Торрес по-прежнему был очень силён.
В спаррингах с ним Энкрид проигрывал семь раз из десяти.
— А ты поднаторел, — сказал Торрес, переводя дыхание.
И снова в голове Энкрида возник вопрос.
«Что будет, если мы сойдёмся по-настоящему, с боевыми мечами в руках?»
Он не знал. Энкрид не был из тех, кто слепо верил в победу.
Как бы хорошо человек ни владел мечом, он умрёт, если семилетний ребёнок ткнёт его кинжалом в сердце.
Независимо от мастерства, исход битвы, где на кону стоит жизнь, предсказать невозможно.
— Правда? — ответил Энкрид, лёжа на земле, и тут же вскочил.
— Теперь моя очередь.
— Давай.
Несмотря на холод, от которого шёл пар изо рта, на заднем дворе таверны летали капли пота и витал жар.
Энкрид и сам не понял, как так вышло, но все сражались только с ним.
Спарринг за спаррингом.
Для Энкрида это было бесценное время.
Торрес и другие бойцы Пограничной Стражи были мастерами нестандартных атак, но и с базовой техникой у них всё было в полном порядке.
Хрусть! — один из бойцов сломал ветку и, взяв по обломку в каждую руку, сказал:
— Я специализируюсь на кинжалах. Будь осторожен, не поранься.
— Нам обоим стоит быть осторожнее.
— Вот и я о том же, — широко улыбнулся боец. В его улыбке чувствовался азарт — никакой враждебности, лишь чистая жажда схватки.
Щёлк!
Раздался треск столкнувшихся веток, и Энкрид снова ринулся в бой.
После нескольких обменов ударами он ожидал, что противник, как и положено кинжальщику, попытается сократить дистанцию. Но тот скрестил две короткие ветки, захватил ими клинок Энкрида и с силой отвёл его в сторону. Выведя его из равновесия, он тут же метнул одну из веток ему в корпус.
— Будь это настоящий бой, целился бы в глаз, — сказал он.
Этот парень тоже был силён, почти наравне с Торресом. Теперь было понятно, почему Пограничную Стражу так ценили.
Энкрид молча кивнул. Ещё одно поражение.
Пришло время для короткого отдыха, и все сделали перерыв.
Заксен стоял, прислонившись к дверному косяку, что вёл во двор. Когда Энкрид вошёл внутрь, он заговорил:
— Если противник с кинжалами, это не значит, что нужно думать только о том, как сократить дистанцию. Раз у вас хорошая база, вы будете драться только по учебнику? Если враг ползёт по земле, обязательно бить его мечом по спине? Почему нельзя просто пнуть его ногой?
Выиграл он или проиграл — Заксен всегда находил что сказать. Это было время наставлений. Кто-то мог бы счесть это нравоучением, но не Энкрид. Он слушал, впитывая каждое слово.
— Не думал, что с кинжалами можно так обращаться.
— Скорее всего, его основное оружие — что-то вроде сордбрейкера. Это меч с зазубринами на обухе, похожими на пилу. То есть, одна из специальностей этого парня — ломать оружие противника.
— То, что вы не подпустили его близко, — это правильно, но нужно было думать и о следующем шаге.
Заксен подробно разбирал каждый момент спарринга. Энкрид каждый раз выкладывался на полную. Подпусти он противника ближе — и всё было бы кончено. Именно поэтому он держал дистанцию и, благодаря этому, увидел, как тот использует приём с сордбрейкером. Что было хорошо, то было хорошо. Заксен это тоже отметил.
— Думайте, как противостоять этому.
Оттачивать базу, укреплять тело, учить новые приёмы, вбивать их в себя тренировками — всё это было правильно. Но то, как реагировать на непредвиденные ситуации в бою, он должен был придумать сам. Так сказал Заксен, и Энкрид был с ним согласен.
Ему нужно было повторить одно и то же движение сотни раз, чтобы тело хоть как-то его запомнило. Чтобы сделать что-то по-настоящему своим, нужно было размышлять.
Разбор и размышление — это и было оружие Энкрида.
И он им пользовался.
— Отдохнёшь — моя очередь, — сказал другой боец. Он хорошо владел и мечом, и ногами, постоянно вплетая в атаки удары.
С ним было трудно, но и учился у него Энкрид многому.
Все шесть бойцов Пограничной Стражи, включая Торреса, по очереди спарринговали с ним. Хоть их техники и были в чём-то схожи, каждый демонстрировал и свои уникальные приёмы. У них был свой стиль, но при этом отменная базовая подготовка. Было чему поучиться.
