил медаль.
— Ах. Вероятно, это из-за моего дополнительного доклада в штаб.
Лимшел расправил плечи и сказал:
— В ходе моего личного расследования я выяснил, что генерал-майор Дэниел устранил Кукловода, видную фигуру в Республике. Поскольку Вы не доложили об этом в штаб, я сделал это за Вас. Основополагающий принцип Империи — вознаграждать за заслуги и наказывать за проступки, так разве достижения не должны быть точно отражены в отчётах?
Вены на лбу Дэниела вздулись сеточкой.
«Этот ублюдок…»
Хотя его давление поднималось, Дэниел изо всех сил старался сохранить самообладание.
Было бы странно злиться в ситуации, когда тебя вот-вот повысят.
Однако Дэниел был не из тех, кто сдаётся без боя.
— …Меня повысят, когда я вернусь в Империю?
— Да. Скорее всего. Я слышал, Её Величество Императрица лично проведёт церемонию назначения командиром корпуса.
— Тогда, если я не вернусь в Империю, я не стану командиром корпуса, верно?
Лимшел, озадаченный вопросом, ответил с задержкой.
— …Верно? Но почему Вы спрашиваете?
— Похоже, пройдёт немало времени, прежде чем я смогу служить командиром корпуса.
— Хотелось бы узнать причину. Насколько я знаю, начальник штаба сказал, что одобрит Ваш запрос на возвращение, как только убедится, что общественные настроения на оккупированной территории стабилизировались.
Дэниел встал, опираясь на стол.
— Вот именно. Вы думаете, общественные настроения на оккупированной территории стабилизировались?
— Прошу прощения? Разве сейчас всё не довольно стабильно?
— Неверно! Я ещё и наполовину не понял настроений Ракедрапола. Да, я спас ребёнка, но что ещё я сделал? Для них я всё ещё просто командир оккупационных сил.
Дэниел тихо выдохнул, словно разочарованный в самом себе.
— Как командир оккупированной территории, я должен сделать этот город лучшим местом для жизни. Только тогда граждане примут имперскую армию и, более того, интегрируются с народом Империи.
— Командир дивизии? Граждане, кажется, уже принимают имперскую армию…
— Майор Лимшел! Вы видите одно, но не замечаете другого! Вы думаете, улыбки на поверхности — это всё? В их сердцах всё ещё может таиться недоверие.
Дэниел коснулся лба.
— В Ракедраполе наверняка ещё много тех, кто мне не доверяет. Чтобы развеять их недоверие, мне нужно внедрить по-настоящему хорошее управление. Не эксплуатируя образ героя, спасшего ребёнка! А как истинный лидер города!
Пока Дэниел страстно говорил, Лимшел, не скрывая недоумения, сказал:
— …Я понимаю Ваши чувства, но так ли это необходимо? Пусть это и оккупированная территория, Ракедрапол всё же просто город вражеской нации.
Дэниел покачал головой.
— Мы не должны попадать в ловушку чёрно-белой логики «свой-чужой». Такая инерция приведёт лишь к болезни всего человечества. Пока я командир этой оккупированной территории, граждане Ракедрапола ничем не отличаются от граждан моей родины. Они невиновны.
— Командир дивизии…
— Я считаю каждого из них равным гражданам моей родины. Поэтому я не сдвинусь с места из Ракедрапола, пока не завоюю все их сердца. Майор Лимшел, Вы можете передать эти мои чувства в штаб?
Внутренне тронутый Лимшел отдал честь.
— Да. Я сообщу в штаб о заботе командира дивизии о гражданах оккупированной территории.
Видя это, Дэниел мысленно вздохнул с облегчением.
«Отлично. С этим предлогом о неполной стабилизации оккупированной территории я смогу оставаться здесь годами».
Думая о начальнике штаба, Дэниел стиснул зубы.
«Начальник штаба, Вы планируете сделать меня командиром корпуса и отправить на другое поле битвы? Простите, но я не простак. Мной не так-то просто манипулировать».
Проблема была в том, что это будет непросто.
Стабилизация оккупированной территории шла гладко, так что долго тянуть не получится.
«В таком случае мне, возможно, придётся намеренно снизить свою репутацию в городе…»
Пока Дэниел размышлял, какой метод использовать, он вспомнил разговор с Меранто на банкете.
«Разве он не предупреждал меня о Летеро, репортёре из газеты «Маротен»? Он сказал, что Летеро смотрит на всё с подозрением и, вероятно, всё ещё подозревает меня».
Было бы идеально использовать этого репортёра, чтобы тот написал негативную статью.
Как раз когда Дэниел думал об этом, Лимшел, закончив свои дела, открыл дверь, чтобы выйти из кабинета.
Через открытую дверь он увидел офицера по связям с общественностью и кого-то, похожего на репортёра.
Пока Дэниел гадал, кто бы это мог быть…
— Генерал Дэниел..!
Глаза репортёра были красными, словно он задыхался от эмоций.
— Профессор Меранто был прав. Думаю, я всё это время неправильно Вас понимал. Подумать только, у Вас такие благородные мысли!
Благодаря этому Дэниел понял, что что-то пошло ужасно не так.