В ночь, залитую мягким лунным светом, Энкрид, как обычно, измотал себя тренировками, после чего помылся и вернулся в казарму.
Хотя дни и становились теплее, ночи всё ещё были холодными, и от плеч вошедшего в помещение Энкрида поднимался пар. Несмотря на то, что через два дня им предстояла переправа через реку и операция по разведке местности, интенсивность тренировок не менялась. Собственно, ей и не с чего было меняться.
Что бы ни ждало впереди, факт оставался неизменным: нужно день за днём строить своё будущее, двигаясь навстречу завтрашнему дню. Повседневная жизнь Энкрида была такой же. Точь-в-точь как и сказал Лодочник, назвав его «надоедливым типом».
Вот так он и вернулся в казарму. Энри, о чём-то беседовавший с Крайсом в стороне, направился было к нему, но замер. Его взгляд упал на койку Энкрида. Эстер уже устроилась на ней. Она могла играть с гримуаром, но как только наступало время сна, занимала своё место, будто оно всегда ей и принадлежало. Эстер лежала, положив голову на передние лапы. Её взгляд скользнул к Энри, а затем вернулся обратно. Это означало полное отсутствие интереса.
Энри относился к Озёрной пантере с осторожностью. Он даже не пытался неосторожно пройти мимо неё. Говорили, что на равнинах Зелёной Жемчужины Озёрная пантера почитается как дух-хранитель.
Стоя по другую сторону от кровати, Энри слегка повысил голос и спросил:
— Вы когда-нибудь проходили отдельную подготовку следопыта? Судя по тому, что я видел раньше, вы, кажется, в этом немного разбираетесь.
Никогда. Он едва умел ориентироваться на местности. Однако Энкрид понимал, почему Энри заблуждается.
«Я ведь всему этому у тебя и научился».
Смущаться не было нужды. Собеседник всё равно ничего не помнил. Когда-то в зарослях высокой травы на равнинах Зелёной Жемчужины знания Энри не раз выручали его. Тогда, в петле того дня, он кое-чему и научился.
Энкрид почесал лоб и ответил:
— Вовсе нет.
— Тогда, может, вы знаете дорогу вверх по реке?
Верховья Пен-Ханила располагались близко к северным территориям. Даже во времена наёмничества он там не бывал.
— Сейчас весна, земля понемногу оттаивает, но всё ещё твёрдая. Я несколько раз бывал в тех краях. Хотите, поделюсь тем, что знаю?
Энри был человеком рассудительным. Возможно, такой характер и привёл его в охотники. А может, жизнь охотника научила его так мыслить. Он был из тех, кто, взвесив все за и против, делает то, что нужнее всего в данный момент. Поэтому он и влился в отряд так естественно. Вот и сейчас он о чём-то оживлённо говорил с Крайсом, прежде чем встать.
Даже Рем особо не донимал Энри. А остальные, если не считать Рема, скорее проигнорируют, чем станут задираться.
— Говоришь, из охотников? Видать, где-то успел порезвиться, — сказал Рем, присев на край кровати. В руках он держал топор и точильный камень, которым методично правил лезвие. При этом он бросил взгляд в сторону, где сидели Эндрю и Мак. В самом углу казармы. Эндрю вздрогнул от этого взгляда, сжал плечи, а затем расправил их.
— Прекрати, — предупредил его Энкрид.
— Ай-яй, опять дискриминация? Новенького вздумали опекать? Так новых жён заводят, а потом от старых в спину нож получают.
Бессмыслица какая. И кто здесь «старая жена», а кто — «новая»?
— Псих, — одним этим словом Энкрид охарактеризовал натуру и жизнь Рема, после чего подошёл к Энри.
Тот из-за Эстер не решался приблизиться к койке Энкрида.
— Крррн.
Как только Энкрид прошёл мимо кровати, Эстер легонько ткнула его лапой в бедро и заурчала. Этот жест словно говорил: «Кончай дела и давай спать».
«И ты ревнуешь?»
Да уж, проблема была не только в Реме.
В казарме действительно витала странная атмосфера. Она появилась после того, как к ним присоединились Энри, Эндрю и Мак. Не зря их называли отрядом-катастрофой. Здесь не было принято радушно встречать новичков.
Энкрид и не пытался их сдружить. Он знал, что это не то, что можно сделать по чьему-то желанию. И считал, что им не обязательно действовать как единое целое. На поле боя каждый из них сражается сам за себя. Если они попытаются прикрывать друг друга, то скорее всего не доживут до старости. Каждый сам в ответе за свою жизнь. Это было единственным правилом в отряде-катастрофе.
— Меня тут то и дело пот прошибает, — сказал Энри, который с момента присоединения к отряду постоянно озирался по сторонам.
