Перевод: Энди
— А вы, я смотрю, что-то рановато вернулись, а?
Анастасия встретила вернувшуюся в ратушу группу Субару со слегка натянутой улыбкой.
Учитывая, с каким пафосом они покинули здание, сейчас он и сам, честно говоря, не горел желанием с ней встречаться.
Вот только ситуация не принимала в расчёт ничьи чувства.
— Ага, с возвращением. Но мы тут ненадолго, только закончим одно дело и снова уйдём. В ратуше нужно кое-что сделать.
— Опять что-то надумал? Только предчувствия у меня не самые добрые.
— Есть такое… Для начала, в первом убежище творился сущий кошмар. Всё так, как я передал через Зеркало Связи. Думаю, влияние «Гнева» уже проявляется во многих местах.
— «Сопереживание», так ведь? Я и сама такое чувствую. Стоит настроению хоть немного упасть, как оно тут же летит в самую бездну… Хотя, похоже, на всех это действует с разной силой.
Субару кивнул, соглашаясь с её догадкой.
На самом деле, он и сам заметил это по пути. Похоже, из-за большого расстояния до самого источника, влияние Полномочия Сириус проявлялось неравномерно.
Вероятно, и само знание о существовании этого Полномочия помогало ему противостоять. Доказательством тому служил тот факт, что Субару смог утихомирить Гарфиэля и Ала.
— Не знаю, что стало последней каплей в том убежище. Но мне до чёртиков страшно, что здесь, где собраны наши главные силы, мы наступим на те же грабли. Не хотелось бы вернуться и угодить на кровавый пир, если честно.
— Уж об этом можешь не волноваться. К счастью, здесь собрались люди разумные, так что никто не поддастся на провокации. Мне бы, скорее, больше не хотелось, чтобы кто-то сеял смуту своими высказываниями.
Ал, вернувшийся вместе с Субару, произнёс это, осматривая первый этаж ратуши. Услышав его, Анастасия фыркнула и своим сарказмом заставила несдержанного на язык Ала замолчать.
Тот лишь пожал плечами и умолк, а Анастасия снова повернулась к Субару.
— Ну так и что ты намерен делать? Ты ведь вернулся не без причины.
— Да… Кстати, а где Юлиус? Его нет с тобой?
— Не очень-то я люблю, когда на вопрос отвечают вопросом… Но, если честно, он тоже ведёт себя немного странно. Возможно, дело в том, что Йошуа до сих пор не нашли, но у меня такое чувство, что тут не только это.
— Ведёт себя странно… А ведь и правда, что-то в нём было не так…
После провала штурма ратуши, в разговоре с очнувшимся Субару, Юлиус и в самом деле вёл себя как-то нерешительно. Он принимал нехарактерные для себя решения, делал странные предложения и в целом выглядел неуверенным в себе.
Он очень ответственный парень. Наверное, винит себя в том, что упустил «Чревоугодие».
Но, возможно, дело было не только в этом.
— Эй, Капитан. Взваливать всё подряд на себя — твоя дурная привычка. Понимаю, что ты беспокоишься за Юлиуса, но у нас ведь вроде как дела есть, нет?
— А, да, ты прав. Ладно, он и без моей помощи как-нибудь справится. Вернёмся к нашему делу. Анастасия, тот магический прибор для вещания на верхнем этаже в рабочем состоянии? Не сломан, инструкция к нему не нужна?
Замечание Гарфиэля вернуло Субару к реальности. Услышав его вопрос, Анастасия удивлённо моргнула своими круглыми глазами.
— Он не сломан, и я сама уже пользовалась подобными устройствами, так что всё в порядке… Но зачем он тебе понадобился? Что ты замышляешь?
Заметив её настороженный взгляд, он почесал щеку.
