Рагна, рассуждая о технике под названием «концентрация в одной точке», спросил:
— Будете учиться?
— Конечно, — без малейших колебаний ответил Энкрид.
«Когда он успел так вырасти?»
Основы северного стиля тяжёлого меча были у него поставлены намертво. И это было не просто махание мечом в воздухе ради изучения стоек. Он отточил их в реальных боях, они стали частью его тела.
«Поразительно».
Их командир отделения был поистине странным человеком. Ещё вчера его основной тактикой были уловки наёмничьего стиля Вален.
А сегодня он продемонстрировал столь солидную базу.
— У кого вы учились владеть мечом?
— Плата была немалой.
Это означало, что он учился у инструктора по фехтованию.
«И впрямь, должно быть, стоило немалых денег».
Это было оправданно. Даже если бы он сам взялся за его обучение, вряд ли смог бы сделать лучше.
А раз так, то можно было учить его тому, что лежит за пределами основ.
Потому-то он и заговорил о «концентрации в одной точке».
Однако, говоря об этом, Рагна в глубине души был настроен скептически.
«Не всем дано этому научиться».
Хоть он и говорил, что сам разработал эту технику, на самом деле это была одна из тайных техник, передававшихся в его роду.
Конечно, он не передавал её в первозданном виде. Нельзя же раздавать семейные секреты кому попало. Поэтому он рассказал об изменённой и улучшенной версии.
Так что его слова о том, что он сам её разработал, не были совсем уж ложью.
«Хотя я и не видел, чтобы у кого-то получалось».
За всю свою жизнь Рагна видел меньше пяти человек, способных войти в состояние концентрации.
Учитывая, сколько он странствовал по континенту и какой у него был опыт, это было ничтожно малое число.
«Да какие пять, в лучшем случае — трое».
Двое из этих пяти были из тех, у кого случайно пущенная стрела попадает волку в голову. Просто подобравшими монету, обронённую богиней удачи.
Так что людей, по-настоящему владеющих способностью к концентрации, было трое.
Для этого нужен был талант.
Забыть об окружающем мире и полностью сосредоточиться — дело нелёгкое.
И такой талант не ограничивался одним лишь фехтованием. Некоторые учёные, изучая свою область знаний, проявляли подобную сосредоточенность.
И они могли входить в это состояние по своему желанию.
Они достигали этого через погружение и увлечённость.
Но легко ли было сделать это в бою?
Тут нельзя было не быть скептиком.
Даже если кому-то повезёт на миг испытать это состояние, овладеть им он вряд ли сможет.
«Трудно, очень трудно».
Рагна усмехнулся. Он-то овладел «Концентрацией на одном»[1], едва соприкоснувшись с этой техникой.
Но Энкриду будет тяжело.
Но откуда тогда у него такой взгляд?
— Так ты будешь объяснять? Про пять стилей меча я и так знаю, можешь не рассказывать. Давай сразу про «концентрацию в одной точке».
Почему он такой прямой и несгибаемый?
Такое чувство, будто смотришь на высокое, прямое дерево. Словно на могучее древо, которое устоит и не сгорит, даже если на него обрушится тайфун и ударит молния.
Хотя это и было похоже на погоню за несбыточным, командир отделения заявил, что будет учиться.
И при этом он кивал, будто примерно всё понял.
И это казалось правдой. В конце концов, командир всегда был искренен.
И на тренировках, и в бою, что бы он ни делал, он всегда выкладывался на полную. Разве не это впечатлило Рагну и заставило его сейчас обучать этой технике?
— Кажется, я понял, — сказал командир.
Рагна, думая, что Энкрид наверняка всё понял неправильно, всё же кивнул.
Это был ободряющий кивок.
Он прекрасно знал, что такое предел таланта. Говорят, гении обычно не видят того, что у них под ногами, но Рагна, скитаясь по континенту, видел это. Он спускался в подземелья, встречался с живущими там людьми, разговаривал с ними и скрещивал мечи.
«Талант».
Сколько людей сломалось из-за этого одного слова.
Командир отделения станет одним из них. Таков был предначертанный порядок вещей.
Но он не сдавался, и это пробуждало в Рагне энтузиазм. Это было эгоистично, но то, что он не сдавался, позволяло и самому Рагне идти своим путём.
А значит, он будет учить его изо всех сил.
Рагна принял такое решение.
— Забыть об окружающем, забыть о себе, и чтобы осталась лишь чистая концентрация. Это и есть Концентрация на одном, концентрация в одной точке. Говорят, когда жизнь висит на волоске, перед глазами проносится вся жизнь. Это может помочь.
