Дзынь.
Он щёлкнул пальцем по клинку, и тот издал чистый, мелодичный звук.
На свету лезвие отливало слабым голубым оттенком. Должно быть, использовалась особая сталь.
«Не похоже на Валерианскую».
Этот меч он прихватил с собой по итогам схватки с Митчем Хьюри. С первого взгляда было ясно, что это дорогое, высококлассное оружие. Разве можно было такое оставить?
Кстати, может, Крайс что-то знает?
Энкрид повернул голову.
В трёх шагах от него сидел Крайс и пристально на него смотрел.
Смотрел своими большими глазами, не отрываясь. Видно было, что у него много вопросов.
Энкрид решил пойти ему навстречу и спросил:
— Что?
Прежде чем спрашивать о стали, из которой сделан меч, казалось, нужно было ответить на этот его странный взгляд.
— Просто мне удивительно.
— Что именно?
— Ваша левая рука.
Сказав это, Крайс скосил глаза на левую руку Энкрида.
Разве он раньше так хорошо владел левой?
Вроде бы нет. Они ведь не первый и не второй день вместе.
Левая рука. Это было поразительно.
Может, это и есть гениальность?
Сам он не разбирался ни в фехтовании, ни в боевых искусствах, так что судить не мог, но…
«Разве до этого он не был обычным?»
Не в поступках, а в мастерстве. Кажется, командир был обычным середнячком.
Когда-то он спас его, и еще тогда, Крайс, увидев, как тот, рискуя жизнью, спасает другого, подумал: «Что это за человек такой?»
«Рисковать жизнью, чтобы защитить другого… это же абсурд».
Спасать кого-то только потому, что вы из одного отряда? Тогда они и недели не были знакомы.
Но между его мастерством тогда и сейчас была просто огромная пропасть.
Сразу было понятно, что вражеский командир, устроивший внезапную атаку, был не из простых.
И он отразил удар такого противника одной лишь левой рукой?
— Я постоянно тренировался, — беззаботно ответил Энкрид.
Крайс кивнул, мол, понятно, и спросил снова:
— А то, что вы убили того командира?
Дело было не только в левой руке. Что это был за бой?
Это была яростная, головокружительная схватка. Стоило командиру ошибиться — и он был бы мёртв.
И тогда они все — и тот командир Бензенс, и он сам, и Эстер — все вместе отправились бы на тот свет.
Но в той смертельной ситуации командир был невозмутим. Он встретил врага так, будто это было в порядке вещей.
— Собачья грызня.
Снова последовал беззаботный ответ.
И Крайс решил.
«Значит, поздно расцветший гений».
Талант, который проявился с опозданием.
Он решил для себя на этом и закончить.
Не было ни причин, ни необходимости копать глубже. Было простое любопытство, но было очевидно, что другого ответа он не получит.
Да и чтобы что-то подозревать, нужны хоть какие-то зацепки.
Есть у него какой-то великий секрет? Чем же таким он мог быть?
Ведь не мог же его командир быть провидцем, знающим будущее, и предвидеть всё, что произойдёт.
«Это же абсурд».
Ни один пророк или гадалка не смогли бы предсказать ситуацию с такой точностью.
К тому же, Крайс считал, что большинство таких "провидцев" — просто мошенники, которые из кожи вон лезут, чтобы заработать гроши.
«Миром правят кроны».
Кроны приводят его в движение, и кроны его разрушают. Причина войны между Науриллией и Азпеном?
С его точки зрения, она была одна.
Равнина Зелёная Жемчужина. Королевство, которое завладеет ею, получит, по сути, вторую житницу.
«Я бы и сам полез в драку, чтобы её заполучить».
Поэтому война между двумя странами была неизбежна.
В эпоху войн и борьбы браться за меч и копьё ради выгоды было в порядке вещей.
А значит, на гениальности Энкрида, которая не приносила крон, можно было больше не заострять внимание.
Когда он закончил свои размышления, Энкрид протянул ему меч вражеского командира.
— Как думаешь, из какой это стали?
Хороший меч, и он умудрился его прихватить.
— Из хорошей стали.