Он прекрасно понимал, что его предложение, скорее всего, встретят в штыки, но ничего другого придумать не мог. План, который мог бы принести максимальную пользу и уменьшить возможный урон…
— Как я уже говорил по Зеркалу Связи, сейчас по всему городу сильно ощущается влияние Полномочия Гнева. То, что в том убежище, куда мы ходили… ну, случилась та кровавая баня, — это результат всеобщего раздражения. Любая мелочь, любая негативная эмоция может привести к чудовищным последствиям. Вот что страшно.
— Это да. Я тоже так думаю. Чем больше людей, тем быстрее растёт тревога из-за беспомощности. Но пока существует такая вещь, как убежища… нет, даже если бы их не было, люди всё равно будут держаться вместе. Верно ведь?
Субару молча кивнул в ответ на её вопрос.
Ужас Полномочия Сириус заключался в том, что его эффект усиливался с ростом количества попавших под него. А как только через трансляцию станет известно об угрозе Культа Ведьмы, люди от страха начнут сбиваться в кучи. Это был поистине дьявольский метод, играющий на человеческом стремлении противостоять слабости сообща.
Неизвестно, было ли это целенаправленным планом Культа Ведьмы, но в результате образовался порочный круг. И прямо сейчас он продолжал угрожать людям.
— И ты придумал способ этому противостоять, я правильно понимаю?
— Скажем так, на уровне «может сработать». Но я думаю, что попробовать стоит. Однако…
Увидев в глазах Анастасии надежду, Субару осёкся, не договорив фразу.
Она прищурилась, и он почувствовал, как её взгляд буквально впивается в него, пытаясь прочесть его мысли. Субару глубоко вздохнул.
— Как только мы начнём, то же самое услышат и люди из Культа Ведьмы. Так что мы их спровоцируем, а это, в свою очередь, может породить другие опасности.
— Зато есть высокая вероятность, что мы устраним нынешнюю, скрытую угрозу, так?
— Да, именно так. Мы только-только отбили ратушу, а в убежищах, если не считать Полномочия Сириус, пока всё спокойно. Я понимаю, что это трудный выбор…
Трудно было представить, как отреагируют фанатики из Культа Ведьмы на столь масштабное действие с их стороны. В делах с ними всегда был риск, будто подносишь спичку к пороховой бочке. Проблема была лишь в том, что эта пороховая бочка рано или поздно взорвётся, независимо от того, есть ли спичка.
— Нацуки, я, в общем-то, и так поняла, что ты хочешь сделать.
— Правда?
Анастасия, до этого делавшая вид, что о чём-то размышляет, сказала это с долгим вздохом. Субару удивлённо вскинул брови.
— Из всего нашего разговора и того, что ты первым делом спросил про «Метеор»… Если бы я и после этого не поняла, вот тогда стоило бы беспокоиться.
— Н-ну, да, ты права. И что думаешь? Против, да?
Он и так был почти уверен, что она будет против.
А потому Субару придётся пустить в ход всё своё красноречие, чтобы переубедить такую грозную стену, как Анастасия, но…
— Эх-х, ничего не поделаешь.
— Что? Ты согласна?
— Если рассуждать здраво, это лучший вариант. Как бы я ни стремилась к победе, если после разгрома всего Культа Ведьмы от города останется лишь гора трупов, послевкусие будет то ещё.
От такого неожиданного ответа Субару на мгновение опешил.
Тем временем Анастасия, покусывая губы, явно размышляла, как справиться с собственными противоречивыми чувствами. Но тут в разговор встрял Гарфиэль: — Эй, Капитан, сестрица. Так что делать-то будем, а?
— Какой же ты недогадливый. Я уж столько наговорила, что даже мой Рикардо всё понял бы.
Анастасия была безжалостна к Гарфиэлю, который явно не улавливал суть разговора. Тот раздражённо клацнул клыками, но тут его по плечу сзади хлопнул Ал. Когда Гарфиэль обернулся, тот усмехнулся: — Короче, брат думает вот что: чтобы противостоять этому Полномочию Гнева, которое расползлось по всему городу, проще всего будет обернуть его против них же.
— Обернуть против? Это то есть как?
