Председатель Хидэки улыбался, глядя на Чхве Сон Гона. Но, несмотря на морщины, в нём не чувствовалось старости. Это была улыбка хищника — спокойная, уверенная. Сидя напротив, Чхве Сон Гон чувствовал этот хищный напор всей кожей.
«…Что он вообще говорит?!»
Неожиданное, почти нереальное предложение. Не какая-то корейская компания, не партнёр — а глава японского концерна вдруг предлагает вложиться в bw Entertainment. Даже для Чхве Сон Гона, привыкшего к любым поворотам, это было шоком. Он попытался осмыслить происходящее — но мысль снова и снова спотыкалась.
«В такие моменты лучше выиграть время.»
Он собрался и задал уточняющий вопрос:
— Вы сказали — инвестиции? Лично хотите вложиться в нашу bw Entertainment?
Переводчица передала слова, и Хидэки медленно кивнул, не теряя улыбки.
— Да. Лично. Не как Kashiwa Group, а от себя — как частное лицо.
То есть решение одностороннее, личное. Но всем было ясно: Kashiwa Group — это и есть Хидэки Ёсимура. Любое его действие не могло быть «просто личным». Как ни крути, Чхве Сон Гону было трудно это переварить.
«Он знает, что мы собираемся расширяться… Откуда? Почему вообще Хидэки в курсе планов маленького корейского агентства?»
Если бы кто-то рассказал ему об этом раньше — он бы рассмеялся. Но «нонсенс» происходил прямо перед глазами.
Конечно, спросить в лоб «почему вы вообще этим интересуетесь» — значило бы выглядеть глупо. Нужно было действовать аккуратно: сохранить лицо и понять суть. Возможность пахла большими деньгами, но за ней явно скрывался смысл.
«Если улыбнуться и принять всё сразу — потом сам себе посмеёшься.»
Он сохранял вежливость, но держал дистанцию. Хидэки был жаден — это чувствовалось.
— Благодарю за предложение, — произнёс он ровно. — Но сейчас мы как раз ведём переговоры с несколькими инвесторами в Корее.
— Понимаю, — ответил Хидэки.
— Поэтому принять решение на месте затруднительно.
— Конечно, — кивнул старик.
Чхве Сон Гон всё-таки рискнул спросить:
— Простите, можно уточнить? Это довольно необычно для нас. Почему вас интересует именно наше агентство?
Ответ Хидэки прозвучал сразу, без колебаний:
— Из-за актёра Кан У Джина.
— Из-за У Джина?.. — Чхве прищурился.
Он, конечно, догадался, но всё же спросил:
— Я знаю его ценность лучше всех. Но ведь в Японии он пока просто популярный корейский актёр.
— Странно, что я двигаюсь ради иностранного актёра? — уточнил Хидэки.
— Да. Если бы это был проект группы — я бы понял. Но вы сказали, что действуете лично.
— Верно, — тихо ответил он, поднимая чашку чая. — Пожалуй, такого случая не было и не будет.
Он сделал глоток и, поставив чашку, продолжил:
— Сегодня, увидев Кан У Джина своими глазами, я убедился. Его игра, его харизма, его энергия… Я не могу спокойно сидеть, когда вижу, что передо мной человек, которому суждено стать великим.
Лицо Хидэки посерьёзнело.
— В ближайшем будущем его имя узнает весь мир. Он несёт в себе редкую ценность.
Чхве Сон Гон слушал — и внутри дрожал от восторга.
«Это что, реальность?..»
Глава крупнейшего японского концерна хвалит его актёра. И не просто хвалит — предсказывает мировую славу.
«Мировую… Значит, у него действительно есть видение. Почти как у самого У Джина.»
Слова Хидэки были поразительно близки к истине. Кан У Джин действительно готовился к Каннскому фестивалю как к шагу к «Оскару».
— Но, — вдруг добавил Хидэки, откинувшись на спинку дивана, — мои действия не только из-за этого. Объяснить сложно. Просто считайте, что это предосторожность старика, который хочет защитить нечто дорогое, связанное с прошлым. Ради этого сокровенного мне и сто миллиардов вон не жалко.
— ……
— И ещё. Кан У Джин сделал для меня доброе дело. Сам он, возможно, об этом не знает. С этого всё и началось.
— !!!
В голове Чхве Сон Гона будто вспыхнула лампочка.
«Вот оно! Всё встаёт на место!»
«Прошлое, благодарность… Значит, они были знакомы давно!»
Ошибочное, но логичное заключение.
