— Ты хочешь сказать, что мы пойдём ещё дальше? Да это чистое безумие! — прорычал солдат с лицом забияки, пристроившийся вплотную за Энкридом.
После успеха первой внезапной атаки, разведотряд, превратившийся из отряда Эндрю в отряд Энкрида, предпринял ещё две вылазки.
Во второй стычке им противостоял отряд из пяти вражеских солдат, а в третьей — группа, насчитывавшая более пятнадцати бойцов.
Оба боя были тяжёлыми.
Во второй битве среди врагов оказался один особо искусный воин, а в третьей их просто было слишком много.
В итоге в живых осталось семеро. Они потеряли ещё двоих.
«Спасти больше не удастся».
Есть вещи, которые невозможно изменить, как ни старайся.
Энкрид знал, что он далеко не святой. Повторять «сегодняшний» день ради спасения этих троих, погибших, — затея столь же бесплодная и нелепая, как попытка обглодать невесомые кости фейри.
То, что выжило столько, — уже было большой заслугой Энкрида.
Конечно, и его товарищи сражались не на жизнь, а на смерть.
Один из выживших лишился глаза. У Эндрю на лице остался шрам от меча — рассечённую левую щеку перетягивала льняная повязка. Рана, которая, если он выживет, станет для него славным боевым шрамом.
Несмотря на всё это, Энкрид продолжал вести отряд вглубь вражеской территории.
Это походило на слепой, безрассудный бросок вперёд, без мыслей о путях отступления. С точки зрения обычного человека — чистое сумасшествие.
Солдат с лицом забияки был опытным и умелым воином. Даже в такой ситуации он не полностью утратил способность ориентироваться. Он понял, что Энкрид ведёт их прямиком в сердце вражеского расположения.
Энкрид, заметив это, мысленно кивнул.
«В он неплох».
Конечно, если сравнивать с Ремом или другими его бойцами из отряда «четыре по четыре», этот парень был далеко не так хорош, но всё же он был весьма ценным кадром. Таким, который, если задастся целью, вполне мог бы дослужиться как минимум до командира взвода.
— Теперь сможем немного перевести дух, — сказал Энкрид.
Солдат с лицом забияки нахмурился:
— Ты ведь не об этом хотел сказать?
— Я уже говорил, неподчинение…
— Плевать я хотел на неподчинение и всё прочее! Если это дорога на смерть, то будь ты хоть командиром, хоть кем, я найду способ выжить, даже если придётся вонзить нож в спину товарищу. Уж я-то — точно.
«Этот ублюдок слишком уж легко бросается опасными словами».
Если они выберутся отсюда живыми, как он потом собирается смотреть ему в глаза?
Но тот даже не дрогнул под пристальным взглядом Энкрида. Наглец.
Впрочем, его можно было понять. Человеческая жизнь важнее любого приказа.
Особенно для такого, как он, кто отправился на войну с особой целью. Жизнь Эндрю и его собственная были для него главным приоритетом.
Энкрид, подняв голову и определив положение солнца, остановился.
Естественно, остановился и весь отряд. Все прислушивались к разговору Энкрида и солдата с лицом забияки.
Энкрид, видя, как его бойцы тяжело дышат, вздымая плечи, заговорил:
— Если мы сейчас повернём назад, то точно погибнем. Позади нас — только враги, сбившиеся в стаю, словно бешеные псы.
Говоря это, Энкрид ослабил ремешки на защитных перчатках.
Перчатки с кожаными накладками, безусловно, были полезной вещью, но если носить их слишком долго, мышцы рук начинали неметь. А если затягивать их слабо, это могло быть опасно в бою.
— Откуда ты это знаешь? Они ведь даже не подозревают о нашем существовании, как они могли так быстро перекрыть нам путь к отступлению? — нахмурился и резко бросил солдат с лицом забияки, мельком взглянув, как Энкрид распускает перчатки.
Ему явно не нравилась показная невозмутимость Энкрида.
Энкрид уже десятки раз переживал этот момент. Десятки раз повторял этот «сегодняшний» день.
Врагов было много, и, как только они обнаруживали внезапную атаку, тут же отрезали все пути к отступлению. Причём делали это с невероятным упорством.
Кто бы ни был их командиром, он, похоже, отчаянно не хотел, чтобы кто-то узнал о засаде, устроенной здесь.
Это повторялось всегда.
Бойцы, пригнувшиеся в высокой траве, выглядели встревоженными. Хоть они и слепо следовали за ним, слушая этот разговор, они чувствовали себя оказавшимися в самом сердце опасной битвы.
Тем не менее, никто не решался открыто возражать. Лишь настороженно прислушивались.
Энкрид снова мельком взглянул наверх, мысленно рассчитывая время.
Через три-четыре часа опустится тьма. Тогда и откроется путь к спасению.
Но сначала нужно было убедить этих людей здесь и сейчас.
