Перевод: Энди
Эмоции, испытанные в тот момент, я до сих пор помню очень хорошо.
Взмахи мечей, брызжущая во все стороны кровь.
Привычные пейзажи пожирало пламя, а знакомые люди превращались в безмолвные трупы.
Мир, который рушился. Мир, который был заперт. Мир, где не было воздаяния.
Просто жестокий, просто несправедливый, просто причиняющий боль мир.
Протягивая руки, шевеля пальцами, дрожащими губами, я всё равно молила.
Потому что, каким бы безнадёжным ни был этот мир, у меня не было ничего другого.
Мир, на который я всегда, всегда смотрела лишь из-за спины, что заслоняла мне обзор.
Когда эта стена внезапно исчезла, я прищурилась от ослепительного света раскинувшегося мира, и жар пламени, обжигающий кожу, его цвет, запах и цвет горелой плоти, красота и цвет парящего в воздухе «Рога» — всё это отпечаталось в моих глазах, в моём ещё не полностью раскрывшемся зрении...
О чём я думала тогда, в мире, который, возможно, вот-вот должен был закончиться?
Эмоцию, что овладела мной тогда, — я помню её до сих пор.
Все последующие дни её жизни состояли лишь из искупления этой эмоции.
Для девочки по имени Рем сравнения с сестрой были чрезвычайно мучительной повседневностью.
Среди всех полулюдей, физическая сила и мана демонов были на выдающемся уровне.
Их несравненная боевая мощь, особенность расы, именуемой «Королями Леса», ещё более усиливала их превосходство в дикой природе, демонстрируя силу, достаточную для признания их одними из сильнейших среди полулюдей.
Крепость тела, качество управляемой маны — в бою не было более надёжной расы.
Единственной слабостью клана демонов, пожалуй, была их крайне малая численность.
Раса, специализированная на порождении могущественных индивидов, не могла дать многочисленные ростки. Вопреки своей силе, демоны были вынуждены вести скромную жизнь, образуя небольшие поселения в глухих горах.
Впрочем, в отличие от своей мощи, нравом они в большинстве своём обладали спокойным, и немногие выражали недовольство такой жизнью.
Именно потому, что они были расой, живущей вдали от людских поселений, у них существовало множество строгих законов.
Нарушение закона влекло за собой наказание, в худшем случае — изгнание. Для них, сплотившихся из-за своей малочисленности, изгнание означало пожизненное одиночество.
Поэтому законы должны были соблюдаться, чего бы это ни стоило.
Для клана демонов близнецы считались «проклятыми детьми».
Это также было одним из строгих законов, установленных среди немногочисленной расы.
Изначально демоны рождаются с двумя рогами на голове.
В обычное время рога скрыты внутри черепа, но когда ситуация пробуждает демонические инстинкты, они появляются на голове и поглощают всю окружающую ману.
Они подчиняют себе ману из атмосферы, значительно увеличивая боевую мощь. Рога — это орган для этой цели и, можно сказать, сама гордость клана демонов.
А близнецы, о ужас, рождаются, разделив эти два рога между собой.
В клане демонов тот, кто лишился рога, зовётся «Безрогим» и теряет своё положение в клане. Даже потеря одного рога не избавляет от этого порицания. Несмотря на это, близнецы рождаются с изначально ущербными рогами. Как это можно назвать иначе, кроме как проклятием?
Поэтому близнецы считались проклятыми детьми, и обычаем было избавляться от них сразу после рождения.
Их судьба, по идее, должна была оборваться тогда же.
Если бы не тот момент, когда старейшина клана, принявший мучительное решение, собирался совершить казнь, и одна из близнецов не испустила колоссальную магическую силу — если бы её врождённый талант не был тогда обнаружен.
Близнецам дали имена. Старшую — Рам, младшую — Рем. И им было позволено остаться в клане демонов, хоть и на задворках.
Их жизнь нельзя было назвать гладкой.
Хоть им и сохранили жизнь, факт того, что они близнецы, никуда не делся.
С самого начала заклеймённые как «Безрогие», они росли в холоде со стороны всех членов клана, включая родителей.
