Когда тьма становится другом?
Если бы это был вопрос — ответ был бы прост.
Когда ты в месте, тебе досконально известном.
Где каждый уголок, каждая тропка известны, словно собственный двор, где всё видно как на ладони.
Где ты не просто ходил — жил до самого недавнего времени.
Ведь тогда даже смутных, едва различимых очертаний достаточно, чтобы примерно определить своё положение.
Идеально, если это место донельзя знакомое, скажем, то, которое служило тебе полигоном для ночных тренировок.
Например, вчера.
Именно в такое место и пришёл сейчас Энкрид.
Хотя, по идее, оно должно было быть ему чужим. Неизведанным.
— Это…
То, при виде чего большинство бы ахнуло от удивления.
— Чёрт…
То, от чего иные опустили бы руки, увидев масштаб.
Но не Энкрид.
Он уже бывал здесь. Не раз.
И не просто бывал. Здесь он падал, истекая кровью, и снова поднимался. Сражался, снова и снова.
Состав отряда иногда менялся, но опорный костяк оставался прежним: Эндрю, солдат с лицом забияки, Энри — и оставшиеся бойцы.
Двое из тех бывших головорезов нередко ему здорово помогали.
Они выбрались из зарослей высокой травы, свернув с намеченного прежде пути.
Перед их глазами предстала совершенно неожиданная картина.
Некоторые из бойцов, полагая, что раз путь отхода к основным силам теперь отрезан, решили, что здесь, наоборот, может быть их спасение.
Точнее, так думал Энри.
Он, как и солдат с лицом забияки, обладал превосходным чувством направления. Недаром же он столько лет провёл степным охотником.
Энри предположил, что раз враг устроил засаду в густых зарослях, то здесь, по другую их сторону, вполне может оказаться пусто.
Его расчёты не оправдались. И потому это оказалось ещё горше.
Энри почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
Вшух!
Первое, что они увидели — пылающий факел на высоком шесте.
А за ним виднелся широкий, плотный кусок ткани, частично перекрывавший свет.
Увидев это, Энри инстинктивно отступил на шаг.
Подняв голову и окинув взглядом окрестности, он различил очертания сооружения.
Это был шатёр.
Что здесь делает шатёр?
Приглядевшись в неверном, колеблющемся свете, он увидел рядом с первым шатром ещё один пылающий факел.
И дальше, до самого горизонта, – целая вереница таких же факелов.
Навскидку их было больше десяти.
Расстояние между ними было достаточно большим, чтобы лишь с трудом различать что-либо в промежутках. Лунный свет, смешиваясь с багровым огнём факелов, чуть прояснил картину.
Их взорам предстали шатры.
Не меньше двух десятков полотняных жилищ тянулись вдоль самого края зарослей высокой травы.
Это была сторона, противоположная расположению их собственных сил.
А значит, раскинувшийся перед ними лагерь принадлежал врагу — княжеству Азпен.
— Твою мать, что это за хрень? — инстинктивно понизив голос до шёпота, пробормотал один из бывших головорезов.
— Вот те на, припёрлись… — с отчаянием в голосе выдохнул Энри.
— Тс-с, тихо! — солдат с лицом забияки среагировал быстрее всех.
Если их сейчас заметит дозорный, неминуемо начнётся бой, и тогда их всех в мгновение ока перебьют.
Вдалеке, помимо стационарных факелов на шестах, все заметили ещё несколько беспокойно движущихся огоньков. Не нужно было быть провидцем, чтобы понять: это факелы дозорных.
— Заткните пасти, — прошипел солдат с лицом забияки, быстро оглядываясь по сторонам.
Одно неверное движение — и смерть. В критический момент опыт закалённого ветерана всегда выходит на первый план. Он действовал, всецело полагаясь на свой многолетний опыт.
Пригнуться ниже, пытаясь уловить малейшие признаки присутствия дозорных. Максимально затаиться, оценить обстановку, затем отыскать лазейку для побега. Если улыбнётся удача, это могло бы сработать.