Снова подавить силой — вариант, конечно, удобный, но этот противник был не из тех, с кем такое пройдёт. Да и принуждением эту проблему не решить. Это был максимум того, чего можно было добиться через давление и насилие.
Внезапная атака, отступление, снова внезапная атака. Он гнал отряд без передышки, доведя их до этого места, но теперь пришло время ждать. А ожидание порождало такие вот вопросы.
Впрочем, особо утруждать себя убеждениями не было нужды.
— Разве ты не понимаешь, что раз уж мы зашли так далеко, то уже слишком поздно?
И это была правда. Время было упущено. Поворачивать назад сейчас было бы ещё большим безумием.
Солдат с лицом забияки что-то пробормотал себе под нос.
Казалось, он хотел сказать: «Что за чокнутый ублюдок?»
Но вместо этого он, поводив глазами, спросил:
— У тебя ведь есть какой-то план?
Энкрид посмотрел ему в глаза, а затем поочерёдно встретился взглядом с каждым из своих бойцов.
С Энри, с Эндрю — со всеми.
В их глазах читались сомнение и тревога.
Как только дыхание восстановилось, появилось и время на раздумья.
А раздумья породили эти чувства.
Они должны понимать, что уже слишком поздно.
Энкрид не собирался приводить им разумные доводы. Да и, по правде говоря, он и не мог бы этого сделать.
Что он мог им сказать? Что он знает будущее, потому что повторяет «сегодняшний» день?
Что для того, чтобы закончить этот повторяющийся «сегодняшний» день и прорваться в «завтра», они должны беспрекословно ему подчиняться?
Ага, как же, так они ему и поверили.
Значит, он мог сказать лишь одно.
— Я тоже хочу жить.
Простой ответ. Короткий — но в нём было всё.
Он не мчался вперёд по полю боя, одурманенный идеей славной смерти. Это не была отчаянная попытка погибнуть.
Желание выжить — разве оно есть только у них?
Он давал понять: он такой же, как и они.
Конечно, Энкрид, умерев, просто начал бы «сегодняшний» день заново. Но…
«Я не позволю себе застрять.»
Кем бы ни был тот лодочник на реке, какой бы высокой и прочной ни была стена перед ним — он не собирался останавливаться.
Повторяющийся «сегодняшний» день был для него горой, которую нужно преодолеть, вершиной, которую нужно покорить.
Поэтому…
— Верьте мне. Это не путь к смерти.
Без объяснений, без доводов — он добивался их доверия.
Он собирался опереться на это доверие и, даже если для этого придётся исказить сам день, вырваться из «сегодня» и встретить «завтра».
Жажда жизни, отголоски пережитых стычек, тревога, пришедшая на смену боевому азарту, — в такой ситуации человек готов ухватиться даже за тонкую соломинку.
И эти несколько слов Энкрида стали для них этой соломинкой.
Молчаливым доверием, которое не требовало слов.
Я тоже хочу жить. Поэтому верьте мне.
Кроме того, каждый из них понимал — по-своему, инстинктивно: иного выхода нет.
Что они могли сделать здесь и сейчас?
Враги повсюду. Прочёсывают заросли высокой травы.
Куда ни посмотри — выхода не видно.
В такие моменты остаётся лишь одно: поверить кому-то.
— Я… я очень хочу жить, — пробормотал Энри.
С этих слов всё и началось. Остальные посмотрели на Энкрида — и начали кивать. Один за другим.
Солдат с лицом забияки сохранял хладнокровие дольше других, но и у него не было другого выхода.
Эндрю же был потрясён больше всех.
Дело было не в мастерстве; Энкрид казался ему личностью. Человеком целостным. Состоявшимся.
Разве он не походил сейчас — на тот образ, о котором он сам мечтал в будущем?
«Даже в такой ситуации он не теряет самообладания».
Не зная поражений, он завоевал всеобщее доверие.
Насколько же это восхитительно!
— Я тоже… я тоже верю вам, — сказал Эндрю. Он незаметно для себя перешёл на «вы». И это не показалось неестественным.
Казалось, волна горячего воодушевления прокатилась по рядам союзников и коснулась Энкрида.
— Тогда всем… — Энкрид заговорил, чувствуя на себе взгляды каждого. — С этого момента, пока не получите мой сигнал, лежите ничком, как суслики, и не издавайте ни звука.
Раз он завоевал доверие, пора было его использовать.
Он первым подал пример.
Плотно прижался к земле и затаил дыхание.
Все последовали его примеру.
Конечно, им казалось странным, что они не убегают, а делают что-то непонятное, но что поделаешь — всего несколько мгновений назад их связывало нечто горячее, почти братское.
Это был момент, когда нужно было поверить хотя бы на пять минут.
Солдат с лицом забияки, глядя, как прямо у него перед носом прыгнул и исчез какой-то жучок, не мог сдержать изумления.
