Бегство он даже не рассматривал.
Даже если бы бегство было единственным выходом…
«Идти некуда».
И самое главное, когда впереди виден путь, как можно от него отвернуться?
Указатель, что стоял перед Энкридом, спрашивал:
Сможешь ли ты преодолеть эту стену без правой руки?
Говорят, если нет зубов, жуй дёснами.
Так сказал староста в одной деревушке переселенцев.
Эти слова ему очень понравились.
Если нет меча — он возьмёт копьё.
Если нет оружия — будет драться кулаками.
Если нет обеих рук — будет грызть зубами.
Если нет ног — будет ползти на коленях.
«Так что…»
Если нет правой руки, что остаётся?
Тьма, бездна, ужас, боль.
Всё то, что охватывало Энкрида каждый раз, когда приходила смерть.
Но даже в этой тьме он всегда видел свет.
«Сдайся».
Казалось, кто-то шепчет ему это.
Казалось, сама судьба загоняет его в худшую из возможных ситуаций.
Когда он произнёс это вслух, ощущение только усилилось, но на самом деле ему было всё равно.
Почему? Он не знал. Энкрид осознавал разницу между собой и другими.
Как он мог не осознавать?
Он видел, как его товарищи-наёмники, с которыми он ел из одного котла, один за другим уходили на покой.
И не только.
«У меня ничего не выйдет. Когда вокруг столько чудовищ, какой, к чёрту, меч? Бред собачий».
Он видел и тех, кто ломался, завидуя чужому таланту.
Энкриду и самому был завиден этот талант.
Но от одной зависти ничего не изменится.
Поэтому он не мог позволить себе прожить впустую ни одного дня. Шёл ли дождь или снег, он должен был взмахнуть мечом ещё хотя бы раз.
Это был единственный известный ему способ.
И он следовал ему.
Было ли это тяжело?
Нелегко, но и не так, чтобы каждый день плавать в море страданий.
Это было то, что нужно было просто делать.
И он просто делал.
Так же и со смертью. Он знал, что нужно просто вытерпеть, и терпел. Вот и всё.
«Для начала…»
Нужно было попробовать разные подходы. Разве он не научился этому в прошлых повторениях?
«Путь не один».
Три пути.
Если можно использовать всё, что стоит на пути, чтобы повторять «сегодня», то так и нужно делать.
Он знал, что просто отчаянно биться головой о стену — не единственный выход.
И потому…
— Доброе утро.
…он мог начать утро с улыбки и приветствия.
Эстер устало уставилась на Энкрида.
Что с этим человеком не так, что он с самого утра такой бодрый? Казалось, её взгляд говорил именно это.
— Спи дальше.
Энкрид затолкал Эстер под одеяло, на котором только что лежал.
Обычно она бы начала извиваться, но сейчас послушно свернулась калачиком.
Укрыв Эстер, Энкрид вышел наружу.
— Фух.
Он выдохнул и начал разминку по «Технике Изоляции».
Как и всегда, после разминки мысли в голове прояснялись.
«Здравый дух обитает в крепком теле, брат».
Когда Аудин впервые сказал это, Энкрид подумал, что это бред.
Но сейчас он отчасти его понимал.
Так оно и было на самом деле.
Чем больше он тренировал тело, тем яснее становился разум.
Прояснившаяся от пота голова работала на полную.
Запястье под шиной не было сломано. Оно сломалось перед самой смертью, когда он перенапряг его, но сейчас вернулось в исходное состояние.
Всё, что он натренировал, — мышцы, технические навыки, — всё это сохранялось даже после повторения дня, но травмы не исцелялись.
Ранения оставались на теле, а исцеление наступало только после преодоления «сегодня».
Значит, вариант исцелить правое запястье и так преодолеть стену был невозможен.
«Расслабить плечи».
Смотреть широко, а иногда — вглубь.
Продолжать думать и искать лучший путь.
И, найдя его, двинуться вперёд.
Каким должен быть первый шаг?
Да каким ещё.
Продолжать то, что делал.
То, что он делал каждый день, то, что повторял.
То, что он делал перед самой смертью.
Тренировка. Других вариантов нет. Только теперь не правой, а левой рукой.
— Если хочешь посмотреть, сначала помоги вот это завязать.
Прежде чем начать, он бросил фразу в пустоту, и Бензенс, до этого безучастно наблюдавший со стороны, подошёл.
— Я тебе что, подчинённый? Чтобы ты мной командовал?
Энкрид протянул ему меч, и Бензенс, ворча, затянул ремешок на рукояти.
Когда он видел, как этому парню отрубают голову, чувство было премерзкое.
И когда Эстер досталось — тоже.
Когда он увидел, как чёрная пантера с озёрными глазами отлетает в сторону, в нём вскипело что-то похожее на ярость.
Если описать это чувство словами, то это была чума или просто дерьмо.
«Какого чёрта они пытаются умереть вместо меня?»
Горький привкус всё ещё оставался. Как остаточные образы, перед глазами всплывали отрубленная голова Бензенса и отброшенная в сторону Эстер.
