— Чёрт… — процедила Пин, прикусив губу.
Её полный досады голос едва донёсся до ушей Энкрида и Торреса, шедших прямо за ней.
Они едва успели повернуть обратно, как тут же наткнулись на отряд солдат. Пин, прижавшись плечом к изгибу тоннеля, осторожно выглянула за угол, а затем метнула факел назад. Пламя, описав дугу, исчезло во тьме. Теперь их окружал мрак — лишь впереди виднелись тусклые огни вражеских факелов.
Торрес присел, вглядываясь в темноту. У него не было таланта видеть в кромешной тьме, но благодаря тренировкам он мог примерно определить численность и вооружение противника.
«Твою мать, многовато».
Примерно двадцать человек. Все вооружены одинаково: арбалеты, короткие мечи на поясе — стандартная экипировка. Это означало одно.
«Это регулярное подразделение».
Не сброд наёмников, не банда. Настоящие солдаты. А с солдатами, особенно в узком подземелье, да ещё и с арбалетами, — шутки плохи.
«Похоже, нам крышка».
Пока Торрес оценивал противника, Пин судорожно искала выход. Оба ветерана впали в лёгкую панику.
Может, развернуться и прорываться к Кросс-Гарду? Они перекрыли только путь к отступлению? Или впереди тоже засада?
Когда Пин и Торрес, затаив дыхание, ломали голову над этим, рядом вдруг прозвучало:
— Посыльный! Я посыльный от командира Роджера! —
внезапно во всю глотку заорал Энкрид, выскакивая вперёд.
Торрес остолбенел.
Пин — тем более.
Она едва не вскрикнула, но лишь судорожно втянула воздух.
«С ума сошёл?!»
Это было чистое самоубийство. Хватило бы залпа трёх-четырёх арбалетчиков — и он превратился бы в решето. Он не мог этого не понимать, но в его рывке не было и тени сомнения.
Иначе и быть не могло.
Роджер был командиром копейщиков, что ждали впереди. Он выкрикнул слова, которые должны были сбить врага с толку, заставить его на миг замешкаться.
Блеф. Смелый, отчаянный, но блеф.
Он сам себе повторил — если не видишь бреши, создай её.
«Честный бой? Жизнь он еще никому не спас», — вспомнились ему слова Заксена.
Обмануть врага? А почему бы и нет, если это необходимо. Мечта стать рыцарем не означает, что нужно быть идиотом, дерущимся ради «чести».
Когда честь будет важна — он будет честен. Но сейчас…
«После того как они устроили ловушку, подослали мага и натравили вервольфов, говорить о чести просто смешно».
Но он потратил все эти "сегодня" не просто ради того, чтобы обмануть врага. Когда ушло напряжение из плеч, его взгляд на мир расширился. И это новое видение подсказало ему, что он может сделать и что должен извлечь из этой ситуации.
Прошлый опыт. Недавний опыт. Повторяющийся "сегодня". В этом замкнутом круге нужно понять, к чему стремиться и что извлекать из каждого момента. Нет больше причин барахтаться просто ради того, чтобы вырваться из этого дня.
«Бой против численно превосходящего врага».
Да ещё и против элиты — такой опыт выпадает нечасто. Тем более в ловушке, где некуда отступить. Совсем не то, что в поле высокой травы, где можно просто сбежать.
Здесь — копья и стрелы, приказы командира, стена щитов впереди и дождь из стрел сзади. Один неверный шаг — и смерть.
Конечно, от одной-двух стрел можно уклониться. Но как увернуться от целого ливня? Неуклюже махать мечом, пытаясь отбить всё подряд, как какой-нибудь рыцарь из сказок, — тоже не выход.
Значит, в бою с элитой нет времени на оттачивание приёмов. Такой бой решается в одно мгновение: замешкался — и ты труп.
Что делать в такой ситуации? Что станет твоим настоящим оружием?
Соединить точку с точкой в одну линию. Увидеть точку — мгновение. Провести линию — тоже мгновение.
И тогда он понял.
«Мгновенное решение».
Молниеносная реакция, чтобы ухватиться за мимолётный шанс.
