Перевод: Энди
Субару остался один во тьме.
Взгляд его был полностью поглощён мраком. Ни звука, ни единой души вокруг. Куда бы он ни протягивал руки, он не мог понять — касается ли он земли или стены. Всепроникающее, навязанное непонимание царило вокруг.
Кажется, сам того не осознавая, он надрывал горло в отчаянном крике.
Он кричал без умолку, надеясь, что его голос достигнет далёких, далёких, лишённых всего пределов.
— …ру…
Внезапно из глубин тьмы донёсся голос.
В этой абсолютной «Пустоте» появилось изменение, и он, словно утопающий, ухватился за него.
Загребая руками, перебирая ногами, он устремился к голосу.
— Субару…
Вперёд, вперёд!
— Если вкратце, то врата Субару относятся к тому типу, что плохо поддаются контролю, так что лучше тебе не перенапрягаться, да.
— И это первое, что ты говоришь, глядя на моё состояние, паршивец?!
— Хе-хе.
— Ни капельки не мило!
Паря в воздухе и скрестив лапки на груди, Пак излагал свой вердикт. Субару же, изрыгая проклятия, всем телом ощущал жёсткий и холодный газон.
Распластавшись ничком на траве, Субару едва дышал, всё его тело охватила невероятная слабость. Ощущение, похожее на жар, разлилось по нему, лишая руки и ноги всякой воли к борьбе.
Это чувство было ему знакомо.
В первый день после призыва, когда Пак вытянул из него ману, или всякий раз, когда Беатрис забирала у него ману.
Короче говоря, сейчас Субару был полностью «без бензина».
— Врата Субару, к добру ли, к худу ли, имеют слишком крупные ячейки. Поэтому они и проигнорировали намерение пользователя, и всё содержимое разом выплеснулось наружу, вот.
— Хватит… говорить обо мне… как о какой-то москитной сетке…
Дыхание прерывалось. Сколько же сил уходило даже на такое жалкое оправдание?
Он попытался как-то подняться, но тело совершенно не слушалось, и всё, на что его хватало, — это валяться и постанывать.
К такому вот Субару присела Эмилия, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
— Не двигайся. Ты израсходовал всю ману в теле, так что лежи смирно. Боюсь… ты сегодня, возможно, и работать не сможешь.
— Вот это проблема! — невольно вырвалось у Субару резким голосом в ответ на слова Эмилии, звучавшие так, будто мать отчитывает напроказившего сына.
Эмилия удивлённо захлопала глазами, а Субару в этот момент по-настоящему, от всего сердца жалел о своей неосторожности.
Если он действительно потеряет целый день, это будет означать, что он добровольно откажется от той однодневной отсрочки, которую получил в этой петле.
Это слишком глупо. Катастрофично.
Споткнуться о последствия собственной глупости — такого просто не должно было случиться.
— Н-гх-х-х!
Он попытался превратить своё негодование в силу и подняться.
Если бы удалось хотя бы приподнять верхнюю часть тела, уже стало бы немного легче. А оттуда можно понемногу восстанавливать контроль и возвращаться в строй.
— Эй, я же сказала, не перенапрягайся!
— Сейчас как раз тот момент, когда нужно поднапрячься! Если не сделаю этого сейчас, потом буду жалеть так, что…
Попадать впросак из-за собственных действий было для него делом привычным, но сейчас момент и ситуация были наихудшими.
Видя, как Субару отчаянно пытается подняться, с испариной на лбу и решительным блеском в глазах, Эмилия лишь слегка пожала плечами.
— Ну вот, действительно, что с тобой поделаешь.
Снова присев, Эмилия произнесла эти слова.
Не понимая, к чему она клонит, Субару лишь посмотрел на неё снизу вверх.
— Эмилия-тан, что ты… гха!
Когда их взгляды встретились, её рука внезапно коснулась лица смотрящего вверх Субару. И тут же он почувствовал, как что-то оказалось у него во рту.
Что-то круглое, с мягкой текстурой на языке.
В замешательстве Субару посмотрел на неё. Эмилия, всё ещё прикрывая его рот ладонью, кивнула.
— Жуй.
— …?
— Жуй и глотай. На счёт три… начали.
Поддавшись её непреклонному тону, Субару решительно раскусил то, что было у него во рту.
Во рту медленно распространился кисло-сладкий вкус. Похоже, это был какой-то фрукт. И сразу после этого… оно пришло.
— У-о-о-о-о-о-о-о!
Тело пронзил жар, будто в него вдохнули огонь, и Субару подскочил на ноги.