«И почему эта Эстер сегодня такая вялая?»
Какой обычно была эта пантера?
Свирепой. Это был зверь, который царапал и рвал голени солдат, лишая их жизни.
Хищник, который, если его недооценить из-за размера, мог в мгновение ока взобраться по телу и перегрызть глотку.
И она так беспомощно проиграла?
«Она действительно была без сил».
В любом случае.
Раз уж они рискуют жизнью ради него…
Энкрид решил поступить так же.
Рискнуть жизнью и взмахнуть мечом. Он решил, что если можно вложить душу даже в тренировку, то так и сделает.
— Ты и вправду псих. Отдыхать тоже надо, — сказал Бензенс, возвращая Энкриду меч.
Энкрид принял его левой рукой и ответил:
— Прости за ту историю с Дженни.
— …Так ты знал? — Бензенс взлохматил волосы и бросил: — Знаю, что это не твоя вина.
Вот же странный тип.
Настроение меняется каждую секунду.
Когда он притворился, что не понимает, тот так злился.
Энкрид похлопал Бензенса по плечу травмированной рукой.
— Где-нибудь на континенте найдётся женщина, которой наплевать на внешность.
— …Ублюдок.
Лицо Бензенса исказилось, и на душе у Энкрида стало легче.
Да, вот оно.
Теперь он понимал Рема.
Он не просто так дразнит и мучает людей.
Бензенс, ворча, отошёл.
Энкрид встал, сжимая меч. Кончик клинка, зажатого в левой руке, был наклонён к небу.
Он мысленно вернулся в этот повторяющийся, мёртвый день, прокручивая в голове всё, что в нём произошло.
Он обдумывал прошлое. Закладывал фундамент. Погружался. Уходил в свой собственный мир.
Это была эйфория.
Радость иного рода, чем прежде.
Наслаждение, которое можно было почувствовать, лишь полностью отдавшись чему-то одному.
Шутка с Бензенсом помогла стряхнуть с души неприятные образы, и в тот миг, когда он полностью погрузился в свой мир, Энкрид заново пережил опыт прошлого «сегодня».
Он повторял и осмысливал.
На этот раз кожаный ремешок на рукояти не порвался.
«Всё начинается с ног».
Так говорили бесчисленные инструкторы по фехтованию, что встречались на его пути.
Он вспоминал их учение.
Основы. Прежде чем ходить — научись стоять, прежде чем стоять — научись ползать.
Он вернулся к азам. К тому, что нужно было освоить ещё до Пяти Стилей.
Повторяющаяся тренировка, чтобы заставить меч в руке двигаться так, как он хочет.
Этим Энкрид и занялся.
Шух! Фух. Вжух.
Среди глухих звуков проскальзывали довольно резкие.
Он потерял счёт времени, раз за разом взмахивая мечом, и тут…
Тишину прорезал долгий пронзительный свист.
— А?
Бензенс, до этого рассеянно наблюдавший, отреагировал первым.
— Что такое?!
Он крикнул и обернулся. Энкрид тоже вышел из своего мира.
Р-ра-ау.
Эстер, почувствовав, как изменилась атмосфера, вышла из казармы и встала рядом с Энкридом.
Тот кончиками пальцев коснулся её головы и сказал:
— Сегодня не лезь. Ты же устала.
Что это? С этим человеком? Эстер, естественно, была озадачена.
Казалось, он знает, что она сегодня устала. Неужели он догадался о её ночной проделке с исцелением?
Конечно, нет.
Он знал это лишь благодаря опыту повторяющегося «сегодня».
— Командир!
Он увидел, как к нему, крича, бежит Крайс.
Энкрид на мгновение воткнул кончик меча в землю и задумался.
Перехватить в правую руку?
Будет ли в этом смысл?
Травмы не исцеляются. После смерти всё вернётся как было.
Значит, левой.
Разве он уже не решил?
Колебаний не было. Энкрид в принципе был не из тех, кто долго размышляет и мучается.
Варианта «застрять в сегодня» не существует.
Варианта «сбежать» тоже.
Значит, нужно найти то, что можно сделать, и делать.
И это — вот оно.
Несколько камешков отлетели в стороны, когда он вырвал меч из земли и направил его вперёд.
— …По возвращении нужно будет сделать пожертвование в храм, — проговорил Митч Хьюри, появившийся из-за россыпи гравия.
Промокшие волосы, меч в руке. Отточенная стойка и острый взгляд — он определённо изменился.
— Что он несёт? — прорычал Бензенс рядом, направляя на него копьё.
Рядом с ним Эстер тоже зарычала, издав низкий звериный рык. Звук, от которого у трусливого человека подкосились бы колени, но шаг Митча Хьюри не дрогнул.
Шаг за шагом, он без колебаний сокращал дистанцию.
— Пожалуй, я начну, — сказал Энкрид и вышел вперёд.
— Командир, ваше запястье! — крикнул ему в спину Крайс встревоженным голосом. Большеглазый, похоже, был не на шутку напуган.
Внезапное нападение врага, свои падают один за другим.
А-а-аа!
