— Разведка, которую знаю я, и разведка, которую знает командир, — это что-то разное, что ли? — спросил Рем, вертя в руках топор.
— Это ты о чём?
— Да о том, что ты выглядишь так, будто побывал на полпути к смерти, а потом вернулся.
— Всего лишь царапина на боку.
— Если это «царапина», то что же будет, если тебя по-настоящему полоснут? Сразу сдохнешь? — Рем хихикнул.
Этот ублюдок ничуть не изменился.
Да и с чего бы ему меняться за то время, что они не виделись?
Это для Энкрида прошли месяцы, а для них — и недели не прошло.
— Хотя помереть и впрямь чуть не пришлось, — сказал Энкрид, потирая бок.
На самом деле он пережил бесчисленное множество смертей, но об этом ведь не расскажешь.
— Дайте-ка взглянуть.
К нему подошёл Заксен и приподнял край рубахи над раной. Энкрид, чтобы тому было удобнее, повернулся и задрал одежду.
— И что ты там поймёшь? — проворчал Рем, но Заксен с невозмутимостью его проигнорировал и принялся осматривать рану.
— Пустяки, — сказал Энкрид.
— Кость не задета, но если отнестись к такой ране легкомысленно, можно намучиться.
С этим не поспоришь.
— Я смазал её мазью.
— Это хорошо, — кивнул Заксен.
— Похоже, в разведке у вас была стычка? — спросил Глазастик, разглядывая потрёпанный вид Энкрида.
Волосы слиплись, под глазами залегли тени — результат долгого пешего перехода без отдыха после боя. За всё время миссии он не то что помыться — поесть и попить толком не мог, так что выглядел, само собой, паршиво.
«Какая там стычка. Я просто весь их лагерь вверх дном перевернул».
Но рассказывать всё в подробностях не было нужды, поэтому он лишь кивнул в знак согласия.
К тому же, едва вернувшись, он тут же попал на поединок Рема и Рагны, отчего снова вспотел, и теперь тело ломило от усталости.
А значит, сейчас…
— Есть что-нибудь поесть? И воды.
Пришло время поесть и отдохнуть.
По правде говоря, ему не терпелось немедленно взяться за меч, но в его нынешнем состоянии он был мало на что способен.
И, судя по врагам, собравшимся в зарослях высокой травы, эта битва так просто не закончится.
Значит, скоро снова придётся выйти на поле боя, а для этого нужно было привести себя в форму.
— Иди умойся. А я тебе накрою королевский ужин, — со смехом сказал Рем.
Энкрид кивнул и направился к ближайшему ручью.
Их пехотный лагерь не зря разбили именно здесь. Позади протекал ручей, так что было легко достать питьевую воду и помыться.
Стоило ему опустить руки в воду, как его обдало волной холода.
«Холодает».
Как раз наступило время, когда температура начинала падать.
Энкрид кое-как умыл лицо, стянул с себя одежду и принялся смывать с тела кровь, въевшуюся грязь и пот.
«Тот ублюдок».
Пока он мылся, мысли о событиях последних дней сами собой заполнили его голову.
Заросли высокой травы, засада, знамя и, наконец, тот тип с мечом и факелом.
«Думаю, мы ещё встретимся».
У него было такое предчувствие, будто они столкнутся в ситуации, которой невозможно будет избежать.
«Это и есть та стена?»
Разве безглазый лодочник не говорил об этом? Что стена будет бесконечно преграждать ему путь?
Но беспокойства у него не было. Преграждает — значит, нужно её преодолеть, вот и всё.
Честно говоря, он даже с нетерпением этого ждал. Ему было досадно, что он так и не смог помериться силами с тем парнем.
Конечно, если бы они сошлись в поединке, он бы точно умер. Но даже зная это, он не хотел избегать этой встречи.
Ему хотелось с ним сразиться.
При виде того ублюдка в нём проснулся странный азарт.
Иногда встречаются люди, которые вызывают такие чувства. Это похоже на любовь с первого взгляда, только наоборот — возникает непреодолимое желание сразиться и победить.
Когда он, приведя себя в порядок, вернулся, его уже ждали тёплый суп, хлеб и даже поджаристые шашлычки из мяса, неизвестно где раздобытого.
Конечно, не королевский ужин, но для поля боя — редкое пиршество.
— Кролик? — спросил Энкрид.
Рем, выпятив грудь, важно произнёс:
— Я лично приготовил.
— Только достал его не Рем, а я, — вмешался Глазастик, сверкнув глазами.
— Понятно. Спасибо.
Энкрид сел и в мгновение ока расправился с едой.
— Каждый раз смотрю на тебя, командир, и думаю: а пожрать ты мастер.
— Нужно хорошо есть, чтобы были силы.
— Командир, ты самый странный человек из всех, кого я встречал.
