Перевод/редактура: Винсент
Дабы добраться до Сторожевой Башни Плеяд нужно было пройти через смертоносные Песчаные Дюны Аугрии. Чтобы преодолеть этот лабиринт, кишащий зверодемонами, к группе Субару присоединилась ценная союзница — Повелительница Зверодемонов, Мейли.
Хотя решение взять её с собой и было принято, год назад Розвааль помог заточить девочку в эдакой тюрьме особняка. Учитывая, что она когда-то напала на особняк вместе с “Охотницей за потрохами”, Субару ожидал бурного спора насчёт её освобождения…
— А почему бы и не-е-е-ет? — беззаботно ответил Розвааль, разрешая освободить Мейли. — Если вы с Эмилией решили, то пусть идёт. Если же она натворит дел, то это будут ва-а-а-аши проблемы, — закончил он.
Типичный Розвааль, что тут скажешь. Разрешение, конечно, получено, но как-то… легко всё прошло. Впрочем, неважно. Мейли, проведя год взаперти, наконец-то вышла на свободу.
— М-м-м! Воздух здесь такой другой! — протянула она, обнимая охапку плюшевых игрушек. — В той комнате было так душно, просто ужас!
— Мы ж старались облегчить тебе заточение. Неужели всё так плохо было?
— Ну… Я вашу заботу оценила, конечно, но свобода — это свобода. Братик, если ты не будешь такие мелочи учитывать, сестрёнка с мелкой тебя бросят!
Мейли надула губки. “Сестрёнкой” она называла Эмилию, а “мелкой” — Беатрис. Петру она звала “Петрочка”, Гарфиэля — “Зубастый”, а Отто — “Дохляк”. Ну, у неё свои причуды.
— Эта комната тебя устраивает? — спросил Субару.
— Вроде нормальная. Фредерика, кажется, тут прибралась, пока мы вещи таскали, — ответила девочка, с любопытством оглядывая комнату. — Так что чистенько и уютненько.
Это была комната для прислуги в западном крыле особняка Розвааля. Положение Мейли было… необычным. Выгнать её было нельзя, так что приходилось держать её в особняке, но вот кем она теперь считалась — гостьей или прислугой? Гостьей — слишком близко, прислугой — слишком вольно. В итоге она оказалась в непонятном положении “союзника”, которому выделили комнату на этаже прислуги. Туда и перетаскивали все её вещички из прежней камеры, чтобы бесцветное помещение приобрело хоть какой-то вид.
— Даже после такого радушного приёма, я не знаю, надолго ли останусь. Как только пойму, что смогу выжить сама по себе, сразу сбегу.
— Если в твоём плане нет всяких пакостей, и ты не собираешься возвращаться к своей мамаше-монстру, то валяй. Только сперва свою часть работы выполни. А потом хоть на все четыре стороны.
— То есть, как только я перестану быть обузой, могу хоть помереть где угодно?
— Раньше я бы сказал, что мне плевать, кто где подыхает, лишь бы мне об этом не трезвонили. Но сейчас я так не скажу.
Субару задвинул вещи в угол комнаты и подошел к окну, где стояла Мейли. Он потрепал девочку с синей косичкой по голове, а она, не отрывая взгляда от окна, прикрыла глаза.
— Хочу, чтобы те, кого я знаю, жили нормально и умирали своей смертью. Уходи, если хочешь, но хоть записку черкни, когда соберешься. Чтобы я знал, что у тебя всё хорошо.
Юноша легонько потрепал Мейли по голове и убрал руку. Девочка потрогала голову там, где её только что гладили, и посмотрела на Субару с укором.
— Братик, ты так же с девчушкой и Петрочкой делаешь? Жестокий!
— Да не было у меня таких мыслей… — бросил юноша, почесав затылок, и направился к выходу. Он не хотел помогать ей обставлять комнату. У них с Мейли были очень разные представления о прекрасном. Лучше смыться, пока его не выгнали за ненужную помощь.
— Я всё равно твои слова наполовину мимо ушей пропущу. Скоро мы в Аугрии помрём!
— Мы туда не помирать идём. И твоя помощь нам очень нужна. Так что давай, не ленись.
— Ага-ага…
Субару махнул рукой, прощаясь с девочкой, которая отмахивалась от него, не глядя. С каменным лицом она доставала вещи из коробки и расставляла их в своей временной комнате. Мейли права: непонятно, надолго ли она тут задержится и вернется ли вообще. И всё же...