— Думаешь, я для такого ответа спрашивал?
Конечно, нет. Тут и думать было нечего.
— В королевстве Азпен есть одно известное месторождение железной руды — Демп.
— Демп? Демп, Демп… Слышал. Это та деревня, что спрятана между рекой и горами? — пробормотал Энкрид и кивнул. Он тоже немало постранствовал по континенту.
Крайс кивнул и ответил:
— Да, говорят, сталь из Демпа имеет такой вот странный оттенок. От светло-голубого до более тёмного, а самая качественная сталь в итоге вообще не имеет цвета.
Это всё было из слухов. Но одно было ясно: меч из демпской стали. Он будет дороже Валерианской. И дороже нуарской ковкой стали. Так что это был довольно, очень, чрезвычайно дорогой меч.
— Если его продать…
— Не продаётся.
— А? Меч менять собираетесь?
Для воина на поле боя нет ничего важнее привычного оружия. Это прописная истина, известная даже Крайсу. Так что его командир вряд ли сменит свой меч.
— А что, если использовать оба?
Это было сказано не Крайсу. Это были мысли вслух.
Весенний ветер, в котором вместо прохлады чувствовалось тепло, растрепал волосы Энкрида.
Сквозь растрёпанные пряди его взгляд был устремлён на меч.
А Крайс смотрел в глаза своего командира.
Странный взгляд. Как бы это сказать…
Ясно сияющие глаза, полные жизни и энергии. Взгляд мальчика, получившего неожиданный подарок.
Увидев этот взгляд, Крайс не смог больше настаивать на продаже. Голубые глаза командира Энкрида, похожие на озёра, как у Эстер, казались такими счастливыми.
Энкриду было всё равно, смотрит на него Крайс или нет.
Причина, по которой он стал так хорошо владеть левой рукой? Для этого не нужно было придумывать каких-то особых оправданий.
Вернее, их и не было.
Это было невозможно объяснить.
Всё, что он мог сказать, — это "я тренировался".
Звучало так, будто он стал кем-то вроде гения, но…
Другого объяснения не было.
К тому же, в этот раз Энкрид и сам почувствовал нечто похожее на талант.
Ощущение мгновенного скачка. Опыт стремительного роста мастерства.
То, на что раньше ушло бы сто взмахов, он постигал за несколько.
«Странное чувство, конечно».
Повторится ли это? Он не знал. Да и не нужно было знать.
Нужно было просто продолжать делать то же, что и сейчас.
Просто молча идти дальше.
Для Энкрида талант с самого начала не был важен.
«Как только тело восстановится…»
Можно будет многое попробовать.
Сидя на камне, служившем импровизированной скамьёй перед лазаретом в тыловом лагере, Энкрид погрузился в разбор полётов.
Тренировка, левая рука, правая рука, собачья грызня, Митч Хьюри, его меч, бой, поле боя.
Пока он так размышлял, ему снова нестерпимо захотелось немедленно встать и начать двигаться, но…
— Я же сказал не двигаться. Как вы думаете, почему я здесь за вами наблюдаю? — бросил Крайс сбоку.
Да, он был прав.
Минимум несколько дней — полный покой.
Так сказал военный врач, осмотрев его.
Тыловой лагерь охраняли снабженцы, для обороны остался 3-й отряд 2-й роты, то есть отряд Бензенса, и скоро должно было прибыть подкрепление. Когда оно придёт, Энкрид должен был отправиться на передовую. А для этого нужно было сначала восстановиться.
С правой руки ещё нельзя было снимать шину. На плече осталась неглубокая, но резаная рана. На левом предплечье — дыра от кинжала. По отдельности — несерьёзные ранения, но если активно двигаться, они могли воспалиться.
«Вот же чёрт».
Кроме того, всё тело ломило: попытка вывернуть суставы противника не прошла бесследно и для его собственных мышц.
Если бы не тренировки по «Технике Изоляции»…
Если бы не «Полная концентрация»…
Если бы не поддержка «Сердца зверя»…
Если бы он не почувствовал этого «Чувством клинка»…
«Погиб бы я».
