Перевод: Энди
— Вот поэтому ни Рам, ни Рем сегодня не смогут зайти к Субару… так что я взяла на себя роль твоего наставника.
— Вот как! Ого, это очень приятно, настоящий сюрприз! А, садись, садись. Чаю хочешь? Точно, я тут припрятал для особого случая отличное угощение!
Пригласив Эмилию в комнату, Субару впопыхах принялся готовиться к её приёму.
Он промчался по коридору, влетел в специальную комнатушку с кипятком для прислуги на их этаже, приготовил чай и сладости и пулей вернулся обратно. На всё про всё — не более двух минут.
Продемонстрировав во всей красе навыки, приобретённые за время жизни в качестве слуги в этом особняке, Субару показал такое рвение в работе, какого не удостаивался даже сам Розвааль, хозяин поместья.
— Ждать заставил! Я вернулся! Принёс отборный чайный лист и сладости для особого случая, так что давай вместе лакомиться, приговаривая «ам-ам»!
— Мне кажется, ты забыл о главном… Можно на минутку?
Эмилия, до этого момента несколько растерянно стоявшая посреди комнаты, задала вопрос. Субару, всё ещё держа поднос, вопросительно склонил голову.
Она же перед ним плавным движением указала на кровать: — Что-то она у тебя как-то уж слишком тщательно заправлена, тебе не кажется?
— А! Нет-нет! Я вовсе ничего такого не замышлял, просто собирался уложить Рам-чи! Ничего подозрительного!
— И что же ты собирался делать, уложив Рам в свою постель?
— Кажется, мои попытки оправдаться привели к ещё большему недоразумению!
Поставив поднос на стол и ощущая на себе подозрительный взгляд, Субару прыгнул на кровать. Он принялся изо всех сил ворошить и мять тщательно заправленное ложе, которое так долго готовил, и приговаривать: — Во-о-т, теперь всё испорчено! Да! Для такой чертовки и смятой постели будет достаточно!
— То есть ты всё ещё собираешься её здесь уложить?
— Мои оправдания больше не катят! Пак, на помощь! Вернись!
— Он уже отдыхает, так что не стану его будить… Впрочем, ладно.
Субару взмолился серому коту, а Эмилия, тихонько обняв себя за плечи и отведя взгляд в сторону, сказала: — Я не против, если ты дружишь с Рам и Рем, Субару, но ты должен соблюдать приличия. Тем более, они обе ещё так молоды…
— То, что ты такая блюстительница нравственности, для меня тоже большой плюс. Кстати, а не кажется ли тебе, что эти слова больше подошли бы кое-кому другому в этом особняке? Подсказка: длинноволосый извращенец.
— А, про него можешь не беспокоиться… Я уже оставила попытки его исправить.
— У Эмилии-тан в глазах аж свет померк! От этого у меня мурашки по коже!
Её взгляд, полный смирения, напоминал взгляд брошенного щенка и буквально бил дубиной по его желанию защищать. Проще говоря, какое бы лицо ни сделала Эмилия, для Субару она всё равно была милой. В общем,
— E・M・T¹!
— У тебя опять такое лицо, будто ты говоришь какую-то несусветную глупость. Похоже, я начинаю тебя понимать, Субару.
— Приятно слышать! Но не думай, что так легко смогла раскусить меня насквозь. А, вот. Чайку?
— А, спасибо, спасибо.
¹ E・M・T — Эмилия-тан Настоящий Ангел.
Эмилия взяла протянутую чашку и сделала небольшой глоток, смачивая горло. Уступив ей стул перед столом, Субару присел на кровать и тоже отхлебнул чаю.
Они разделили припрятанное угощение, и между ними воцарилось спокойное, умиротворённое время. Возможно, именно это и называют счастьем.
— Вот так мне думается.
— Говоришь совершенно обычные вещи, а почему-то кажется, будто они отзываются прямо в сердце.
— Это словесный трюк. Секрет в том, чтобы произносить слова немного нараспев, как будто они написаны хираганой. Просто говоришь очевидные вещи так, словно они очевидны.
Похоже, Эмилия уже привыкла к его дурачествам, так как её реакция была совершенно естественной.