Родители, несмотря на кровное родство, сохраняли отстранённое отношение. Сородичи не скрывали своего отвращения и презрения к проклятым детям. Для них, ещё не умевших ходить и не понимавших ни слов, ни злобы, это была худшая среда для воспитания.
Впрочем, если говорить о том, как долго продолжалась жизнь в такой неблагоприятной среде, то это было до тех пор, пока они не начали осознавать себя — точнее, пока старшая из близнецов не сформировала самосознание.
Проще всего охарактеризовать Рам в младенчестве словом «вундеркинд».
Талант, не имевший себе равных среди всех демонов в истории. Уже в юном возрасте объём её маны был выдающимся, и, что важнее всего, красота её рога очаровала весь клан.
Не кичась своим талантом и силой, прямая, как тот самый единственный белоснежный рог, что украшал её лоб, она являла себя миру так, что все сородичи невольно склоняли перед ней головы.
К девочке, которой не было и десяти лет, относились поистине по-особенному.
Отстранённые родители, сородичи, не скрывавшие насмешек, даже старейшина, который собирался убить их сразу после рождения, — все они теряли дар речи перед её величием.
Существо, рождённое, чтобы стать вершиной клана демонов, избранных даже среди сильнейших рас полулюдей.
Ценя могущественных индивидов, демоны всегда выказывали почтение к сильным. Поэтому в их преданности Рам не было ни капли расчёта.
Повседневностью Рем было лишь неуверенно следовать за сестрой по её славному пути.
Никаких выдающихся талантов. Обычный объём управляемой маны. Сила демона — средняя для однорогой особи. В отличие от сестры, ни капли уверенности в себе; она пряталась за её спиной, становясь маленькой, вела себя как тень, чтобы не попадаться на глаза, чтобы о ней не говорили.
Это и был её детский способ выживания, защитный механизм для её неокрепшей души.
Она не завидовала сестре.
Она не ненавидела родителей.
Она не питала неприязни к сородичам.
Сестра, всегда идущая впереди, всегда была добра, много раз оборачивалась и протягивала руку медлительной младшей сестре.
Отстранённые родители, узнав о таланте сестры, стали проявлять такую же любовь и к Рем.
Многие из сородичей в деревне смотрели на неё, упорно следующую за выдающейся сестрой, с ожиданием и завистью.
Добрейшая сестра. Родители, возлагавшие на неё надежды. Все сородичи, поддерживавшие её, желая, чтобы она стала такой же выдающейся, как сестра, — всё это для Рем было мукой. Словно её резали на куски.
Немалую роль, вероятно, сыграло и то, что внешне она была копией сестры.
Рост, черты лица — всё было схожим, но вот «демонические» качества, заключённые в их телах, сильно различались.
Конечно, она пыталась изменить эту ситуацию.
Это были лишь наивные и неуклюжие детские попытки, но Рем пробовала всё, чтобы хоть на шаг приблизиться к сестре, чтобы хоть в чём-то её превзойти.
Однако во всём сестра была лучше неё.
Рем ещё в младенчестве осознала, что есть недостижимая вершина, и что эта вершина — самое близкое и самое любимое существо на свете.
Ей не сравниться с сестрой.
Сестра всегда впереди, первой купается в свете, озаряющем мир. Её же место — робко выглядывать из-за её спины и съёживаться от ослепительного сияния.
Смирившись с этим, она смогла принимать все повседневные трудности так же, как трава покоряется ветру.
Как долго продолжались эти дни, наполненные покорным принятием своей участи?
Однажды ночью Рем проснулась от духоты.
Лёжа на деревянной кровати, она скинула с потного тела одеяло. Оглядевшись, она вдруг заметила, что сестры, которая должна была спать на соседней кровати, нет.
Нужно немедленно её найти.
Если сестра проснулась, она должна следовать за ней, величественно шагающей впереди. Даже если это было просто минутное пробуждение из-за нужды, она не должна была этого упускать — такая навязчивая мысль владела Рем в те времена.
Выйти из комнаты… Подумав об этом, она с опозданием, наконец, поняла.