Но знал ли он, что сейчас атмосфера ещё более-менее сносная? Раньше, когда приходили новые бойцы, обстановка была по-настоящему леденящей. Некоторые из них игнорировали десятника Энкрида. И такие люди обязательно через несколько дней оказывались где-нибудь со сломанными костями или серьёзными травмами, после чего их увозили в лазарет. Иногда это была работа Рема. Иногда — кого-то другого.
В любом случае, это были почти всегда проделки бойцов его отряда.
Энкрид, по крайней мере, был достаточно проницателен. В этот раз, к счастью, всё было иначе. Все эти лица были ему знакомы, и, по какой-то причине, они, кажется, хорошо к нему относились. Значит, по крайней мере, им не грозит уехать отсюда с переломами. Это было всего лишь его предположение, но весьма правдоподобное.
— В верховьях реки Пен-Ханил есть несколько вещей, на которые стоит обратить внимание. Вы, скорее всего, и сами со всем справитесь, но лучше знать, чем не знать. Вам знакомы плоские камни? В верховьях реки их много…
То, что Энкрид услышал от Энри дальше, было чистым знанием из жизни. Вещи, которые тот испытал на собственном опыте, и уловки, передававшиеся от охотников предыдущих поколений. Что плоские камни, за исключением тех, что имеют желтовато-коричневый оттенок, взрываются при нагревании на огне. Что под желтовато-коричневыми камнями иногда прячутся ядовитые змеи. Что в реке есть участки, где глубина резко увеличивается, а течение становится быстрее. Запомнить всё за один день было невозможно, но даже примерное представление имело огромное значение по сравнению с полным неведением.
Так, слушая и запоминая одно за другим, он и не заметил, как пришло время ложиться спать. Когда он успел подойти, Мак уже сидел рядом. Он наклонился и прошептал:
— У меня просьба.
При этих словах взгляды всех бойцов в казарме, за исключением ушедшего в наряд Рагны, кажется, впились в них. Это было предупреждение от шестого чувства.
«Может, сказать им, чтобы оставили его в покое?»
Что будет, если пустить всё на самотёк? Кажется, по возвращении с задания он мог бы обнаружить иссохшие трупы Эндрю и Мака.
— Попросите за нас о переводе, — несмотря на свирепые взгляды, Мак всё же высказал то, что хотел.
— Хм, братец. Войти-то сюда можно по своей воле, а вот выйти не так-то просто, — это был Аудин. Он шутил. Подтрунивать над реакцией собеседника было своего рода традицией в отряде-катастрофе. Вот только для того, кто это слышал, это вряд ли походило на шутку.
Мак пробормотал в ответ: «Они всё слышали». Прежде чем Рем успел открыть рот, вперёд выступил Эндрю. Он вскочил и почти выкрикнул:
— Видимо, я вам не по душе, так деритесь! Что бы кто ни говорил, я буду учиться у десятника, нет, командира взвода! Я ни за что не уйду!
Вот это дух. Дух солдата, которого можно было бы назвать не просто молодым, а юным. Может, этот дух и понравился остальным?
— Я первый, — Рем резко встал, сжимая в руке топор, который только что точил. Он высунул язык и сделал вид, что облизывает лезвие. — Какую часть тебе отрезать?
Даже Энкрид, наблюдая за этим, почувствовал холодок по спине. Внешность иноземца, сероватые глаза, искренность в голосе — казалось, если бросишься на него, то потеряешь как минимум руку.
— Если ты будешь первым, мне что, с калекой возиться? Я первый, — вмешался Заксен, покачав головой. Впервые с момента прибытия Эндрю он обратился к нему напрямую.
— Братцы, вы же знаете, я не убиваю. Только кости мну. Так что я должен быть первым.
Все трое были полны энтузиазма. Увидев это, Мак схватил Энкрида за рукав и затряс его.
— Чёрт, останови их, что это с ними? Эндрю, зачем ты это сказал?
Нужно было вмешаться, пока Мак не заплакал. Не мог же он смотреть, как взрослый мужик хнычет.
— Прекратите.
Но, кажется, всё это было к лучшему. А ведь Рем с теми, кто ему не нравился, ведёт себя иначе. Его «Какую часть тебе отрезать?» на деле считывалось как приглашение к спаррингу. Что ж, даже такое можно счесть проявлением симпатии. Заксен, обычно игнорирующий всех, сам факт того, что он заговорил, уже был знаком внимания. То же самое и с Аудином. Не будь это проявлением симпатии, он бы сказал что-то вроде: «Братец, уймитесь». Да и вообще, если бы ему кто-то не нравился, он бы и не шутил так, как раньше.
И как, чёрт возьми, это объяснить?
— Слушай, сопляк, я вообще-то немного занят. Может, посмотрим, что будет, когда наш господин командир взвода уйдёт на задание? Тогда у меня будет уйма времени. И тогда, даже если будешь плакать и проситься уйти, я тебя не отпущу, — Рем сказал это с неизменной улыбкой. Выглядело жутковато.