Ему было приятно осознавать, что она тоже наслаждается этим спокойным моментом. Время текло тихо и незаметно…
— Эй, мы же сюда не развлекаться пришли, так что нельзя так расслабляться!
— Ты пришла ко мне в комнату ночью, одна! Что же это, если не ночные шалости?! Обожжёшься!
— Думаю, ты и так знаешь, но я могу использовать магию и без Пака.
Воздух вокруг ощутимо затрещал, словно от сухости, и температура в комнате резко упала.
Заметив, как пар от чая стал подниматься гуще и интенсивнее, Субару понял, что дальше тянуть время бессмысленно. Криво усмехнувшись, он сел за стол: — Лады, лады, понял. Учёба, будем учиться. Горячие ночные уроки с Эмилией-тан в уединённой комнате… Говорю это, и что-то даже возбуждаюсь!
— Да-да, поняла уже. Итак, как ты обычно занимаешься?
Субару поменялся с ней местами и сел на стул. Эмилия, положив руку на спинку стула, спросила его, находясь совсем близко. Ощущая её дыхание почти у самого уха, Субару, слегка смущаясь, открыл тетрадь и учебник: — Сейчас я в основном пишу и запоминаю базовые И-глифы. Этот сборник детских сказок, как говорят, почти полностью состоит из историй, написанных ими, так что моя текущая цель — научиться его читать.
— Хм-м, сборник детских сказок, значит…
Эмилия взяла в руки книгу в красновато-коричневой обложке и принялась её листать. Внезапно её пальцы, перелистывавшие страницы, замерли. Субару поднял на неё взгляд: «М-м-м?»
— Что, какая-то история особенно заинтересовала?
— М-м-м, не то чтобы очень, но немного, да. В общем, когда научишься читать, Субару, ты и сам всё поймёшь.
С шумом захлопнув книгу, Эмилия присела на кровать. От её вида, сидящей на кровати, которую он сам же и растрепал, Субару почему-то почувствовал лёгкое возбуждение, отчего ему стало не по себе.
Но она, похоже, совершенно не замечая пробудившихся в нём звериных инстинктов, потянулась и сказала: — Я, вообще-то, собиралась пообщаться с теми ребятами, которых вижу только в Тёмный День, но Рам и Рем попросили меня, так что… Сегодня я уделю внимание тебе, Субару. Будь благодарен.
— Уже невероятно благодарен! Просто божественное провидение!
— О-о-о, такая благодарность смущает.
— Спасибо! Рам-чи, Рем-рин! Я никогда не забуду вашу доброту! Нацуки Субару станет настоящим мужчиной!
— Эй, им?! А я?!
Субару прокричал слова благодарности близняшкам, устроившим ему эту встречу, затем повернулся к недовольно нахмурившейся Эмилии и протянул к ней руки: — Ну конечно, Эмилии-тан — моя величайшая благодарность и просто буря восторга! Как насчёт массажа после учёбы? В знак моей повседневной признательности, я буквально и за ручки, и за ножки, и за талию тебя разомну, исцелю и развею всю твою усталость. У-хи-хи-хи.
— Нет, спасибо, у тебя какой-то похотливый вид при этом.
— Чёрт, мой честный язык! Но даже это мне в себе нравится!
Субару с преувеличенным плачем опёрся о стол. Эмилия вздохнула. Этим уже привычным жестом прервав его тираду, она хлопнула в ладоши: — Ну-ка, хватит валять дурака. Завтра у тебя тоже работа, так что давай закончим, пока это не сказалось на ней. Так, продолжаем, продолжаем.
— Есть, мэм, поня-я-ял. А, Эмилия-тан, можешь доесть оставшиеся сладости, если хочешь.
— Да-да, спасибо… Но это же перекус, — ответила она, и Субару отметил, что даже в другом мире девушки, похоже, избегают перекусов по всё тем же девичьим соображениям.
Пополнив свой багаж этим бесполезным знанием, Субару, ощущая присутствие Эмилии за спиной, принялся выводить сегодняшнюю порцию символов.