Причина духоты… Её родной дом охвачен пламенем.
Отдернув руку от раскалённой дверной ручки, она осознала это. Пробудившееся обоняние уловило запах гари, а на лбу зазудело — появился рог.
Мгновенно, используя усиленное тело, она выбила дверь и выбежала из охваченного пожаром дома. Причины она не знала. Но инстинкт велел ей бежать наружу, наружу.
Одним ударом ноги разрушив хрупкую стену, Рем выскочила из дома.
Даже в этот момент её разум был во власти одной мысли, похожей на фанатизм: «Нужно выйти из дома и ждать указаний сестры».
Эта мысль мгновенно изменилась при виде того, что она увидела снаружи.
В центре поселения — высокая гора обугленных трупов.
Горящие дома, сгорающие деревья, привычный мир за одну ночь превратился в багровый ад.
Увидев среди изуродованных, обожжённых пламенем трупов знакомые лица, Рем мгновенно отказалась от мыслей и рухнула на землю.
Её медленно окружили тени в чёрных плащах. Лиц, скрытых глубокими капюшонами, не было видно, пока они не подошли вплотную, и даже тогда она не узнала никого из них. Однако в их взглядах не было ни капли дружелюбия, а на её щеках застыла неуместная улыбка.
Это было слишком уж смиренное выражение для маленькой девочки, лицо, на котором застыла многократно подавленная безысходность.
Тени не обратили ни малейшего внимания на это жалкое выражение.
Одна из них занесла руку, и сверкающее серебряное лезвие в её ладони обрушилось на девочку…
…и в тот же миг головы теней разлетелись в стороны.
Брызнула кровь, одновременно были отняты четыре жизни, отрубленные головы не успели даже осознать свою смерть — настолько это было сделано мастерски, без единого крика.
Привычная волна маны. Ощутив её прямо на коже, Рем поняла — это сделала сестра.
В тот же миг она поднялась на ноги.
Если сестра где-то здесь, она должна следовать за ней.
Ей не пришлось даже осматриваться — она сразу же нашла её.
С лицом, искажённым страданием, точь-в-точь как у неё, сестра подбежала к ней и обняла. Убедившись, что на теле Рем нет ран, её тело расслабилось от облегчения.
Обнимая её в ответ, Рем переживала невыразимое счастье и печаль.
Что было дальше, она помнила плохо.
Думаю, она во всём положилась на сестру.
Это было лучшее и, что важнее всего, правильное решение. То, что делала сестра, всегда было самым достойным из всех возможных вариантов.
Но когда она пришла в себя, они были окружены.
Теней было столько, что они заполняли всё поле зрения, и, тупо глядя на них, Рем всё равно верила, что сестра что-нибудь придумает.
Спина перед ней что-то отчаянно кричала.
Плача, съёжившись, она изо всех сил что-то доказывала.
Если она упадёт на землю, Рем будет в затруднении. Смотреть на сестру сверху вниз — такое было недопустимо в её жизни.
Её смысл существования — быть за спиной сестры, быть меньше сестры.
Сестра кричит.
Встаёт, раскинув руки перед ней.
Мана вырывается наружу.
Невероятная сила сестры высвобождается, и невидимые клинки, кромсающие всё вокруг, опустошают мир.
Но прежде чем это произошло, сестра обернулась, обняла Рем… и… удар.
И Рем увидела.
Как от удара стали по голове сестры её белое сияние взмыло в красное небо.
Сломанный рог вращался, крутился, крутился.
Рог, сломанный у самого основания, хлынувшая кровь и чей-то пронзительный крик.
Что она подумала, увидев это, — она помнит до сих пор отчётливо.
Слушая крик своей обожаемой сестры, которая защитила её, приняла на себя удар и потеряла рог, глядя, как прекрасный белый рог, которым она так восхищалась, летит по воздуху…
Наконец-то он сломался.
Вот что заполнило её мысли.
Когда она пришла в себя, её ноги не касались земли.
Крепкая рука обхватила её живот, кто-то нёс её. Грубое, неловкое обращение, никак не похожее на то, как прикасаются к женщине.
