Командира разведотряда звали Эндрю.
Полное имя — Эндрю Гарднер.
Единственный наследник рода, некогда носившего баронский титул, а ныне пришедшего в упадок.
Мечта у него была одна: в своём поколении возродить величие рода Гарднеров.
«Эндрю, ты — наша единственная надежда».
Последние слова матери, умиравшей от болезни, до сих пор ярко звучали в его памяти.
Мать копила деньги, занимаясь шитьём на заказ и работая прислугой в чужих домах.
И все эти деньги она тратила исключительно на Эндрю.
Начиная с уроков фехтования и заканчивая едой и одеждой.
Нельзя сказать, что детство его было безоблачно-сытым, но и нужды он не знал.
Мать, изнурённая непосильным трудом, чахла на глазах и в конце концов умерла.
И у неё тоже была лишь одна мечта.
«Продолжи наш род и стань достойным человеком, сынок».
Он решил, что так и сделает.
Для возрождения своего рода Эндрю мог выбрать лишь один путь, ведь на дворе стояла эпоха войн.
Сражаться, снова и снова сражаться, доказывая свою доблесть и умение — вот что требовалось.
В тот момент, когда ему понадобились обучение и связи, подоспела и своевременная помощь.
Перед смертью мать обратилась к человеку, который когда-то был её мужу названым братом.
— Талант у вас есть, — таковы были слова этого человека, названого брата его отца.
После этого Эндрю прошёл через суровые тренировки и отправился на войну.
Он начал службу как кадровый военный и в юном возрасте получил должность командира отделения.
«Нужны заслуги».
Лишь эта мысль безраздельно владела умом Эндрю.
Он был уверен в своих силах. Эта уверенность появилась после того, как на поле боя он уложил троих или четверых не самых плохих солдат.
— Всегда нужно быть осторожным, — то и дело брюзжал его советник и покровитель. От его бесконечных нравоучений у Эндрю уже вяли уши.
Однако Эндрю не пропускал его слова мимо ушей.
«Выжить — это тоже важно».
Ведь только оставшись в живых, он сможет возродить свой род.
Но и отказываться от жизни, полной вызовов, он не мог.
Что происходит с теми, кто отказывается от борьбы?
Его отец, растерявший всё влияние рода, был тому наглядным примером.
Отец, с детства не обладавший талантом, каждый день махал мечом, но толку от этого было мало.
В итоге отец даже не мечтал о возрождении рода. Он слишком быстро сдался.
Вся его жизнь свелась к проматыванию остатков семейного состояния.
А потом он погиб от ножа какого-то картёжника, с которым повздорил.
«Жизнь без будущего всегда мрачна».
Поэтому, мечтая о возрождении рода, он дорожил и собственной жизнью.
Конечно, при этом всегда находилось то, что вызывало у него раздражение.
И среди прочего, таким был этот командир-катастрофа, попавшийся на глаза Эндрю.
Он-то, Эндрю, добился своего положения благодаря мастерству. Он неустанно трудится во имя великой цели — возрождения своего рода.
А этот тип — что он такое?
Солдат низшего класса. Разве это не просто вор на жалованье, которому повезло занять командирскую должность?
Достоин ли такой человек быть кадровым военным?
В его облике Эндрю даже угадывал черты своего отца.
«Будет кое-как получать своё жалованье, довольствуясь сегодняшним днём, пока не сдохнет».
Будет жить, делая вид, что машет мечом, якобы тренируясь.
Смехотворно было уже то, что простой солдат, заявляя, будто оттачивает мастерство, явился с мечом и перевязью.
Знай Эндрю Энкрида получше, он бы так не подумал, но Эндрю его не знал.
И вот сегодня, с самого утра, этот тип, командир проблемного отделения, в открытую пялился на него.
Их взгляды встретились.
Неприятное чувство, словно электрический разряд, пробежало между ними, отразившись в глазах. В конце этого молчаливого обмена враждебностью Эндрю нахмурился.
«Раздражают его зенки».
В тот самый миг, когда он собирался открыть рот, командир проблемного отделения заговорил первым:
— Что-то гляделки у тебя какие-то мерзкие.
«А? Это он кому сейчас говорит?»
Эндрю нахмурился ещё сильнее. Его исказившееся от гнева лицо красноречиво говорило о его душевном состоянии.
Тут же один из солдат, пришедших с ним, выступил вперёд:
— Ты что это сейчас вякнул?
Это был солдат со шрамом от ножа на лбу. Говорили, что он раньше околачивался по всяким злачным местам и любил подраться.
Эндрю когда-то сказал ему:
— Пойдёшь со мной — будешь жить лучше, чем любой бандит.
С тех пор тот стал верным человеком Эндрю.
Мастерства ему пока недоставало, да и от бандитских замашек он не до конца избавился, но дрался неплохо. Поэтому Эндрю и взял его с собой.