Рем, который, казалось, просто наблюдал за тем, как он ест, вдруг выдал эту чушь, скрестив руки на груди.
Услышать в «проблемном» отряде, что ты «странный», да еще и от типа, у которого избиение союзников — это хобби…
— От тебя я меньше всего хотел бы это услышать.
На эти слова Рем снова хихикнул.
После этого все разбрелись кто куда.
Заксен сказал, что у него дела, и ушёл. Крайс отправился торговать.
Религиозный фанатик начал молиться в углу, а Рем, посмеиваясь, бесцельно проводил время снаружи, наверняка отпуская дурацкие шуточки в адрес проходящих мимо солдат.
А Рагна молча смотрел на Энкрида. Тот постоянно чувствовал на себе его взгляд.
— Что? — не выдержав, спросил Энкрид.
— Да так, просто смотрю, — ответил Рагна, полулёжа на боку.
Энкрид вопросительно склонил голову, но Рагна, сказав, что ничего, отвернулся.
Было видно, что он хочет что-то сказать, но Энкрид не стал расспрашивать.
За время командования проблемным отрядом он кое-что понял. Сейчас спрашивать бесполезно — ответа не будет.
В таких случаях, если подождать, они позже сами заводят разговор.
А если не заведут — что ж, значит, проехали.
После возвращения с задания его освободили и от ночных дежурств, и от дежурства по кухне.
Энкрид хорошо поел и крепко заснул.
Мазь Заксена оказалась эффективной. Рана на боку быстро заживала.
Казалось, ещё пара дней отдыха — и всё будет в порядке.
Но даже лёжа, Энкрид не проводил время без дела.
«Пусть даже я проиграю в десяти случаях из десяти…»
Сидя, Энкрид без устали махал мечом в своём воображении.
Первый противник — Рем, следующий — Рагна, а после них — враг, которого он встретил в тылу.
Он обдумывал, прикидывал и снова обдумывал.
Старый мечник, учивший его в тихом прибрежном городке, говаривал:
— Если не хочешь умереть от шального клинка, у тебя есть два пути. Первый — усердно молить богиню удачи.
Один путь — положиться на удачу.
— А второй — без конца думать и снова думать.
Он говорил, что если ты выжил в бою, поставив на кон полжизни, то этот бой станет твоим достоянием.
Это были любимые слова старого мечника из прибрежного городка.
Так что же нужно делать, чтобы выжить в таком бою?
Обдумывать.
Просчитывать.
Искать решение.
Он учил без конца искать способ.
Если же ты столкнёшься с врагом без единой мысли в голове, то останется лишь уповать на первый путь.
Не хочешь такого исхода — думай заранее.
«Он был хорошим учителем».
Этот совет идеально подходил Энкриду тогда, и он не потерял своей ценности и сейчас.
Энкрид обдумывал и просчитывал.
Что нужно сделать, чтобы победить?
Что нужно сделать, чтобы хотя бы не проиграть?
Отчаянной попыткой найти ответ и был наёмничий стиль Вален.
То, что некоторые называли жалкими трюками, было для Энкрида основной техникой.
Обманки, техника трёх ударов, включающая удар головой, броски ножей или камней.
Техника, которая казалась нелепой и никчёмной, если ты уже с ней столкнулся, но отлично работала против новичков или неопытных противников.
Энкрид в своём воображении взмахнул мечом.
Принял стойку для колющего удара и бросил камень.
Сделал вид, что выхватывает меч, а сам метнул метательный нож.
Рем отбил всё это взмахами топора, а Рагна увернулся быстрыми шагами.
А противник с мечом и факелом проигнорировал летящий камень, рванулся вперёд и пронзил его сердце мечом.
В реальности всё могло быть иначе, но, по крайней мере, в воображении Энкрида всё было именно так.
«Ещё раз».
Он без конца просчитывал варианты. Так Энкрид провёл целый день и заснул.
Стоило голове коснуться подушки, как он тут же провалился в сон.
Он только что вернулся с тяжёлого задания и был совершенно измотан.
На следующее утро Крайс принёс завтрак. Жиденький суп, пересоленное вяленое мясо и чёрствый хлеб.
— Ты дежурный?
— Да. А вы спали как убитый.
— Устал.
Крайс закатил свои огромные глаза и спросил:
— Так что там у вас случилось? Расскажите.
Крайс, он же Глазастик, был главным информатором на поле боя.
Энкрид хотел было рассказать, но на мгновение задумался. И решил, что особой нужды скрывать это нет.
Всё равно скоро все узнают, да и приказа молчать не было.
Но вдаваться в детали он не мог, поэтому лишь сказал, что в зарослях высокой травы враг устроил засаду.
Да и если бы пришлось объяснять подробнее, он всё равно не нашёл бы, что сказать.
