Невозможно вечно смеяться, поэтому вскоре Энкрид перестал.
Рем, заметив это, схватил Энкрида за запястье и, достав из-за пазухи бинт, туго перевязал ему руку.
— Сегодня держись позади меня. С такой рукой тебе лучше не высовываться, а то не ровен час помрешь. А если командир взвода узнает, что ты руку на тренировке повредил, нам обоим не поздоровится.
— Всё нормально.
— Нормально? С такой рукой на поле боя - верная смерть. Ты что, решил жизнью самоубийством покончить? Ну, тогда я мешать не стану.
Он был прав. С такой рукой соваться в бой — верный способ отправиться на тот свет.
Однако для Энкрида это не было проблемой. Ещё одна смерть — и всё начнётся заново.
Наступит сто двадцать пятое «сегодня».
«Хотя, это уже не так весело».
Но ведь только так он сможет вырваться из этого повторяющегося дня.
Всё это время Энкрид не просто тренировался. Повторяя сто двадцать четыре раза один и тот же день, он искал способы выжить.
Говорят, что если рядовой солдат вернулся живым из первого боя, значит, он подобрал монету, оброненную богиней удачи.
Это значит, что если у тебя нет особого таланта, именно удача играет самую большую роль в сохранении жизни.
По расчетам Энкрида, чтобы не умереть, ему нужно было несколько раз поймать такую удачу.
«Но полагаться только на удачу — не выход.»
Да ему и не нужно было на нее полагаться. Он знал, что происходит на поле боя вокруг него.
А значит, мог подготовиться. Мог все предусмотреть.
В сто двадцать четвёртый раз Энкрид снова погиб от колющего удара в шею.
Из-за покалеченной ладони он даже не смог как следует парировать удар.
Но он не хотел тратить этот день впустую, поэтому до последнего наблюдал за траекторией клинка, стараясь дышать ровно.
Он сделал всё, что мог.
— Должно быть, это больно. Проявлю милосердие, — услышал он голос врага и ощутил, как лезвие пронзает его шею.
Почувствовав, как что-то мешает на языке, он выплюнул осколок зуба.
Он сломал его, стиснув зубы от боли.
Да, это было не так уж и плохо. Каждый повторяющийся день приносил ему новые знания и умения, и это радовало.
Но, как бы он ни старался найти в этом плюсы…
«Умирать всё равно не хочется».
Смерть не может быть приятной. Тем более, от рук какого-то извращенца, упивающегося чужой болью.
Если есть возможность покончить с этим, он покончит. Энкрид решил это сразу же, как понял, что застрял в одном дне.
И вот…
Кланк! Кланк! Кланк!
Наступило сто двадцать пятое утро.
Поднявшись с места, Энкрид первым делом схватил сапоги Рема и вытряхнул их.
— Что ты делаешь? Это же мои сапоги!
— Знаю. Просто воняют жутко. Если бросить их во врага, одним запахом можно свалить полсотни.
— С чего ты такой бодрый с утра пораньше? Приснилось что-то хорошее?
Тук — из сапога Рема выпал жук. Энкрид тут же раздавил его ногой.
— Я видел, как он залез туда утром.
— …Спасибо.
Рем, усмехнувшись, начал обуваться.
Оставив Рема, Энкрид откинул полог палатки и вышел наружу.
Только-только забрезжил рассвет, иссиня-чёрное утреннее небо окрашивалось в смесь голубого и золотистого.
Дежурные, не покладая рук, били по котелкам, а только что проснувшиеся солдаты, протирая глаза, либо ворчали, либо молча приступали к своим обязанностям.
— Черт, прекрати греметь, башка раскалывается!
— А нечего было вчера так нажираться.
Это доносилось из-за соседней палатки.
— Заткнись! Если узнают, что я пил, мне влетит.
— Сам виноват.
Это переговаривались один из дежурных и перебравший вчера солдат.