И это неудивительно: обладатель этой руки сейчас был поглощён бегом и, похоже, не имел ни малейшей возможности обращать внимание на что-то ещё.
— Барусу, справа от сломанного дерева! Медленно бежишь!
— Не говори… ерунды… Ха-а, я и так… на пределе… несусь!
Знакомый голос и голос, ставший привычным, переругивались совсем рядом.
Сильно подпрыгивая вверх-вниз, Рем, тряхнув головой, вернула себе расплывчатое сознание. И, дрожащими губами, произнесла:
— Субару. Что ты…
— Очнулась!
Радостно вскрикнув на бегу, Субару посмотрел на неё сверху вниз.
Подняв на него отсутствующий взгляд, она невольно подавилась от ужаса, увидев, в каком он состоянии.
Лоб был разбит, и стекающая кровь рассекала его лицо пополам алым шрамом. По всему телу белели шрамы от вчерашних ран, а поверх них новыми слоями кровоточили свежие раны. Это был результат того, что он, и так весь израненный, продолжал безрассудно себя истязать.
— Хорошо, Рем. Ты действительно очень хлопотная девочка, — с едва заметной улыбкой сказала Рам, её розовые волосы развевались, пока она бежала рядом.
Она лишь слегка изогнула губы в улыбке, заметной только знакомому человеку, и протянутой рукой нежно погладила синие волосы Рем.
Сразу после этого:
— Фура!
Прозвучало заклинание воздушного лезвия, и возникший вихрь клинков рассек лес, перерезав пополам тело зверодемона, который собирался наброситься, превратив его в удобрение.
Тут же, словно от головокружения, Рам пошатнулась и слегка столкнулась с телом Субару.
— А-а-а-ай!!! Рам, ты… эй… ты же знаешь, что у меня правое плечо вывихнуто!
— Заткнись. Если бы Рам не напряглась, проклятие бы усугубилось. Потерпи немного, будь стеной, на которую можно опереться.
— Хотя бы на другое плечо… А-а-а-а-а-ай!!!
Субару закричал, почти плача от дикой боли.
Образ Рам, опирающейся на его тело и истекающей кровью из «следа от утраченного рога».
Глядя на всё это, Рем внезапно осознала текущую ситуацию.
Зачем она здесь, почему её несут эти двое. Это…
— Почему…
— А?
— Почему вы меня не оставили?
Пока её несли, такой вопрос сорвался с её губ.
Глядя на Субару, который недоумённо смотрел на неё сверху вниз, Рем продолжала дрожащими губами:
— Если сестрица и Субару пришли, то всё бессмысленно. Рем… Рем должна была сделать это одна… Достаточно, чтобы пострадала только Рем…
— Так, уже поздно, я и Рам уже все изранены! Может, даже хуже тебя! — проревел Субару, и это не было преувеличением, а констатацией факта. Рам, видимо, о чём-то задумавшись, в разговор не вступала.
Рем, почувствовав в таком поведении сестры некую отстранённость, отчаянно, цепляясь за неё, произносила обрывочные слова: — Это вина Рем… Рем. Из-за того, что Рем вчера колебалась… Поэтому Рем должна взять на себя ответственность… Иначе сестрице, Субару…
— Сейчас довольно тяжело, можешь как-нибудь покороче изложить?! Если буду отвлекаться, серьёзно, вся эта вчерашняя канитель с кусанием всего тела повторится…
— Субару, на самом деле, мог бы и не быть укушенным…
Даже Субару, который, казалось, не был настроен её слушать, отчётливо расслышал эти слова.
Его лицо напряглось, он посмотрел на неё, и Рем исповедалась в своём грехе.
Вчерашняя битва в лесу. Рем высвободила своего внутреннего «демона» и столкнулась со стаей зверодемонов. В тот момент её сознание было разделено: одна часть подчинялась инстинктам «демона», другая — сохраняла собственное «я».
Раны были серьёзными, но если бы она полностью отдалась инстинктам, выбраться было бы трудно.