Стоило ему только взяться за дело, как он смог сосредоточиться на учёбе. Конечно, присутствие Эмилии отвлекало, но учитывая, что он был близок к выполнению главного условия — «заключения обещания», — особых причин для спешки не было.
Благодаря этому душевному спокойствию Субару размеренно выводил символы. Спустя некоторое время, проведённое в молчании, Эмилия внезапно подала голос из-за его спины: — Хм-м-м, а ты, оказывается, не так уж сильно отвлекаешься.
— Потому что я сосредоточен. Я из тех, кто, увлёкшись чем-то, перестаёт замечать всё вокруг. Поэтому и в любви я прямолинеен!
— Хотелось бы в это верить. Но пока ты заигрываешь со мной, не уверена…
От её дразнящего тона Субару слегка растерялся. Похоже, его предыдущие попытки ухаживания Эмилия всерьёз не воспринимала, и это было весьма вероятно.
Он ведь говорил ей всё так прямо. Хотелось бы, чтобы она хоть немного поверила.
— Но подкатывать без доли шутки и притворства — это выше моих сил. Серьёзно, я бы на полпути умер от стыда и возмущения. Влюблён в саму любовь и сокращаю себе жизнь этим, прямо как аристократ эпохи Хэйан²!
— Так-так, не шутить и не баловаться… Вообще, лучше бы ты всегда так серьёзно ко всему относился. А то Рам и Рем от тебя отвернутся.
² Эпоха Хэйан (794-1185) в Японии известна своей утончённой придворной культурой, поэзией и сложными любовными интригами, часто описываемыми в литературе.
Субару схватился за голову. Эмилия, сидя на кровати и обняв одно колено, пробормотала это. Её юбка была короткой, так что поза выглядела довольно рискованно, но она, будучи совершенно беззаботной, похоже, не обращала внимания на такие мелочи.
Слегка наклонив корпус, Субару изо всех сил сконцентрировал зрение на краешке своего поля видимости. Если бы он направил взгляд прямо, это было бы заметно, поэтому он делал вид, что не смотрит, но на самом деле смотрел.
— Вот она, тайная техника тех, кто принадлежит к Тьме! Врата, открыть полностью!
Субару воспылал странным чувством миссии. Эмилия, не подозревая о его намерениях, опустила глаза, её лицо оставалось невесёлым, а поза — весьма соблазнительной. Затем она тихо произнесла:
— Слушай, Субару. Не хочу об этом спрашивать, но… почему ты ведёшь себя так несерьёзно?
— Мой девиз — серьёзно подходить к несерьёзным вещам… но, похоже, ты ждёшь не такого ответа. Э-э-э?
— Да, это серьёзный разговор. Рам тоже немного жаловалась. Говорила, что ты, Субару, в работе… как бы это сказать… временами халтуришь.
Возможно, потому, что это было похоже на донос, голос Эмилии, когда она его расспрашивала, звучал неуверенно. Но Субару, услышав это, мог лишь скривиться от боли — её слова попали точно в цель.
Если его работу оценивали как «халтурит время от времени», то это была, надо признать, совершенно точная оценка.
На самом деле, Субару не отдавался работе полностью. Вернее будет сказать, он намеренно подстраивал результат так, чтобы он был похож на тот, что был в прошлый раз.
По сравнению с предыдущим разом, когда он почти ничего не понимал в работе, сейчас Субару кое-чему научился. Если бы его навыки прислуги тогда оценивались как двойка, то теперь это была бы двойка с плюсом.
На самом деле, он всё ещё находился лишь в самом начале долгого-долгого пути становления слугой, но даже это небольшое различие, похоже, не ускользнуло от глаз старших коллег.
Естественно, чувство вины заставило губы Субару отяжелеть.
Увидев, что он не только не возражает, но и не может вымолвить ни слова, Эмилия пробормотала себе под нос «Так и знала», а затем продолжила: — Не то чтобы ты совсем не чувствуешь вины, да? Субару, ты какой-то странно щепетильный в определённых вещах. И учёбу ведь не забрасываешь.
— Ну, тут есть некоторые обстоятельства, да и учёба ведь для меня самого… Говорю это и понимаю, что всё, что я делаю, я делаю только ради себя.
