«Жар».
Взрыв. Он снова и снова прокручивал в уме последний миг.
Всё произошло совершенно внезапно.
В прошлый раз, с тем эльфом-полукровкой, он хотя бы успел перекинуться парой слов перед смертью.
На этот раз не было и этого.
Осталась лишь жгучая боль от нестерпимого жара, мучительная агония огненной смерти.
Когда его пронзали мечом или копьём, было ощущение, будто его насадили на раскалённый вертел.
А в этот раз он, по сути, сгорел заживо.
«Ловушка? Судя по взрыву — магическая».
— О чём так задумался?
— Думаю, какое бы задание взять.
Покончив с завтраком и отбрив Рема, он снова отправился туда, где раздавали поручения.
— Умоляю, сделай это.
Как и ожидалось, «командир-портной» начал его упрашивать.
«Неужели этот ублюдок знает, что там творится, и всё равно посылает меня?»
Но вид у него был измученный, под глазами залегли тени — ни малейшего намёка на злой умысел.
Просто измотанный солдат.
— Работы в последнее время много, да?
— Ночных дебоширов поубавилось, но в последнее время развелось много тварей и монстров, так что на это уходит много сил.
Он чуть ли не плакал. В его словах чувствовалась искренность.
Впрочем, даже если бы он и обманывал, Энкрид мог просто отказаться.
А если бы и согласился, то, не заходя в сапожную мастерскую, избежал бы повторения случившегося.
Так что это задание можно было просто проигнорировать.
«Кажется, это стена, которую вполне можно обойти».
Думая об этом, Энкрид спросил:
— А если я не пойду?
— Придётся отложить.
В армии были обязательные поручения, но были и те, что таковыми не являлись.
Это дело было как раз из таких.
— Да, идти совсем не обязательно. Но тот мужик из сапожной мастерской не из тех, кто болтает попусту. Я бы и сам сходил, но командир взвода так на меня косится, что я никак не могу отлучиться.
Это тоже, казалось, было сказано искренне.
Заметив, что Энкрид задумался и не отвечает, «командир-портной» заговорил снова:
— Слушай, ты ведь меня помнишь? Тот тюк кожи, а?
— Помню.
Энкрид думал, что тот, вернувшись в город, не расстаётся с бутылкой, а он, оказывается, усердно трудится.
— Беспокоюсь я за него, вот и прошу. С детства его, как-никак, знаю.
— Ладно.
«Схожу, посмотрю, что там».
Он решил хотя бы проверить, в чём там дело.
Если бы это была обычная ловушка, из неё вылетели бы отравленные иглы, а не огненный шар.
Но не было ни звука — ни малейшего намёка на срабатывание ловушки.
А значит, это магия.
«А если это магия…»
То он был совершенно беспомощен.
Впрочем, проблема была не из тех, что решаются размышлениями.
Он шёл, погружённый в свои мысли, поэтому и добрался до мастерской чуть позже, чем в прошлый раз.
На стук в дверь никто не ответил.
— Гарнизон Бордергарда. Откройте.
Когда он постучал сильнее и крикнул, дверь наконец-то открылась.
За ней был не сапожник, а молодая девушка.
Длинные каштановые волосы, заплетённые в косу, и россыпь веснушек на щеках.
— Гарнизон? — спросила она, и глаза её стали большими, как у оленёнка.
— По поручению.
Бросив это, он заглянул внутрь, но и там сапожника не было. Вместо него зияла дыра в полу.
— О-отец сказал, что под магазином что-то есть, и спустился туда.
«Вот чёрт».
Энкрид мысленно выругался.
— Минутку.
Он почти оттолкнул изумлённую дочь сапожника и вошёл внутрь.
Шурх.
Было видно, как в проделанную дыру осыпается земля.
«До чего же нетерпеливый».
Сапожник не дождался солдат и полез сам. А может, он и не думал, что кто-то придёт.
Возможно, решил, что по таким пустякам солдат не присылают.
— Там опасно, да? Я говорила ему туда не лезть.
Веснушчатая девушка была на грани слёз. Затем, крепко стиснув зубы, она сказала:
— Я должна спуститься и вернуть его.
— Туда схожу я, а вы ждите здесь.
— Нет, я тоже должна пойти.
Казалось, отговаривать её бесполезно. Но важнее всего было поспешить и предотвратить тот взрыв.
Энкрид, не тратя времени на уговоры, одним прыжком нырнул в дыру.
Он опёрся руками о край, просунул левую ногу и заскользил вниз по склону. Каждое его движение было отточенным.
Благодаря «Технике Изоляции» контролировать тело стало проще, и он чувствовал улучшение своих способностей даже в таких простых действиях.