Исходя из этого, она применила ограниченную «демонификацию». Однако это лишь обнажило её незрелые боевые навыки и, более того, заставило Субару, которого она должна была защищать, броситься на её защиту.
Но по-настоящему Рем должна была извиниться не за то, что создала эту ситуацию.
В тот момент, когда Субару заслонил Рем и был растерзан клыками зверодемона, — на самом деле она могла бы защитить его.
Даже если её толкнули, физическая сила демонифицированной Рем и Субару были несопоставимы. Толчок, от которого она лишь слегка пошатнулась, даже не сдвинул её с места, откуда она могла бы, обернувшись, дотянуться рукой.
Но Рем колебалась протянуть руку и позволила Субару получить смертельные раны.
Всё из-за сильного запаха, исходившего от его тела, запаха того дня, когда всё сгорело дотла.
— Из-за того, что Рем колебалась протянуть руку Субару, Субару чуть не умер. И принял на себя слишком много проклятий. Поэтому…
— Искупая этот грех, ты решила в одиночку со всем разобраться, так?
Выслушав исповедь Рем, Субару, хоть и тяжело дыша, понимающе кивнул.
Словно подтверждая его понимание, Рем тоже опустила подбородок, глядя на свой грех.
Её будут ругать, презирать — она была готова к этому. Слова, которые она должна была услышать от него ещё до того, как вошла в лес.
Отложила ли она это потому, что спешила его спасти, или потому, что не хватало решимости встретиться лицом к лицу со своей слабостью — скорее всего, второе, — с самоиронией подумала Рем о своей слабой душе.
— Рем.
— Да.
Услышав своё имя, она, собравшись с духом, подняла взгляд.
Какие бы суровые слова ей ни бросили, она должна смиренно их принять.
Это её грех, и это заслуженное ею наказание.
И такой ей…
— На-ка, получи!
— …?!
Глухой удар кости о кость, и перед глазами Рем посыпались искры.
От резкой боли на мгновение потемнело в глазах, и Рем, не понимая, что произошло, схватилась за лоб. Её тело сейчас, без «демонификации», было не прочнее человеческого.
Ударенный лоб слегка припух и, должно быть, покраснел.
Глядя сверху вниз на Рем, которая хлопала глазами от такого непонятного происшествия, Субару сказал: — Во-первых, ты дура. Нет, ты точно дура.
— Барусу. Твой разбитый лоб снова треснул, и опять пошла кровь.
— Я тоже дурак, знаю! Но твоя сестра ещё большая дура! — отрезал Субару Рам, встряхнул кровоточащей головой и посмотрел на Рем. Та поняла, что Субару ударил её головой.
Непонятно.
— Ты во многом дура, но есть три особо глупых момента.
— О чём ты…
— Во-первых, дура! За то, что говоришь, будто не смогла меня спасти!
Перебивая Рем и плюясь слюной, Субару приподнял её и приблизил её лицо к своему так, что их дыхание смешивалось, его чёрные глаза широко раскрылись: — Разуй глаза и смотри внимательно! Видишь, какой я бодрый молодец? Да, на теле осталось несколько белых шрамов, но шрамы украшают мужчину, так что нет проблем! Следовательно, твоя вина — это изначально ошибка, дура!
— Но, поэтому, если бы Рем изначально не колебалась, если бы сразу протянула руку, то таких ран бы и не было…
— Так, хватит рассуждать в сослагательном наклонении! И во-вторых, дура! За то, что всё взвалила на себя и пыталась сделать в одиночку!
Её заставили замолчать, и ей оставалось лишь смиренно принимать ругань Субару.
Она посмотрела на сестру в поисках помощи, но Рам, похоже, собиралась оставаться сторонним наблюдателем и не двигалась.
Субару повернул лицо в сторону Рем и, высунув язык, сказал: — Слушай, в моей родной стране есть поговорка: «Соберутся три женщины — будет шум и гам». Это не то… но есть и другая: «Три головы лучше одной». — Говоря это, Субару тихо пробормотал: — Что ещё за «Веншу»¹, — склонил голову набок, а затем махнул рукой: — А, да ладно! Короче, чем думать в одиночку, лучше собраться втроём, и тогда стрелы сложнее сломать, типа того.