— Способность Сириус — это «сопереживание». Именно потому, что сейчас все дрожат от страха, эмоции множества людей накаляются, и любая мелочь выливается в раздражение и взрыв. А значит…
— …если мы перекроем страх и ужас другой эмоцией… например, надеждой, то именно это чувство и станет общим для всех, — завершили мысль Ала сначала Субару, а за ним и Анастасия.
Услышав это, тот широко раскрыл глаза и, наконец, поняв, выдохнул: «А-а-а…».
— Так вот оно что! Точно, тогда они не перебьют друг друга. А если всё пойдёт как надо, то и те, кто пал духом, снова воспрянут и захотят сражаться!
— Когда тебя захлёстывает общая атмосфера уныния, даже закалённый боец может опустить руки. Если мы освободим их от этого страха, то сможем решить и проблему нехватки бойцов.
— А это мысль! Давай, Капитан! Прибор ведь есть. Надо немедленно начинать и…
— Стойте, стойте! Всё не так просто. Я ведь тоже не просто так сидела сложа руки, я думала об этом.
Анастасия остановила разгорячившегося Гарфиэля, хлопнув в ладоши.
Он оскалился на неё.
— А? Какого чёрта ты нас останавливаешь?! Ты ж сама только что согласилась, что другого выхода нет! Не трусь в последний момент!
— Я не трушу, вовсе нет. Я же сказала, что уже думала об этом. У этого плана, помимо очевидных плюсов и минусов, есть и другие проблемы.
— Плюсы и минусы — это то, о чём мы уже говорили, так?
— Плюс — это сама цель операции: развеять страх горожан и устранить угрозу в тылу. Минус — то, что наш голос разнесётся по всему городу, а значит, его услышит и Культ Ведьмы. И как они на это отреагируют — совершенно непредсказуемо, — ответила Анастасия и упрямому Гарфиэлю, и спокойному Субару. Скрестив руки на груди, она добавила: — Но, что касается этого минуса, то, я думаю, о нём можно особо не беспокоиться. Когда они выдвигали свои требования, то в своём же вещании не запрещали нам сопротивляться. Скорее, им просто наплевать. Наплевать и на то, что мы им мешаем, и на то, что мы сопротивляемся.
— Если уж на то пошло, то за нашу атаку на ратушу они нас тоже никак не наказали. То, что случилось с людьми внутри, было просто проявлением их больной фантазии.
— Фантазии, говоришь? Хорошее слово. Отлично передаёт извращённую натуру этих типов.
Анастасия вздохнула, а Субару почувствовал подступающую тошноту при одном воспоминании об Архиепископах Греха.
Но в одном они сходились: сама по себе трансляция не несёт большой опасности. А значит, проблема, о которой говорила Анастасия, была в другом…
— Я не имею ничего против самой трансляции. Но проблема в другом… а именно в том, кто и что будет говорить.
— Кто и что?
Субару нахмурился, не понимая, к чему она клонит.
Воодушевить людей через трансляцию, развеять липкий страх, опутавший их сердца… Чтобы достичь этой цели, кто и что должен сказать…
— Ну так тут же твой выход. Ты — кандидатка на трон, у тебя есть известность. Если ты объявишь о своей готовности сражаться…
— Прозвучит, наверное, не очень, но я не думаю, что мои слова будут иметь такой уж большой эффект. Досадно признавать собственное бессилие, но это так.
— …
Анастасия покачала головой, отвергая поспешное предложение Субару.
Он не понимал. Ведь она — кандидатка на трон! Жители Пристеллы, конечно же, знали об официальном Королевском Отборе. Её известность должна была в разы превосходить известность любого обычного человека.
— Почему ты говоришь о бессилии? Ты ведь…
— Если говорить только об известности, то да, это была бы я. И если бы это могло изменить ситуацию к лучшему, я бы с радостью выступила. Но этого не произойдёт. Моё имя пока что не ассоциируется с силой, способной одолеть Культ Ведьмы. «Какая-то известная личность собирается сражаться с Культом Ведьмы… Может, что-то и получится», — вот и всё, на что они могут рассчитывать.