Кровь, казалось, вскипела и забурлила в жилах, руки и ноги, до самых кончиков пальцев и ногтей, горели неукротимым пылом. Дыхание стало частым, словно он пытался выдохнуть избыток жара, а ноги, не в силах сдержать порыв, сами собой принялись высоко поднимать колени.
И только вытворив всё это, Субару наконец осознал, что к нему вернулись силы, чтобы стоять.
С недоверчивым выражением лица он посмотрел на свои руки, сжимая и разжимая кулаки, проверяя ощущения.
Жар в теле ещё не совсем спал, и суставы тупо ныли, напоминая о слабости. Но он мог двигаться.
— Ч-что это было сейчас?
— Это фрукт под названием «бокко». Если его съесть, мана в теле активизируется, и врата, немного восстанавливают силу. Хоть это и временная мера.
Этот фрукт был ему знаком — в первой петле первого дня Субару получил такой же от старушки из трущоб.
Кажется, тогда, съев его, он тоже испытал нечто подобное… но потом Пак вытянул из него ману, и всё обошлось. Сейчас же всё произошло в обратном порядке.
В любом случае…
— Ха-а, какое облегчение. Если бы я сейчас запорол всё и вышел на «плохую концовку», я бы себе этого не простил. Эмилия-тан, спасибо.
— Их не так много, да и для тела они не очень полезны, так что я не хотела его использовать… Но твоё состояние только что… это ведь была не бравада, правда?
Значит, его отчаяние было настолько велико, что заставило её использовать ценный предмет.
В ответ на её испытывающий взгляд Субару поднял голову.
— Конечно, — твёрдо произнёс он.
Затем, картинно вытерев лоб, добавил: — Но каким же идиотом я был… Если бы всё так и закончилось, я бы точно умер от негодования, ещё худшего, чем в прошлый раз.
Он гордился тем, что пережил столько всего, чего другим и не снилось, опробовав на себе самые разные способы умереть, но…
— Умирать от унижения — такого опыта, честно говоря, очень не хочется.
Вообще, он бы предпочёл, чтобы его последней смертью было то самоубийство прыжком. Тоже было невероятно мучительно, так как он умер не сразу.
Смерти достаточно и одной. И желательно встретить её, дожив до глубокой старости, на своём татами. Или, ещё лучше, умереть на руках Эмилии, подняв какой-нибудь невероятно крутой «флаг»…
— Эх, похоже, думать так мне не дано, вот в этом-то вся моя мелочность.
Даже в шутку он уже не мог легкомысленно говорить о «смерти».
Смеяться над ним за то, что он стал трусом, мог бы лишь тот, кто пережил в точности то же самое.
Он покрутился на месте, ещё раз проверяя своё состояние.
До идеального было далеко, скорее, тут и там ощущалась какая-то нестабильность.
Но у Субару не было такой роскоши, чтобы отменять планы из-за этого.
— Ты в порядке? Сможешь нормально работать?
— И работать буду, и всё остальное доделаю! Можешь считать, что Эмилия-тан взошла на борт непотопляемого линкора «Субару Кай»¹, так что можешь полностью на меня положиться!
— Непотопляемый, но уже один раз прошёл модернизацию, значит…
¹ Кай (改) — часто используется в японских названиях для обозначения улучшенной, модифицированной или второй версии чего-либо (например, техники, модели).
Если она заметила это, то вся уверенность пропадает.
Честно говоря, он «тонул» не один, а раз семь, но не было никакой необходимости портить утреннюю атмосферу, указывая на это. Субару усвоил урок.
Сделав вид, что не расслышал замечания Эмилии, Субару, разминаясь на месте приседаниями, собрался с духом.
— Ну что ж, тогда, может, встретимся с нашими старшими товарищами со свежими силами!
— Да. Думаю, они со вчерашнего дня так толком с тобой и не говорили…
— Ах!
Он как раз выпрямлялся, когда эти слова заставили его замереть, а в пояснице что-то глухо хрустнуло.
— Сестрица, сестрица. Явился тот бессердечный тип по имени Субару, право слово.
— Рем, Рем. Появился тот самый Барусу, зарплатный вор.
— За вчера я действительно очень виноват! Поэтому, пожалуйста, простите меня!
Склонив голову, он принялся умолять о прощении.
Кажется, последние полдня он только и делает, что кланяется. Всем в особняке, за исключением Розвааля, причём всем девушкам — без исключения.
— Маршрут, где меня презирают девушки, завершён… Какая же у меня глубокая карма.
— Сестрица, сестрица. Субару, оказывается, тот ещё извращенец, право слово.
— Рем, Рем. Барусу просто конченый мазохист, вот так.