— Кажется, она рада, — пробормотал Субару.
Девочка счастливой походкой бегала по комнате, расставляя свои любимые плюшевые игрушки. Было трогательно наблюдать, как она радовалась своей первой собственной комнате.
С добавлением Мейли число участников «экспедиции по захвату Башни Мудреца» достигло семи: Субару, Эмилия, Беатрис (семейная банда), Юлиус, Анастасия, Мейли (группа поддержки) и, наконец, ещё одна девушка — Рем.
Всей этой толпой они отправлялись к Песчаным Дюнам Аугрии, которые находились на восточной окраине мира. Путь туда от настоящего особняка Розвааля лежал прямиком на восток. Он был длиннее, чем до Пристеллы, и займет около двадцати дней в один конец. Так что вся поездка растягивалась месяца на два, с учётом дороги туда и обратно, а также времени, которое они проведут в самой башне. И вот тут-то и возникла одна проблемка…
— Петра, извини, что оставляю тебя одну. Не дуйся.
— Да ладно, я не дуюсь. Господин Субару, можете, как обычно, отправляться куда подальше и заниматься своими опасными делишками!
Петра, которую Субару уже бросал на месяц из-за дел в Пристелле, теперь предстояло остаться одной ещё на два месяца, и она была этим крайне недовольна. Размахивая подолом своего миленького платьица горничной, она шла по коридору особняка с надутыми губами. Субару плёлся следом, извиняясь и пытаясь её как-то задобрить.
Собственно, почему Субару так старался угодить Петре? Потому что всем известно: если девушка не в духе, виноват, скорее всего, мужчина. А Петра — одна из самых очаровательных девушек в особняке. В её плохом настроении могли быть виноваты только Субару, Розвааль, Гарфиэль или Отто… Хотя нет, пожалуй, все мужчины особняка могли быть виновниками. Когда Пак вернётся, его тоже можно будет добавить в этот список. Сплошные козлы.
— Конечно, торчать месяц в особняке с Розваалем — удовольствие так себе… Но это моя работа, так что… Ой!
— Я не из-за этого злюсь! Я же не мелкая! — воскликнула Петра. — Тут есть Фредерика и Рам! Не несите чушь.
— А кто тогда на мужиков вешается и бьёт их головой в живот?..
Петра возмутилась, а Субару тем временем корчился от боли, получив удар в солнечное сплетение. Она уперла руки в бока и выпятила свою небольшую грудь. Где тут, спрашивается, увидеть что-то, кроме детской наивности? Впрочем, душа леди созревает раньше тела. Хотя у Беатрис, кажется, тело отставало настолько, что и душа за ним не поспевала.
— Но, Петра, твой удар стал повыше бить. Раньше ты мне на грудь прыгала и потом подпрыгивала, прежде чем врезать.
— …Вы меня удивляете! Я же вам говорила! Смотрите! Я тоже за месяц выросла. Стала выше, волосы длиннее, и лицо ещё милее!
— А, точно, немного подросла. И волосы длиннее. А лицо и раньше милым было.
Петра считалась первой красавицей в деревне Алам. Все мальчишки были в неё влюблены. Поэтому, когда её взяли в особняк горничной, деревня устроила целое шоу. Если быть точным, устроили соревнования по сумо на деревенской площади, где дети ревели, не желая отпускать Петру. В конце концов в сумо вмешались взрослые, и почему-то избили Субару. Странный обряд прощания.
В общем, Петра была всеобщей любимицей, и деревня очень горевала, когда она уехала работать в особняк. Субару хотелось как-то скрасить её жизнь в особняке. Но власти у него тут никакой не было, поэтому он мог лишь уделять ей внимание, чтобы она не забывала о родных местах.
— Тебе в твоём возрасте хочется веселиться, а тебе приходится работать. Конечно, ты задыхаешься даже с Фредерикой и Рам.
— Дело не в этом…
Субару раскинул руки. Петра немного помешкала, а потом обняла его. Субару обнял её в ответ и погладил по голове.
— Субару… то есть, господин Субару. Вы опять на опасное задание?
— Пока не ясно, насколько оно опасное. Хотя… есть такое. Но может оказаться, что это будет самая безопасная экскурсия в моей жизни.
— Какие шансы на то и на другое?
— Двадцать процентов на безопасность, восемьдесят — на опасность.
— Звучит опасно.