Лицо Эндрю побледнело, но он не отступил. Стоит ли считать, что у него, по крайней мере, сильный дух?
— В любое время! Я Эндрю из рода Гарднер. Я не стану уклоняться!
Наверное, не одному Энкриду показалось, что это была решимость, замешанная на риске для жизни. Крайс, глядя на это, только качал головой. Энри отступил на шаг и наблюдал со стороны. Рем продолжал нагонять страху своей жуткой улыбкой. Аудин лишь бормотал: «Братец, успокойтесь, всё равно этого не избежать». Заксен же молча оглядывал их обоих с головы до ног. И очень тихо прошептал:
— Пару пальцев отрезать можно, я думаю.
Вот от того, что это могло быть правдой, становилось ещё страшнее. Энкрид подумал и произнёс:
— Не калечьте его. Он из нашего отряда. И ему скоро на поле боя. — Это было и предупреждение, и способ взять с них обещание. Запретить им всё он не мог. Да и не было у него такой власти. — И не шумите слишком громко во время спарринга.
— Не извольте волноваться. Я у него для начала язык отрежу.
«Да прекрати ты уже так шутить».
— Деритесь! Деритесь же!
Пока успокаивали впавшего в панику Эндрю, время сна прошло. Кое-как уладив ситуацию, Энкрид лёг в постель. Эстер тут же забралась к нему на грудь и ударила лапой. Это ощущалось как упрёк за то, что он поздно пришёл. Энкрид погладил её по лбу пальцем и сказал:
— Прости.
В ответ пантера замурлыкала и уткнулась ему в грудь. Он почувствовал её тепло.
Не то чтобы Энкрид совсем не беспокоился о будущем. Особенно когда Лодочник во снах изрекал свои ужасные слова. Сегодня было так же. Стоило ему закрыть глаза и уснуть, как он увидел чернеющую, извивающуюся реку.
— Будь заперт и стенай, ибо твои вопли станут мне пищей и усладой.
Кха-ка-ка-ка-ка!
Как можно смеяться таким звуком?
Быть запертым в сегодняшнем дне — мучительно и страшно. Что будет, если он больше не сможет двигаться дальше? От одной мысли об этом сердце сжималось от тревоги, но…
Что с того? Проснувшись, Энкрид стряхнул с себя кошмар. И на этом всё.
«Чему быть, того не миновать».
А что нужно делать, то нужно делать. Путь остаётся прежним.
— Доброе утро, — проснувшись на рассвете, Энкрид пробормотал это в одиночестве и начал ещё один такой же день.
Начал с «Техники Изоляции», затем отрабатывал «рукопашный бой стиля Валаф». После этого спарринг с Ремом, тренировка с мечом с Рагной. И вместе с Заксеном — тренировка по испусканию смертоносной ауры и развитию шестого чувства.
— В некоторых ситуациях интуиция — опасное оружие. Если противник умело обманывает, вы попадётесь в ловушку.
Это были слова Заксена. Как этого избежать? Ответ был прежним. Тренироваться, набираться опыта и оттачивать навыки в реальном бою.
Эндрю, Мак и Энри, пока Энкрид был рядом, ладили более-менее хорошо. На взгляд Энкрида, хоть методы и были дикими, все бойцы отряда проявляли к ним симпатию. А вот с точки зрения тех, кто это расположение принимал…
«Им, должно быть, очень нелегко».
Но, может, им это пойдёт на пользу? Как когда-то пошло на пользу ему самому.
Так прошло два дня.
— Пора.
На рассвете он прошёл мимо спящих бойцов и вышел из казармы. Настал день отправления на задание по разведке местности за рекой Пен-Ханил. Приказ был от самого командира батальона. В случае провала будут проблемы. Но в случае успеха — достойная награда. Разве не говорили, что новый комбат именно такой человек?
Крайс с воодушевлением рассказывал об этом.
— Говорят, его зовут Маркус, и он помешан на войне. Зато тех, у кого есть заслуги, он обязательно награждает, а тех, кто виновен, непременно наказывает. В каком-то смысле, он — чудовище, порождённое военной политикой королевства Науриллия.
Тем, кто добился успеха, — достойная плата. Тем, кто совершил проступок, — безжалостный клинок. Командир, как нельзя лучше подходящий армии королевства.
Так что же это за задание? Какова его цель?
«Это наказание?»
Или шанс?
Энкрид считал это шансом. В любом деле доказать свою ценность и завоевать славу. Разве не этого он и сам желал?
— Снова встретились, — перед тем как выйти за городские ворота, он встретил человека, который присоединился к миссии по переправе через реку. Точнее, это Энкрид присоединился к нему.
Человеком, назначенным командиром взвода, был Торрес из Пограничной Стражи.