Княжеством Азпен правили три великих дома, и дом Хьюри был тем, что символизировал военную мощь.
В роду Хьюри все дети, будь то мальчики или девочки, с рождения обучались боевым искусствам. Их талант оценивали, а затем собирали и обучали лишь самых многообещающих.
Талант — вещь несправедливая, а капризы богини удачи всегда непредсказуемы. Чтобы собрать как можно больше талантов, дом Хьюри не делал различий между главной и побочными ветвями семьи.
Митч Хьюри был одним из таких. Он родился в побочной ветви и изначально носил другую фамилию, но теперь стал человеком дома Хьюри.
С самого детства талант Митча был выдающимся. В пятнадцать лет он уже мог справиться с двумя взрослыми солдатами. К следующему году он оставил уровень обычного солдата далеко позади. В восемнадцать он доказал своё мастерство, одолев в поединке один на один мечника, которого можно было бы назвать лучшим в целом городе. А к двадцати двум годам он уже не уступал в спаррингах тем, чьи имена гремели по всей округе.
Тех, кто мог бы сравниться с ним в искусстве меча, можно было пересчитать по пальцам. Среди его сверстников таких было и того меньше.
Такая жизнь одарила его высокомерием.
«Зачем напрягаться, если и так получается после пары попыток?»
Зачем тренироваться, пока не опухнут бёдра? Зачем махать мечом, пока ладони не покроются кровавыми мозолями?
Он не хотел этого. Он был доволен настоящим.
Он больше не прилагал усилий, как тогда, когда впервые взял в руки меч. И всё же, благодаря одному лишь таланту, он стал одним из трёх сильнейших бойцов в роте «Серых Псов».
Но с такой ситуацией Митч столкнулся впервые.
Дзинь!
Он отбил удар, направленный сверху, движением меча снизу вверх. Стоило ему на миг расслабиться, как лезвие противника скользнуло по его плечу. Митч, сделав выпад, одновременно пнул противника по голени.
Этот приём он часто и успешно применял против тех, кто уступал ему в мастерстве. Когда противник сосредоточен на мече, отразить удар ногой не так-то просто. Даже если его заблокируют, это как минимум создаст брешь в защите.
Но противник, казалось, был знаком с этим приёмом. Он уклонился от выпада, повернув плечо, и заблокировал удар ногой, подняв свою. При этом он не потерял равновесия. У этого парня была отличная базовая подготовка.
«Он точно не был на таком уровне».
Митч вспомнил их встречу мгновение назад. Этот тип неожиданно приблизился к нему и выпалил:
— Привет, рад встрече. Раз уж увиделись, может, сразимся не на жизнь, а на смерть?
Это лицо было знакомым.
Точно, это был тот самый ублюдок. Вражеский солдат, участвовавший в ночном налёте. Как он добрался сюда сквозь туман, застилавший всё вокруг?
Времени на долгие раздумья не было. Противник первым сделал длинный выпад мечом.
Дзынь!
Блокировав удар, Митч подумал, что это может быть очередной отвлекающий манёвр. Поэтому он крикнул, что сам разберётся с этим ублюдком, и приказал остальным защищать тыл. Если падёт знамя, вся операция окажется под угрозой. Разве не для того он здесь? Если командир «Серых Псов» должен был отрезать врагу путь к отступлению и истребить его, то его роль заключалась в защите этого места.
Вражеский солдат, отбив его удар ногой, обрушил свой меч ему на голову. Митч скрестил свой клинок с его, блокируя и отводя удар.
Дз-з-з-зинь.
Лезвия, скрестившись, соскользнули друг с друга. В последний момент оба вложили силу в толчок, и их отбросило друг от друга. Между ними образовалось расстояние в пять шагов. Прежде чем снова атаковать, Митч заговорил:
— Скрывал своё мастерство?
— Так получилось.
— Как тебя зовут?
— Энкрид.
Это был тот, с кем он так хотел встретиться. Тот, кого он должен был убить, чтобы успокоиться.
И этот парень сам пришёл к нему.
Митч облизнул губы.
— Что ж, Энкрид. Я запомню твоё имя.
— Можешь не запоминать. Если забудешь, я снова напомню.
— Безумный ублюдок. Ты здесь и умрёшь.