Если промедлить, отряд Роджера нагрянет сюда прежде, чем догорит половина свечи. Нужно действовать. Сейчас. Перерезать глотку этому сукину сыну, командиру арбалетчиков, и посеять хаос. Если не заткнуть их стрелы, завтрашнего дня просто не будет.
— От командира Роджера? — переспросили впереди. — Посыльный?
В тусклом свете туннеля лица не различить. Даже форму Азпена не сразу узнаешь. А уж кто разглядит того, кто несётся, как вихрь?
— Город! Город! — выкрикнул Энкрид первое, что пришло в голову. — Твари, они уже в городе!
Командир, которому было приказано перекрыть отход, явно растерялся. Энкрид этого не видел — да и не нужно было. Дистанция сокращена, цель освещена факелом, лицо опознано. К тому же, он и так знал, кто здесь командир.
Он бросился вперёд.
— Э? Эй, стой! — только и успел крикнуть кто-то из солдат.
Поздно. Именно ради этой секунды Энкрид и нёс всю эту чушь. Он пролетел десятки шагов одним рывком, не успев даже перевести дыхание.
Дзень!
Меч выскользнул из ножен. Он сжал рукоять обеими руками, занёс меч вправо и нанёс мощный горизонтальный удар слева направо. Шлемы и доспехи не защищали шею. А поскольку двое врагов слева от него были примерно одного роста…
Швак!
Один взмах — и два горла рассечены.
Пшш! — кровь фонтаном брызнула на стену.
— У-ух!.. Вот дерьмо! — успел выкрикнуть один из ошеломленных солдат.
Но Энкрид уже заметил, как командир начал пятиться назад. Перехватив меч в левую руку, он резко дёрнул правой.
Пиии!
Свистящий кинжал пробил кожаный шлем и наполовину вошёл в череп.
«Если он после такого выживет… значит, он не человек».
— Убить его!
Трое-четверо солдат выхватили короткие мечи.
Энкрид, радуясь, что тоннель достаточно широк, сорвал со спины круглый баклер и метнул его, как диск.
Бух!
Щит врезался в голову арбалетчика, который уже целился в него, и тот рухнул на землю. Выиграв мгновение, Энкрид притянул меч к груди. Слегка поворачивая клинок, он отразил несколько стремительных ударов.
Тинь! Дзынь! Дзень!
Это было даже не фехтование — он просто использовал плоскость клинка как щит. А затем — рывок.
— Ха!
Он издал короткий, резкий боевой клич, заставив врагов на миг вздрогнуть. И в это мгновение перекатился вбок, схватил одного за лодыжку и дёрнул на себя.
Хрусть.
Противник, потеряв равновесие, начал падать, и Энкрид, словно змея, всем телом обвился вокруг него, поднимаясь с земли. Левой рукой он сомкнул хватку на шее, а правой вывернул врагу запястье. Короткий меч глухо ткнулся в земляной пол.
Тук.
— Кхх…
Убить — просто. Но чтобы выжить, нужен живой щит.
Арбалеты страшны на расстоянии, но вблизи, если есть прикрытие, появляется шанс.
Он пожертвовал баклером — зато нашёл новый щит, из плоти и крови.
«Прямо как в первый день».
Тогда он тоже подбирал щиты, чтобы выжить. Сейчас — тоже, только вместо деревянного щита — человеческий.
Он прижался спиной к стене. Враги замешкались — и арбалетчики, и мечники.
— Я один! Нападайте все! Да здравствует Роджер! Псы Азпена! Хоть стрелять-то умеете?!
Он говорил без остановки, не давая им времени собраться с мыслями.
— Ну? Не можете справиться с одним? Этому вас Роджер учил?
«Давайте, двигайтесь уже…»
И дождался.
Пах.
Стиль Эйль-Караз позволял убивать бесшумно.
Тьма, шум, его собственные выкрики — всё это стало для них прикрытием.
— Сумасшедший ублюдок! Стреляйте!
— Эй, не надо! Не стреляйте! — — одновременно кричали кто-то из солдат и заложник, которого он держал.