— Но даже так…
— Этого недостаточно! Нам нужна надежда. Такая надежда, что всколыхнёт сердца людей, порабощённых страхом.
Субару не нашёлся, что ответить на её категоричное заявление.
По правде говоря, ему хотелось обрушиться на неё за эту слабость, заставить её изменить своё мнение. Но кто, как не сама Анастасия, сейчас сильнее всего переживала и злилась на себя за беспомощность в такой ситуации.
Она говорила это не необдуманно. Наоборот.
Она всё тщательно взвесила и пришла к выводу, что для этой роли её недостаточно.
— Если бы нужно было кого-то обмануть, запудрить мозги своим красноречием — это я смогла бы. Убедить пятерых из десяти — запросто. Но это не та надежда, за которую можно уцепиться. Это будет спасательный трос, который порвётся от малейшего дуновения ветра, и он лишь самую малость изменит их настроение.
— Тогда… тогда госпожа Круш? У неё есть воинская слава, она из знатного рода Лугуники…
— Да. Её слова, без сомнения, имели бы огромную силу. Но это были бы слова её прежней. У нынешней силы такой нет. Более того, сейчас она на волосок от смерти. Ей не до того, чтобы кого-то воодушевлять.
— На волосок от смерти?! Всё настолько плохо?!
Услышав, что ситуация ещё хуже, чем он думал, Субару шагнул к Анастасии.
Она, будучи ниже его ростом, смотрела на него снизу вверх, плотно сжав губы. Субару тут же обернулся к Гарфиэлю, но тот лишь со скорбным видом покачал головой.
— Этот кошак, думаю, умереть ей не даст. Столько жизненной силы в неё влил… Но чтоб поставить её перед магическим прибором и заставить говорить — я против. Она не в том состоянии. И это будет слышно в её голосе.
— Чёрт! Тогда Юлиус! Уж он-то имеет на это право…
— Юлиус, без сомнения, выдающийся рыцарь из Королевской Гвардии. «Безупречный Рыцарь», моя гордость. Но насколько его имя известно в этом городе? Эффект от его выступления будет примерно как от моего. А в красноречии я его превосхожу.
Предложение с Круш было отклонено, с Юлиусом — тоже.
Тогда кто ещё из оставшихся в ратуше мог бы вселить надежду? Вильгельм? Рикардо? У второго для этого не было ни авторитета, ни известности.
А можно ли вообще подходить с таким разговором к нынешнему Вильгельму? И насколько весомым будет его титул бывшего капитана Королевской Гвардии?
— Тогда что делать? Кто ещё…
— Эй, слушай.
Только он, казалось, нашёл эффективное средство против «Гнева», как всё застопорилось на стадии исполнения: не было подходящего человека.
И пока Субару ломал голову, Ал вдруг небрежно поднял руку: — А тот, кто будет говорить… им что, не может быть брат?
— А?
Это было сказано таким будничным тоном, что Субару даже не сразу среагировал.
Он застыл с открытым ртом, пытаясь осознать, что вообще сказал его земляк. Впрочем, и осознавать было нечего.
Несмешная шутка, глупая выходка в такой момент… О чём он вообще думает?
— Слушай, Ал. Мы тут серьёзные вещи обсуждаем. И времени у нас в обрез. Мне сейчас не до твоих шуточек.
— Эй, погоди. Да, я тот человек, которого Принцесса наняла именно потому, что больше половины моих слов — это чистая несерьёзность, но сейчас я не шучу.
— Если не шутишь, то как тебе вообще в голову пришла идея заставить говорить меня? Если ты не шутишь, а просто сбрендил или свихнулся, то можешь не продолжать.
— С чего бы? Что в этом такого странного? Оглянись вокруг.