Прислушиваясь к их разговору, Энкрид невольно обернулся и посмотрел на пьяницу.
Это был десятник и командир отделения из другого взвода. И у него была хорошая матушка.
Энкрид знал это потому, что он, чтобы запомнить шестьдесят шестой день, заговорил с ним, сделав вид, что они знакомы.
— Ты разве сегодня утром не дежурный?
— Сделай одолжение, подмени меня.
Пока Энкрид глазел по сторонам, подошедший сзади Рем неожиданно обратился к нему.
— С чего это?
— Ну, разок-то можешь? Я за тебя уже раз пять дежурил.
— Ты что, считаешь, что ли?
— Ага, твои считаю.
— Почему только мои?
— Потому что ты раздражаешь, вот почему.
За сто двадцать пять дней Энкрид ни разу не смог даже поцарапать этого сукина сына, Рема.
Впрочем, он на него не злился. Наоборот, был ему благодарен.
В любом случае, Рем согласится.
Поручить Рему утреннее дежурство было лучшим способом начать день, который с наибольшей вероятностью позволял ему сохранить силы и избежать неприятностей.
— Ладно, будь по-твоему. Черт, подменю тебя.
Немного размявшись, чтобы разогреться, Энкрид почувствовал, как утренний холодок пробежал по телу.
Разминаясь, он не спускал глаз с палатки.
Один за другим из палатки выходили солдаты. Первым вышел Заксен. Довольно исполнительный парень. Встретившись с ним взглядом, Энкрид кивнул в знак приветствия.
Вслед за ним вышло еще несколько человек. Энкрид остановил последнего, зевающего, с полузакрытыми глазами, солдата.
— Эй, Большеглазый.
— М-м?
Большеглазый — было его прозвище, по настоящему его звали Крайс Олман. Это был довольно красивый парень из их отряда.
И единственный в отряде «Четыре по четыре», чьи боевые навыки были ниже среднего, несмотря на репутацию отряда, собравшего одних сорвиголов.
Говоря точнее, он Энкриду даже в подметки не годился.
— Хм-мм, с чего такая спешка с утра? Для такого ценного кадра, как я, ранний подъем — это пытка.
Крайс зевнул во весь рот. Он еще не умывался и не протёр глаза, но всё равно выглядел довольно миловидно.
Наверняка, любители мальчиков пускают на него слюнки.
— Мне нужно, чтобы ты мне кое-что достал.
Крайс озадаченно наклонил голову. Обычно Энкрид не обращался с подобными просьбами.
— Сигареты? Или выпивку? Женщин не получится. Даже я не смогу привести их сюда в такое время.
В их отряде Крайс был известенным барыгой, который мог достать все, что угодно.
— Я похож на того, кто стал бы сейчас искать женщину?
— Нет. Так что тебе нужно?
— Пять метательных ножей, промасленную кожу и большую иглу, перчатки из оленьей кожи, и наконец, примерно десять цветков белой чемерицы и горсть квасцов.
Энкрид жестом показал размер кожи, которая ему была нужна. Достаточно, чтобы обернуть торс взрослого мужчины.
— …И зачем тебе все это?
— Это уже мое дело. Так можешь достать или нет?
Крайс помолчал, а затем кивнул.
— Нет ничего, что я не смог бы достать. Но учти, даже командиру отделения я не делаю поблажек. Ты же знаешь?
— Сколько?
— Семнадцать серебряных монет.
Вот жулик.
Пять метательных ножей в кузнице можно купить за одну-две серебряные монеты. Конечно, если цены на железо взлетят, то, может, и за три, но обычно стоили они именно столько.
Тем более, Крайс вряд ли раздобудет ножи, сделанные из хорошего металла. Хотя, конечно, то что он достанет, можно будет использовать.
Кожа хорошего качества может быть дорогой, но Энкрид сомневался, что он принесет кожу из известной мастерской.