Хотя сейчас было не время для подобных мыслей.
Едва он съехал по склону, как его натренированный слух уловил звук шагов.
Бросив взгляд вперёд, он увидел сапожника, который неуверенно делал первый шаг в проход.
Сзади спустилась его дочь и попыталась пробежать мимо Энкрида.
— Папа!
Энкрид схватил девушку за пояс, отбросил назад и крикнул:
— Стой!
Сапожник обернулся. На его лице смешались напряжение и недоумение.
Но он уже сделал шаг. Он не остановился.
Энкрид почувствовал, как воздух сжался, и оглушительный гул ударил по ушам.
Всё произошло в одно мгновение.
Пламя, жар, взрыв.
Вспых!
— Кх!
Предсмертный хрип, который сапожник даже не успел издать, и вспыхнувшее пламя, пожравшее тело Энкрида.
И сапожника, и его дочь позади.
Бум!
Умирая, Энкрид подумал, что ударная волна от взрыва устремилась и вверх.
Какая бессмысленная смерть. Он перетерпел боль, поборол её, и его поглотила тьма. Преодолев подобную сну чёрную реку, он снова открыл глаза и встретил утро.
***
— Что, дурной сон приснился? — спросил сбоку Рем.
Точно уж хорошим этот сон не назовёшь.
Во сне лодочник с чёрной реки широко ухмылялся.
В прошлых повторяющихся днях ему казалось, что всё начинал он сам и сам же заканчивал. Но на этот раз осталось чувство обиды — словно его лишили права решать. Мысль, что это непреодолимая сила, невольно закралась в голову.
«Значит, если оставить их, они пойдут на смерть?»
Сначала отец, затем дочь.
Как далеко зайдут последствия?
Это не имело значения. В тот момент, когда они погибнут, всё будет провалено.
«Можно просто отвернуться».
Если Энкрид отвернётся, они умрут. Непременно умрут.
И что с того?
Это мир, где убивают и умирают. Такова эпоха. Выходя на поле боя, Энкрид, сделавший это своим ремеслом, тоже бесчисленное множество раз кого-то убивал.
Однако.
«Они ведь не вышли на поле боя, где убивают и умирают».
Они просто люди, которые хотят заниматься своим делом.
Энкрид знал, что рыцарь, о котором он мечтал, — не благородный герой из песен менестрелей. Нужно было считаться с реальностью. Мир изменился.
И всё же.
«Я не хочу проигрывать».
Можно было бы отвернуться и уйти. И что в этом такого? Просто умрут ещё два человека — сапожник и его дочь. Вот только, это случилось на глазах Энкрида. И о том, что они умрут, знал лишь он один.
Будь это война, будь это то, что он не в силах остановить…
Да, тогда, возможно, стоило бы просто оставить всё как есть.
Но…
«Я ведь могу это остановить».
А раз так, он не мог просто стоять в стороне. Потому что он мог это предотвратить.
Он бы не назвал это рыцарством.
Скорее, упрямством.
Но рыцарский идеал, каким его знал Энкрид, не тускнел.
Защищать то, что защищено быть должно, даже если никто об этом не узнает.
Таким был рыцарь в понимании Энкрида.
Тот, у кого есть мечта, не может её предать.
Вот почему Энкрид должен был пойти туда, к сапожнику и его дочери.
***
— Вот же дерьмо, — Энкрид редко показывал раздражение, но сегодня день начался именно так.
Ему не нравилось, что из-за своей медлительности он вчера позволил им умереть.
— Похоже, приснился чертовски хреновый сон, — пробормотал сзади Рем.
Начав новый день, Энкрид, пока ел и шёл за заданием, не переставал думать.
«Придётся проверять туннели один за другим?»
Более дерьмового занятия и вообразить было нельзя.
Он ведь даже не знал, сколько там ловушек.
Но другого выхода он не видел.
И взять с собой кого-то из отряда он не мог.
«Что они подумают, если я скажу, что в подвале у сапожника завелась нежить, и позову их с собой?»
В лучшем случае — посмеются, но вряд ли кто-то пойдёт.
Силой заставить их можно было, но…
Энкриду этого не хотелось.
Что же ему, каждый раз цепляться за товарищей?
Или преодолевать всё в одиночку?
Разве его мечта — это стоять за чьей-то спиной и болтать языком?
Или стоять впереди и размахивать мечом?
Неизвестно, придётся ли в этот раз браться за меч, но…
«Я сделаю это сам. Я защищу их».
На товарищей в этом деле полагаться не стоило.
— Беспокоюсь я за того сапожника, ты ведь меня знаешь?
— Знаю. Змеиное вино было вкусным?
— Пальчики оближешь.