Митч поднял меч над левым плечом. Обменявшись несколькими ударами, он смог оценить мастерство противника. Значит, пришло время показать своё истинное умение.
Он верил, что сможет снести голову этому Энкриду не более чем за пять ударов.
И вот пять обменов ударами прошли.
Брови Митча сошлись на переносице. Он нахмурился. С таким он сталкивался впервые.
Он бы еще понял, если бы противник был на голову выше его, но это было не так. Казалось, тот едва поспевал за ним. И всё же он блокировал, выдерживал и отбивал его удары так, словно знал все его привычки.
Митч увеличил скорость. Добавил обманные манёвры. Но бой всё не заканчивался. После ещё нескольких обменов ударами он начал видеть только своего противника.
Меч и противник, клинок и он, он и клинок.
Митч Хьюри ощутил то же, что и тогда, когда впервые взял в руки меч. То самое чувство, когда под небом остался лишь он и его клинок. Казалось, взмахни он мечом — и противник будет рассечён. Сделай выпад — и он будет пронзён. Ударь с оттяжкой — и он будет повержен.
Митч так и делал. Он рубил сверху, бил с разворота, делал выпады, колол и наносил круговые удары.
И его противник делал то же самое.
***
Энкрид вошёл в состояние концентрации и в нём обменивался ударами с Митчем. Благодаря бесчисленным повторениям этого дня, привычки противника были ему видны как на ладони. Он блокировал ноги, блокировал меч.
И вдруг меч врага изменился. Стал острее, безжалостнее. Он колол, изгибался, рубил, и лезвие вращалось.
Дзынь! Дзень! Тр-р-р-рах!
От мощных столкновений клинки высекали искры. Несколько ударов скользнули по плечу, рассекли бок. Раны были неглубокими, но капли крови уже летели в воздух. По меньшей мере трижды его жизнь висела на волоске.
В эти мгновения погружение Энкрида стало ещё глубже. Ещё глубже. Он намеренно загонял себя в это состояние. Забыть обо всём. Войти в мир, где есть только он и его меч.
«Концентрация в одной точке» сработала в полную силу. Его глаза видели лишь меч Митча Хьюри. А глаза Митча Хьюри видели лишь меч Энкрида.
Они сражались как одержимые. Поставив на кон свои жизни. От их атак, от которых даже у зрителей замирало сердце, было невозможно отвести взгляд.
Хрясь.
Оба попытались рассечь друг другу шеи, но потерпели неудачу. У обоих на шеях выступила кровь. Митч, оставаясь в состоянии концентрации, применил свой коронный приём. Он отвёл левую ногу назад, а правую выставил вперёд, создавая не привычную, а новую дистанцию, и опустил кончик меча за спину.
— Хх.
Короткий вдох, и мышцы напряглись.
Классический и плавный стили были скорее оборонительными. Но Митч освоил и контратакующую технику. Технику под названием «Удар Колеса» — рубящий удар по широкой дуге снизу вверх. Изменив стойку, он скрыл начало атаки своим телом, создавая удар, который противник не сможет отразить. И изменение дистанции было сделано исключительно ради этого одного «Удара Колеса».
Когда противник готовился к «Удару Колеса», Энкрид испытал состояние глубокого транса. И обрёл он в этом опыте не только искусство меча.
«Вижу».
Он не видел этого глазами, но движения противника рисовались в его голове. Его слух, обострённый «Концентрацией в одной точке», стал невероятно чутким. Звук шагов, звук отводимого назад меча, даже звук сдерживаемого дыхания. Все звуки, что достигали его ушей, собирались в информацию и создавали образ в его голове.
Он умирал от «Удара Колеса» больше десяти раз. И поскольку у него был опыт бесчисленных поражений от этой техники, образ, возникший в голове Энкрида, был предельно чётким. Он чувствовал скрытый клинок так ясно, словно видел его, и слышал дыхание противника. Всё это сложилось воедино, и он прочитал момент «Удара Колеса».
Вжух.
Звук рассекаемого воздуха пронзил слух. И тут же клинок, изгибаясь, взмыл вверх. Энкрид, погружённый в транс, рефлекторно обрушил свой меч вниз. Точно по траектории, блокирующей «Удар Колеса».
ДЗЕНЬ!