Энкрид сидел, безучастно глядя перед собой, и сосредоточился на восстановлении. И всё время отдыха он мысленно взмахивал мечом.
Сначала только правой рукой, потом — двумя руками, держа один меч.
В конце мысленной тренировки Энкрид представил, как держит в правой руке свой меч, а в левой — меч Митча Хьюри.
«Получится?»
Он не знал. Но хотел попробовать. Было какое-то чувство, что это идеально ляжет в руку.
Парные клинки.
«Сначала — сила».
С этого нужно было начать. Держать и взмахивать мечом двумя руками и одной — это совершенно разные вещи.
Один из его инструкторов ругался, видя такое. Такое — то есть неумелое использование двух мечей.
«Парные клинки? Лучший способ умереть. Одним мечом толком владеть не научился, а уже за два хватаешься? Даже опытные мастера "техничного меча" на такое редко идут».
Так отрезал тот инструктор. Где же он его встретил?
В большом городе.
Тот, кто говорил, что отточенное фехтование рождается из отточенного тела.
После его уроков у Энкрида остался довольно горький опыт.
Пока он так размышлял, он начал чувствовать голод. Если ты ранен, нужно хорошо есть и отдыхать.
— Еда.
Как раз вовремя Крайс принёс поесть.
Тонкий пшеничный хлеб, толстые ломти бекона, сухофрукты и даже сыр.
Настоящий пир.
— Ты что, палатку снабженцев обчистил?
— Нет. Командир роты снабжения, похоже, вам благодарен. Если бы всё пошло не так, его голова могла бы полететь, — сказав это, Крайс провёл ребром ладони по своей шее.
И то верно. Тыловой лагерь существует для снабжения. Если его разгромят во время внезапной атаки, кто будет виноват? Кто ответственный?
Что тут спрашивать — командир снабженцев и есть ответственный, и это его вина. Если бы в палатках снабжения начался пожар, его бы ждала быстрая казнь.
Поражение в бою командиру могут простить, но провал в обороне — никогда.
— Будем есть.
Энкрид жевал, глотал, пил. Вместо алкоголя — воду. Крайс заботился о нём, пусть и без особой нежности.
Так прошло три дня.
— Выступаем. Ты с нами? — спросил Бензенс, полностью облачённый в доспехи.
Подкрепление прибыло в тыл. Говорили, что обстановка на передовой стала ещё напряжённее. Весь его отряд был там, так что Энкриду тоже нужно было идти.
Раны от меча и кинжала ещё не зажили, но ходить он мог без проблем.
— Иду.
Крайс, стоявший рядом, был погружён в свои мысли.
«Глядя на то, как дерётся командир… не похоже, что он так просто где-то умрёт.
Может, не отсиживаться в тылу, а пойти за ним?
Если подобрать пару-тройку трофеев, что останутся после боя, можно неплохо подзаработать...»
К тому же, командира снабженцев сменили, а среди солдат из прибывшего 3-го полка знакомых лиц не было.
А это значит, что оставаться в тылу и держаться на плаву будет трудно.
Раз уж так вышло…
«Пойду на передовую, заодно и трофеями разживусь».
Так Крайс тоже присоединился.
— Ньяа.
Эстер, хоть и отдыхала три дня, всё ещё выглядела слабой.
Энкрид взял её на руки.
Она была нетяжёлой.
Она вообще ест что-нибудь? Почему она совсем не растёт? Молодые звери ведь должны быстро расти, разве нет? С тех пор как он её впервые увидел, она почти не изменилась в размерах.
— Ты вообще хорошо питаешься? — спросил Энкрид, гладя Эстер по голове.
В ответ на эти неуместные слова Эстер моргнула и подняла на него взгляд.
На мужчину с такими же, как у неё, озёрными глазами.
И кто кого еще жалеет? Сам ведь чуть не умер.
Эстер легонько стукнула его лапкой по груди. Это было её "не беспокойся о других".
— Ладно, будет возможность — достану тебе чего-нибудь поесть.
Этот тип опять всё не так понял. Ну да ладно, не так уж это и важно.