«Теперь всё сходится. Уверенность У Джина во время кризиса “Жуткого жертвоприношения”, внезапное появление Хидэки, его предложение вложиться… Я думал, это связано с режиссёром Кетаро или писательницей Акари, а оказывается — у них с Хидэки личная связь!»
Он почти в экстазе записывал догадки в голове.
«Да и японский язык, жестовый язык… всё логично! Вот почему этот человек хочет инвестировать — всё из-за старой связи с У Джином. Что же между ними произошло в прошлом?»
Он украдкой взглянул на Хидэки.
«Не знаю, но ясно одно — он хочет вложить деньги не в агентство, а в самого Кан У Джина.»
Так предположение превратилось в уверенность.
«Теперь понятно, почему У Джин спокоен рядом с любыми “большими шишками”. Если он знаком с людьми вроде Хидэки, остальные для него — просто дети.»
— Впрочем, — произнёс Хидэки, выпрямившись, — я не намерен относиться к делу легкомысленно. Жду от вас бизнес-план, господин директор.
— Разумеется.
— Можем считать, что вы настроены положительно?
— Да. Мы подготовим всё и вышлем вам информацию. Благодарю за доверие.
— Договорились, — улыбнулся Хидэки. — И, пожалуйста, пусть этот разговор останется между нами.
Тем временем — в туалете отеля.
Кан У Джин, ни о чём не подозревая, мыл руки.
«Вот это да. Даже туалеты тут как музеи. Краны что, из золота? Или это просто покрытие?»
Он был совершенно спокоен.
Позже, ближе к вечеру, чтение сценария «Жуткого жертвоприношения незнакомца» завершилось.
Энергия в зале зашкаливала.
На лицах режиссёра Кетаро, писательницы Акари и продюсеров — серьёзность и возбуждение.
Все участники были потрясены.
— Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!
Гром аплодисментов. Кан У Джин с неизменным каменным лицом тоже хлопал.
«Фух. Наконец-то. Чуть не перегорел.»
Японские актёры украдкой косились на него. Теперь сомнений не осталось — он затмил всех.
«Как с ним сниматься? Разница слишком большая…»
«Я же правда чуть не влюбилась! Он ещё круче, чем казался!»
«Мы не были плохи, просто он сиял сильнее. Но почему это ощущается как поражение?»
Режиссёр Кетаро, видя выражения лиц, тихо подумал:
«Вот и удар по самолюбию. То, что нужно.»
Он специально выбрал У Джина, чтобы встряхнуть японскую индустрию. Показать: вы деградируете. И судя по реакции, цель достигнута.
Акари Такикава поправила очки и сказала:
— Да, решение взять У Джина было правильным. Посмотрите на их лица — все что-то поняли.
— Даже если кто-то озлобится — это полезно, — ответил Кетаро. — Главное, чтобы хоть один проснулся.
После финальных слов ассистент режиссёра громко позвал всех на групповое фото.
— Все сюда! Режиссёр-ним, сценаристка, актёры!
Кан У Джин, как главный герой, стал рядом с Кетаро. Щёлк-щёлк — фото готово.
Актёры один за другим подходили, благодарили и уходили.
— Спасибо за работу. До съёмок.
— Да, спасибо.
И вдруг — женский голос:
— Кан У Джин!
Это была Мифую Урамацу, одна из топ-актрис Японии.
— Ты пользуешься Line?
— Нет.
— Тогда свяжемся через Instagram! Надо познакомиться поближе!
Она улыбнулась и махнула рукой. Кан У Джин вежливо ответил.
«Ого. Какая она прямая. Ну, спасибо хотя бы за интерес.»
Чхве Сон Гон, наблюдавший со стороны, хмыкнул:
— Знаешь, кто это? В топ-5 актрис Японии. И она первая попросила твой контакт. Не удивлюсь, если завтра тебя назовут “корейским айдолом”.
Скандал? Маловероятно. Но факт поражал: ещё недавно в телефоне У Джина были только контакты друзей, а теперь — топ-актёры Кореи и Японии.
«Вот это масштаб…»
Его сеть связей становилась международной.
На следующее утро.
Второе утро в Токио.
Кан У Джин сидел в гримёрке, в белой рубашке и зелёном жилете, с аккуратной укладкой и макияжем.
Он просматривал планшет — расписание фан-встречи.
— «Последовательность сцены автографов», — прочитал он.
В этот момент дверь приоткрылась — заглянула Хан Е Джон.
— Оппа, все триста приглашённых японских фанатов уже на месте.
— Понял.
— Но… — она сделала паузу и добавила с намёком:
— Говорят, на площади снаружи собралось ещё больше семисот человек.