Перевод/Редактура: tr1kster. Помощь с японским: Hector Witcher
Очнувшись, он не имел ни малейшего понятия, кто он.
— …
Где он, который час, что с ним происходит, даже кто он такой — ни на один из этих вопросов у него не было ответа. Он ничего не видел, не слышал, не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой и не чувствовал под собою опоры. Дыхание едва теплилось в груди — полнейшая, унизительная беспомощность. И всё же… он ощущал «голос».
— …
Зрение, обоняние, осязание, вкус и, что важнее всего, слух были отрезаны от мира, но он слышал этот «голос». Бесчисленное, несметное множество «голосов» наседало на него, а он, беспомощный младенец, покинутый в адской колыбели, ничего не мог им противопоставить.
— …
То была сущая буря бессвязных, хаотичных, не смолкающих ни на миг «голосов». Словно дитя, застигнутое проливным дождём, он беззащитно тонул в этом бурном потоке. Он уже был готов смириться со своей участью, пойти ко дну, как вдруг…
— Господин! Господин, ты цел?! Сейчас! Я тебя спасу!
А… Вот оно… Он услышал громкий, внятный «голос».
Среди несметного множества «голосов» раздался один, что был обращён к нему, и только к нему. Сам он по-прежнему был бессилен что-либо сделать, но отчётливо понимал: этот сильный «голос» был направлен… на него.
А потому…
— Братан, сожми-ка зубы, — едва это прозвучало, как его охватило чувство парения.
Вслед за тем оглушительный грохот — уже не «голос», но подлинный звук — до самых костей сотряс его тело. Крепко зажмуренные веки вновь обрели способность различать свет, и лишь тогда он наконец смог встретиться лицом к лицу с теми, чей «голос» звал его.
— Дико извиняюсь, что припозднился. Всё потому, что Великий Я — тот ещё слабак.
— Что ты такое говоришь, господин Гарф! Если бы ты с остальными не подоспел, господин так бы и висел… Ах, господин, господин! Ты меня узнаёшь?!
Перед ним стояли светловолосый юноша и огромный земляной дракон с чешуёй бледно-голубого отлива. «Голос», что он ощущал, и голос, что он слышал, слились воедино, но сомнений быть не могло.
Дракон ткнулся мордой в него, сидящего на земле, а юноша крепко сжал его плечо.
— Ты сейчас, поди, ничего не вдупляешь, да? Но не дрейфь. Мы всё вернём на круги своя. Чего Великому Мне не хватит, то с помощью остальных добудем!..
— …
— Так что ты, братан, пока что…
Наверное, он хотел велеть ему оставаться здесь и приходить в себя. Судя по всему, этот юноша знал о нём, о его опустошённом состоянии, и хотел как-то помочь. Должно быть, и причина этой пустоты была ему известна. Он хотел узнать её, расспросить обо всём. Желание это, без сомнения, в нём было. Было, но…
— Чем я могу помочь?..
Он не знал, прозвучал ли его собственный голос как подобает, однако, судя по тому, как юноша и дракон изумлённо распахнули глаза, они его поняли.
По правде говоря, он не понимал ничего. Ничего, кроме одного: он был безмерно благодарен им за то, что его вызволили из той адской колыбели. А самое главное…
— Когда к тебе обращаются с такой искренностью, хочется ответить тем же, верно?
— А, ну э-это…
Юноша и дракон, до того глядевшие на него во все глаза, в один голос и «голос» произнесли:
— Вылитый господин.
— Вылитый братан.
От этих слов на его лице сама собой родилась улыбка, пока он силился вспомнить себя прежнего… И если где-то есть тот, кто сотворил с ним подобное, то «что ж, выкуси».
— Ки-я-а! — прозвучал звонкий, подобный серебряному колокольчику, голосок. Его владелица нанесла удар, сокрушительная мощь которого разительно отличалась от самого удара.