Раньше такие спарринги не принесли бы ему особой пользы. Тот, кто не бывал на горе, не может оценить вид с вершины. Но теперь всё было иначе.
«К "Полной концентрации" добавилось…»
Техника, которой он научился у Рагны, приносила свои плоды, а «Сердце зверя», дающее смелость, было, само собой, основой.
— В любой момент держите свои чувства наготове, — напомнил Заксен. Он говорил о том, что нужно постоянно поддерживать остроту восприятия.
Энкрид кивнул.
К нему, вспотевшему, подошла Леона.
— Вы, похоже, и вправду это любите.
— Что именно?
— Управляться с мечом.
— Так кажется?
— Да.
Леона часто заговаривала с ним. Разговоры были пустыми, но…
Энкриду казалось, будто он видит паука, наблюдающего за добычей. Жадного паука, который никогда не упустит свою жертву.
«Хотя с такой внешностью называть её пауком — это перебор. Любой бы обернулся ей вслед».
— Это из-за командира-эльфийки? Вы, кажется, равнодушны к женской красоте.
— Не совсем.
— Значит, я просто не в вашем вкусе? — в её глазах плясали озорные искорки.
— Думаю, найдётся не так много мужчин, способных устоять перед красотой леди Леоны, не так ли? — уклончиво ответил он, давая понять, что ему это неинтересно.
После этой пустой болтовни Леона скромно улыбнулась и села рядом с командиром роты.
— Осторожнее, он бабник, — тут же вставила командир роты.
И Леона рассмеялась. Неужели она понимает эльфийские шутки? Те самые, что ставили Энкрида в тупик.
— Вы самая остроумная эльфийка из всех, кого я встречала.
— Мне часто так говорят.
«Да где?» — мысленно поразился Энкрид.
Готовясь к следующему спаррингу, он чуть не подвернул ногу. Обострив чувства, он невольно услышал их разговор — они говорили достаточно громко, чтобы он слышал, даже не прислушиваясь.
— У нас с ним даже ребёнок есть.
— Что?
— По крайней мере, в гарнизоне в это верят.
«Не усугубит ли это недоразумение?» — забеспокоился он, но Леона лишь со смехом отмахнулась. Верила она или нет, было непонятно.
— Не будешь драться? Уже выдохся?
Энкрид посмотрел на ожидавших его противников и отбросил беспокойство. Слухи всё равно будут ходить, и, скорее всего, станут ещё хуже после неожиданного предложения Леоны.
«Роковой командир отряда».
Так его теперь то и дело называли солдаты, стоявшие в оцеплении.
«Разрушитель Колдовства, роковой командир отряда».
«Роковой командир отряда, который не может пройти мимо ни одной женщины».
Он уже начал от этого уставать.
— Роковой командир отряда? — даже Заксен произнёс это слово.
— Что?
— Все бойцы Стражи смотрят только на вас.
И правда, как-то так и вышло.
Целый день они только и делали, что спарринговали. От неловкости, витавшей в воздухе вначале, не осталось и следа. Они сблизились через пот и лязг оружия. В награду за это Энкрид получил синяки по всему телу.
— Больно? — спрашивали те, кто его бил.
Энкрид качал головой.
— Нет.
Последний удар был великолепен. Он снова и снова прокручивал его в голове. Ответить на удар сверху вниз, сделав вид, что блокируешь снизу, и вместо этого полоснуть по предплечью. Мгновенное решение, точный расчёт времени, смелость — всё, что было нужно, само всплывало в памяти. Это было воплощение опыта, которого он никогда прежде не знал.
«Ах…»
Энкрида снова охватил восторг. Он был опьянён происходящим.
Иногда в дело вступала командир роты, и всё превращалось в подобие борьбы. Время от времени к нему подходила Леона.
— Завидую. Мне бы тоже стоило поучиться, — сказала она, глядя, как командир роты, повиснув на его руке, выламывает ему плечевой сустав. Сам Энкрид в этот момент едва держался, чтобы не упасть.
— Используй борьбу, солдат, — начала давать советы и командир роты.
То ли потому, что видела, как он слушает Заксена, то ли из чистой доброты, но её замечания были к месту.
— У тебя сильно нарушен баланс левой и правой сторон. Тебе кто-нибудь помогает с тренировками?
Не только она. То же самое говорили и бойцы Пограничной Стражи. То, о чём говорил Аудин, он теперь слышал и от них.