Ал, оставаясь верным своей несерьёзной манере, вдруг понизил голос и кивнул подбородком в сторону. Повинуясь его жесту, Субару перевёл взгляд на двоих других — на Анастасию и Гарфиэля. Он ожидал, что они тоже смотрят на эту перепалку с раздражением, но…
— Эй, вы двое…
— …
Их взгляды были серьёзны. В них не было ни раздражения, ни разочарования.
Они смотрели на него с искренней серьёзностью.
Словно полностью поддерживая предложение Ала.
— Вы шутите? Я буду говорить, и что, все с этим согласятся? Если даже Анастасия и Юлиус не могут, то с чего вдруг смогу я?!
— Так мы ж об этом на улице говорили, брат. Это результат того, что ты успел здесь наворотить. Гарф ведь тоже сказал? «Капитан», «Капитан», все дела.
— Какая тут вообще связь?!
— Прямая! Брат, ты заслужил, чтобы Гарф называл тебя так. На этом и строится доверие, так? И похоже, ты ошибочно полагаешь, что твои заслуги — это так, мелочь. Но я тебе вот что скажу. Титул «Тот, кто одолел Лень из Культа Ведьмы» — сейчас не то что в этом городе, во всём мире есть только у тебя одного!
— …
Ал повысил голос и, шагнув вперёд, приблизился к Субару вплотную.
Холодный металл шлема коснулся его лба, передавая жёсткость и ледяной холод. Из-за забрала на него словно смотрел невидимый, но пронзительный взгляд, и Субару затаил дыхание.
— В городе, захваченном Культом Ведьмы, находится человек, который убил Архиепископа Греха из этого же Культа. Скажи мне, кто ещё здесь, при таких условиях, может вселить в людей столько надежды и ожидания? Если кто и может, то только «Святой Меча» Райнхард и ты, брат. И сейчас здесь есть только ты.
— Тц!
Ал с силой боднул его лбом, заставив Субару отшатнуться.
Тот потёр ушибленное место и отступил на шаг. Ал пожал своим единственным плечом.
— Я была того же мнения. Если кто и должен это сделать, то только Нацуки.
— Анастасия…
Субару обернулся, всё ещё держа руку на лбу. Анастасия смотрела на него, опустив глаза.
В её лице всё ещё читалось сожаление о собственном бессилии, но вместе с тем и чувство ответственности, заставлявшее её доверить эту надежду кому-то другому.
И только сейчас, видя её выражение лица, он наконец осознал, какое огромное бремя ожиданий легло на его плечи.
— Гарфиэль, ты тоже? Тоже так думаешь?
— Я не особо в курсе подробностей, как там командир прикончил этого вашего «Лень» из архи-чего-то-там. Но думаю я о том же, — ответил Гарфиэль на его тихий вопрос, ероша свои короткие волосы. — Если чей-то голос в этом городе может стать для кого-то надеждой… то для меня это голос Капитана. Если Капитан скажет «Я сделаю это!» или «Помоги мне!», мне кажется, я смогу всё. Вот что я думаю.
— …
Это было доверие невероятной, неподъёмной тяжести.
Субару замер, затаив дыхание, отчётливо ощущая весь масштаб возложенных на него ожиданий.
Он повернул голову и посмотрел на Анастасию. Она кивнула.
Затем он посмотрел на Ала. Тот тоже пожал плечами в знак согласия.
Гарфиэль неотрывно смотрел на него. Когда Субару повернулся к нему, тот кивнул.
— …
Приняв их ответы, Субару поднял голову кверху.
Он прищурился от тусклого света хрустальных ламп в вестибюле первого этажа и долго, глубоко выдохнул.
Какая же нелепая, чудовищная переоценка.
То же самое он чувствовал и с Вильгельмом, и с Юлиусом, и с Райнхардом.
Они все так сильно заблуждались на его счёт. Совершенно неверно его понимали.
Они были куда более достойными, они прилагали намного больше усилий, они были несравненно благороднее.