Таких солдат у него было трое.
И эти трое плавно поднялись и окружили командира проблемного отделения.
Энкрид, пережив несколько «сегодняшних» дней, пришёл к выводу:
«Нет, в роли простого бойца отряда ничего не выйдет».
Нужно, чтобы эти люди беспрекословно подчинялись ему и выполняли его приказы. Это было минимальным условием.
Так что же делать?
Как рыцари завоёвывают доверие людей?
Почему, едва появившись на поле боя, они вызывают такой восторг?
Причина проста.
Мастерство.
Это становилось возможным потому, что они демонстрировали свои способности.
Так что же нужно сейчас, чтобы заставить десять человек, включая его самого, двигаться как единый организм?
Что необходимо для завоевания доверия?
Поскольку за один день нельзя сблизиться с людьми и построить дружеские отношения…
Оставалось лишь насилие, основанное на принуждении.
— Похоже, у тебя проблемы с языком? Может, вырезать тебе на нём какой-нибудь красивый узорчик? — сказал солдат со шрамом на лбу. Его глаза маслянисто блестели. По его роже было видно, что он уже не одного человека «успокоил».
«И чего этот ублюдок всё время несёт одно и то же?» — подумал Энкрид, оценивая позиции троицы.
Для них это было впервые, но для него это был уже многократно повторённый «сегодняшний» день.
Причина повторений? Лишь одна.
Насилие и принуждение тем эффективнее, чем они более подавляющи.
А для этого нужен был опыт.
Помимо собственного мастерства, ему нужно было изучить их реакцию и манеру боя.
По этой причине приёмы наёмничьего стиля Вален исключались.
Нужно было одолеть их чистым мастерством.
Первым шагом к тому, чтобы вырваться из этого повторяющегося «сегодня», было усмирение троих солдат-головорезов.
— Что, язык проглотил? — с вызывающей ухмылкой развязно бросил бывший бандит.
Энкрид решил, что слова здесь излишни.
Так он и поступил — лишь молча сделал шаг вперёд.
Противник отреагировал. Дёрнувшись, он попытался поднять кулак, принимая боевую стойку.
Один из троих даже положил руку на рукоять короткого меча.
Энкрид первым оторвал от земли левую ногу; этот шаг был нарочито медленным.
Такой неуловимый момент, когда противник, озадаченно глядя на тебя, ещё не понимает, что происходит, но уже не успевает что-либо предпринять.
Правая нога Энкрида резко оттолкнулась от земли.
Когда медленное движение смешивается с быстрым, общее действие кажется как минимум вдвое стремительнее.
Простая уловка, приём для захвата инициативы.
И он оказался весьма, нет, невероятно эффективным.
— С-с-с! — солдат со шрамом на лбу, с шумом втянув воздух, замахнулся кулаком.
Конечно, Энкрид опередил его, ударив по голени.
Хрясь!
Резкий удар сбоку по голени — и противник потерял равновесие. Тут же, выставив вперёд руку с защитной накладкой на тыльной стороне ладони, Энкрид ударил пошатнувшегося врага в висок.
Это был размашистый, хлесткий удар.
Бам!
— Кхы!
Противник с коротким вскриком отшатнулся и повалился набок.
Последующие движения Энкрида были плавными, как течение воды.
Он развернулся боком, и короткий меч, нацеленный в образовавшуюся было брешь, рассёк пустоту. Словно по заранее отрепетированному сценарию, он схватил руку солдата с мечом и вывернул ему запястье.
Главное было — рассчитать силу, чтобы не покалечить.
Хруст. Щёлк.
Вывернув запястье, он под определённым углом ударил противника в челюсть, и второй солдат без чувств рухнул на землю.
Подхватив падающего за грудь, Энкрид осторожно опустил его.
Поднимаясь, он подобрал выпавший короткий меч. Не сбив дыхания, он спросил:
— Ещё желающие есть?
Единственный оставшийся из нападавших покрылся холодным потом.
Ведь это его товарищи первыми обнажили оружие. Если Энкрид сейчас его прикончит, ему и слова никто не скажет.
— Это что ещё за выходки? — вмешался командир разведотряда, до этого наблюдавший за происходящим.
— Ты мне с первого дня не понравился, сопляк, едва научившийся ходить, — Энкрид повернулся от перепуганного солдата к командиру.
Если нет нужды выходить из себя, можно многое стерпеть и пропустить мимо ушей. Он обычно не придавал большого значения словам или действиям других. До сих пор.
Но что, если причина выйти из себя есть?
Тогда нужно высказать всё, что накипело.
— Если такой, как ты, будет нами командовать, мы все поляжем даже на пустяковой разведке. Так что давай решим всё по-честному — силой.
Неподчинение приказу — тяжкое преступление.
Однако сейчас ситуация была неоднозначной.
Энкрид и сам был командиром отделения.
