Объяснение стратегии не было главной целью сбора перед объявлением приказа о выступлении.
Всё сводилось к простому «Будьте готовы».
Как только был отдан приказ, Энкрид направился к тыловой палатке. К этому времени командир-портной, который под предлогом болезни отправил вместо себя на собрание командиров взводов своего подчиненного, наверняка уже закончил работу.
— Ты не дал мне ниток.
Так и есть.
Защита для рук, коленей и локтей, сделанная из толстой кожи, выглядела многообещающе.
— Ниток? — притворился непонимающим Энкрид.
Любитель выпить, командир взвода, гневно засопел.
— И что мне, по-твоему, с этим делать, если ты не дал мне ниток?
А что же ещё?
«Конечно же, распустить нитки из одеяла и аккуратно всё сшить».
Это Энкрид тоже уже проходил.
Даже если не дать ниток, этот парень, получив извивающийся подарок, всё сделает как надо.
— Совсем из головы вылетело.
— Что-то не похоже, что ты забыл.
Хотя похмелье всё ещё давало о себе знать, и он хмурился, соображал он неплохо.
— Да нет же. Правда забыл.
— Хм-м.
Похоже, портной ему не поверил. Ну и что с того?
Энкрид не спеша собрал кожаные протекторы.
Работа была выполнена аккуратно. Энкрид и сам пробовал так шить, но у этого парня определенно получалось лучше.
Он был доволен.
— Чувствую себя обманутым.
— Спасибо за работу, — Энкрид, похлопав его по плечу, вернулся в свою палатку.
Вернувшись, Энкрид бросил короткое: «После обеда — бой» — и, сев на своё место, принялся за дело.
Скр-р-ын.
Он вытащил меч и, зажав в обеих руках оленью перчатку, принялся резать её им, двигая взад-вперед.
Разрезав кожу примерно наполовину, он расправил её, а затем быстро смастерил ножны для метательных ножей.
Наконец, он разрезал концы кожи на длинные полоски, сделал что-то вроде узлов и обвязал вокруг пояса.
Он делал это не в первый раз.
Для Энкрида это было привычное дело, повторявшееся десятки раз.
Его движения были отточены.
Увидев это, Рем с любопытством вытянул шею, заглядывая через плечо Энкрида, и спросил:
— Что ты делаешь? У тебя же есть маленький нож, зачем ты это делаешь мечом?
— Проверяю, насколько острое лезвие.
— Ловко у тебя получается. Вот бы и с мечом ты так же обращался.
Этот сукин сын каждый раз поддевал его словами. Но Энкрида эти слова не задевали. Даже когда его навыки не росли, а прогресс стоял на месте, Энкрид не придавал этим словам значения.
Поэтому он просто проигнорировал его.
— Я с таким трудом её достал, а ты взял и порвал её на какие-то ножны?
С другой стороны к нему протиснулся Крайс.
«И почему этим двоим до меня столько дела?»
Может, у них что-то с головой, и они считают его своей матерью?
«Жутковато».
— Я всё использовал.
— Не пойму, что ты задумал. Ты точно ничего лишнего не съел?
— Кстати, ты сегодня бегал как угорелый. Что-то случилось?
— Ничего особенного.
Энкрид небрежно отмахнулся.
Ещё раз протерев лезвие, он спокойно сел и закрыл глаза. Затем он мысленно перебрал в памяти все бесчисленные битвы, которые ему довелось пережить. События проносились перед его мысленным взором, как панорама. Поле боя, которое он переживал уже сто двадцать пять раз. Энкрид снова и снова прокручивал это в голове. Все эти приготовления были не ради улучшения навыков фехтования, а ради выживания.
«Поле боя — не место для тренировок».
Даже если его навыки фехтования оставляли желать лучшего, опыт, приобретённый за долгое время выживания, никуда не делся.
Но действительно ли всё это время Энкрида спасал только меч?
Нет.
Обстоятельства, удача, подготовка, хладнокровие.
Смешав всё это, он выживал.
И потому — «сегодня» тоже.
«Сегодня будет так же.»
Он сделает всё возможное, чтобы выжить.
Сегодня Энкрид твёрдо решил вырваться за пределы этого дня.
— В атаку!
Раздались боевые кличи союзников.
Вскоре Энкрида оттеснили в самый центр поля боя.
Он не растерялся и не запаниковал. Не бросился вперёд, поддавшись возбуждению. Он поднял голову, оглядывая поле боя, и выровнял дыхание.
Фу-у-ух.
Короткий, но спокойный выдох.
Энкрид видел и врагов, и союзников: враги стремительно наступали, союзники медленно отступали.
Скр-р-ын.
Он вытащил меч.