Оглянувшись назад, он понял, что это было худшее, что можно было сказать.
Он доставлял неудобства близняшкам из-за своих собственных дел, усердно трудился только над тем, что было ему выгодно, а во всём остальном даже халтурил. Худший из худших, трижды худший.
— А, с завтрашнего дня я возьмусь за ум. Ваше Величество, прошу простить меня.
— Хм-м, недурно… Хотя… — Эмилия склонила голову набок, видимо, почувствовав какую-то несостыковку в собственных словах.
Субару с облегчением отметил, что её тон смягчился, и твёрдо решил, что с завтрашнего дня его слова станут реальностью.
По крайней мере, тот факт, что эта ночь была подходящим моментом для завершения, был неоспорим. После неё уже не нужно было следовать сценарию предыдущего раза, и исчезала необходимость намеренно халтурить на работе.
За эти четыре дня он сможет отплатить Рам и Рем за их доброту.
Правда, прекращение халтуры не означало, что его способности тут же возрастут, это уж точно.
— В таких делах главное — настрой. Моё усердие, оно такое, что его и за деньги не купишь. Так сказать, прайс-лесс.
— Опять ты со своими шуточками в самый неподходящий момент… Учёба закончена?
— На сегодня — да! Кстати, Эмилия-тан, у меня к тебе есть просьба, выслушаешь?
Он начал теребить руки и посмотрел на неё снизу вверх, пуская в ход своё обаяние. Этот жест был нацелен прямо на её материнский инстинкт, но Эмилия слегка отстранилась с таким выражением лица, будто…
— Ох, у меня очень нехорошее предчувствие.
— Что, настолько негативное впечатление, что аж страшно?! Вовсе нет! Просто, чтобы завтра хорошо поработать, мне бы хотелось какое-нибудь вознаграждение, вот и всё!
— Вознаграждение? Сразу скажу, у меня нет свободных денег.
— Я и сам до получки буду одинок и нищ, как церковная мышь! Ну-ну-ну, просто выслушай. В общем, раз я с завтрашнего дня буду серьёзно работать… давай сходим на свидание!
Он поднял большой палец вверх и сверкнул зубами — по его мнению, это была его коронная поза.
От этой фирменной позы Субару Эмилия захлопала глазами: — Сви-да-ние… а что на нём делают?
— Ха, если парень и девушка идут куда-то вдвоём, это уже свидание. А что произойдёт между ними — ведомо лишь Богине Любви.
— Значит, сегодня ты, Субару, ходил на сви-да-ние с Рем, да?
— Моя девственность в свиданиях похищена?! Меня… меня осквернили!
Субару обхватил себя руками за плечи и принялся преувеличенно рыдать. Эмилия, криво усмехнувшись, махнула рукой: «Да-да».
— Я поняла, что ты хочешь пойти куда-нибудь вместе, но куда именно?
— Хе-хе-хе, на самом деле, совсем рядом с особняком, в деревне, есть невероятно очаровательный пёсик. А ещё там есть цветочное поле, такое красивое, просто обалдеть. Я бы очень хотел запечатлеть навсегда на свой магический девайс этот дуэт — Эмилию-тан и буйство цветов.
В углу комнаты скромно лежали его стартовые вещи, пережившие битву в доме краденого и возвращённые вместе с ним.
Содержимое пластикового пакета он почти не трогал: мобильный телефон, разумеется, а также сладости и лапша быстрого приготовления были на месте.
— Эх, будь у меня зарядка и розетка, я бы забил всю память телефона фотками Эмилии-тан… а потом каждый день менял бы обои. Ух, как же хочется, безумно хочется! Ну почему ты не призвал сюда и розетки, Томас³!
³ Намёк на Томаса Эдисона, американского изобретателя и предпринимателя.
Он громко воззвал к имени знаменитого короля изобретателей, сокрушаясь о разнице в уровне цивилизации здешнего мира. Батарея на его телефоне уже показывала на одно деление меньше — это был лишь вопрос времени.
Когда-нибудь придётся рискнуть и попробовать зарядить его с помощью магии молнии или чего-то в этом роде.