Если бы оппонент уважал это, тогда другое дело. Но тот открыто демонстрировал пренебрежение и неприязнь. Никто не мог бы упрекнуть Энкрида в том, что он не стерпел.
На самом деле, и высшему командованию, скорее всего, было бы всё равно, кто из них двоих возглавит разведотряд.
Разве командир разведывательного взвода, уходя, не просил присмотреть за молодым командиром отделения, пожелав удачи?
Сейчас был именно тот момент.
Момент, когда нужно было не просто присматривать, а взять всё в свои руки.
— …То есть, ты предлагаешь решить вопрос о командовании отрядом в поединке? Победитель получает всё? — нахмурившись, переспросил командир разведотряда.
— Именно так. У меня нет ни малейшего желания подчиняться тому, кто слабее меня.
Хотя, по правде говоря, в его собственном проблемном отряде, за исключением Крайса, все были чудовищами, которые дрались лучше Энкрида.
Но предлог есть предлог.
Лучше всего было бы, если бы противник вспылил и сам бросился в драку.
— Дерись, говорю, сопляк, от которого ещё молоком матери несёт! Ты хоть раз с женщиной спал? А, или у тебя ещё писюн не вырос?
Лицо Эндрю окаменело.
Он ещё не успел познать женщину.
Он экономил это время, чтобы тренировать своё тело.
И сейчас ему показалось, что противник оскорбляет это время, его усилия, всё то, что он сделал, чтобы дойти досюда.
Дзынь.
Командир выхватил короткий меч.
— Можешь и ты свой меч достать. Длина клинка — не показатель мастерства.
— Кхм, ну… — солдат с лицом забияки, стоявший рядом с Эндрю, попытался было вмешаться, но потом лишь покачал головой, вздохнул и отступил.
Он довольно долго прослужил наёмником и не раз видел подобные ситуации.
С самого начала между этими двумя чувствовалась неприязнь. Возможно, было бы лучше решить этот конфликт прямо сейчас. Затаённая обида могла бы привести к куда большим проблемам.
Мужики ведь часто после хорошей драки, наоборот, сбрасывали весь негатив.
К тому же, он хорошо знал Эндрю. Он и сам когда-то учил его фехтованию.
Пусть тот порой и вёл себя как необтёсанный юнец…
Но он умел обращаться с мечом, и была в нём какая-то солдатская простота.
А главное — он умел отличать правильное от неправильного.
«Легко не будет».
Если что-то пойдёт не так, он вмешается.
Однако, была одна вещь…
Стойка этого командира проблемного отделения, положение его ног — всё это выдавало в нём не простого бойца.
На его ладонях виднелись толстые, твёрдые мозоли, въевшиеся в кожу так, что стали её частью. Такие «награды» не зарабатываются за день-другой.
— Ладно. Я буду драться голыми руками.
— Ах ты, ублюдок! — Эндрю взорвался. Это было его слабым местом.
Слишком легко он поддавался эмоциям.
«Есть над чем поработать позже», — подумал солдат с лицом забияки и решил спокойно понаблюдать.
Казалось, бой быстро не закончится.
Оба не были выдающимися мастерами, но и совсем уж неумехами не выглядели.
И всё же, в глубине души он надеялся, что Эндрю победит.
Ведь даже если он вспылил, основы-то никуда не делись. А талант у него был.
Командир проблемного отделения сделал жест рукой. На этот призыв «дерись» Эндрю бросился вперёд.
И…
Бам!
«…Одним ударом?»
Нет, что это вообще такое?
Глаза солдата с лицом забияки невольно полезли на лоб.
В тот момент, когда Эндрю рванулся вперёд, командир проблемного отделения сделал обманное движение левой рукой.
Эндрю, среагировав на это, взмахнул коротким мечом.
Затем противник, идеально прочитав траекторию его меча, ударил кожаной перчаткой левой руки по плоскости летящего клинка.
В результате на одно мгновение грудь Эндрю оказалась незащищённой.
В эту распахнувшуюся брешь и ворвался командир проблемного отделения. Затем в ограниченном пространстве его тело совершило резкое, динамичное движение.
Щёлк!
Оттолкнувшись от земли, он провернулся и, выбросив локоть, точно угодил Эндрю в солнечное сплетение.
Этого одного удара хватило.
— Кхы-ы-ып…
Эндрю издал сдавленный стон. Его ноги подогнулись. Дыхание на миг перехватило, и силы покинули конечности. Таковы уж эти уязвимые точки. Издав ещё один булькающий стон, он согнулся пополам, как креветка.
Будь это настоящий бой, Эндрю был бы уже мертвецом.
«Что за… сила?»
Пробить толстый стёганый доспех и передать такой удар.
Мастерство этого парня было выше, чем у большинства бывалых наёмников.
И тут же сам собой возник вопрос:
«Какого чёрта этот парень — солдат низшего класса?»