Получив задание от «командира-портного», который причмокивал губами, Энкрид почти бегом направился в мастерскую.
— Куда вы так спешите? — спросил сзади Заксен, когда он уже выходил.
— Спасать одного бедолагу в сапожной мастерской.
— …Его что, мучают сапоги или ботинки?
Нет, его мучает подземный туннель.
Энкрид ответил про себя и направился прямиком к цели.
Ещё на подходе он услышал стук молотка — сапожник уже вовсю долбил пол.
Бум! Бум!
Энкрид с силой забарабанил в дверь, давая знать о своём приходе. Сапожник вышел, утирая пот со лба.
— Вот, смотрите! Там дыра!
— Вижу. Дыра. Давайте посмотрим.
Он помог ему вскрыть пол.
Они били молотком и поддевали доски толстым ломом, используя его как рычаг.
Вот и дыра.
— Я пойду, а вы ждите.
— Э-э, а если там монстр?
— Я разберусь.
Перед спуском он зажёг факел от кремня.
Вспых.
Казалось, от одного вида огня его начнёт колотить. Двух смертей в огне было вполне достаточно.
Спускаясь, Энкрид почувствовал мерзкое, липкое беспокойство.
Это был инстинктивный страх, рождённый памятью о смерти.
Энкрид не хотел входить в этот туннель.
Но он не повернул назад. Легко преодолев страх, он пошёл вперёд.
Если отвернуться лишь потому, что не хочется…
То всю жизнь придётся бежать.
Он и так уже много раз бежал, чтобы выжить.
И каждый раз жалел об этом. Он не хотел снова испытывать это чувство.
Поэтому Энкрид не отступит. Он пойдёт вперёд.
Он шагнул в первый туннель — и чем глубже заходил, тем гаже становилось на душе.
Осталось пять из шести.
«Который?»
Вряд ли во всех туннелях были ловушки.
Может, второй?
Энкрид осторожно поднял факел, внимательно осматривая пол, стены и потолок.
Ничего особенного.
Лишь одинаковые развилки.
Размеры туннелей тоже были схожи.
Внутри было темно, конца не было видно.
«Какой ублюдок построил это под городом?»
Возможно, эти ходы вели даже к канализации.
Шурх.
Сверху посыпалась земля.
Туннель не казался рукотворным.
«Он ведь не обвалится и не похоронит меня заживо?»
В любом случае, сейчас нужно было осмотреться. Ему не терпелось взглянуть в лицо тому, кто всё это построил.
«Иду».
Вторая развилка.
«В первом — огонь».
А здесь?
Стоя перед вторым туннелем, Энкрид снова почувствовал мерзкое предчувствие, от которого хотелось отступить, но, проигнорировав его, сделал шаг.
Напряжённый первый шаг — ничего. Ни взрыва, ни пламени, ничего.
Энкрид осторожно осмотрелся.
Снова поднял факел, внимательно изучая всё вокруг.
И пришёл к выводу.
«Даже если я буду смотреть, я ничего не пойму».
Он был слишком занят мечом. Во время службы наёмником он краем глаза видел, как исследуют подземелья, но у него не было знаний, чтобы обнаружить ловушку.
Этим занимаются специально обученные люди.
А значит…
«Выхода нет».
Нужно было идти вперёд. Неприятное предчувствие давило на него. Казалось, прямо перед ним его ждёт монстр с разинутой пастью.
Словно он голыми руками суёт голову в пасть чудовищу.
Он уже собирался, преодолев страх, сделать шаг, когда…
— Что вы там делаете? — спросил сзади сапожник, который незаметно спустился следом.
От его слов обострённое до предела чувство опасности притупилось, и шаг вперёд уже не казался таким уж страшным.
То, что он чувствовал мгновение назад, стало расплывчатым.
— Не подходите.
Одного раза сгореть заживо вместе с сапожником было достаточно.
Он снова сделал шаг, и снова его охватило странное чувство.
Необъяснимое, но то же самое.
Чувство опасности, словно он совершил ошибку.
«Не стоило делать этот шаг».
Внезапно пришедшая мысль и была ответом.
Вшух.
Всё как в первом туннеле.
Взрыв, давление, пламя.
Неизвестно, что было спрятано в конце этого туннеля.
Но то, что здесь была установлена дьявольская ловушка, было несомненно.
Бум!
Он сгорел заживо под рёв взрыва. Но, разумеется, он не просто умер.
«Ах».
Умирая, Энкрид издал короткий вздох. Не от боли. «Сердце зверя» позволило ему ясно оценить то, что он чувствовал в этот миг.
Завершая третий «сегодняшний день», Энкрид неожиданно кое-что ощутил.
И встретил четвёртое «сегодня».