— Решение прямо как из детского мультика…
— Хм-м-м, деревня… — Эмилия, стоя перед Субару, который в одиночку бормотал что-то себе под нос, задумчиво приложила руку к щеке. «Кстати, в прошлый раз она тоже так же размышляла», — вспомнил Субару.
Полагаясь на воспоминание о том, что это не было негативным размышлением в духе «не хочу идти с Субару», он попытался воспроизвести, как именно он тогда её уговорил. Точно…
— Пёсик там супер милый, пошли!
— Но я могу доставить тебе неудобства, да и жители деревни…
— А детишки там такие невинные, просто ангельское войско, пошли!
— Хах, ладно. Поняла. Я пойду с тобой.
— И цветочное поле там такое разноцветное и чудесное, пошли… что, э-э, серьёзно?
Ему показалось, что на этот раз она сопротивлялась как-то меньше, чем в прошлый, отчего он почувствовал себя немного обескураженным.
Эмилия, увидев, что Субару невольно задал ей этот вопрос уже без всякого притворства, надула губки: — Если это поможет тебе взяться за ум с завтрашнего дня, то я составлю тебе компанию. И больше никаких шатаний без дела, понял?
— Никаких, никаких! Буду просто реактивным! Да я скорее и собак, и детишек, и цветочное поле оставлю позади, лишь бы остаться с тобой наедине!
— Так ведь вся цель сви-да-ния теряется!
Эмилия блестяще подхватила реплику Субару, которая так и напрашивалась на возражение.
Ещё некоторое время они оживлённо перешучивались, пока не заметили, что ночь стала совсем глубокой. «Ну что ж», — сказала Эмилия и поднялась с кровати.
— Если хочешь, можешь поспать на этой кровати.
— Ты почему-то тяжело дышишь, да и простыни все смяты, так что я, пожалуй, откажусь.
— Чёрт! Почему она так растрёпана… Рам-чи, что ли, даже отсутствуя, продолжает мне мешать?!
Ему показалось, что лицо Рам, которая ещё недавно была на вершине списка людей, заслуживающих благодарности, возникло в ночном небе и смотрело на него сверху вниз с презрением.
Пока Субару представлял себе эту сцену, будто бы она стала покойницей и вознеслась на звёздное небо, Эмилия, стоявшая рядом, подошла к окну и тоже посмотрела наверх: — Да, и сегодня звёзды такие красивые… Наверное, завтра будет хорошая погода.
— Ага, и это будет незабываемый день.
— Опять ты за своё…
Эмилия, оперевшись спиной о подоконник, обернулась и собиралась было снова отчитать Субару за его легкомысленные слова. Но её губы замерли, когда она посмотрела на него.
Наверное, потому, что выражение лица Субару было на удивление серьёзным.
Заметив, что Эмилия внезапно замолчала, Субару моргнул:
— Эй, что случилось? Если будешь так долго мешкать, сонный я без разбору сделаю из Эмилии-тан подушку для обнимашек.
— И всё-таки ты странный, Субару.
— Внезапно такая обидная оценка?! Я что-то сделал не так?!
Субару опешил от такого неожиданного удара. Эмилия отошла от окна, пересекла комнату и, проходя мимо Субару, мило проговорила: «Ничего особенного–о-о».
Затем, взявшись за дверную ручку, она обернулась: — Ну что ж, дворецкий Субару. С завтрашнего дня работай как следует. Вознаграждение на то и вознаграждение, что даётся только тем, кто хорошо потрудился.
Слегка подняв руку в жесте, похожем на салют, и оставив на прощание улыбку, её серебряные волосы мелькнули в дверном проёме. Не дожидаясь ответа, тень девушки исчезла за дверью.
Протяни он руку — уже не достать. Дверь со стуком закрылась, и Субару остался в комнате один.
Однако…
— Ой-ой-ой, серьёзно, что ли. Чёрт, я ведь теперь так воодушевлюсь. Серьёзно.
Обещание, которого он так желал, было снова дано.
И Субару снова мог бросить вызов этой ночи.
Сможет ли он пережить ночь четвёртого дня и встретить утро обещанного пятого дня?
Время решающей схватки — примерно шесть часов.