— Это уже слишком, особенно ты, сестрица!
Всё ещё демонстрируя коронный японский приём «догэдза»² — низкий поклон до земли, — Субару выкрикнул это. Затем, оперевшись на руки, перешёл в стойку на руках, крутанулся и плавно поднялся на ноги.
² Догэдза (土下座) — японский обычай глубокого поклона, когда человек стоит на коленях и касается лбом земли. Это выражение крайнего извинения или очень сильной просьбы.
— Как бы там ни было, вчера я вёл себя недостойно, а позавчера был просто невыносим, простите… Ну, у меня были на то разные причины, я был немного не в себе, но с сегодняшнего дня я решил начать всё с чистого листа, буду новым Субару!
— Коленная, значит.
— Точно, на коленках.
— Неужели все об этом знают, какой позор!
Он закрыл лицо руками, изображая крайнюю степень унижения. Глядя на рухнувшего Субару, близняшки-горничные переглянулись.
— Пора приступать к утренней работе, сестрица.
— Да, нужно начинать утренние обязанности, Рем.
— Отсутствие комментариев тоже бьёт по самолюбию, знаете ли!
Они жестом руки буквально разрубили комментарий Субару пополам.
Не обращая внимания на Субару, который показал язык и скорчил гримасу «ай-яй-яй», они уже собрались было разбежаться по своим делам, как вдруг…
— Минуточку, минуточку! У меня к вам небольшая просьба перед началом утренней работы.
Услышав зов Субару, они остановились, обернулись и синхронно склонили головы.
— Просьба?
— Хлопоты?
Впервые за долгое время я чувствую себя спокойно, общаясь с ними, но что это за чувство, которое так и рвётся наружу из моей груди… Странные всё-таки существа эти люди.
С одной стороны, его радовала возможность таких перепалок, с другой — в отличие от младшей сестры, старшая довольно явно морщилась, что вызывало у него кривую усмешку.
Вздохнув, он слегка стряхнул с себя это иррациональное раздражение.
— На самом деле, я хотел бы сходить в деревню. Она ведь тут рядом, да? У вас случайно нет планов съездить за покупками?
Чтобы проверить свои догадки, возникшие ночью в Запретной Библиотеке, он хотел бы попасть в деревню уже сегодня. В ответ на эти соображения Субару, Рем приложила руку к подбородку.
— Кажется, у нас заканчиваются специи, так что я собиралась пойти в деревню завтра…
— Тогда как насчёт того, чтобы перенести этот план на сегодня? Если они заканчиваются, то чем раньше, тем лучше, да и обстановка тут не такая, чтобы можно было запросто сбегать к соседям одолжить мисо, верно?
Даже если бы и хотелось по-соседски пообщаться, поблизости просто не было других особняков.
Предложение Субару, казалось, заставило Рем немного задуматься.
Но…
— А почему бы и нет, ничего страшного, — легко согласилась за раздумывающую сестру Рам, коснувшись своих розовых волос и прикрыв один глаз.
— А?
Она посмотрела на сестру, услышав её вопросительный тон.
— За покупками всё равно идти надо, а срочных дел у нас нет. К тому же, есть Барусу в качестве носильщика, так что можно воспользоваться случаем и хорошенько его поэксплуатировать.
— Учтите, пожалуйста, что мне три дня назад распороли живот, и я только-только оправился! — вставил Субару в ответ на довольно циничное замечание Рам, но в душе не мог не удивиться этой её неожиданной поддержке.
Потому что ему показалось, что на этот раз мнения сестёр-горничных разошлись.
Учитывая ситуацию в предыдущей петле и петле до неё, они, при определённых условиях, должны были обе взять на себя роль по его устранению.
То, что их мнения расходились, было для Субару, имевшего опыт быть убитым ими, несоответствием, которое нельзя было игнорировать.
Как бы то ни было, неожиданная поддержка была очень кстати.
Он как раз всерьёз ломал голову над тем, как их обеих уговорить.
— Раз уж сестрица так говорит, — после недолгого молчания Рем также высказала своё согласие.
Хотя она часто брала на себя инициативу, из предыдущего опыта общения с ними Субару знал, что она в основном ставит мнение старшей сестры выше своего.
Можно сказать, что исход этих переговоров был предрешён в тот момент, когда Рам, пусть и случайно, удалось «уговорить».
Пока Субару незаметно сжимал кулак в победном жесте, Рем, со стерев с лица задумчивое выражение, бесстрастно произнесла: — Однако, в деревню мы пойдём в любом случае после обеда. После двух часов Солнца. До этого времени давайте хотя бы закончим обычную работу.