Блядь! Держите!
Убейте!
Вокруг было шумно. И посреди лязга стали…
Митч Хьюри остановился.
Энкрид ответил Крайсу:
— Левая в порядке.
Что за бред он несёт?
Крайс выпучил свои и без того большие глаза. Он совершенно не понимал, о чём говорит его командир.
Никто здесь не мог его понять. Это звучало как полная чушь.
Однако, в отличие от слов, боевой дух Энкрида ни в чём не уступал противнику.
Аура врага окутывала и давила на всё вокруг.
Бензенс почувствовал себя маленьким и незначительным.
Вот что значит подавлять своей мощью.
Даже Эстер почувствовала это давление.
Крайс — и подавно.
На помощь солдат вокруг рассчитывать не приходилось.
Он понимал, что если что-то пойдёт не так, они все умрут.
Но почему, несмотря на это давление, спина Энкрида кажется такой широкой?
Он стоит. Впереди. Спиной к ним.
И одно только это, казалось, отталкивало давление.
Боевой дух, противостоящий ауре врага.
Да, казалось, это можно было увидеть воочию.
Митч Хьюри и Энкрид обменялись взглядами.
— Я надеялся на новую встречу.
— Надо полагать, благодаря мне ты прозрел?
От этих слов Митч слегка нахмурился. Сбить противника с толку словами — это были азы фехтования наёмников стиля Вален.
Используя знания из повторённого «сегодня», он ударил по психике противника.
Энкрид помахал раненой правой рукой. Словно она была в полном порядке.
Митч рефлекторно дёрнул мечом.
Сбив с толку словами, обманув движением правой руки, Энкрид нанёс удар снизу вверх левой, в которой был зажат меч.
Двойное выхватывание меча стиля Вален.
Укол левой не был идеальным. Он и сам был им недоволен.
Всего-то пару дней он махал этим мечом.
ТАНГ!
Удар заблокировали.
Дело было не только в неуклюжем уколе, но и в том, что мастерство Митча Хьюри выросло до неузнаваемости.
В каком-то смысле, почти так же, как у Энкрида, повторявшего «сегодня».
Отбив направленный снизу вверх клинок, он тут же шагнул вперёд левой ногой.
Последовало изящное движение.
Меч Митча описал плавную дугу, метя в грудь Энкрида.
Вшух.
Энкрид рефлекторно отшатнулся, и кожаная броня на миг выдержала удар.
Но это был её предел.
Рра-а-ак!
Эстер снова попыталась броситься сзади.
— Ублюдок! — взревел Бензенс.
— Командир! — крикнул Крайс.
Митч Хьюри не обращал внимания ни на что вокруг.
Кто бы что ни говорил, он делал своё дело.
Словно предвидя, что Энкрид уклонится, он сменил стойку, шагнул вперёд, сокращая дистанцию, и нанёс колющий удар.
Фу-у-ук!
— А правая рука? — спросил Митч, не вынимая клинка.
Энкрид показал правую руку. Травма, шина.
— Хм.
Энкрид попытался что-то ответить, но изо рта хлынула алая кровь.
— Не повезло.
Шшух.
Клинок был извлечён. Человек с пронзённым сердцем жить не может.
Затем Крайс что-то кричал, Бензенс бросился в атаку, Эстер тоже.
Почему они все лезут на рожон?
После всего этого Энкрид вместе с болью встретил тьму бездны.
Снова пришла смерть.
И, открыв глаза, он снова повторял тренировку левой руки.
Иногда он просто молча тренировался.
А иногда…
— Просто у Дженни был хороший вкус.
— …Убью.
…дразнил Бензенса.
Так он повторил «сегодня» около десяти раз.
— У тебя же правая рука ранена! — несколько раз он слышал такой крик взволнованного Крайса.
— Левая-то осталась.
— Да что ты несёшь, в самом деле?!
Он пробовал использовать приёмы стиля Вален, но ничего не выходило.
Поэтому в следующий раз он добавил элементы борьбы.
Прежде чем выхватить меч, он метнул последний свистящий кинжал, сократил дистанцию, сделал вид, что выхватывает меч, и попытался сделать подсечку.
Митч, согнув колени и понизив центр тяжести, устоял на ногах.
— Наивно.
Дальше снова начиналась работа мечом.
Сначала он не мог выдержать и одного удара, но после тридцати повторений начал выдерживать два, три.
А на сорок втором «сегодня»…
Впервые произошло изменение, которого Энкрид не планировал.
— Давай со мной.
Наблюдавший за ним Бензенс вдруг предложил спарринг.
Энкрид, чувствуя, как по лбу течёт пот, склонил голову.
— С тобой?
— А с кем ещё?
Энкрид кивнул. Это было уже привычкой. Он никогда не отказывался от спаррингов.
Обычно Бензенс не был ему ровней, но сейчас Энкрид дрался левой рукой.
— Пощады не жди, — сказал Бензенс и выставил копьё.
Его настрой был довольно свирепым.
Тинг.
В качестве приветствия Энкрид ударил мечом по наконечнику копья.
Спарринг начался.