Крепко сжав рукоять моргенштерна, Рем следила за последствиями своей атаки. Это был плод её тактики: используя сотворённые магией ледяные уступы для обманных манёвров, она заставила противника глядеть вверх, всецело сосредоточившись на поддержке Эмилии.
Конечно, ей бы хотелось самой решить исход боя своим верным моргенштерном, в который её любимый вложил столько любви, но не стоило жадничать. В Империи и сам Субару действовал по отношению к ней постепенно. Будь он нетерпелив и дави на неё в духе «я, я, я»…
— Тогда я, чего доброго, сломала бы ему не только пальцы, но и руки с ногами.
Сейчас, когда память вернулась, одна лишь мысль о такой жестокости по отношению к нему заставляла её едва ли не падать в обморок. Но она знала: та Рем, какой она была прежде, вполне могла на это пойти. Потому во всяком деле важны порядок и последовательность. Совсем как в готовке. Уж в стряпне-то она кое-что смыслила, а вот во всём прочем имела дурную привычку перескакивать через ступени. И была у неё ещё одна дурная привычка…
— Не делать поспешных выводов!
Преждевременная уверенность в победе и ослабление хватки — следствие скудости воображения.
Отказ от размышлений есть зло — так учила её Присцилла, научившая, как обрести опору в сердце, когда та лишилась памяти. Даже после смерти наставницы её учение продолжало жить. И покуда оно будет спасать Рем, так будет всегда. А потому…
— Ч-что?!.. Не может быть!
…даже когда Эмилия издала изумлённый возглас, Рем не переставала думать. Прямо под ними, в слепой зоне Ала, Эмилия нанесла свой удар. Мощный пинок ногой, закованной в ледяной сапог, должен был обрушиться на него с силой, способной переломить хребет. Но Ал отразил удар и заключил себя… в каменный кокон.
— Это то, о чём говорил господин Ром…
Действие «возврата во времени», заключила Рем. Для спонтанной защиты кокон, окутавший его со всех сторон, был слишком совершенен. Применение магии требует чёткого образа результата и построения формулы. Без одного из них она не сработает, и чем сложнее заклинание, тем дольше творится образ. В случае же Ала образ оказался донельзя отчётливым для того, кто реагировал на внезапную атаку из слепой зоны.
Рем прикусила щеку изнутри, в очередной раз столкнувшись с этой обманной способностью, пусть и уразумев её устройство: его Полномочие уже доказало свою силу даже против самого Райнхарда. Если они продолжат нападать в том же духе, он будет попросту уклоняться от всего. Эта пагубная мысль уже начала закрадываться в её сознание…
— Рем!
…но порочный круг размышлений был разбит вдребезги голосом Эмилии.
Они встретились взглядами сквозь каменный кокон Ала. В отличие от Рем, на миг ошеломлённой угрозой Полномочия, в аметистовых глазах Эмилии пылал негасимый огонь. Это придало ей смелости, и взгляд Рем снова налился силой. Активировавшийся из-за превращения в демона рог наполнил всё её тело яростной энергией.
Они стремительно падали. С начала боя миновало уже тридцать секунд — это можно было точно определить по отметкам на огромной скальной стене, видневшейся вдалеке.
Исполинский разлом в земле, Агзадское ущелье, имел перепад высот в пять тысяч метров, а время падения от поверхности до самого дна составляло примерно сто секунд. Отметки на стене, нанесённые заранее с промежутком в десять секунд, показывали, что они миновали уже третью. До дна оставалось семьдесят секунд.
— Ещё не всё…
— Всё только начинается!..
Голоса Эмилии и Рем слились в один порыв, и, воодушевлённая вновь обретённой смелостью, она возобновила атаку.
Рем резко прогнулась назад, а Эмилия, развернувшись в полёте, сотворила в обеих руках по ледяному молоту. В то же мгновение моргенштерн, летящий подобно пушечному ядру, и ледяные молоты, окутанные шквальным ветром, одновременно ударили в каменный кокон Ала. С оглушительным грохотом осколки скалы разлетелись в стороны, и из-за этой каменной завесы разделившиеся противники яростно устремились к Рем и Эмилии.
