Как и говорил лодочник с чёрной реки, будни Энкрида напоминали бесконечное повторение одного и того же дня.
Дни, в которых не было ничего, кроме тренировок.
— Контроль, контроль, контролируй! — кричал Рем.
Спарринги с Ремом были сосредоточены на том, чтобы Энкрид научился в совершенстве владеть своим телом и мечом.
А леденящая душу убийственная аура, от которой порой перехватывало дыхание, была трюком Заксена, который прятался где-то и сверлил его взглядом.
У Заксена был особый талант — одним лишь взглядом он мог довести человека до нервного истощения.
«Стоит хоть на миг расслабиться — и умрёшь».
Хоть Заксен и не делал ровным счётом ничего, одного его взгляда было достаточно, чтобы зародить эту мысль. Это сводило с ума.
Искать Заксена, который то и дело испускал эту ауру, тоже стало частью тренировки.
Энкрид пытался расширить границы своего слуха и всех пяти чувств, но раз за разом терпел неудачу.
Он никак не мог уловить концепцию «Врат шестого чувства».
— Это нелегко.
Заксен упрямо продолжал свои тренировки.
А Энкрид начал терять в весе.
Тренировка была настолько изнурительной, но он и не думал просить её прекратить.
— Да прекращай уже, хитрый дикий кот. Бесишь, — вместо него это делал Рем, видя, как Энкрид тает на глазах.
— Неужели какой-то варвар почувствовал мою ауру? Недостаточно тонко, значит.
— Специально ведь показался, а языком чешешь. Топор, где мой топор, тот, что расколет башку дикому коту-у-у-у…
За этим предсказуемо следовала перепалка.
Тогда Энкриду приходилось успокаивать Рема, который уже входил в раж, разыскивая свой топор.
— Я сам этого хочу.
— Да чтоб тебя. В меру надо, в меру.
Забавно было слышать слова о «мере» от человека, из-за кулаков и топора которого у самого Энкрида синяки с тела не сходили.
Рем тоже не знал, что такое «в меру». Энкрид подумал, что уж Рему-то точно не стоило об этом рассуждать, но и его останавливать не стал.
Что было бы, не начни он укреплять тело по «Технике Изоляции»?
Наверное, он бы не выдержал.
Аудин при каждом удобном случае говорил:
— Если тяжело, можете отдохнуть, братец.
Этот тип точно был жрецом не бога, а дьявола.
«Если тяжело — отдохни. Можешь прекратить». Он постоянно твердил эти слова.
И это был самый настоящий шёпот дьявола.
Стоило сказать:
— Пожалуй…
Как он тут же набрасывался с криком:
— Значит, нужно тренировать и дух!
— Сила духа рождается из силы телесной. Это секрет, но я расскажу его только вам, братец. На самом деле, сила духа исходит из мышц.
От одной шутливой фразы вес, который ему приходилось поднимать в тот день, увеличивался, а «Техника Изоляции» и борьба становились ещё жёстче.
У этого безумного святоши было хобби — подражая дьяволу, мучить людей.
Но и это не вызывало у Энкрида недовольства.
Иногда, очень редко, когда он так уставал, что и впрямь хотел отдохнуть, дьявольский шёпот Аудина, наоборот, приводил его в чувство.
— Сегодня, пожалуй, отдохну.
Он иногда говорил это намеренно, зная, как отреагирует Аудин.
Тогда тот, с улыбкой до ушей, отвечал:
— Похоже, у вас ещё остались силы.
Он понимал, что это провокация, и в ответ готовил такую тренировку, что вбивал её в тело Энкрида.
Тяжело, очень тяжело.
Никто бы не сказал, что это легко.
Однако плоды тренировок как никогда раньше надёжно откладывались в его теле.
Он по-прежнему не мог отразить удар топора Рема, когда тот превращался в луч света.
Но из трёх ударов, изгибающихся, словно хлыст, два он мог отразить, не теряя равновесия.
А в спаррингах с Рагной он стал лучше читать ходы противника.
Если раньше он едва видел на шаг вперёд, то теперь его умение сплетать несколько обманных манёвров, чтобы заставить противника двигаться так, как ему нужно, стало куда острее.
Рагна и Рем были совершенно разными противниками, но оба были ему полезны.
А вот с чувством убийственной ауры Заксена дело по-прежнему не двигалось.
«Врата шестого чувства…»
Сколько раз он уже повторял этот процесс, от которого по всему телу бежали мурашки?