И то, что они так запросто, так буднично хвалили его, протягивали руку помощи, дружелюбно с ним разговаривали, — всё это постоянно мучило его.
Когда тебя признают те, кем ты восхищаешься, кому не хочешь проигрывать, кого никогда не сможешь догнать, — это вызывает не только радость.
Это вызывало страх. Страх, что однажды его истинная сущность выйдет наружу, и он их разочарует.
Что когда они поймут, какой он на самом деле — жалкий, слабый, ни на что не годный, — то посмотрят на него с печалью и пожалеют обо всех своих словах и поступках.
Он всегда так думал. И всё же…
И Ал, и Гарфиэль, и Анастасия продолжали чего-то от него ждать.
Он и так уже был на грани, раздавленный тяжестью ответственности, но они, словно этого было мало, продолжали навешивать на него всё новые и новые гири.
Таков был путь Нацуки Субару.
Путь, на котором он когда-то поклялся быть героем для одной-единственной девушки.
Но рано или поздно ему придётся стать героем не только для неё, и то, что Субару должен будет нести на своих плечах, — это…
— Если решишься на это, брат, то отныне на твоих плечах будет лежать героическая иллюзия.
Ал внезапно произнёс эти слова, обращаясь к замолчавшему парню.
Тот медленно опустил взгляд. Голос Ала звучал как-то отрешённо: — Тебе нельзя проигрывать. Ты должен побеждать. Нести надежду, оправдывать ожидания, указывать путь в будущее и сражаться. Если ты сейчас примешь это решение, то должен будешь делать это всё.
— Мне всегда нельзя было проигрывать.
— Вес будет другим. Твоё поражение больше не будет только твоим.
Субару не совсем понимал, что имеет в виду Ал.
Его битвы всегда были такими. Когда он проигрывал, терялось нечто большее, чем просто он сам. Всё, что он хотел защитить, исчезало вместе с его поражением.
Всегда было так. По-другому не бывало никогда.
Ведь если бы можно было проиграть и ничего не потерять, он бы и вовсе не стал сражаться.
Но он сражался, потому что были вещи, которые можно защитить только в бою.
И сегодня, в этот самый миг, этих вещей было невероятно много.
— Чего… так это ничем не отличается от того, что было всегда.
— …
Он выдохнул и принял решение.
Сердце, ещё мгновение назад бешено колотившееся, успокоилось. Взгляд стал до странности ясным.
Он чувствовал, даже не видя лица Ала, что тот замер перед ним в изумлении.
— Анастасия, я сделаю это. Если мой голос сможет что-то изменить, то я это сделаю.
— Ты уверен? Если ты однажды выберешь стать надеждой…
— Мои цели не изменятся. «Герой»… что ж, звучит неплохо. Нет, честно говоря, до одури неловко, и называть себя так как-то… э-э…
Увидев озабоченное лицо Анастасии, Субару потёр кончик носа.
— Быть героем я решил ещё год назад. Иначе мне будет стыдно перед девочкой, которая на меня смотрит, и я никогда не смогу догнать ту, за которой иду сам.
— Ясно. Ну что ж, пусть так… Мальчишки — они все позёры.
Анастасия усмехнулась так, будто смирилась, и легонько толкнула его в грудь.
Её реакция его немного удивила.
Кажется, это был первый раз, когда она вот так беззащитно, искренне показала свои настоящие чувства.
Спрятав это мимолётное чувство глубоко в груди, Субару поднял голову.
— Спасибо, Гарфиэль. И тебе, Ал. Благодаря вам я смог решиться.
Сказав это двум стоявшим позади него парням, он последовал за шагнувшей вперёд Анастасией.
Он встал перед «Метеором» и начал лихорадочно соображать, что сказать.
Пока что в голове не было ни единой мысли о том, что нужно говорить, о чём стоит сказать.
Но, что было странно, он не чувствовал ни растерянности, ни страха.
Может, потому, что он чувствовал — всё как всегда?
Или потому, что он знал: ему просто нужно вести себя круто. Как и всегда.