Меч, поднимающийся снизу, и меч, опускающийся сверху, встретились. Оба вложили в удар столько силы, что меч Энкрида треснул.
В момент столкновения Митч, поражённый тем, что его удар был отражён, наполовину вышел из состояния концентрации. Но не Энкрид.
Его полутреснувший меч скользнул по клинку противника.
Ч-ш-ш-ш-шинг!
Лезвия, трющиеся друг о друга, издали странный скрежет. Митч рефлекторно попытался поднять свой меч вверх, но Энкрид с силой надавил на него. Естественно, давить сверху вниз было выгоднее, чем толкать снизу вверх. К тому же, благодаря ежедневным тренировкам, Энкрид был физически сильнее. В противостоянии силы против силы у Митча не было шансов.
Энкрид, надавливая на клинок, шагнул вперёд левой ногой, вкладывая ещё больше силы, и отбросил меч противника вниз.
Ки-и-ин!
Меч Митча отлетел вниз. И в тот же миг Энкрид, шагнув левой ногой, развернул корпус. Меч в его руке превратился в точку и устремился вперёд. Кончик клинка с глухим звуком вонзился в грудь Митча. Хоть тот и был в доспехе, сила удара была слишком велика.
Грудь Митча была пронзена. Но не насквозь. Энкрид тут же выдернул меч. С хлюпаньем окровавленное лезвие вышло наружу.
— Фух, фух, — Энкрид, вернув меч, тяжело дышал.
За короткий миг он выложился на полную. Руки и ноги дрожали. Из груди Митча булькая хлынула кровь. Он, словно пьяный, отступил на несколько шагов, но устоял на ногах. Зрачки Митча, казалось, расфокусировались, но тут же он с силой сжал веки.
— Нужно было бить на опережение, — сказал Митч. Из его груди продолжала течь кровь. И её было немало. Она быстро пропитала его одежду. — Если бы я отразил и отвёл твой удар, создав брешь, я бы победил. Согласен?
— Разве о победе и поражении не судят по результату? — ответил Энкрид вопросом на вопрос.
— Не то чтобы ты не прав, но мне так обидно… Или нет. Да, не стоило прекращать тренировки. В конце я проиграл в чистой силе.
Взгляд Митча затуманился. Было ясно, что если его оставить, он умрёт. Крови вытекало всё больше.
Энкрид поднял меч и сделал два шага вперёд.
— Стой! — собирался он нанести последний удар, но кто-то с криком бросился к нему.
Раздался тяжёлый звук, и Энкрид, развернув меч по диагонали, прикрыл им половину туловища.
Дзинь!
Тяжёлый удар пришёлся по мечу. Энкрид отступил на два шага и посмотрел на противника. Это был усатый мужчина. Он встал перед Митчем.
— Защищайте Митча! — крикнул он.
Энкрид огляделся. Появилось ещё трое или четверо солдат, которые также встали перед Митчем. Один из них высыпал на его грудь какой-то порошок. Кровотечение тут же остановилось.
— Ублюдок. Ты хоть понимаешь, куда ты в одиночку заявился?! — усач сверкнул глазами. Он был в ярости. Его глаза метнулись к Митчу.
«Этот парень, должно быть, важная шишка».
Энкрид, выравнивая дыхание, наблюдал за противником. Судя по тому, как вздымались его плечи, он запыхался. Но в его стойке не было брешей.
Усач только что вернулся, проверив знамя. Он думал, что Митч победит. Энкрид не казался ему сильным. Но результат был прямо противоположным.
Энкрид не радовался победе над Митчем. У него ещё были дела. Это было поле боя, и сейчас шёл бой. Целью не был романтический поединок один на один. Энкрид чётко осознавал, что ему нужно делать.
— Говорят, чем больше проводник для колдовства, тем он хуже. Это правда? — спросил Энкрид, глядя, как двое солдат уносят Митча Хьюри.
Усатый мужчина, преградивший ему путь, сузил глаза.
— Выходит, ты, ублюдок, что-то знаешь.
«Немало».
Энкрид ударил носком сапога по земле и подбросил её вверх. Комья земли и короткая трава взлетели вверх и полетели в лицо усатому. Тот поспешно прикрылся рукой и крикнул:
— Хватайте его! Не дайте ему подойти к знамени!