От одной мысли, что ему придётся постоянно выдерживать этот взгляд, эту ауру, его пробирал озноб. Это было ужасно.
Почти так же ужасно, как умирать в повторяющемся дне.
Он дважды сталкивался с убийцами. И оба раза ему приходилось повторять день, но такой ауры он не чувствовал.
Говорят, хорошо обученный ассасин, наоборот, не выдаёт себя.
Энкрид вспомнил убийц, которых встречал.
Первый был в лазарете.
«Там был скорее звук, чем аура».
Может, тот был дилетантом?
Во второй раз, сражаясь с эльфом-полукровкой, метавшим «Свистящие кинжалы», он старался не упустить ни одного его движения, ни одного шевеления кончиков пальцев. Ему приходилось смотреть на него в упор, не моргая.
И то, и другое было далеко от использования шестого чувства.
Тем временем суровая зима, конец четырёх сезонов, начала сдавать свои позиции.
Было ещё не тепло, но погода понемногу налаживалась.
Если в то время, когда должен идти снег, пойдёт дождь, это будет весенний дождь, знаменующий начало нового года.
Хотя холод ещё задержится на какое-то время.
Таков уж этот регион. Зимы здесь всегда долгие.
Мысли об убийцах закономерно привели его к другому.
«Говорили, они неотступные, но что-то их больше не видно».
«Серые Псы», элитный отряд Азпена, были упорными ублюдками.
Он ведь сам это испытал.
«Посылать убийцу за одним солдатом».
Он был настороже, но никаких признаков нападения не было.
Честно говоря, он сомневался, что сможет отреагировать, даже если кто-то на него нападёт.
Слишком уж он был занят, отбиваясь от Рема, Рагны, Аудина и Заксена.
«Как-нибудь обойдётся».
Сейчас было не время беспокоиться о «Серых Псах» или серых кошках.
«Это подарок завтрашнему мне».
Время, которое он сегодня вкладывает в своё тело, эта тренировка — всё это подарок.
Ведь завтрашний он воспримет сегодняшнюю боль как восторг.
***
Митч Хьюри стоял посреди тренировочной площадки, разгоняя зимний холод.
От движений и взмахов меча от его тела шёл пар. Митч забыл о холоде.
Он видел лишь меч, себя и противника.
Он махал и махал мечом.
Как только он встал с больничной койки и восстановил силы, Митч Хьюри стал одержим мечом.
В руках у него был тренировочный меч, специально утяжелённый и с утолщённым лезвием.
Меч прочертил в воздухе несколько линий, а затем замер, нацеленный в небо.
После этого на руке Митча вздулись жилы, и кончик меча рассёк воздух.
В-жу-у-ух.
Сверху вниз.
Любой, кто хоть что-то смыслил в фехтовании, покрылся бы мурашками от этого удара.
Меч прочертил идеальную вертикальную линию, его кончик не дрогнул ни на миллиметр.
То, что он мог нанести такой удар после нескольких часов тренировок с мечом, который был втрое тяжелее обычного полуторного, само по себе было поразительно.
Митч Хьюри стал деревом, которое росло, питаясь соками поражения.
«Поэтому он не должен так умереть».
Он слышал, что пока он лежал в больнице, на того, кто его одолел, послали убийцу.
Как же его это взбесило.
Но убийство провалилось.
И это Митча обрадовало.
«Ты должен умереть от моей руки».
И именно на поле боя.
С тех пор как он проиграл солдату по имени Энкрид, превзойти его стало для Митча Хьюри смыслом и целью жизни.
— Вид достойный, но в то же время и недостойный.
Отец сурово отчитал его. Стать безумцем, одержимым мечом, — это не то, чего желал для члена своей семьи глава рода.
Но какая разница?
Уж лучше это, чем прикрываться именем «Серых Псов» ради чести семьи и посылать убийц.
«Мой путь куда честнее».
Митч улыбнулся.
Он ждал и предвкушал встречу с противником, который однажды пронзил его на поле боя.
И это была не пустая мечта.
Азпен, помня о поражении от вражеских рыцарей в прошлой битве, собирал большую армию.
«Увидимся на поле боя».
Лицо противника отчётливо отпечаталось в его памяти. Такое не забудешь до конца жизни.
Он впервые так проиграл.
И благодаря этому впервые в жизни стал одержимым тренировками.
Изначально планировалось послать ещё убийц, но командир «Серых Псов», увидев состояние Митча, остановил это.