— Вот как? Ясно.
Но стоило ему это сказать, как он заметил, что командир словно пропустил его слова мимо ушей.
Он же не такой человек?
И уж тем более не из тех, кто сдастся, решив, что у него не получится.
После этого он ещё несколько раз пытался угрозами меча искусственно подстегнуть его концентрацию, но командир так и не смог войти в нужное состояние.
— Ладно. Идём.
Но, несмотря на это, он вышел на поле боя с удивительно светлым лицом.
Увидев это, Рагна и сам почувствовал внезапный прилив энтузиазма.
— Похоже, сегодня придётся как следует размяться.
Обычно он бы апатично махал мечом, являя собой образец ленивого гения. Такие слова были ему несвойственны.
Энкрид молча посмотрел на такого Рагну.
* * *
«И что это с ним?»
Ну, в том, что он собрался сражаться всерьёз, ничего плохого не было.
Оставив Рагну с его горящими глазами, Энкрид сосредоточился на своей задаче.
Снова начался сегодняшний день. Метод тренировки «Концентрации в одной точке», предложенный Рагной, был неверным.
Нет, даже если он и был верным, способ, который этот гений освоил в одно мгновение, был ему не по плечу.
Тогда верен ли его собственный метод?
Он не знал, сработает этот способ или нет.
И что тогда делать?
«Нужно просто проверить на практике».
Энкрид двинулся по знакомому маршруту. Приказав лечь, а затем поднять щиты, он скорректировал движение союзников, после чего позвал Рема.
— Колдовство! Кто!
Рем, увидев колдовство, уже исходил пеной.
— За мной! — сказал Энкрид, хлопнув его сзади по плечу.
— А?
— В атаку.
— А? Командир, ты чего не того сожрал?
Но, сказав это, он всё же послушно последовал за ним.
Тот же маршрут. На этот раз и Рагна последовал за ними, хотя его и не звали.
— В прорыв? Если собираетесь сокрушить вражеский авангард, я с вами.
— Ты тоже чего-то не того сожрал? — сказал Рем, глядя на подошедшего Рагну.
Рагна, проигнорировав его, ринулся вперёд.
Хотя стоял туман, движениям этих двоих он не сильно мешал.
Рем был подобен тайфуну. Два топора в его руках сокрушали врагов.
Казалось, он один мог порубить восемьдесят пехотинцев.
Рагна походил на тяжёлый осадный таран. Он безжалостно пробивал стену пехоты. Он не был быстр, но в его руках не было пощады. Летят ли болты, нацелены ли вражеские копья — он всё отбивал и рассекал одним одноручным мечом.
Поразительное мастерство.
«Как минимум, особый ранг».
Особый ранг в королевстве Науриллия — это уровень, которым обозначали солдат выше «высшего» ранга.
Над высшим рангом был наивысший, а за ним — особый.
«Или всё-таки наивысший?»
Энкрид ещё не мог точно определить собственный уровень. Поэтому и уровень этих двоих он понять не мог. В любом случае, сейчас было не время для праздного любопытства.
Пройдя тем же маршрутом, Энкрид предстал перед Митчем Хьюри.
— Давай сразимся.
На этот раз он заговорил первым. Митч округлил глаза, а затем улыбнулся.
— Псих, сам пришёл умирать.
Он не ошибался. Даже если он сейчас убьёт Митча, пути к спасению не будет.
Но это неважно.
Потому что он пришёл не умирать, а столкнуться с врагом, выложившись на полную.
— Ты пришёл за мной? Поразительно, со мной такое впервые.
Митч всем своим видом выражал недоумение.
— А что? Тебе впервые признаются в любви? Я ведь влюбился с первого взгляда и пришёл тебя найти.
Энкрид сказал это, и Митч, фыркнув, свирепо посмотрел на него.
— Мой отряд — «Серые Псы», «Неотступные Ухажёры». Давненько меня никто не находил раньше, чем я его.
— А, вот как. Ты расстроился? Хочешь, я снова спрячусь, а ты пойдёшь меня искать?
— Кончай нести чушь.
Митч Хьюри ринулся в атаку. Энкрид выровнял дыхание. Он попытался войти в состояние концентрации, но не смог.
Исход боя решился быстро.
Противник был лучше Энкрида. И в мастерстве, и в силе духа, и в таланте.
Он был не тем противником, на которого можно было бросаться, полагаясь на одну лишь базовую технику.