Единственное, что здесь могло стоить дорого — это игла и перчатки из оленьей кожи. Как ни крути, минимум три серебряные монеты. Цветы белой чемерицы можно купить за несколько медяков в деревне.
А квасцы, если поблизости есть кожевенная мастерская, можно достать почти даром.
Энкрид был не промах в таких делах, но спорить не стал.
Во-первых, они в армии, а значит, только Крайс может достать все это.
А во-вторых, цена не круглая, а семнадцать монет.
Скорее всего, это и есть цена, которую установил Крайс.
Были и другие причины.
— Сможешь достать все к завтраку?
— Ты что, предлагаешь мне пропустить завтрак?
— Ты же все равно не ешь по утрам.
— Хех, ну да. Но, насколько я знаю, у командира сейчас не густо с деньгами, — Крайс большим и указательным пальцами изобразил монету.
— Сейчас это так.
Были времена, когда он копил жалованье, но недавно он потратил все на новый меч. И, в данный момент, он был на мели. После боя ему должны выплатить жалованье, но если он попросит денег сейчас, его сочтут дезертиром.
— Хм, тогда с этим проблемы.
Энкрид просто улыбнулся в ответ. Так улыбается человек, у которого есть козырь в рукаве.
— Просто одолжи мне пять медных монет.
Крайс обычно не доверял людям, но если речь шла об Энкриде, дело обстояло иначе.
«Он же командир отделения.»
Энкрид не стал бы обманывать. К тому же, однажды он спас Крайсу жизнь.
Крайс достал пять медных монет.
Энкрид, перекатывая звенящие монеты в руке, направился к соседней палатке.
Войдя внутрь, он увидел игроков, устроивших игру ни свет ни заря.
За игрой в кости собрались несколько человек, готовых ради азарта пренебречь и сном, и утренним отдыхом.
Удивленные взгляды уставились на Энкрида, но, узнав его, сменились на вопросительные.
— Это же командир отделения «четыре по четыре».
— С утра пораньше горит энтузиазмом.
Увидев это, Крайс удивился. Он не любил азартные игры. Ему не нравилось, когда проигрывались в пух и прах, попавшись на удочку мошенников, но еще больше ему не нравилось, когда с трудом заработанные деньги, пусть даже и приумноженные, вверялись воле случая.
Конечно, приумножить деньги — это хорошо, но стоит один раз попробовать, и тебя затянет в пучину азарта.
А если проиграешь, то впустую лишишься честно заработанных денег.
По мнению Крайса, азартные игры были развлечением для дураков.
И вот, Энкрид оказался в их числе.
— Не возражаете, если я присоединюсь?
— К игре?
Это был ночной сторож соседней палатки. Он переглянулся с другими игроками, а затем кивнул.
— Конечно, почему бы и нет.
Лоха всегда рады видеть где угодно. Когда Энкрид собирался присесть на корточки, Крайс схватил его за воротник.
— Ты собираешься выбросить здесь мои пять медных монет?
На его лице, пусть даже и с заспанными, но большими и блестящими глазами, застыло беспокойство.
«Должно быть, он заставил плакать немало девушек», — подумал про себя Энкрид, отталкивая руку Крайса.
— Раз уж я одолжил их, то теперь это мои деньги.
С этими словами Энкрид уселся. Собравшиеся подвинулись, освобождая место.
— Ты играть-то умеешь?
Спросил игрок, бросая кубики, сделанные из свиной кости, в деревянный стаканчик.
— Если выпадают одинаковые числа, получаешь в два раза больше.[1] А если ставишь на большее или меньшее число, то получаешь столько, сколько поставил. Верно?
Он видел эту игру уже сто двадцать пять раз, проходя мимо.
Тут не мудрено запомнить.
Всего три кубика. Максимальная сумма восемнадцать.
Следовательно, нужно угадать, выпадет число больше девяти или меньше.
Парень, сидящий посередине, был сдающим. Он бросал кости, а остальные делали ставки.
— Тогда давай начнем первый раунд.