Субару не умел врать, особенно когда его расспрашивали прямо. Петра в его объятиях заволновалась, и Субару вздохнул. Петра уткнулась лбом ему в живот и прошептала:
— Я волнуюсь. Господин Субару всегда так делает. С самой первой нашей встречи в деревне. Вы столько всего пережили, а теперь снова куда-то бежите, даже не отдохнув… Вам стоит у хозяина поучиться бездельничать.
— Думаю, Розвааль тоже где-то вкалывает… Ну, а насчёт бесполезности — тут я с тобой согласен.
— И со зверодемонами вы дрались, и с Культом Ведьмы, и с Китом этим, и на Испытании старались, и в лесу, и на кладбище… И в Пристелле тоже с Культом Ведьмы… Отто чуть коньки не отбросил…
— Отто опять чуть не помер… — подтвердил Субару.
Отто слишком часто ходил по лезвию ножа. Пусть это уже вошло в привычку, но Субару боялся, что Отто когда-нибудь правда умрет. Смерть товарища сломает юношу. Он не будет называть это “дружбой, сильнее смерти”, но…
— Вам не нужно всё делать самому. Может, стоит поручить это кому-то другому… кому-то сильнее. Хозяину, например, всё равно делать нечего.
— Я понял, понял. Теперь я знаю, как тебя бесит безделье Розвааля. Только, пожалуйста, не надо его на верную смерть отправлять по любому поводу. Это же разлад в команде.
Субару готов был закрыть глаза на то, что Петра плюёт в чай Розвааля, но открытая враждебность — это перебор. Он решил остановить девочку, пока её неприязнь не переросла в нечто более серьёзное. Но взгляд Петры был серьёзным. Пустыми отговорками тут не отделаешься. Петра очень волновалась насчёт Субару. Было бы некрасиво не обращать на неё внимания.
— Петра, я понимаю, о чём ты. Конечно, по дороге к Башне Мудреца нас ждут зверодемоны, и говорят, что лабиринт этот очень опасный, а ещё говорят, что Мудрец не любит, когда к ней лезут… Но… я всё равно не могу это кому-то другому поручить.
— Почему? Господин Субару, вы себя считаете сильным? Не надо быть, как Гарфиэль!
— Петра, ты слишком строгая! Гарфиэлю такого говорить нельзя!
У Петры были очень высокие стандарты, и многие мужчины бы сдрейфили перед её оценкой. Она неправильно понимала отношение Гарфиэля к своей силе, но Гарфиэль делал всё возможное, чтобы превратить своё “заблуждение” в реальность. И он, наверное, был сильнее тогда, когда верил в свою собственную силу. Именно поэтому Субару не мог рассказать об этом Гарфиэлю.
— Ладно, оставим Гарфиэля… Я не думаю, что я самый лучший. На самом деле, если бы у нас было время подготовиться, я бы всё свалил на Райнхарда. Так было бы намного лучше.
— Тогда почему вы этого не делаете?
— Даже не знаю… Мне нравится, когда меня хвалят, но не могу сказать, что я горделив.
Субару сам не понимал, почему ему хотелось сделать всё самому. Если попытаться объяснить это словами, то…
— …Наверное, я просто хочу так. Я знаю, что есть люди получше, и у них всё удастся, но я хочу сделать это сам.
— Почему?
— Как бы это глупо ни звучало… Я хочу, чтобы, когда она проснётся, первым, кого она увидит, был я.
Петра не спрашивала, кто именно. Она и так поняла. Девушка, которая сейчас спит… Если в Башне Мудреца есть способ разбудить её, Субару хотел быть тем, кто это сделает. Может, кто-то другой справился бы лучше, но в этом Субару не хотел уступать. Это было его личное дело.
— Если включить логику… неважно, кто её разбудит. Если она чем-то больна, то мне плевать, кто найдёт лекарство. Главное, чтобы она выздоровела. Как — неважно.
— …Ага.
— Но… если её отключить… я хочу сделать это сам. Я хочу её разбудить. Я хочу спасти её, именно я.
Из-за этого Нацуки Субару и идёт.
Есть люди сильнее, надёжнее, умнее, лучше… Но, плюя на всё это, идёт Нацуки Субару.
Он хочет спасти её и чтобы она его поблагодарила. Только ради этого.
— Извини, что я такой эгоист.
— …Я очень разочарована. — тихо сказала Петра. — Во мне ничего не изменилось.
Субару приготовился к тому, что Петра на него разозлится, и в последний раз погладил её по голове. Но Петра подняла голову. Её глаза были полны слёз, и парень удивился. И тут…
— А вот и фиг!