«Этот ублюдок — просто гениальный манипулятор!»
Умение обращаться с людьми у него было не из обычных.
Неужели именно так он управлял тем проблемным отрядом?
Такая мысль напрашивалась сама собой.
Ш-ш-ш-шух.
В этот момент послышался шорох тревожно колышущейся травы.
Все затаили дыхание, стараясь дышать как можно тише.
Стало ощущаться чьё-то присутствие.
Не слишком близко.
Заросли высокой травы были густыми, как лес. Если не подойти вплотную, человека здесь было не найти.
Отличное место, чтобы укрыться.
Вокруг громко зашуршала трава. Звук двигался спереди назад.
Тем, кто затаился, не было видно, что происходит.
Но если бы над травой пролетала птица и взглянула вниз, она стала бы свидетелем поразительного зрелища.
Вокруг того места, где замер отряд Энкрида, со всех сторон колыхалась и двигалась трава. Всё это были враги.
Однако они двигались, обходя то место, где спрятался отряд Энкрида, словно это был необитаемый остров посреди бушующего моря.
Даже с невероятным везением найти такую брешь среди маршрутов противника было практически невозможно. Это был не просто поцелуй богини удачи — казалось, она излила на них всю свою благосклонность.
Конечно, это была не удача.
Это была уловка, выработанная после безумного количества повторений «сегодняшнего» дня.
Когда шорох травы удалился настолько, что на слух уже нельзя было определить местоположение врага, Энкрид снова заговорил:
— Снова в путь. Весь отряд — в колонну по одному, вперёд.
Пришло время двигаться.
Энкрид, распрямляя затёкшее тело, медленно пошёл, пока не восстановилось кровообращение в онемевших ногах.
При этом он подумал, что тренировка пяти чувств, которой его научил Заксен, была невероятно полезна.
Определять расстояние и направление по звуку.
Обычными тренировками такого навыка не приобрести, но Энкрид научился этому, подставляя свою шею убийцам, а затем — снова и снова повторяя «сегодняшний» день в этих зарослях.
«Вторую цель тоже миновали».
После череды внезапных атак и отступлений — заставить врага пройти мимо, оставаясь незамеченным.
Это был второй ключевой момент его плана по спасению.
Теперь оставался последний, третий.
А для него нужна была помощь времени.
Когда онемение в ногах прошло, он немного ускорил шаг.
Все следовали за ним без жалоб и возражений.
В глубине души все были удивлены. Ведь, как ни посмотри, вокруг, казалось, кишмя кишат враги. Как ему удаётся так ловко их обходить? Этот вопрос не давал им покоя.
Если подумать, то и предыдущие бои были странными. Он атаковал так, словно заранее знал расположение врага.
Все стычки начинались с внезапной атаки его отряда.
Благодаря этому они могли сражаться, занимая выгодную позицию. Во всех этих боях Энкрид был впереди, демонстрируя невероятную отвагу и мастерство.
Казалось, он совершенно не дорожит собственной жизнью.
Все члены отряда, следовавшие за ним, знали, что Энкрид сражался, рискуя жизнью. Что он первым принимал на себя удар.
В тишине зарослей снова возникло это странное, горячее чувство.
Это было пламя, разгоревшееся в груди выживших союзников.
Энкрид не чувствовал этого жара. Он думал лишь о следующем шаге.
«До этого момента…»
Всё шло гладко.
Честно говоря, это не было сложно. Хотя, и не должно было быть сложно. Нынешний «сегодняшний» день он переживал уже более пятидесяти раз. Так что это был закономерный результат.
Тогда почему ему пришлось пережить этот «сегодняшний» день более пятидесяти раз?
Всё это было ради следующей части операции.
Их было мало, противник же во много раз превосходил числом. Более того, его намерения были неясны.
Понятно было лишь одно. Вражеский командир не собирался отпускать живым никого из тех, кто приблизился к этому месту.
Первые несколько раз он, стиснув зубы, пытался прорваться, чтобы обеспечить путь к отступлению.
И, разумеется, терпел крах каждый раз. Провал за провалом — как по часам.
Изменила ли результат помощь отряда?
Не особо.
Вот почему, он решил изменить тактику.
«А что, если создать для них проблему посерьёзнее, чем задачу поймать нас?»
Солнце садилось. Перед глазами начал разгораться закат, и сумеречный оранжевый свет окутал всё вокруг.
Когда закатные лучи коснулись зарослей высокой травы, показалось, будто они вошли в озеро, сияющее оранжевым светом.
В этот миг этому месту скорее подошло под название «Оранжевая Жемчужина», а не «Зелёная».
Сегодня небо было особенно ясным, и закатное солнце излучало необыкновенно тёплый свет.
Солнце быстро скрылось за западным горизонтом.
И наступила тьма.
Пришло время для осуществления третьего этапа плана Энкрида по спасению.