— Ну что ж, сразимся, госпожа Судьба!
Сидя не на кровати, а на полу и оперевшись спиной о неё, Субару с нетерпением ждал, когда ночь уступит место утру.
Прохладное ощущение от пола, на котором он просидел уже почти два часа, давно согрелось теплом его тела и никак не помогало Субару оставаться в сознании.
Но тело Субару ни на йоту не поддавалось сонливости и находилось на пике бодрствования.
Причина была проста.
— Да кто ж уснёт, когда сердце так колотится?
Сердце билось сильно и быстро, а звук его ударов был таким громким и резким, будто оно стучало прямо у него в ушах. Он остро ощущал, как кровь бежит по жилам, и чувствовал, как кончики пальцев слегка немеют и покалывают.
— Неужели я так из-за обещания с Эмилией-тан? Ой-ой, я что, как школьник, который не может уснуть перед экскурсией? Вспоминаю, как проспал на школьной поездке.
Тогда они проспали всей семьёй. Вот уж насколько все ждали этого события. Печаль того дня, когда ему одному пришлось есть бенто из круглосуточного магазина, до сих пор тихонько дремала где-то в глубине его души.
Вспоминая эту болезненную историю и пытаясь отвлечься, Субару продолжал смотреть на ночное небо.
Звёзды сияли по-прежнему, лишь луна медленно, но верно двигалась на запад.
До восхода солнца на востоке оставалось, наверное, часа четыре.
— Долго.
Сонливости не было и в помине, но приходилось постоянно быть начеку, не зная, что может произойти. Мысли о возможном нападении делали любые попытки убить время недопустимыми. Всё, что оставалось Субару, — это прислушиваться к оглушительному стуку собственного сердца и продолжать думать.
Он снова и снова прокручивал в голове эти четыре дня, то есть вторые четыре дня.
Неудачное начало, а также несколько отличий от первой недели. Всё это, вероятно, сильно повлияло на путь к этой ночи.
Но, с другой стороны, он считал, что ему удалось пройти через несколько ключевых событий, запомнившихся ему по первому разу. Во второй раз к ним добавились лишь мелкие побочные события.
Если предположить, что причиной его возвращения была ошибка в установке флага, то не могли ли сегодняшние занятия и подобные события относиться к этому?
— Как вариант, отрицать нельзя…
Даже если предположить существование некой сущности, возвращающей Субару в цикл, трудно сказать, сочтёт ли она те занятия чем-то важным.
С другой стороны, никаких других значительных изменений он не ощущал. Отношения с Эмилией не изменились, а с Рам и Рем, как ему казалось, стали даже лучше, чем раньше.
— Если что-то ещё и осталось незавершённым…
Это то, что сегодня вечером ему не удалось встретиться с Беатрис.
В предыдущем мире, сразу после обещания с Эмилией, Субару вторгся в комнату Беатрис, снова взломав «Дверной Переход».
Он не помнил, чтобы они тогда о чём-то важном говорили, поэтому вероятность того, что это был флаг, крайне мала, но на этот раз его отношения с ней были ещё хуже, чем прежде.
Из-за жёсткого графика Субару за эти четыре дня почти не имел возможности встретиться с ней.
— Хотя и в прошлый раз мы только и делали, что обменивались колкостями при встрече.
Бормоча это, Субару не мог не заметить, что что-то царапает ему душу.
Действительно, он не помнил, чтобы говорил с Беатрис о чём-то важном, но в этом втором цикле именно её поведение спасло его душевное равновесие.
Именно в её неприкрытой настороженности по отношению к нему Субару нашёл облегчение и смог прийти в себя.
— Нужно было хотя бы поблагодарить её.
Хотя Беатрис из этого мира понятия бы не имела, о чём речь… Впрочем, легко предположить, что она ответит на его слова.
Несмотря на то, что при каждой встрече они только и делали, что ругались, губы Субару расплывались в улыбке, когда он думал о ней.
Даже эти неизменные перепалки теперь, вспоминая их, вызывали смех.
Если удастся дожить до завтра, до утра, он сможет сделать ещё так много всего.
Не только Беатрис, но и Рам, и Рем, и даже Розваалю ему было что сказать.