— По моим предположениям, это немного отличается от изначального смысла…
— Ко-ро-че! Вместо того чтобы думать в одиночку, полагайся на окружающих! Ты же не немая. Не то чтобы я, как с зажатым сердцем…
¹ Субару пытается вспомнить поговорку «Трое собравшись, обретают мудрость Мондзю» (Мондзю — бодхисаттва мудрости в буддизме), но путает её с другой историей.
Договорив до этого места, выражение лица Субару внезапно стало горьким.
Естественно согнувшись вперёд, он тяжело дыша, пытался восстановить дыхание: — Уже и это нельзя… ха, строгое судейство, не находишь?
— О чём ты… нет, Субару. Внезапно, запах Ведьмы стал сильнее…
Зажав нос, Рем скорчилась от отвратительного ощущения, которое уловил её нюх.
Совсем рядом, прямо по соседству, густо витал отвратительный смрад, тот самый остаточный запах, из-за которого она колебалась протянуть руку.
Почему он внезапно появился…
— Ну, насчёт этого забей. Я тоже забью.
Однако вопрос Рем был снят беззаботным высказыванием Субару.
Ошеломлённая, Рем с открытым ртом посмотрела на Субару. На его лице не было видно никаких эмоций, кроме тех, что выражали слова, и было ясно, что он всерьёз отложил решение этой проблемы.
— А насчёт третьего «дура»… Чёрт, времени нет.
Глядя вперёд на бегу, Субару напряжённо прищурился.
Одновременно бегущая рядом Рам, придерживая рукой больную голову, начала высвобождать ману.
— Рам, в сторону деревни… нет, сейчас уже всё равно, в сторону барьера. В какую сторону бежать, чтобы выбраться?
— Если прорвёмся через эту стаю, то потом налево и со всех ног. А что ты собираешься делать?
На вопрос Рам Субару издал долгое: «М-м-м…»
— А как тебе такой сценарий: я отталкиваю Рем к Рам, а сам безжалостно сбегаю за барьер?
— Станешь приманкой, привлекая Вольгармов Ведьминским смрадом, чтобы Рам и Рем успели сбежать за это время. Поняла.
— Мою показушную неприязнь так легко не разоблачай, поняла?!
Не сбавляя скорости, Субару и Рам обменивались такими репликами.
Слушая их разговор, Рем с отчаянием произнесла: «Такое…»
— Ведь так не спастись… Перестаньте, пожалуйста. Зачем тогда Рем…
— Ещё одно «дура», Рем-рин! Это лучший план, чтобы все спаслись, ясно? Если прорвёмся через барьер и как-нибудь встретимся, то есть у меня гениальный план, о котором Рем-рин не знает. Как перебить всех Вольгармов. С таким подходом — хэппи-энд, легкотня, да?
Что за гениальный план приготовил Субару, было неизвестно. Честно говоря, Рем даже сомневалась, что он вообще существует, и не было ли это просто отговоркой на ходу.
Потому что, прежде всего, то, что Субару в одиночку прорвётся через окружение, казалось Рем невыполнимой задачей.
— Даже без этого… Рем бы всех зверодемонов… разогнала…
Нельзя допустить такого безрассудства, подумала Рем и напрягла всё тело.
Однако её обмякшие конечности совершенно не подчинялись её воле. Боевой дух не передавался, и ни одна часть её тела, казалось, не слушалась.
Кончики пальцев дрожали. Лишь мышцы лица кое-как двигались. Привычного оружия, нигде в руках не было.
— Моё оружие… Рем…
— Такую тяжесть я бросил! Студенту с вывихнутой рукой тащить тебя и это нереально, серьёзно!
И вот, когда было сказано, что оружия нет, Рем окончательно познала отчаяние.
Так, ничего не в силах сделать, её тело медленно передали сестре.
— Не урони.
— У меня всё же больше сил, чем у Барусу с одной рукой.
— Тогда почему я нёс Рем?!
— Потому что Барусу настоял, что понесёт сам, нет?