— На что ты вообще надеялся? И как ты сюда добрался?
Его лёгкие и внутренности были изрублены мечом. Было чертовски больно, словно кто-то засунул ему в живот раскалённые угли.
— Я надеялся на себя. В этот раз ошибся. Похоже, настрой был не тот.
Даже если проживаешь сегодняшний день заново, повторять один и тот же опыт было нелегко.
— Что?
— Думаю, в следующий раз получится.
Как и в первый раз, когда он вошёл в состояние концентрации, сейчас к нему пришло маленькое озарение.
А значит, нужно попробовать снова.
— Даже если я тебя отпущу, ты всё равно умрёшь. Какое ещё «в следующий раз»?
— Не связывайтесь с ним, командир взвода. Он псих.
Один из вражеских солдат рядом выхватил меч и приставил его к горлу Энкрида.
Энкрид, не дожидаясь, сам дёрнул шеей и порезался о клинок.
Вжик.
Лезвие, видимо, было хорошо заточено. Вместе с жгучей болью на шее появился глубокий порез.
От резкого движения боль одновременно пронзила и живот, и шею.
Боль, от которой можно сдохнуть. Нет, он ведь и так скоро умрёт, так что это была поистине предсмертная боль. Терпя её, Энкрид открыл рот.
— Ещё увидимся.
Бросив эту фразу, он умер, истекая кровью.
* * *
Снова начался тот же день.
Энкрид опять нашёл Митча Хьюри.
— Рад встрече, дружище.
— …Ты что, и вправду меня искал?
— Ага. Точно. Искал командира взвода «Серых Псов», «Неотступных Ухажёров». Давай сразимся.
— Конченый псих.
Они снова сошлись в бою. Энкрид осознал свою ошибку.
«Нельзя делать это намеренно».
Если постоянно думать о том, что нужно сконцентрироваться, то утонешь в этой мысли. И что тогда делать?
Нужно делать так, как в первый раз.
Словно танцуя под аккомпанемент вражеского меча, отбивать ритм своим клинком.
Сражаться и снова сражаться.
Таким способом ему потребовалось восемнадцать «сегодняшних» дней.
Лишь тогда Энкрид снова смог войти в состояние концентрации.
Он был так рад, что, упав на землю с отрубленной рукой, рассмеялся.
Радость была настолько сильной, что он забыл о боли.
— Смеёшься?
Митч, увидев это, опустил свой меч. На этом всё закончилось.
Снова повторение.
Продолжать. Пока не получится.
Увидел бы кто со стороны — сказал бы, что он одержимый. Сказал бы, что у него поразительное упорство.
Но для Энкрида это не было вопросом настойчивости.
Входить в состояние концентрации…
Раз за разом сражаясь в реальном бою, встречаясь с достойным соперником, оттачивать своё мастерство.
Это приносило такое удовлетворение, что было просто в радость.
После двадцати восьми «сегодняшних» дней Энкрид уловил суть состояния концентрации.
А после сорока восьми — научился вызывать «концентрацию в одной точке» намеренно.
И после ещё девяноста четырёх «сегодняшних» дней он смог входить в это состояние по своему желанию.
Полная концентрация.
Это означало полный контроль над своим мечом и телом.
Когда это получилось, к силе добавилась и техника. И вот, овладев «концентрацией в одной точке», он снова пришёл к Рагне.
— Научи меня.
Он снова начал учиться у Рагны. Когда он, выслушав объяснения, немедленно продемонстрировал «Концентрацию в одной точке», Рагна нахмурился.
— Что это было?
— А что такое?
— Такое чувство, будто вы где-то этому уже учились. Нет, этому ведь нельзя научиться. Вы… вы что, гений?
Гений… Даже с невероятной удачей, позволившей накопить огромный опыт, ему потребовалось больше сотни повторений, чтобы едва освоить эту технику.
Энкрид знал, что у него нет таланта, но не зацикливался на этом.
Он просто наслаждался настоящим моментом.
Поэтому он произнёс слова, ставшие привычными за все эти повторы:
— Мне повезло.
— Это можно сделать, если просто повезёт? — ошарашенно спросил Рагна.
Глядя на него, Энкрид подумал, что пришло время вырваться из этого «сегодня».
Продемонстрировав, будто он гений, который ухватил самую суть концентрации в одной точке, он повернулся, чтобы уйти, но Рагна спросил его:
— Куда вы идёте?
— Встретиться с командиром роты.
Рагна отпустил его. Он был поражён тем, что тот смог постичь «концентрацию в одной точке» с первого раза.