Сейчас была глубокая ночь, и хоть это и не входило в их изначальные планы, они двигались в направлении, совершенно неожиданном для врага. Хоть они и зашли так глубоко в самое сердце вражеского лагеря, что до ближайших шатров, казалось, можно было дотянуться рукой, шанс на спасение всё ещё оставался, если только их не заметят.
Так он решил. Если сохранять ледяное хладнокровие, можно выжить, даже очутившись в самой гуще разъярённых чудовищ.
— Оружие не вынимать, пригнуться ниже, — он вёл себя так, словно был здесь главным.
Большинство бойцов беспрекословно подчинились его команде.
Кроме двоих.
Разумеется, одним из них был Энкрид, а другим — Эндрю.
— У него, должно быть, есть какой-то план. Командир ведь — Энкрид, — то ли хорошая порка, полученная утром, пошла ему на пользу, то ли ещё что, но парень, которого сегодня утром избили и лишили командования, единственный встал на сторону Энкрида.
— Сейчас не время для шуток! — солдат с лицом забияки, согнувшись в три погибели, повернул голову назад. Голос его был тих, но в нём отчётливо слышался звериный рык.
Он очень торопился.
Это было сердце вражеского лагеря. Ситуация в разы опаснее, чем столкновение с засадой в зарослях высокой травы.
В любой миг из-за этих шатров могли выскочить враги с копьями наперевес, и никто бы из них и пикнуть не успел. Какие тут, к дьяволу, могут быть планы?
Реакция солдата с лицом забияки была вполне оправданной.
На самом деле, Энкрид, наблюдая за этим солдатом в прошлые «сегодня», не раз приходил к выводу:
«Он далеко не простой малый».
И мастерство, и опыт, способность мгновенно принимать решения и решительно действовать — всё это было у него на уровне, далеко превосходящем обычного солдата. Не будь у Энкрида его тайны, не повторяй он этот проклятый день снова и снова, единственно верным решением было бы положиться на этого человека как на командира и отчаянно, до последнего вздоха, бороться за жизнь.
Но сейчас в этом не было нужды.
Другие бойцы не знали, но весь их путь сюда, до этого самого места, был пройден в точности по плану Энкрида. Время, место, каждая мелочь — всё было учтено.
Сколько ночей он уже провёл здесь, в этом вражеском стане? Сколько жизней бросил на алтарь этой единственной цели? Сколько раз повторил этот нескончаемый «сегодняшний» день?
В шатре прямо перед ними сейчас крепко, как убитые, спали трое туповатых азпенских солдат. А до встречи со следующим патрулём ещё оставалось достаточно времени. Зная всё это наперёд, Энкрид действовал.
Ш-ш-шряк!
Он молниеносно выхватил меч и рассёк плотную ткань шатра снизу вверх. Его клинок хищно сверкнул в неверном лунном свете.
— Чёртов псих! — Солдат с лицом забияки от ужаса чуть не лишился дара речи.
И тут Эндрю, словно по команде, отреагировал на внезапные действия Энкрида. Он одним стремительным рывком ворвался в образовавшуюся прореху и вонзил острие своего короткого меча в шею врага, только что изумлённо распахнувшего от сна глаза.
Пхак!
Следом за ним в шатёр скользнул и Энкрид. Он тут же приставил холодный клинок к горлу другого врага, пытавшегося вскочить на ноги; тот, разбуженный столь бесцеремонно, в смертельном ужасе судорожно втянул воздух и инстинктивно попытался схватиться за лезвие. Энкрид с неумолимой силой надавил, перерезая ему горло.
Хр-р-рясь!
Раздался тошнотворный звук, похожий на треск разрываемой сыромятной кожи, и вскоре тяжёлый, приторный запах крови наполнил весь шатёр.
Последнего врага один из бывших головорезов хладнокровно прикончил точным ударом кинжала в сердце.
— Кхыр-р… кхыр-гы-гык… — Враг с клинком в груди, корчась на затоптанном полу, из последних сил тянул руку. Удивительно живучий оказался тип.
Слабый свет факела, проникавший сквозь прорезанный вход, неверным пятном осветил его искажённую предсмертной агонией голову. И над ним тотчас же нависла зловещая тёмная тень.