— Снова встретишься — сможешь его одолеть?
— Встречусь. И убью.
Услышав ответ Митча, командир отряда закрыл вопрос с убийцами. Больше к тому солдату никого посылать не будут.
***
— Беру свои слова об изменениях назад. Так будет правильнее, — сказал Рем после очередного спарринга. — Похоже, у тебя застой.
Варвар с дурным языком на удивление редко бросал в адрес Энкрида такие язвительные слова.
— У тебя привычка, что ли, останавливаться в росте, как только что-то начинает получаться?
Энкрид не стал с ним спорить.
Было нетрудно понять, почему он так говорит.
Так всегда и бывает. Стоит учителю войти в раж, как ученик перестаёт расти.
Со стороны это, должно быть, выглядело удручающе.
И не только Рем так думал.
— Удивительно, как у вас не получается применять то, что вы знаете. Хотя основы вы усвоили так быстро. Обычно, когда навыки растут так стремительно, говорят о таланте, но вы, командир, как будто с трудом всё преодолеваете. А ведь был момент, когда вы росли на глазах.
Иногда Рагна бывал очень проницателен.
Так или иначе, он сказал то же, что и Рем.
Аудин тоже был с ними согласен.
— Братец, заставить тело двигаться так, как вы задумали, можно лишь тренировками. Повторяйте, и всё получится. То есть, обычно так и бывает, но… хм, вы, командир-братец, и впрямь немного медлительны.
Длинно же он объяснял, что Энкрид топчется на месте.
Заксен особо ничего не говорил.
Врата шестого чувства, или дыра, — Энкрид с самого начала не мог даже ухватиться за эту концепцию.
Это было утреннее время тренировок. Солдаты гарнизона по своей сути были людьми, для которых тренировка тела — это профессия.
Не зря же их называли профессиональными военными.
Рем, занимавший центральное место в длинном коридоре, вдруг прекратил тренировку.
— На сегодня хватит.
— Ладно.
Рем оставил Энкрида и вошёл в казарму.
Он не сдался. Даже не думал об этом.
Просто сейчас было нужно нечто большее, чем простой спарринг.
— Реальный бой.
Услышав его бормотание, донёсшееся из казармы, Эстер слегка приподняла голову.
Взгляды остальных членов отряда тоже скользнули по Рему.
Вскоре Рагна, Аудин, Рем и Заксен впервые с момента вступления в отряд пришли к единому мнению.
Когда Энкрид вошёл, Заксен схватил его за руку и сказал:
— Возьмитесь за какое-нибудь задание.
— А?
— Тебе нужен реальный бой. Я бы бросил тебя на поле боя и посмотрел, выживешь ли, но сейчас это невозможно, — добавил Рем.
Похоже, все были с ним согласны. Энкрид в очередной раз удивился их отношению.
«Я знал, что они не сдадутся…»
Но чтобы они вот так, все вместе, что-то ему советовали — такого он не ожидал.
Одного того, что ленивый Рагна проявляет такую активность, было достаточно, чтобы удивиться.
Четверо в унисон.
Картина, которую Энкрид и во сне не мог себе представить.
— Н-я-я.
Эстер мяукнула у его ног.
Энкрид поднял пантеру на руки и сказал:
— Я и сам об этом думал.
Он не собирался бросаться на меч, чтобы снова повторить день.
Но Энкрид всегда закалял своё тело и оттачивал меч в бою, на поле брани.
Раз уж он тренировался, то и проверить свои силы было делом естественным.
Талантливые парни легко преодолевают застой.
Но у него такого таланта не было.
Недостающее приходилось навёрстывать, катаясь в грязи.
«Раз уж я застрял и остановился…»
Нужно было что-то делать. Как и всегда, будь то отчаянная борьба или танец, Энкрид хватался за соломинку.
Таков был его способ жить.
— Прямо с завтрашнего утра идите и ищите задания. Было бы неплохо, если бы была охота на монстров.
— Кажется, что-то такое есть.
Энкрид уже всё разузнал.
— Уже всё продумали, значит, — сказал Заксен. Энкрид, почёсывая Эстер за ухом, ответил:
— Ага.
Разве не Заксен постоянно говорил ему?
Что такое «Врата шестого чувства»?
Чтобы их открыть, нужно было заглянуть в область инстинктов.
Возможно ли воспринимать что-то невидимым чувством, а не пятью органами?
«Возможно. Но это не совсем невидимое чувство. Как, по-вашему, зверь принимает решение за доли секунды, когда охотится или убегает? Откуда у травоядных чувство, позволяющее избегать хищников?»