— Опять в живот!?
Девочка резко опустила голову и треснула юношу лбом. Он согнулся от боли, и Петра вырвалась из его объятий, показав ему язык.
— Господин Субару — дурак! Эгоист! Делайте, что хотите!
— Гх…
— Когда вернётесь через два месяца, я стану такой красавицей, что вы ахнете! И пожалеете, что не видели, как я росла!
— От этого правда грустно становится… — признал парень.
В подростковом возрасте изменения происходят очень быстро. Петре тринадцать лет, и за два месяца она могла сильно измениться.
— Я вот за год, с седьмого по восьмой класс, на девятнадцать сантиметров вымахал…
— …Вряд ли у меня так же получится.
Конечно, его случай редкий — он сначала был очень низеньким. Петра уже почти ему поверила, но потом сжала кулаки и, показав их юноше, заявила:
— Короче! Господин Субару, идите на свои опасные задания и создавайте всем проблемы, как обычно! А потом возвращайтесь!
— Эх, я ведь и правда людям проблем создаю… — пробормотал он.
Если так посмотреть, он, и правда, был довольно назойливым типом…
Субару протянул руки и стукнул кулаками по кулакам Петры.
— Ну ладно, извини. Я как обычно отправлюсь куда-нибудь, что-нибудь сделаю и вернусь, будто и не было ничего. Только ты можешь сказать мне “с возвращением” первой.
— …А Фредерика и Рам могут сказать это раньше?
— Да, — кивнул Субару.
— А хозяин?
— Не бойся, если первым, кого я увижу, когда вернусь, будет Розвааль, я сам ему репу начищу.
— …Хорошо. Договорились.
Петра опустила руки и вздохнула. Похоже, он заставил её уступить…
— Ну что с вами поделаешь, господин Субару…
У Субару было ощущение, что все говорят ему одно и то же.
«Неловко как-то», — подумал он.
Разобравшись с делами в особняке, Субару наконец пошёл в одну из комнат.
Заходя туда, он невольно затаил дыхание и начал красться. Наверное, даже если бы юноша ворвался туда с песней и пляской, ничего бы не изменилось. И всё же он старался не шуметь, вид спящей девушки вызывал у него грусть.
Он хотел, чтобы она проснулась, но боялся потревожить её сон. Её сон казался чем-то священным.
— Хотя, может, это только мне так кажется…
С грустной улыбкой Субару придвинул стул к кровати и сел. За месяц, что он не был в этой комнате, ничего не изменилось. Рем всё так же спала.
— Прости, что не заходил, хотя вернулся уже давно. Дела были… И я как-то всё откладывал, и вот, пришёл только сейчас.
Спящая Рем, конечно же, не ответила.
Субару продолжал говорить со спокойным лицом. Такое выражение он показывал только ей.
С Эмилией он надевал маску решимости. С Беатрис — маску доверия. А с Рем он мог снять их все и показать свою слабость.
— О чём бы рассказать… Столько всего случилось! Пока меня не было, я был в Пристелле. Там столько всего произошло, что и за ночь не расскажешь… Но об этом потом поговорим. Время будет.
Субару взял Рем за руку и продолжил:
— У тебя такие нежные пальчики. Хоть и теплые, но… жизни в них будто нет…
Какая-то сила поддерживала её жизнь, но не давала ей жить по-настоящему. Жизнь Рем застыла.
Но…
— Кажется, мы близки к ответу.
Наконец-то появился чёткий план, помимо убийства Чревоугодия. Хоть этот план ему и подсказали, надежда всё же была…
— Я боялся спросить у Ехидны.
В Святилище, в могиле ведьмы, во сне Субару отверг Ведьму. Он защитил себя, но заодно и оттолкнул ту, которая могла знать, как спасти Рем.
Конечно, неизвестно, много ли ведьма Ехидна знала о современных Архиепископах. Но, может быть, он бы что-то узнал, если бы рассказал ей всё.
Сразу после отказа Ведьме он был уверен в своём выборе. Но со временем он начал сомневаться.
Он хотел спасти Рем, но не знал, как. И вот, наконец, появился шанс начать действовать.
Поход к Башне Мудреца был нужен, чтобы спасти жителей Пристеллы. Но, по правде говоря, Субару шёл туда только ради Рем. Он понимал, что это эгоистично, и всё же…
— Я верну тебя, Рем. Обещаю.
Она была рядом, когда он был самым слабым. И теперь, когда ей нужна помощь, он хотел быть рядом с ней.