Ал направил свой удар на Эмилию, а к Рем метнулась красноволосая синоби…
— Нет, вы тоже…
— Да, я — универсальная и незаменимая горничная господина Ала, Яэ.
— Этот титул предназначен для меня и моего Субару! — прервала Рем красноволосую — нет, не синоби, — горничную и, возвращая свой моргенштерн правой рукой, обрушила на летящую Яэ могучий левый кулак.
Однако Яэ, неестественно затормозив в воздухе, увернулась. Рем заметила, что та соединила себя и Ала нитью, выпущенной из-за спины, и, искусно управляя её натяжением, двигалась в воздухе. Тем временем из её другой руки вылетело нечто сверкающее, что устремилось к шее Рем.
— Хьюма, — стоило ей почуять угрозу, Рем на одном лишь инстинкте сотворила ледяной ошейник, чтобы защитить жизненно важную точку.
В тот миг, когда нить коснулась льда, она резко отдёрнула голову и избежала верной смерти. Приняв молниеносное решение и тем самым сохранив себе жизнь, Рем нацелила возвращающийся шар моргенштерна в спину Яэ, которая на это лишь слегка приподняла бровь. Однако та увернулась от летящего сзади шара с такой точностью, словно у неё были глаза на затылке. Увидев изумление Рем, поймавшей вернувшееся оружие, она дразняще высунула язык.
— А я вижу своё отражение в твоих глазах.
На мгновение вспылив от этой дерзости, Рем тут же получила мысленный укор от своей внутренней Кати:
«Дура, дура, ты же ведёшься на её уловки!» — закричала в её воображении она. Рем молча кивнула ей в ответ и, отдав должное мастерству противницы, что использовала отражение в её глазах…
— Тогда смотрите внимательнее! — крикнула она и окутала возвращённый шар моргенштерна льдом, затем ещё раз, и ещё, и ещё, удваивая и вновь удваивая его массу, покуда он не превратился в десятиметровую ледяную глыбу, которую она и обрушила вниз.
— Походу, с провокацией я переборщила! — воскликнула дрогнувшим голосом Яэ, видя несущуюся на неё глыбу, что беззвучно рассекала воздух.
Она яростно взмахнула руками, рассекая, и рассекая, и рассекая моргенштерн во льду, разделяя, и разделяя, и разделяя его массу, дабы погасить чудовищную инерцию. В конце концов, оставив лишь голый шар, она приняла его удар прямо в грудь, на натянутую сетью нить. Та рассеяла импульс, после чего Яэ с силой отбросило вниз. А там, куда она падала…
— На этот раз! В отличие от столицы! Я не дам! Тебе уйти!
— Обычно! Если! Я такое проворачиваю! То сбегаю с победой! Ясно тебе?! — сошлись Эмилия и Ал в яростной схватке, обмениваясь как словами, так и ударами. Вокруг них в воздухе беспорядочно парили сотворённые изо льда и камня клинки, и они, не разбирая, где чьё, хватали ближайшее оружие и продолжали бой.
— На! Так! И вот! Ещё! Держи! Хья-хья-хья-хья-хья!
Несмотря на милые боевые кличи, удары Эмилии были безжалостны и не давали передышки. Но и Ал не уступал, отбивая и парируя сыплющиеся на него мечи, копья и топоры своими топорами, копьями и мечами.
Акробатической атаке Эмилии Ал противопоставлял точное выставление оружия по кратчайшей траектории для отражения ударов. Вероятно, это тоже был плод «возврата во времени»: он получал удар, возвращался в миг до него и ставил оружие в ту самую точку, куда пришлась атака. И так снова и снова.
— Господин Ал!
К этой непрекращающейся схватке присоединилась Яэ. «Чёрт!» — осознав, что Эмилия временно оказалась вдвоём против одного, Рем уже было собралась создать опору и ринуться вперёд… но нет.
— Госпожа Эмилия!