В тот момент, когда Энкрид понял, что ослепил противника, он рванулся вперёд.
Фью-ю-ю!
Сзади полетели болты. Он резко уклонился влево, но один всё же попал в правое плечо сзади.
«Это не страшно».
Энкрид мчался прямо к знамени. Путь ему преградил вражеский солдат с коротким копьём. Энкрид, мчавшийся как носорог и пыхтящий от напряжения, за пять шагов до него топнул ногой и резко свернул вправо. Болт, выпущенный ему в спину, полетел в солдата с копьём.
— Ай! Мой глаз!
Невезучему врагу болт попал в глаз. Ещё трое получили ранения в руки и туловища.
— Не стрелять! Не стрелять! — крикнул командир, стоявший среди арбалетчиков.
Энкрид не был в состоянии транса, но поддерживал полуконцентрацию. «Концентрация в одной точке» и «Чувство клинка» наложились друг на друга. Он слышал звуки и мысленно представлял расположение и состояние врагов. Он резко развернулся и с мечом наперевес бросился в ряды арбалетчиков.
— А?!
С треском он обрушил клинок на голову ошеломлённого солдата. Короткий хлещущий удар, и от отдачи меч взлетел вверх. Он тут же описал им круг вокруг себя.
Вжух!
Испуганные враги отступили.
— «Серые Псы»! В погоню! — крикнул усач, преследовавший его.
Энкрид, ворвавшись в ряды арбалетчиков, тут же выскочил с другой стороны.
Хрясь!
На бегу он пронзил шею одного врага. Схватив с земли болт, он швырнул его в сторону. Болт с лязгом ударился о доспех врага и упал на землю. Солдат, в которого он попал, выхватил короткий меч вместо арбалета и бросился на него, но метательный нож, брошенный Энкридом сразу после болта, вонзился ему в лоб. Он потерял бдительность, отражая болт.
— Фух!
Коротко выдохнув, Энкрид начал носиться по вражескому стану как у себя дома. Сейчас он желал двух вещей. Первое — сломать знамя. Второе — чтобы его собственный командир, наконец, прекратил валять дурака и прикрыл его.
— Ах ты, сукин сын! — прорычал усач. Казалось, он был в ярости.
Энкрид, петляя туда-сюда, наконец, добрался до знамени. Он швырнул все метательные ножи, что у него были.
Фух-фух-фух-фух-фух!
Пять ножей полетели в цель. Все пять попали в развевающееся знамя. Ткань знамени была плотной, так что пробить её было нелегко. Вражеские солдаты вздрогнули от неожиданности.
— Вот же дерьмо! — выругался один из них.
— Блокируйте! Блокируйте! — донёсся крик того, кто, по-видимому, был колдуном, стоявшего прямо под знаменем.
И пока все, вздрогнув, смотрели, пронзят ли ножи знамя, Энкрид перекатился по земле. Никто не стрелял из арбалетов или луков, не было никакой угрозы, но он вдруг сделал кувырок вперёд. На это никто не обратил внимания. Усатый солдат, воспользовавшись его остановкой, сократил дистанцию.
«Попался, ублюдок».
Так он подумал, когда Энкрид уже поднимался на ноги, сжимая в руке лежавшее на земле короткое копьё.
— Стой!
— Нет! — крикнул усач. Крикнул и колдун.
Энкрид ответил действием. Оттолкнувшись левой ногой от земли, он, используя упругость всего тела, метнул короткое копьё.
Со свистом копьё врезалось в знамя.
Тр-ресь!
Знамя порвалось. В нём образовалась дыра. Если проводник для колдовства повреждён, оно нарушается. Не обязательно было валить сам флагшток. Достаточно было порвать знамя. Не нужно было добираться до самого конца.
Энкрид, увидев, как рассеивается туман, облегчённо выдохнул.
— Безумный ублюдок, ты думаешь, что уйдёшь отсюда живым? — В глазах усатого мужчины полыхал огонь ярости.
Энкрид поднял меч, принимая защитную стойку по центральной линии тела, и кивнул.
— Возможно.
Шансы были пятьдесят на пятьдесят. Он или выживет, или умрёт. Для обычного человека это был бы ужасный расклад. Но не для Энкрида.
Если он потерпит неудачу, то просто попробует снова.