— Неожиданно серьёзный ответ!
Субару закрыл лицо ладонями, пытаясь сделать вид, что не говорил этого.
Глядя на такого Субару, Рем смотрела на него как на нечто невероятное. Несмотря на то, что она так открыто высказала своё презрение к нему, почему он так…
— Субару, почему ты так…
— Верно.
На её вопрос Субару на мгновение закрыл глаза, затем, подняв один палец, улыбнулся: — Ты — девушка, с которой у меня было первое свидание. Не могу же я быть таким бессердечным, чтобы бросить тебя.
Сказав это, он той же рукой, что держал палец вверх, нежно погладил волосы Рем.
— Ну что ж, пойду-ка быстренько разберусь. На тебя вся надежда, сестрица!
— Барусу, и я молюсь, чтобы ты благополучно к нам присоединился.
Оставив этот короткий обмен репликами позади, пути Субару и Рам стремительно разошлись.
Рам — направо, Субару — налево. Стая, что была впереди, на мгновение замешкалась, решая, за какой из разбегающихся жертв гнаться, — и тут же устремилась за Субару налево.
— Сестрица!
— Это время, которое Барусу создал ценой своей жизни. Используем его эффективно.
Для сестры, утратившей силу демона, физическая сила, чтобы поддерживать тело Рем, была лишь той, что изначально присуща её телу. Поэтому её бег был отнюдь не быстрым.
Чувствуя это, Рем кусала губы от собственной никчёмности.
Если бы она только могла демонифицироваться, она бы легко смогла и защитить Субару, и нести сестру вместо него. Всё смогла бы.
Но в самый ответственный момент её внутренний «демон» даже не пытался показаться наружу.
Приоритеты Рам в данной ситуации были чётко определены: «Рем > Субару». Поэтому, когда Субару предложил использовать себя в качестве приманки, если это хоть немного повышало их шансы на выживание, она без колебаний приняла это решение.
Восхищаясь решительностью сестры, Рем, тем не менее, не могла не взмолиться со слезами на глазах.
Почему ей не хватает смелости, дабы броситься в бой?
Почему не показывает что-то более невероятное?
Такое неразумное требование, словно доверяя ей всё, как в детстве, Рем, рыдая, выкрикнула: — Субару… Субару!
— Не оборачивайся, Рем. А не то будет больно.
Это слова её уважаемой сестры. Слова сестры, которая всегда была права.
Если следовать им, сердце, несомненно, будет защищено. Потому что она всегда, всегда права.
Тогда… какая ценность в том, что правильно?!
— Сестрёнка-а-а!!!
— …!!!
От крика, идущего из самого сердца, лицо Рам исказилось.
Её губы сжались, глаза широко раскрылись, и Рам остановилась. Рем, резко извернувшись, выскользнула из рук сестры, упала на землю, перекатилась и посмотрела назад.
Далеко, слишком медленный бег, чтобы назвать это рывком.
Чёрные волосы, израненная одежда, безвольно болтающаяся правая рука, и на лице Субару выражение, словно он пытается подавить в себе целый ворох эмоций.
Перед ним, преграждая путь, стоит Вольгарм, создавая стену из своего могучего тела.
Его тело, заметно крупнее, чем у других особей, возможно, принадлежало вожаку стаи.
Перед таким противником, окружённый бесчисленными зверодемонами сзади и с боков, Субару продолжал отчаянно бежать.
До его спины не дотянуться. Сколько ни протягивай пальцы, сколько ни волнуйся сердцем — не дотянуться.
Но всё равно, Рем кричала, словно пытаясь дотянуться.
Кончики пальцев, не дотянувшиеся в ту ночь, чувства, не достигшие цели в ту ночь, — она молилась, чтобы на этот раз они дошли.
— Субару!!!
Дошёл ли её голос или нет — неизвестно.
Лишь, словно в ответ на её голос, — она с трудом разглядела, как бегущий Субару левой рукой выхватил тускло блестящий меч.
Рык зверодемона сотряс лес.
И, перекрывая его своим, мальчик перед ним тоже зарычал.