Может, командир отделения и вправду гений? Хотя, вроде не похож.
Хоть он и продемонстрировал «Концентрацию в одной точке», в его движениях чувствовалась отточенность, выкованная тысячами ударов, а не лёгкость прирождённого таланта.
Это было определённо не то, что можно освоить с одного взгляда.
«Как такое возможно?»
Поразмыслив, Рагна тут же отбросил эти мысли. Размышлениями тут ответа не найдёшь.
А значит, лучше было оставить всё как есть.
Просто глядя на такого командира отделения, он чувствовал прилив энтузиазма.
Энкрид, увидев, что глаза Рагны и сегодня горят, подумал, что для этого парня и сегодняшний день будет днём зашкаливающей мотивации.
«Но, займусь-ка я лучше своим делом».
Не время было думать о Рагне.
В этой битве, что ни делай, их армия несла потери, близкие к полному уничтожению. Чтобы этого избежать, требовалось две вещи.
Первая — развеять Туман Истребления.
Вторая — чтобы, пока туман не рассеялся, их армия не лезла на рожон.
Сделать и то, и другое одновременно он не мог.
Ведь тело у Энкрида было только одно.
И сломать древко знамени тоже было проблемой. Ведь даже после внезапной атаки нужно было выбраться из самого сердца вражеского лагеря.
Энкрид не собирался оставаться в ловушке этого «сегодняшнего» дня. А значит, нужно было сломать и сокрушить стратегию, подготовленную противником.
— Я хочу встретиться с командиром роты.
Энкрид нашёл командира 4-го взвода и сказал ему об этом.
— …Сейчас?
Приближение битвы ощущалось кожей, и атмосфера в лагере была напряжённой.
Просьба о встрече с командиром роты в такое время могла показаться странной.
Командир взвода отдыхал, прислонив длинное копьё к стене палатки. Он лежал на походной кровати, не снимая сапог, но тут же сел.
— Да, сейчас.
— Зачем?
— Я кое-что вспомнил из того, что видел во время прошлой разведывательной миссии.
Командир 4-го взвода внимательно посмотрел на Энкрида, кивнул и поднялся с места.
Его колени с хрустом отозвались на движение. Он размялся и спросил:
— И что же?
— Похоже, то, что скрывает армия Азпена, — это колдовство.
— Колдовство?
— Да.
Командир взвода замер, будто сомневаясь в услышанном. Но потом, решив, что Энкрид не из тех, кто станет нести чушь, быстро зашагал.
Если есть что сказать, нужно говорить. А решение примет командир роты.
Вскоре они добрались до палатки командира роты, и их впустили.
— Ты хотел меня видеть? — спросила эльфийка с зелёными глазами.
В шатре было уютно. Глядя на потрескивающий невысокий факельный шест, Энкрид кивнул.
— Да.
— По какому делу?
Судя по всему, если дело окажется пустяковым, ему не поздоровится. Голос эльфийки-командира был холоден.
— Колдовство.
Энкрид сказал без обиняков.
— Колдовство?
— Древко знамени, знамя, человек, которого я видел во вражеском тылу… это был колдун.
Из-за бесконечных повторений этого дня воспоминания были туманными, но увиденное он не забыл.
Энкрид изложил то, что видел, слегка приукрасив, чтобы это звучало убедительно.
Настолько, чтобы убедить собеседницу.
Если и этого будет недостаточно для убеждения, что ж, ничего не поделаешь.
«Придётся начать всё сначала».
Такова была привилегия того, кто повторяет один и тот же день.
К счастью, эльфийка-командир внимательно выслушала Энкрида.
— Подробнее.
— Конечно.
Он сказал, что слышал, как вражеские солдаты кричали «господин колдун».
Глаза эльфийки-командира блеснули.
О том, что будет туман, он не сказал. Это было бы уже слишком.
Колдовство — это тайное искусство, не передаваемое посторонним.
Распознать его с первого взгляда было бы неправдоподобно.
Вот и всё. Дальше всё зависело от проницательности командира роты.
Энкрид передал сведения и вернулся на своё место.
Он стоял в авангарде.
Теперь настала очередь превзойти Митча Хьюри и сломать древко знамени.
«Это всё, что я могу сделать».
Остальное было за командирами.
— Фух.
Пришло время превзойти себя, запертого в этом «сегодняшнем» дне.
------------
Примечания:
1. В оригинале используется 컨센트레이트 원 (Кхонсентхыреитхы Уон), корейская транслитерация английского "Concentrate One".