Конечно, он надеялся, что ему простят, если это произойдёт уже после того, как он исчерпает тысячи слов для Эмилии.
— Ой, да тысячами слов мне, пожалуй, и не выразить всех своих чувств. А то, что не смогу выразить словами, я покажу действиями…
Он представил, как обнимает смущённую Эмилию из своих фантазий, как её зардевшееся лицо обращается к нему, и их губы сливаются в поцелуе. Он усердно занимался «сбором кадров из эроге» в своём воображении.
Оглядываясь назад, прошедшие восемь дней — и предыдущие, и нынешние — вызывали смех.
Возможно, его внутреннее расслабление проявилось и внешне, потому что, хотя до утра оставалось ещё больше трёх часов, он почувствовал, как веки слегка потяжелели.
— Дойти до такого и уснуть — это будет уже совсем не смешно. Я же не в онлайн-игру играю…
Говоря это, он потёр веки, отгоняя нахлынувшую сонливость. Но сонливость принесла с собой и лёгкий озноб, отчего он невольно вздрогнул и криво усмехнулся.
Он обнял себя за плечи, пытаясь согреться, растирая тело. Но сколько бы он ни тёрся, озноб не проходил, более того, и сонливость никуда не исчезала.
— Странно.
Субару тоже заметил это изменение в ситуации, которую до этого воспринимал оптимистично.
— Не просто холодно, а до боли.
Посмотрев на рукава своей спортивной куртки, он увидел, что кожа покрылась мурашками, и он дрожал от холода до самых костей — это было видно невооружённым глазом.
Это было ненормально. Климат в этом мире был тёплым, и обычно поддерживалась такая температура, что ему было комфортно с закатанными рукавами спортивки.
Так почему же сейчас он так замёрз, что у него зуб на зуб не попадал?
— Плохо, неужели, это… чёрт!
Почувствовав, что дрожь вызвана не холодом, а страхом, Субару в панике опёрся руками о пол.
Но дрожь уже распространилась по всему телу, и руки, которыми он пытался помочь себе подняться, не могли удержать его.
Потратив почти тридцать секунд, он кое-как наконец встал. Но и ноги, державшие его, дрожали в коленях, и стоило ему расслабиться, как он тут же мог рухнуть.
Чувство, будто кровь отхлынула от конечностей. Слабость, отнимающая силы в руках и ногах. Прежде такое громкое сердцебиение ослабло, и он отчётливо ощущал, как тупеет даже мысль.
Во всём теле не было сил, и казалось, если он не будет сознательно это контролировать, то забудет даже как дышать.
Задыхаясь, с дрожащими губами, Субару, волоча дрожащие ноги, выполз из комнаты в коридор — искать помощи.
— К-кто нибудь…
Он попытался громко позвать кого-нибудь, но голос сорвался, будто горло сдавило.
Пересохшее горло болело от одного лишь проходящего воздуха, а слабость, казалось, овладела даже сокращениями лёгких, замедляя дыхание.
Плохо, — только эта мысль билась в его мозгу.
Никакого конкретного способа справиться с этим ему в голову не приходило, и он не понимал, что с ним происходит.
Он знал лишь одно: нынешняя ситуация угрожала его жизни.
С постаныванием, нетвёрдой походкой он направился к лестнице. Привычная дорога, и расстояние небольшое. Тем не менее, цель казалась невероятно далёкой.
Добравшись до лестницы, он уже тяжело и прерывисто дышал, и каждый шаг вверх по ней был мучительным испытанием, будто с каждым шагом от него отрывали кусок души.
— Ха-а… ха-а… чёрт…
Карабкаясь по каждой ступеньке, цепляясь руками и ногами, он кое-как добрался до верхнего этажа. Его цель находилась в дальнем конце тусклого коридора — там был тот, кто ему нужен.
Ощущение, будто все его внутренности расплавились и перемешались в одну кучу, тошнота и слёзы, которые он уже не мог сдержать, подступали к горлу, но он полз вперёд, вперёд.
К Эмилии, к Эмилии, он должен добраться до Эмилии.
Чувство долга, обязанность, неописуемое чувство толкало Субару вперёд.