— Первый шаг к преодолению человеческих пределов — это тренировка всего тела. Силы тебе хватает, — давал советы и Торрес.
— Думал, раз у противника кинжалы, нужно просто сокращать дистанцию? Попробуй, наоборот, заманить его в ближний бой. Что он тогда подумает? Посей хаос в его мыслях.
— У тебя есть дурная привычка. Обманные манёвры — это хорошо, но нельзя забывать об основе. Где твой центр тяжести?
Они указывали на ошибки, которые он совершал в бою.
Он не знал, как так получилось, но он, словно одержимый, впитывал всё, слушая, не упуская ни слова. Это было совсем не то же самое, что спарринги с товарищами по отряду.
Неужели это выглядело так весело?
— Не хочешь сразиться и со мной?
Вперёд вышел мечник из свиты Полида. Он отстегнул ножны с рапирой и положил их рядом.
Энкрид рефлекторно кивнул. Он ждал этого.
— Забавный ты парень. Спарринговаться во время задания.
— Я из тех, кто ценит своё время.
Во время миссий по сопровождению наследников крупных торговых компаний иногда проливалась кровь. Несмотря на это, Энкрид брал в руки меч и тренировался. Он должен был. Время других и время Энкрида текли по-разному. Талантливые и бесталанные не могут быть равны. Поэтому тому, кому нужно навёрстывать упущенное, всегда не хватает времени.
***
Мечнику с рапирой стало любопытно.
«Его навыки не растут в реальном времени. Но этот солдат обладает обаянием, которое притягивает к нему людей».
Особенно интересно было наблюдать, как менялись отношения между ним и бойцами Пограничной Стражи. Напряжённость, свойственная незнакомцам, постепенно исчезла, растворилась. На смену ей пришла симпатия. Это было удивительное зрелище.
«Редкий талант. Но не в фехтовании. Его нынешний уровень — это предел».
Так видел мечник, владелец рапиры. Талант этого солдата был в другом. Он встречал много одарённых людей, потому и мог так судить. Если бы он услышал, что Энкрид мечтает стать рыцарем, он бы тут же покачал головой.
И тем не менее, каким бы ни был его талант…
«Хочется его поучить».
Бесконечная страсть. Он не пропускал мимо ушей ни одного слова. Талант ничтожен, но в нём был тяжёлый, обжигающий жар. Способность заражать окружающих одной лишь своей страстью.
Инструкторы, учившие Энкрида, должно быть, чувствовали то же самое. Все они, зная, что это безнадёжно, в конце концов пытались вложить в него то, что имели. Учили и учили. Это была страсть и упорство человека, для которого слова «сдаться» просто не существовало.
Именно это заставило мечника сделать шаг и заговорить.
— Не хочешь сразиться и со мной?
— Что? — удивлённо посмотрел на него стоявший рядом товарищ. Да он и сам был удивлён. Они ведь враги. И сейчас лезть со своим предложением было бы глупо. А если тот ещё и откажется, будет совсем неловко. Проблема была в том, что до того, как он открыл рот, он об этом совсем не думал.
Энкрид кивнул.
— Сейчас?
На его руках были синяки, всё тело блестело от пота. От него исходил такой жар, что, казалось, холодный ветер во дворе отступал. Над плечами поднимался пар. Он, должно быть, устал. Но победа или поражение не имели значения. Сейчас этот парень просто наслаждался спаррингом.
— Хорошо, — сам того не заметив, сказал мечник.
***
Заксен заподозрил неладное.
Командир роты с интересом кивнула.
Бойцы Пограничной Стражи подумали, что, если что-то пойдёт не так, они его просто прирежут. Они не собирались стоять в стороне, если с Энкридом что-то случится.
А Энкрид…
«Стремительный стиль».
Он уже рисовал в уме клинок противника. Как реагировать? Как лучше сражаться? Сможет ли он победить?
«Не думай об этом!» — прозвучал в голове голос Рема, который говорил, что не видел ни одного ублюдка, который бы выжил, забивая себе голову мыслями о победе и поражении.
Вместо того чтобы сомневаться…
«Верь в себя. Это главное».
Отточи клинок своей уверенности.
«Сердце зверя» наполнило его смелостью.
Энкрид поднял кончик ветки к небу, сжал её обеими руками, как рукоять меча, и сосредоточился.
На мгновение мир изменился. Концентрация вспыхнула, превращая двор в поле боя.
Он видел доспехи на теле противника.
И тонкий клинок в его руке.
Не увернёшься — умрёшь.
Эта мысль захватила Энкрида целиком.