Солдат с лицом забияки.
Он одним коленом придавил корчащегося врага к земле, рукой схватил его за шею и с силой свернул её.
Хруст!
Враг с неестественно вывернутой головой и переломанной шеей безвольно высунул язык и затих навсегда.
— Эй, ты, — в полумраке шатра глаза солдата с лицом забияки свирепо сверкнули. Он в упор, не мигая, посмотрел на Энкрида.
Им просто дьявольски повезло, иначе их бы немедленно окружили и уничтожили в самом сердце этого вражеского логова. Это была чистейшей воды безумная авантюра. По крайней мере, так ему сейчас казалось.
— Переходим в соседний, — Энкрид демонстративно проигнорировал его испепеляющий взгляд. Прежде чем тот успел вымолвить хоть слово, он уже проткнул мечом стену следующего шатра.
— Эй, чёртов ты псих! — прорычал солдат с лицом забияки, предельно понизив голос. В нём клокотали с трудом сдерживаемые раздражение и ярость. С его точки зрения, всё это было одним сплошным, безрассудным безумием.
Энкрид, продолжая вспарывать мечом стену соседнего шатра, лишь небрежно обернулся через плечо. В его позе не было и тени беспокойства о том, что ему могут вероломно ударить в спину.
Даже сейчас, когда тот буквально источал волны смертельной жажды крови? Даже в такой ситуации, когда они, всего лишь горстка разведчиков, дерзко ворвались в самое сердце вражеского лагеря? Между ними двумя повисла такая напряжённая, убийственная атмосфера, словно вот-вот между ними сверкнёт разряд молнии, и остальные бойцы с нескрываемой опаской следили за этой молчаливой дуэлью.
— Как тебя зовут?
— Что?
— Твоё имя.
То ли из-за показной невозмутимости Энкрида, то ли из-за его поразительной смелости, с которой он совершенно игнорировал исходящую от него жажду крови, но на этот неожиданный вопрос Энкрида, заданный им как раз в тот момент, когда он опускал меч, солдат с лицом забияки, помедлив, всё же покорно ответил:
— Зови меня Мак.
Говоря это, он, однако, не умерил своей враждебности. Энкрид, отводя от него взгляд, спокойно бросил:
— Мак, неподчинения я не потерплю.
— Что?
Вж-ж-жух!
Энкрид закончил вспарывать стену шатра и первым шагнул в темноту.
У оставшихся бойцов был лишь один единственно возможный выбор.
Следовать за ним.
— Фух, чёрт его знает, что вообще происходит, — пробормотал Мак себе под нос и случайно встретился взглядом с Эндрю.
— Да, идём, — коротко ответил Мак на его невысказанный вопрос. Сейчас, похоже, оставалось только следовать за этим безумцем.
Соседний шатёр оказался пуст.
Казалось, все солдаты, что должны были находиться в нём, ушли на ночное дежурство или ещё куда-то.
«Да быть того не может!»
Шатёр был достаточно велик, чтобы в нём с комфортом могли разместиться как минимум десять человек. Целое отделение. А если немного потесниться, то там вполне могли бы расположиться даже целых два. И действительно, беглый осмотр и оставленные следы внутри недвусмысленно указывали на то, что здесь совсем недавно находилось не меньше десяти человек.
— Вперёд. — Миновав этот пустой шатёр, командир-катастрофа даже не стал утруждать себя тем, чтобы рвать его стену. Просто высунув голову из приоткрытого входа, он быстро посмотрел по сторонам и резко, как выпущенная стрела, рванул вперёд.
Отряд молча последовал за ним.
Тем временем низкие тучи заволокли небо, скрыв лунный свет. Теперь скудного света редких факелов едва хватало, чтобы хоть как-то различать ближайшие окрестности. Сколько ни моргай, сколько ни всматривайся, пытаясь привыкнуть к окружающей темноте, вокруг было почти ничего не видно.
Но Энкрид без малейших колебаний уверенно шёл вперёд, сквозь эту непроглядную тьму.
Кроме приглушённого дыхания следовавших за ним по пятам бойцов, никаких других звуков в этой мёртвой тишине слышно не было.