И тут же сверкнуло лезвие. Энкрид отбил копьё щитом, который держал в левой руке.
Тун!
Он проделывал это уже много раз. Ошибка была исключена.
Отбив копьё, он сделал шаг вперёд.
— Ай!
Он зацепил правой ногой икру опешившего врага, и приготовился к удару, согнув колени.
Всё произошло на одном дыхании.
Словно в отрепетированном поединке, противник, споткнувшись, потерял равновеси и упал навзничь.
Бум!
Солдат, упавший затылком на землю, заморгал. На его лице было написано недоумение.
Он, должно быть, даже не понял, как это произошло.
Только что он собирался отступить после выпада копьём, как вдруг нога за что-то зацепилась, и он упал.
Всё произошло в мгновение ока.
Проходя мимо упавшего врага, Энкрид ударил его носком ботинка по подбородку.
Хрясь!
Вместе с этим звуком изо рта противника вылетели осколки зубов и брызнула кровь.
Враг потерял сознание.
Энкрид даже не счел нужным его убивать.
Он двинулся дальше, подняв левую руку.
Клац! Кр-р-рак!
Ударившая по щиту дубина соскользнула, задев локоть Энкрида.
Хр-р-рясь!
Это была дубина с шипами.
Но он не пострадал. Кожаная защита, обернутая вокруг локтя, сделала своё дело.
— И-и-ик!
Враг стиснул зубы. Сквозь шлем, прикрывавший лишь половину лица, было видно, как напряглись его челюсти.
Чтобы одолеть этого парня, придётся попотеть.
Во многих предыдущих «сегодня» он лишался левой руки из-за этого парня.
Сжав рукоять, он выставил левую ногу вперёд.
Стиль Вален.
Их взгляды встретились. Стоит вытащить меч — и схватки не миновать.
Противник знает это, знает и Энкрид.
Едва их взгляды пересеклись, меж ними заключилось негласное соглашение:
Быть бою на мече и дубине.
Взгляд противника был прикован к правой руке Энкрида.
Скр-р-ын.
Не успел меч выйти из ножен и на вершок, как левая рука Энкрида уже пришла в движение.
Метательный нож, заткнутый за пояс, взмыл в воздух.
Противник с дубинкой в замешательстве поднял руку.
Со свистом рассекаемого воздуха нож вонзился ему в предплечье.
Пусть на нём и был гамбезон (стёганый доспех), но в той части руки ткань не могла быть слишком толстой.
Иначе движения были бы стеснены.
А значит, лезвие наверняка впилось в плоть.
— Ах ты, трус! — выкрикнул вражеский солдат.
Какая, к чёрту, трусость и подлость на войне?
Энкрид, не говоря ни слова, со щелчком вложил меч обратно в ножны.
Стиль Вален изначально подразумевает обманный манёвр, когда делаешь вид, что вытаскиваешь меч, а сам бросаешь кинжал или камень.
— Ты-ы-ы-ы, своло-о-очь!
В бешенстве взревел враг с шипастой дубиной и на его лбу вздулись вены.
Это лишь ускорит действие яда.
Он ринулся было вперёд, но тут же рухнул наземь.
Парализующий яд подействовал как надо.
Бух! — он уткнулся лицом в землю.
Затем, судорожно хватая ртом воздух, начал хрипеть.
Энкрид, наблюдая за этим, невозмутимо прошёл мимо.
Следующему противнику он пнул ногой по яйцам, а затем оттолкнул в сторону.
К следующему же бесшумно подошёл сзади и толкнул в спину.
От неожиданного толчка враг потерял равновесие, и в этот момент союзник обрушил ему на голову свой молот.
Пак!
Даже в шлеме от удара тупым оружием голова раскалывается.
Тем более, если шлем не железный, а кожаный.
Нельзя сказать, что Энкрид совершал какие-то подвиги. Он просто делал то, что было необходимо в каждый момент времени.
Разумеется, всё это раз за разом приносило его союзникам небольшие победы.
— Ты спас мне жизнь, — сказал ему кто-то, чьего лица он даже не видел. Энкрид просто кивнул и пошёл дальше.
В этом не было ничего особенного.
— Я в долгу.
— Командир четыре-четыре? Это удача или мастерство? В любом случае, с меня выпивка.
— Чёрт, я чуть не сдох.
Таких людей было немало.
Невероятный рост по сравнению с тем, что было до первой смерти.
И, конечно же, в центре всего этого, как и всегда, было «Сердце зверя».
«Спокойно».
Он снова был спокоен.
Сердце зверя не бьётся попусту. Оно хранит в себе первобытную ярость, позволяя спокойно смотреть на всё, что происходит вокруг.