«Иди уже, балбес».
Всё еще чувствующая слабость Эстер закрыла глаза.
Энкрид тронулся в путь. Изменилось лишь одно.
Количество мечей на его поясе увеличилось до двух.
— Два меча? — спросил Бензенс.
Энкрид кивнул.
Бензенс видел, как тот дерётся левой рукой, даже спарринговал с ним. Этот парень вытворял столько странных вещей, что он решил просто принять это как данность.
Так, присоединившись к взводу Бензенса, они двинулись на передовую. По пути ничего не произошло.
Когда они прибыли, их встретил холодный воздух поля боя.
Пока они шли по дороге, пропитанной запахами крови и железа, небо потемнело, будто собирался дождь. Сырой запах воды, крови, стали — всё это смешалось в аромат смерти.
Это была передовая база.
И здесь…
— Бл*дь, я думал, сдохну от ожидания! А?.. Что это? Я ж тебе сказал отдыхать, а ты чего ещё больше покалечился? А?!
…был отряд Энкрида.
— Так вышло.
Он жестом остановил Рема, который уже готов был накинуться на него.
Было какое-то чувство, что стоит ему от них отдалиться, как тут же что-то случается. Но что поделать, раз уж так вышло.
Бензенс доложил об их прибытии, и Энкрид, сразу же присоединившись к своему отряду в палатке, вкратце рассказал, что произошло в тылу.
— Вечно ты находишь себе развлечения, пока меня нет, — проворчал Рем, ковыряя в носу.
На этом всё. Он выжил, он здесь, а значит, всё в порядке.
Энкрид уселся в углу палатки и попросил рассказать об обстановке. Рядом подсел Заксен и тихо заговорил:
— Пока стороны просто прощупывают друг друга.
Оказалось, за это время не было ни одного серьёзного сражения.
Собранные здесь силы, включая подкрепление, насчитывали более двух пехотных батальонов. То есть, более тысячи пехотинцев. Плюс части королевской гвардии, разведчики и охрана тыла.
«Говорили, это начало полномасштабной войны».
Битва основных сил. То есть, поле боя, где правят рыцари, маги и колдуны, было на равнине Зелёная Жемчужина.
И в этой ситуации обе армии, как говорили, внимательно следили за здешней битвой.
Неизвестно, как так вышло, но ситуация запуталась. Сражение пехоты за контроль над обходным путём стало прологом всей войны.
Кто начнёт с преимуществом — всё это решалось здесь. Эта битва, конечно же, повлияет и на исход основного сражения. Начиная с простого боевого духа и заканчивая тем, что победа здесь расширит поле для манёвра, открыв путь для диверсионных отрядов.
Основные силы обеих стран пока лишь следили друг за другом, не решаясь вводить дополнительные войска, кроме пехоты. То есть, они находились в состоянии шаткого равновесия.
Казалось, полномасштабная война вот-вот разразится, и в лагере царило мертвенное напряжение. Было видно, как у всех натянуты нервы.
Но «отряда безумцев» это не касалось.
Энкрид был невозмутим, думая: «А, скоро бой. Значит, пора тренироваться».
Проснувшись на рассвете, он, как обычно, начал тренировку по «Технике Изоляции».
Часовой, увидев это, подумал, что он — достойный командир «отряда безумцев». Было чувство, будто он наблюдает за древней традицией, идущей ещё со времён «отряда-катастрофы».
Этот упрямец, что махал мечом и в дождь, и в снег.
Это был он.
— В этом отряде нет ни одного нормального, — пробормотал часовой, глядя на Энкрида.
— Уже двигаетесь, брат?
Ещё до восхода солнца часовой увидел, как вежливый псих и псих-тренировщик начали ломать друг друга, и отвёл взгляд.
Казалось, они обменялись парой слов, и тут же начали выкручивать друг другу руки, обниматься и валяться по земле.
«Они что, совсем с катушек съехали?»
Казалось, вот-вот начнётся смертельная битва, и у него поджилки тряслись от страха. И без того боевой дух был на дне, атмосфера в лагере — хуже некуда, а эти…
Вытворяли всякое.