Сейчас — лучший момент. Чем дольше тянуть, тем лучше. Где-то позади Пин одного за другим душила врагов, а Торрес беззвучно проделывал дыры в их глотках. Если бы они сражались в открытую, всё было бы иначе.
Теперь же… кто окружает кого?
— Рассвет идёт, тьма уходит, солнце светит, луна гаснет! Роджер! Роджер! — чтобы скрыть присутствие товарищей, Энкрид орал, как одержимый. Он даже начал сочинять песню, кое-как попадая в ритм.
Командир был мёртв, ещё двое испустили дух с предсмертными криками. Хаос нарастал, а этот безумец продолжал нести чушь, отвлекая их внимание.
Отдавать приказы было некому. «Твою мать, что делать-то?» — мучился один из врагов. — «Может, просто прострелить башку заложнику, и дело с концом?»
И кто-то не выдержал.
Тун!
Пух!
Болт вонзился в голову пленного.
«Сломались».
— Убить, — пробормотал стрелявший.
Это был хорошо обученный отряд. Но если в таком отряде начинается паника и стрельба по своим, ситуация быстро становится наихудшей.
— Факелы! Назад!
И в этот момент они заметили Пин и Торреса. Они не были первоклассными убийцами, так что их раскрытие было лишь вопросом времени. Но за эти несколько мгновений они успели прикончить шестерых арбалетчиков.
«Неплохо».
Сколько раз он уже повторял этот день, но редко когда им удавалось уложить сразу шестерых.
Энкрид толкнул тело вперёд.
Щит с болтом в голове рухнул, и пока он падал, шесть Свистящих кинжалов сорвались с руки Энкрида.
Вжик! Вжик!
Пух-пух-пух!
Шесть кинжалов — шесть трупов. Остался один арбалетчик и двое с мечами. Всё произошло за одно дыхание. Для врагов — сущий кошмар.
Он уже готовился добить их, когда…
— Вперёд.
Низкий, тяжёлый голос прокатился по туннелю. Командир Роджер прибыл — с той стороны, откуда пришли они.
Слаженный ритм шагов ударил по земле. Отряд Роджера — тридцать копейщиков, факелы, холодные взгляды. Он не удивился, увидев разгром — лишь скользнул взглядом по Энкриду и остановился на Пин.
— Повезло тебе, дикая кошка.
— Это не везение, а мастерство, ублюдок.
Их взгляды столкнулись — чистая ненависть. Тишина. Лишь потрескивание факелов.
Энкрид понял — между ними старая вражда. Но не обратил внимания. Пока Роджер и его люди выстраивались, он снова двинулся.
Фьють.
Он рванул к оставшейся троице и одним уколом пронзил горло первого.
Тун! — щёлкнула тетива, болт пронёсся по волосам.
«Чуть не умер.»
Он не ожидал выстрела в упор, но удача была на его стороне.
— Я всё вижу! — крикнул он, резко шагнув вбок и ударив другого.
Хрясь! — меч расколол череп.
Он сделал вид, будто отступает, но посмотрел за спину последнему врагу безумным, расширенным взглядом. Тот решил, что сзади кто-то есть, и обернулся. Но там была только тьма. А потом — свет. Свет от взметнувшегося клинка.
Пух.
Горло пронзено. Смерть мгновенна.
Роджер уже открыл рот, чтобы отдать приказ, когда…
— Передаю слова Ретши! — Энкрид снова пошёл на блеф.
Имя мага прозвучало — и Роджер на миг замер. Энкрид воспользовался этим моментом.
— Бежим! — крикнул он.
— Что? — Торрес не понял, но рефлекторно рванул следом.
Пин, не говоря ни слова, успела схватить два арбалета и тоже побежала.
— Поймать их! — проревел Роджер.
Тридцать копейщиков ринулись в погоню. Это была не тяжёлая пехота — они могли их догнать.
Энкрид бежал, лихорадочно перебирая в голове варианты. Торрес и Пин — тоже. У обоих было много вопросов, но не было ни времени, ни дыхания, чтобы их задать.
Сейчас нужно было только одно: бежать.