Это быстрая игра, в которую играют перед завтраком.
Ставки были невысоки.
Минимум пять медных монет, максимум две серебряные.
Энкрид поставил пять медных монет.
— Меньше.
— Больше.
— Меньше.
— Меньше.
— Больше.
— Больше.
— Меньше.
Не прошло и десяти минут, как у Энкрида в руках оказалось две серебряные монеты. Прелесть игры в кости — в скорости. Это азартная игра, в которой можно быстро выиграть или проиграть за короткий промежуток времени.
Так они и играли.
Поначалу Энкрид запоминал числа просто ради забавы. Неужели кости каждый день выпадают одинаково?
Даже несмотря на то, что дни повторялись, все вокруг него имело тенденцию немного меняться.
Но вот что он понял. На костях всегда выпадали одни и те же числа.
— Богиня удачи не просто обронила монетку, а, похоже, еще и расцеловала тебя, — когда у Энкрида в руках оказалось больше десяти серебряных монет, сказал сдающий.
— Это что, жульничество?
Обычно эти слова произносили игроки, но сейчас их произнес сдающий.
— Жульничество? Мне просто везет сегодня. Кажется, будто богиня шепчет мне на ухо.
Энкрид невозмутимо отмахнулся от подозрительных взглядов. Да и что они могли ему предъявить? Кости-то бросает сдающий. Обвинять его в жульничестве было бессмысленно. К тому же, с середины игры некоторые начали потихоньку ставить на то же, что и Энкрид, и тоже выиграли.
— Какое жульничество, ты же сам бросаешь кости.
— Может, ты какой-то заговор нашептываешь.
— Еще чего.
— Обычно ты, даже срывая бешеный куш, продолжаешь играть. Нельзя останавливаться, когда не везет, — усмехнулся один из выигравших немного денег благодаря Энкриду игрок.
Сдающий сказал, что согласен, и сыграл еще несколько раундов, а потом бросил:
— Давайте последний раунд. Время поджимает.
Уже почти наступило время завтрака.
Энкрид перекатывал в руке десять серебряных монет. Начал с пяти медных, а выиграл столько. И все эти деньги были сдающего.
— Было весело. Раз уж последний раунд, давай сыграем на десять монет? Отыграешься и пойдем есть.
Максимальная ставка обычно составляла пять серебряных монет.
После этих слов сдающий нахмурился. Учитывая невероятное везение Энкрида, у него не было причин соглашаться.
— Я поставлю на тройку, и закончим на этом.
Энкрид сделал предложение прежде, чем сдающий успел ответить.
Какова вероятность, что на трех костях выпадут одинаковые числа?
Даже тот, кто бросал кости, за всю жизнь видел такое всего несколько раз.
Да и то, не в игре, а просто когда баловался в одиночку.
Следовательно, слова Энкрида были просто шуткой, и он собирался вернуть все выигранные деньги. По крайней мере, так это прозвучало для сдающего.
Хех.
Сзади Крайс ткнул Энкрида в спину. Он беззвучно прошептал:
— Ты с ума сошел?
Нет, вовсе нет. Энкрид не был сумасшедшим.
— Ставлю на тройку десять серебряных монет.
— …Хорошо.
Трах!
Игрок бросил кости, и они с громким стуком упали на пол.
Он специально бросил их сильнее, чтобы избежать неприятностей, если вдруг он бросит их слишком слабо.
— Ну-ка, посмотрим.
С довольной улыбкой сдающий приподнял стаканчик.
— …Охренеть.
— Должно быть, богиня удачи благословила тебя, поистине.
— Черт, это вообще возможно?
Все удивленно ахнули. Кроме Энкрида.
Тройка. На костях выпали одинаковые числа.
-----------
Примечание:
1. Подразумевается три одинаковых числа. В стандартном варианте игры в кости с тремя кубиками, когда выпадают три одинаковых числа (например, три шестерки), это называется "тройка".