— Вот чёрт. Раз уж они дошли до засады, значит, не собираются так просто отступать. Но какой смысл устраивать засаду там?
Глазастик ни черта не смыслил в стратегии, но иногда попадал в самую точку.
«Никакого смысла».
По правде говоря, если бы маршрут разведки не пролегал там, никто бы на неё и не наткнулся.
А если бы у него не было способности повторять день, то всё бы закончилось уничтожением разведотряда.
Засада — это тактика для отражения атаки.
Но их армия не собиралась наступать в сторону зарослей высокой травы.
Естественно, смысла в этом не было.
Именно это и сказал Глазастик.
— Пока неизвестно.
«Неизвестно». Это был правильный ответ.
Видимо, их верхушка что-то замышляла. Но в одном Энкрид был уверен: они находились там не просто так.
То знамя и те, кто его охранял…
Даже по расположению войск было видно, что они полны решимости уничтожить любого, кто приблизится.
Обычно так войска не используют. Следовательно, вывод: враг к чему-то готовился.
— Эх, а я-то думал, на этот раз всё так и закончится.
— Думаю, сегодня-завтра поступит приказ.
Не успели они закончить этот пустой разговор, как снаружи послышался чей-то крик.
— Выдвигаемся! 4-я рота, на выход!
Это был голос командира их взвода.
— Ногу не повредил? — спросил он, просунув голову в шатёр Энкрида. — Говорят, ты там знатно потрудился.
— Откуда вы слышали?
— Слухи уже вовсю ходят. Будто ты какой-то тайный сын богини удачи.
Учитывая, что он списал всё на везение, такая реакция была вполне ожидаемой.
— И кто же тогда мой отец?
— А чёрт его знает, — усмехнулся командир взвода на шутку Энкрида. — Понимаю, что ты устал, но приказ есть приказ. Двигаемся на восток от лагеря. Собирайтесь.
При этих словах Энкрид поднялся на ноги.
Восток — это в сторону зарослей высокой травы.
Но, раз уж он рассказал о засаде, значит в сами заросли они, скорее всего, не полезут.
— Похоже, будет драка. Воздух изменился, — сказал Рем, незаметно оказавшись рядом.
— Думаешь?
— Даже если ты стал сильнее, не высовывайся, а то сдохнешь.
Это он так беспокоится или проклинает?
Двигалась не только 4-я рота, а весь их пехотный батальон. То есть, практически все пехотные силы, задействованные в этой битве.
Если в одном взводе примерно сорок человек…
То это было передвижение примерно шестисот пехотинцев.
Под мерный стук шагов пехота двигалась вперёд.
В тот день боя не было.
Они дошли до места и снова разбили временный лагерь.
Развели костры, каждый занял своё место.
Если только их командир не получил стрелу в голову, он не отдаст приказ атаковать заросли высокой травы. Вероятно, они просто переместили войска поближе, чтобы быть готовыми к любым неожиданностям.
Так прошёл ещё один день, и рана на боку почти перестала беспокоить.
На следующий день пришёл приказ, что каждый отряд питается самостоятельно.
Шесть членов отряда собрались у одного котелка, чтобы сварить рагу.
— По дороге поймал ящерицу, — сказал Заксен и бросил в котелок обескровленную тушку.
— Надо же, и ты бываешь полезным, — искренне обрадовался Рем.
Конечно, Заксен ему не ответил.
Рем, увидев это, снова начал рычать, что его игнорируют, но Заксен пропустил и это мимо ушей.
«А они странным образом хорошо ладят».
Один треплется, другой игнорирует — казалось, они нашли общий язык.
В армии передвижение, еда и отдых — это уже работа.
И всё это время, пока они шли, ели и отдыхали, Энкрид чувствовал на себе странный взгляд.
Кто-то неотрывно на него смотрел.
Это был Рагна.
— Лицо мне до дыр засмотришь.
Стоило ему небрежно это бросить, как Рагна тут же отвёл взгляд.
— Ничего.
Было очевидно, что он хочет что-то сказать.
Атмосфера накалилась, словно вот-вот начнётся бой, но прошёл ещё один день.
В свободное время Энкрид пытался воплотить в жизнь то, что тренировал в своём воображении.
Что-то получалось легче, чем он думал, а что-то — сложнее.
Когда он с самого утра, взяв меч, тренировался в углу, к нему подошёл Рагна и спросил:
— Зачем вы так надрываетесь?
Вопрос был задан ни с того ни с сего.
Но Энкрид сразу же его понял.
Он уже привык к людям, которые не умеют выражать свои мысли.
Рагна тоже не был мастером красноречия.
Он говорил, что думал.
Поэтому слушающему нужно было уметь его понимать.
И в этом смысле Энкрид был идеальным собеседником. Он примерно понял, что имел в виду Рагна.
Энкрид почесал лоб.