В этом уже не было жалкого желания спастись, цепляния за собственную жизнь, а лишь отчаянное, пусть и уродливое, но абсолютное, навязчивое ощущение, что он должен быть там.
Покои Эмилии находились в самом конце западного крыла верхнего этажа особняка Розвааля.
Когда он добрался до того же этажа, Субару был уже почти на последнем издыхании. Если бы кто-то увидел его со стороны, то, возможно, отвернулся бы от столь жалкого зрелища.
Прислонившись к стене, обмочившись и испачкав лицо слезами и рвотой, он утратил даже минимальное человеческое достоинство.
Всё тело было вялым, мышцы повсюду отказывались слушаться. Место, до которого оставалось совсем чуть-чуть, казалось Субару таким же далёким, как небо.
— ...
Дыхание было прерывистым, а в ушах звенел пронзительный звук.
Поэтому то, что Субару заметил тот странный звук, было чистой случайностью.
Ему показалось, будто звякнули цепи.
Странное чувство… оно заставило Субару остановиться. В тот же миг тело, опиравшееся на стену, не выдержав, сильно съехало вниз. Он попытался упереться. Но не смог. Рухнув на пол…
— А?
В следующее мгновение на него обрушился удар.
Всё его тело сильно дёрнулось, и он, вместо того чтобы упасть на пол, отлетел в сторону.
Лишь после того, как он несколько раз подпрыгнул на полу и проехался по нему лицом, Субару понял, что получил какой-то невероятно сильный удар.
Боли… не было.
Было лишь тягучее, неприятное онемение от кончиков пальцев до самых внутренностей. Ощущение, похожее на то, когда отлёживаешь конечность, и кровь перестаёт поступать, — такая же слабость овладела его телом.
— Что… это…
Спросил он, пытаясь приподняться с ничком лежащего положения. Но дрожащие руки, даже ухватившись за пол, не могли придать ему сил. Нет, что-то не так. Даже если силы нет, он не мог удержать равновесие. Вообще, почему правая рука так старается, а левой даже не видно?
И без того тусклый коридор стал ещё темнее, будто даже этот слабый свет отказывался ему помочь. В расплывчатом, искажённом поле зрения Субару посмотрел на тщетно борющуюся правую руку, затем на левую, которая отказалась выполнять свою функцию, и…
…он понял, что его левая половина тела оторвана от плеча.
— А?
Перекатившись на бок так, чтобы левая половина тела оказалась сверху, Субару застыл в ошеломлении.
Левой руки, необходимой для того, чтобы подняться, не было. Она была оторвана от плеча, и из рваной раны виднелись обрывки мяса и костей.
Даже в ночной прохладе внутренняя часть раны ярко алела, и из неё непрерывно хлестала ярко-красная кровь.
Рана была не только на левом плече, но и на левом боку, и оттуда, из зияющей дыры, частично вываливались внутренности.
Сколько раз ему уже приходилось видеть собственные кишки?
…подумал он, находясь в полубессознательном состоянии, и сразу после этого боль от увиденных ран пронзила всё его тело.
Это уже нельзя было назвать ни болью, ни жаром, — оно сдавило горло Субару, который бился, как выброшенная на берег рыба, лишив его даже возможности закричать, и заставило корчиться.
— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!
В глазах замелькало, перед ними попеременно вспыхивали красные и жёлтые огни.
Они заслонили собой привычный вид особняка, который он видел всего мгновение назад, и уносили сознание Субару в какое-то другое, неземное место.
Хочу умереть.
Хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть хочу умереть умереть умереть умеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумеретьумереть.
Он не понимал, зачем живёт.
Это нельзя было назвать жизнью.
Он просто ещё не умер. Он скоро умрёт. Он вот-вот умрёт.
Ничего не понятно, всё так далеко.
Он не мог вспомнить, что собирался делать. Он не мог вспомнить, кто он такой. Всё безразлично. Всё безразлично, поэтому хочется умереть.
Всем своим существом то, что когда-то было Субару, желало…
Лязг… цепей…
Это последнее, что он услышал, прежде чем его желание наконец исполнилось.
Его череп раздробили.