Так Заксен объяснил суть шестого чувства.
Человеческие чувства — это не только зрение, слух, вкус, обоняние и осязание.
Чувство равновесия, положения, движения, тепла.
Человек воспринимает мир через множество различных чувств.
Если постоянно сражаться, обострив все свои чувства до предела, как лезвие клинка…
То в области инстинктов научишься инстинктивно читать, предсказывать и реагировать на убийственную ауру.
Тогда сможешь увернуться, даже если тебе в спину полетит нож.
— Любой, кто достиг уровня рыцаря, способен на это. Настоящие рыцари проходят такие тренировки.
В последних словах Заксена Энкрид почувствовал его неуклюжую заботу.
Это было не в его стиле, но так по-заксеновски.
— Понял.
Это рыцарская тренировка. Так что не сдавайся.
Он получил даже поддержку.
Раз уж в пример привели зверей, он решил встретиться с похожими на них монстрами.
Инстинкты монстров должны быть схожи.
А их убийственная аура будет куда более первобытной, чем у Заксена.
Конечно, не всё пошло по плану Энкрида.
***
— Задание? Тогда сначала разберись с этим, у нас людей не хватает.
На следующее утро, как только Энкрид начал искать среди заданий подходящую охоту на монстров, его бесцеремонно прервал командир соседнего отряда.
Просьба была пустяковой: сапожник жаловался на странные звуки, доносящиеся по ночам из его мастерской, и подозревал, что под полом завелась какая-то нежить.
«Если бы в городе завелась нежить, уже давно бы поднялся переполох».
— Я и сам знаю. Но что поделать? Задание выполнишь — пойдёт в зачёт, дело хорошее. Разберись по-быстрому, если время есть. Я ведь тебе тогда с шитьём помог.
Верно. Это был тот самый «командир-портной», любитель выпить, который выручил его, когда он преодолевал тот первый «сегодня».
В итоге Энкрид кивнул.
Он согласился, решив, что просто успокоит мнительного сапожника и уйдёт. Ну какой, в самом деле, монстр мог завестись под полом его мастерской?
Когда он зашёл в казарму, чтобы собраться…
— А как же охота на монстров? — спросил Заксен, по привычке опуская вежливые окончания.
— Сразу после этого.
Он уже договорился и об охоте. Как только закончит с этим пустяком, сразу отправится туда.
Предстоящий бой должен был принести много пользы.
«И для меча, и для чувств, и для сердца, и для владения телом».
Ему казалось, что в схватке с монстром он сможет что-то нащупать.
Так он и прибыл в дом сапожника.
— Вот, смотрите! Я в итоге вскрыл пол, а там такое!
Сапожник был крайне взбудоражен. Энкрид тоже удивился. В полу его дома зияла дыра, ведущая в явно рукотворный туннель.
— Минутку, я сначала осмотрюсь.
Он прислушался, но изнутри не доносилось ни звука.
Сказав это, Энкрид шагнул в пролом.
«Нужен факел».
Полной темноты не было — свет, проникавший через дыру, немного освещал путь. Пологий спуск не предвещал трудностей.
Спустившись и пройдя немного вперёд, он почувствовал себя так, будто попал в подземелье, созданное магом или монстром.
Он сделал всего несколько шагов, свет от свечи наверху ещё падал ему на спину, когда он оказался на развилке из шести одинаковых проходов.
— Какой безумец это построил? — вырвалось у него. Всё здесь выглядело слишком уж искусственным.
Энкрид шагнул в первый туннель слева. Никаких признаков опасности. Он сделал ещё несколько шагов вглубь.
Топ… топ…
Кроме звука его шагов и свиста ветра в туннеле, не было ничего. Ни единого звука, ни намёка на чьё-либо присутствие.
И всё же.
В-з-з-з…
Он услышал тихую, нарастающую вибрацию.
А затем увидел ослепительную вспышку прямо перед глазами.
БА-БАХ!
Грохот взрыва оглушил, и он почувствовал, как раскалённые добела осколки врываются в его грудь, разрывая лёгкие и превращая внутренности в кровавое месиво.
На этом всё оборвалось…
И снова наступило утро.
Разумеется, Энкрид понял, что произошло.
«Я умер».
Последним ощущением, выжженным в его теле, был всепоглощающий жар.
Именно так — жар.
Как именно он умер — вот что ему теперь предстояло выяснить.