— Не волнуйся. Зачинщик Барусу будет трудиться не покладая рук. Ведь так?
— Было бы здорово, если бы и сестрица, раз уж поддержала идею, тоже помогла… Ну да ладно, буду стараться изо всех сил, так сказать, «не жалея живота своего».
— «Приложить все силы», — поправили они хором.
— Да, именно это и сделаю, — ответил Субару, почёсывая затылок, после того как его фразу исправили стереозвуком. Итак, переговоры увенчались полным успехом.
Обещание сходить за покупками было дано, и наконец-то начиналось «время прислуги». Рем, видимо, уже перекраивала дневной распорядок с учётом похода за покупками, и, приводя мысли в порядок, быстро зашагала прочь.
Проводив взглядом голубоволосую девушку, Субару посмотрел на стоявшую рядом розоволосую. Сегодня она снова была назначена его надсмотрщицей, и ему предстояло работать вместе с ней, набираясь опыта в непривычной роли прислуги.
Вчерашнего — точнее, позавчерашнего — странного настроя в общении с ней лучше было избегать. Вернее, пройдя очередной виток и получив возможность взглянуть на себя со стороны, он понял, что повторять то поведение было бы для него слишком уж… болезненно.
— Осознавать свои собственные «чёрные страницы истории»³ за такой короткий срок — это просто ужасно. У меня сейчас что-то вроде псевдо-«режима мудреца»⁴… Ладно, чего зря говорить, приступим к работе, семпай?
— Перед этим, — когда он уже собрался идти, Рам остановила его, словно в отместку за его недавнюю выходку. Он поставил ногу, которую уже собирался переставить, вбок, и, расставив ноги, обернулся к ней.
³ Чёрные страницы истории (黒歴史, kurorekishi) — японский сленговый термин, обозначающий постыдные или неловкие моменты в прошлом человека, которые он хотел бы забыть.
⁴ Режим мудреца (賢者タイム, kenja time) — японский сленговый термин, изначально относящийся к состоянию ясности ума и апатии после сексуального удовлетворения у мужчин.
Рам скрестила руки на груди и посмотрела на Субару снизу вверх.
— Насчёт той твоей магии в саду…
— А-а-а, прости за то жалкое зрелище. Совершенно бесполезная штука. Придётся её пока запечатать. Говорят, чтобы овладеть ей, понадобится лет двадцать.
— Дело не только в том, что это было жалко, но и в том, что ты не должен слишком сильно провоцировать Рем.
— …?
Не поняв, что имела в виду Рам, Субару мысленно поставил вопросительный знак.
На его недоумевающее лицо Рам, как это иногда бывало, хмыкнула: «Ха!».
— В том углу сада ты устроил сумятицу своим «Шамаком», задев и госпожу Эмилию, и всех вокруг… Барусу должен был бы станцевать танец благодарности Рам за то, что она остановила Рем, вот как.
— А… а-а-а, а-а, ну да, ну да, точно.
Он был так шокирован собственным провалом с магией, что и не заметил, но со стороны та ситуация вполне могла выглядеть… «именно так».
Тут действительно стоило поблагодарить Рам за то, что она не поспешила с выводами. И наоборот, склонность Рем к немедленным действиям в таких ситуациях внушала ему леденящий ужас.
— Действительно, нельзя делать неосторожных шагов… Четыре континью — и вот результат. Мрачные перспективы у меня, однако.
— Что ты там бормочешь… Если не поспешишь с работой, не успеешь ни к завтраку, ни к обеду.
— Лады, лады. Да я тут вот о чём… о том походе за покупками после обеда. Интересно, кто из вас удостоит меня своей компанией?
Учитывая его нынешнюю усталость, перспектива идти с Рем его немного тяготила.
Как бы то ни было, если подумать о его цели в деревне, то Рем была бы более подходящей спутницей. Он не знал, по какому принципу решается, кто из них — Рам или Рем — пойдёт с ним в деревню, поэтому его вопрос был отчасти и попыткой это выяснить, но…
— О чём это ты таком глупом говоришь?
— А?
В ответ на недоумённый взгляд Субару, Рам — что было для неё редкостью — изобразила на своём бесстрастном лице улыбку.
Очень злобную, леденящую душу улыбку.
— И Рам, и Рем, мы обе пойдём. Будешь как с цветком в каждой руке, Барусу.
Надеюсь, эти «цветы» не ядовиты.
Субару, не продумавший вариант развития событий, когда переговоры пройдут слишком уж удачно, лишь закрыл лицо ладонью, посмотрел в потолок и мысленно простонал.