— Сюда, — раздался его негромкий, но отчётливый голос из темноты. Не такой уж и тихий, чтобы его не услышали. Если бы поблизости случайно оказались враги, они бы точно его услышали.
У Мака от этого по спине невольно пробежал неприятный холодок.
«Этот ублюдок, он что, серьёзно…»
Но никаких признаков присутствия врага. Ни малейшего шороха, ни одного подозрительного движения, которого он, опытный воин, мог бы не заметить. Если бы их обнаружили, тут же раздались бы яростные крики «Кто там?!» или что-то в этом же роде.
Энкрид снова уверенно двинулся вперёд.
Теперь уже даже Мак, со всем его опытом, с трудом мог определить направление их движения. В зарослях высокой травы, когда солнце стояло прямо над головой, ориентироваться было несложно, но сейчас вокруг них была лишь одна сплошная, кромешная тьма.
«Он что, действительно знает, куда идёт?»
Похоже на то. В его уверенных, размеренных шагах не было и тени сомнения или малейшей неуверенности.
Он шёл, пока в поле их зрения не показался одинокий шатёр, у входа в который тускло горели два факела. Лишь тогда он наконец остановился.
Укрывшись за стволом подходящего дерева, росшего чуть впереди, Энкрид сделал знак рукой тем, кто следовал за ним.
Его жест едва можно было различить натренированными, привыкшими к темноте глазами.
Маку в этот момент уже казалось, будто его самого и весь их отряд водит нечистая сила.
«Сколько мы уже прошли?»
Точно он не знал. Но, судя по тому огромному количеству шатров, мимо которых они прошли, можно было хотя бы примерно прикинуть общий размер этого вражеского лагеря.
«Мы что, прошли его практически насквозь?»
Похоже, они прошли достаточное расстояние, чтобы полностью пересечь весь вражеский лагерь. И никто их не заметил? Почему их до сих пор не поймали? Неудивительно, что ему в голову пришла мысль про нечистую силу.
— Ждём здесь, — обернувшись, почти беззвучно прошептал Энкрид.
Мак мельком взглянул на указанный им шатёр: его вход охраняли четверо солдат. Весь остальной вражеский лагерь, несмотря на глубокую ночь, был на удивление тих и спокоен, но этот конкретный шатёр, казалось, был прямо-таки полон людей и кипел активностью.
Порыв ночного ветра качнул неровное пламя факелов, и зловещие тени охранников заплясали на стенах шатра. Тут из шатра кто-то вышел и что-то коротко сказал им. Из-за значительного расстояния слов было не разобрать, но было отчётливо видно, как один из охранников, выслушав его, слегка кивнул.
«Что они там так усиленно охраняют?»
Значит, этот ненормальный командир-катастрофа с самого начала вёл их именно сюда?
Только теперь Мак, кажется, начал смутно понимать общую картину происходящего. Вернее, не понимать, а скорее, догадываться. Внезапно, словно вспышка молнии, его осенило, и одна неожиданная мысль прочно засела у него в голове:
«Так это была секретная миссия!»
Задание, которое было поручено только этому командиру-катастрофе, в обход его самого, Мака, и всех остальных бойцов их разведотряда. Значит, он настолько сильно заслужил высочайшее доверие вышестоящего командира.
Мак внезапно вспомнил слова Эндрю: тот говорил, что командир-катастрофа присоединился к их отряду по личному указанию командира роты.
Теперь всё наконец сходилось.
Энкрид, их новый командир, в данный момент выполнял какое-то чрезвычайно важное и опасное секретное задание.
«Так вот оно что, оказывается?»
Это было полное заблуждение.
Мак пришёл к своему собственному, маленькому и совершенно неверному озарению, но вслух, разумеется, ничего не сказал. А Энкрид, даже если бы и узнал о возникшем у того недоразумении, не стал бы тратить время на то, чтобы что-то ему объяснять или как-то его опровергать. У него сейчас были дела куда поважнее.
— Мы подожжём тот шатёр, — Энкрид решительно указал пальцем.
Шатёр, который только с фасада охраняли четверо вражеских солдат.