— Больно… — послышался внезапно голос.
— А!?
Субару резко поднял голову.
Он удивлённо посмотрел на Рем, но та лежала с закрытыми глазами, держа его за руку. Тогда чей это был голос?
— Пусти её руку, Барусу. Мне больно смотреть.
— …Рам, это ты?
Субару обернулся и увидел Рам в дверях. Она смотрела на него холодным взглядом. Юноша выдохнул и, посмотрев на свою руку, понял, что держит руку Рем слишком крепко. Он быстро её отпустил.
— Неприятно видеть, как ты своими грязными лапами её нежную руку мнёшь.
— Перестань так говорить. А то выглядит так, будто я пошляк какой-то.
Субару отпустил руку Рем, Рам вошла в комнату и взяла её за руку. Она нежно погладила пальцы сестры и, посмотрев на Субару, сказала:
— Ты думаешь, что твои цели чистые и благородные? На себя-то посмотри… Мне страшно становится, когда ты так смотришь на Рем. Она же вылитая я.
— Не волнуйся ты так. Вы с сестрой похожи только внешне. Рем душой намного красивее. Я не из тех, кто по внешности судит.
— Рада слышать. А то будет обидно, если она проснётся и окажется, что ты её забыл за год… Если, конечно, вся эта история про её чувства к тебе — не твои фантазии.
— Да как ты мне не доверяешь… Мы же столько лет знакомы!
— Ха! — фыркнула Рам и показала юноше жест, выгоняющий его из комнаты.
Он послушно встал, и Рам оглядела комнату.
— Мне надо одежду для Рем приготовить. Хотя она не потеет и, вроде как, не надо её переодевать… Но я должен её обтереть…
— …У тебя слюни текут, извращенец.
— Я специально молчал, чтобы не смущать тебя, а ты всё равно…
Парень чуть не затопал ногами от возмущения, но вовремя вспомнил, где находится, и просто сжал кулаки.
Забота о Рем… Девушка, без имени и воспоминаний, лежала как овощ. Обтирать её, переодевать — это всё было бессмысленно. Это нужно было только для самоуспокоения.
Если честно, ни слова Субару, ни забота Рам о сестре ничего не значили. И всё же никто не останавливал их, потому что понимали: не всем поступкам нужен результат.
— Ты уже чувствуешь, что Рем – твоя сестра? — вдруг спросил Субару.
Рам заботилась о спящей Рем с нежностью, обычно не свойственная ей. У неё не было воспоминаний о сестре. Рем была для неё просто девушкой, похожей на неё. Наверное, они как-то и связаны, но Рам этого не помнила.
Но прошёл целый год.
Воспоминания исчезли, но что-то новое появилось.
— Семейные чувства так просто не появляются. Мало того, что у меня нет о ней воспоминаний, я даже не видела её проснувшейся. Я могу только гадать, какой она была. Наверное, на меня похожа — способная и гордая.
— Способная — да, но не гордая. Она рассеянная, постоянно суетится, и иногда её заносит.
Субару было всё равно, что Рам присвоила часть его воспоминаний.
— Не надо говорить мне о том, чего я не помню. От этого как-то грустно. Мне не нравится, Барусу.
— Да? Ну ладно…
— …Когда она проснётся и всё вспомнит, мы сможем болтать сколько угодно. А если она не вспомнит, главное, чтобы проснулась.
Рам наклонилась над лицом сестры, потрогала её лоб и вздохнула. Юноше показалось, что её лицо стало нежным. Даже без воспоминаний, связь между ними не пропала. А если и пропала, то её можно вернуть.
— Рассчитывай на меня. Мы дойдём до Башни Мудреца и разбудим Рем. И когда вернёмся, вы, сёстры, устроите трогательную встречу.
Субару нарочно бодро это сказал. Серьёзность ему и Рам не к лицу. Но девушка удивлённо посмотрела на него.
— Ты что несёшь, Барсу? — спросила она, прищурившись.
— А?
— Я с вами тоже иду, — сказала она с надменным видом. — Так что нечего тут выпендриваться. Трогательную встречу я сама устрою.
— А я-то откуда должен был знать?!
Черноволосый юноша вытаращил глаза, пока она смотрела на него свысока. Но он всё равно был не в курсе.
Субару начал расспрашивать её, но Рам заткнула уши. В итоге этот день прошёл без нормального разговора.
Так, Рам и Рем идут с ними.
В поход к Мудрецу Шауле отправится целая толпа – восемь человек.