В самом центре поля боя, Энкрид, ощущая биение своего сердца, продолжал идти.
По полю боя, которое повторялось уже десятки раз.
Но напряжение не отпускало.
«Чем больше привыкаешь, тем выше шанс нарваться на неприятности».
Пусть «сегодня» и повторяется, это не значит, что все встречные будут делать одно и то же.
Действия других людей меняются в зависимости от действий Энкрида.
Поэтому он шёл медленно, стараясь в первую очередь замечать всё, что происходит вокруг.
«Примерно здесь».
Ш-шух.
Кто-то полоснул кинжалом снизу.
Оригинальная атака, нацеленная на ноги, когда повержденый противник лежит на земле.
«На это я тоже попадался».
Он несколько раз пытался увернуться, но потом нашёл способ попроще.
Как и со стрелами: не можешь увернуться — блокируй.
Клац.
Кинжал ударился о кожаную защиту, не сумев разрезать голень Энкрида.
Естественно.
— А?
Удивлённый возглас врага стал его последними словами. Энкрид ударил по спине лежащего на земле врага окованной железом частью щита.
Хрясь!
— Кха!
Короткий, тихий вскрик.
— А-а-а-а!
Но его заглушали громогласные боевые кличи.
Успехи Энкрида не могли изменить ход битвы.
Просто тем, кто был рядом с ним, стало немного легче.
«Всех спасти невозможно».
Это поле боя, где число погибших исчисляется десятками, а то и сотнями.
Глупо и безрассудно пытаться спасти всех в таком месте.
— А ну, навались! Сучьи дети! — заорал копейщик из другого отделения.
Энкриду не нужно было видеть его лица, чтобы узнать, кто это.
Энкрид одолел уже больше пяти врагов. А этот горлопан, на самом деле, уже десятки раз умирал.
И сегодня бы умер, если бы не Энкрид.
Ведь обычно он погибал, упав на землю от пореза голени.
Энкрид выпрямился и глубоко вдохнул и выдохнул.
«Это первый этап».
Битва, повторявшаяся десятки раз.
Энкрид выработал для себя определённые правила.
Первой целью было невредимым добраться до передовой.
«Я цел».
Только что он достиг этой цели.
Вторая цель.
«Найти знакомые лица в гуще боя».
И, конечно, в суматохе нужно избегать ранений.
Иначе как же он сможет как следует схватиться с тем психом с колющим ударом.
Больше сотни раз, кувыркаясь на этом поле боя, он думал лишь об одном:
«Хочу сразиться с ним, будучи в полной готовности».
Неужели всё то, чему он учился и тренировался, повторяя этот день, сработает?
Сможет ли он победить этого любителя милосердия?
Сможет ли он, благодаря всем своим прошлым стараниям, вырваться из этого дня?
Тук.
Размеренный бой сердца.
Не отголосок неустрашимости «Сердца зверя», а нечто иное, рожденное в глубине души.
«Я вырвусь из этого дня».
Цель поставлена чётко, задача ясна.
Сердце Энкрида билось в такт этой решимости.
Снова на поле боя. Он идёт. Иногда бежит.
— У-а-а-а-а!
— Чёрт, спасите!
— Твою-у-у мать!
— Сукины дети!
Посреди этого концерта брани и боевых кличей Энкрид быстро вертел головой по сторонам.
«Вон тот, что пригнулся и озирается».
Именно тот, кого он искал. Его было нетрудно заметить.
Энкрид увидел здоровяка, украдкой пробирающегося между врагами.
«Так, один есть».
Прежде чем встретиться с мастером колющих ударов, нужно выполнить ещё одну задачу.
«По Затылку Дубина».
Энкрид даже дал ему такое прозвище. Этот ублюдок каждый раз бил Энкрида дубиной по затылку во время боя.
Что это, если не судьба?
Вот только, Энкрид не верил ни в какую судьбу.
«Всё предопределено с рождения? Чушь собачья!».
Если сломался меч, дерись обломком.
Если нет оружия, бей кулаками.
Если нет зубов, кусай дёснами.
Если не хватает таланта…
«То буду ползти наверх хотя бы так».
Какими же людьми были рыцари?
Что же у них за сила, способная изменить ход битвы?
Недостижимое желание становится пустыми фантазиями.
Но если к нему можно приблизиться, оно становится мечтой.
Энкрид не отказывался от своей мечты.
— Фух.
Он выдохнул.
Тук.
Он вытащил кинжал и отвел руку назад.
В самом центре грязного поля боя...
Он ощутил вес кинжала кончиками пальцев, наметил цель и провёл воображаемую прямую линию.
Когда-то в таверне он видел соревнование по метанию кинжалов, и победитель научил его этой технике.
Энкрид десятки раз тренировался, пока длился этот день.
Не меняя положения, он слегка приподнял левую ногу, затем, развернув корпус, резко выбросил правую руку вперёд.
В завершение, сосредоточившись на ощущениях в кончиках пальцев, он резко щёлкнул запястьем.
Фьють!
Кинжал полетел по воображаемой линии, начерченной Энкридом.
— Ык!
Кинжал вонзился куда-то в плечо парня с дубиной.
Тот был одет не в лучшую броню, так что это было несложно.
— Какой сукин сын… — выругался парень, завертев головой по сторонам.
Не было смысла попадаться ему на глаза.
Раз ни священника, ни противоядия нет, то ему придётся несладко.
Вскоре парень упал, а Энкрид, наблюдая за этим, не спеша принялся искать вторую цель.
На этот раз это был парень, ловко метавший топоры.
Этот ублюдок тоже каждый раз встревал некстати. Нужно разобраться с ним, чтобы не мешал поединку.
— Боже! — раздался возглас верующего солдата.
Отовсюду неслись ругательства и яростные вопли.
Осматриваясь по сторонам, Энкрид точно знал, кого ищет, и продолжал идти.
Мелкие атаки он блокировал щитом.
Завидев брешь в обороне, подставлял ногу.
Плашмя бил мечом по голове. На глупцов, что пытались нанести удар сверху, обрушивал меч сверху вниз.
Уже одно это облегчало жизнь союзникам, оказавшимся рядом с Энкридом.
«Осталось три кинжала».
Парня, метавшего топоры, не было видно.
«Каждый раз он в другом месте».
Но примерно в этом районе.
«Сначала нужно спасти Бела».
Пора спасать союзника, которому прострелят голову из лука.
«Отсюда направо».
Он шёл, наблюдая за передвижениями союзников. По пути он заблокировал несколько атак и выбросил сломанный щит.
Сколько бы раз он ни повторял этот день, щит всегда ломался.
«Примерно здесь».
Более ста раз он повторял этот бой, и каждый раз всё было по-разному, но всё же что-то отпечаталось в его глазах и теле.
На земле валялся щит.
Энкрид наступил ногой на край щита.
Щит, лежавший на вбитом камне, подлетел в воздух.
Энкрид ловко подхватил его. Это было похоже на трюк, но после стольких повторений ему было проще сделать так, чем нагибаться и подбирать его.
— …Ни хрена себе ловкость, — услышал он голос союзника, который случайно увидел это.
— Сзади враг.
В некоторых «сегодня» этот парень умирал, засмотревшись на Энкрида.
Он обернулся, услышав предупреждение. И тут же наткнулся на врага, идущего с копьём.
— Сука, вот же юркий ублюдок.
Вскоре они сошлись в смертельной схватке.
Союзник победит.
Он видел этот бой уже раз двадцать. Поэтому не было смысла снова смотреть.
На уже до боли знакомом поле боя Энкрид мысленно делил пространство на зоны, рисуя карту.
«Сначала к Белу».
Он двинулся в путь.
— Ай!
Бел упал.
Клац.
Щит отразил стрелу.
— Ого, что это было? Я жив?
— Не высовывайся и ползи назад. Тут стрелы летают.
Бел послушно последовал его совету. В некоторых «сегодня» вторая стрела десятки раз пронзала голову Бела.
Так что пусть лучше ползет.
— ……Что это было? Ты тайно встречаешься с богиней удачи?
Это был Рем. Варвар чёртов.
Истинный приверженец богини пришёл бы в ужас, услышав такое.
— Ни единой царапины?
Добраться до мастера колющих ударов в лучшем состоянии. Это и было конечной целью Энкрида на сегодня.
— Иди и делай свою работу.
— Так и сделаю. Но сегодня ты выглядишь как-то по-другому.
— Каждый мой день не похож на другой.
Среди повторяющихся «сегодня» не было одинаковых дней. Каждый день был днём его роста.
— …Похоже, командиру нужно принять лекарство, — с этими словами Рем ушёл. [1]
«Может, раньше мне просто сильно не везло?»
Возможно. Но что поделать, если такова правда.
Как раз в этот момент Энкрид заметил любителя швыряться топорами.
Врага, у которого на поясе болтался топор.
И чего я жду?
Энкрид вытащил смазанный ядом кинжал.
------------
Примечание.
1. Здесь идиома. Рем считает поведение Энкрида странным, ненормальным, как будто тот не в себе. Это не буквальное предложение принять лекарство от физической болезни, а скорее намёк на "болезнь" рассудка. Типа "Командир, у тебя всё в порядке с головой?"