В мгновение ока она приняла иное решение: вместо того чтобы догонять самой, она изменила угол своего опущенного моргенштерна.
Шар, отбросивший Яэ, но продолжавший падать с той же скоростью, словно в нём жила воля самого Субару, устремился к Эмилии, оказавшейся в беде. И прежде чем одновременная атака Ала и Яэ настигла её, он позволил Эмилии ухватиться за цепь.
— Йааааааа!
Эмилия мёртвой хваткой вцепилась в цепь и одним рывком вытянула себя, проскочив между Алом и Яэ, уже готовыми к совместной атаке. Она взмыла вверх, и две пары бойцов воссоединились, но уже на разных высотах.
— Спасибо! Они о-очень сильные!
— Пожалуйста! Полностью согласна! — взявшись за руки с поднявшейся к ней Эмилией, Рем с восхищением оценила силу врага.
Изначально они должны были сражаться лишь с Алом, но присоединившаяся к нему Яэ оказалась той ещё помехой. Дело было не только в том, что она отвлекала на себя силы, но и в её собственном незаурядном мастерстве. К тому же, в паре с Алом её сила не просто складывалась — она умножалась.
— Да, совсем как мы с ним…
— А? Ты сейчас о Субару? — удивилась Эмилия.
— Прошу прощения, это обсудим после победы! — ответила Рем и, заметив, что они миновали ещё одну отметку на скале, с силой сжала зубы. До дна оставалось шестьдесят секунд.
Её последняя мысль была верной. Яэ сильна, а вместе с Алом — ещё сильнее. Чтобы с этим совладать…
— Разделим их, госпожа Эмилия!
— Да! Давай вместе!
Не разжимая рук, Эмилия направила свободную ладонь, а Рем — руку с оружием, на пару противников внизу.
— Аль…
— Хьюма!
Два разных вида «Хьюмы» смешались, и с треском воздуха в пространстве воплотился лёд. Разумеется, просто закидать их осколками означало бы повторить прежнюю ошибку. Посему они изменили не способ сотворения льда, а место его появления.
— !..
— Чёрт.
Из-за шлема не было слышно, как он цокнул языком, но, видя результат, Рем была уверена, что он это сделал.
Созданная ими ледяная глыба — тонкая, плоская ледяная плита — вклинилась между Алом и Яэ и преградила им путь к воссоединению. Прочная плита была растянута до предела и представляла собой диск диаметром в тридцать метров. Обогнуть его в свободном падении было практически невозможно. Более того, из-за плоской формы она была уязвима для режущих нитей.
— Господин А-…
— Яэ, продержись немного.
Оказавшись по разные стороны ледяной преграды, Ал, что был под ней, отдал приказ Яэ, стоявшей на ней. Рем как по ладони прочла, что в этот миг почувствовала его соратница.
Так же, как Рем сражалась ради Субару, так и Яэ делала это…
— Когда важный для тебя человек возлагает на тебя надежды, это воодушевляет.
— Неверно, — резко ответила Яэ и, изящно присев, одним движением скинула обувь.
Из-за своей огромной площади ледяная плита испытывала сильное сопротивление воздуха, отчего скорость её падения резко замедлилась. Яэ приземлилась на неё, а Рем и Эмилия опустились по обе стороны, взяв её в кольцо.
На пальцах босых ног Яэ тоже было десять колец…
— Да, всё-таки магия — та ещё заноза, — сказала Яэ. — Спасибо дедуле из деревни за его уроки.
— Благодарю за похвалу, — ответила Рем. — У меня тоже был превосходный наставник.
— И у меня, — поддержала Эмилия. — «Лия, делай так, как считаешь нужным», — вот чему он учил.
— Это вполне совпадает с моей методикой воспитания. Выходит, госпожа Эмилия, вы, как и я, тоже гений, — с кривой усмешкой пожала плечами Яэ и, поочерёдно взглянув на окруживших её Рем и Эмилию, продолжила: — Раз уж я здесь, ваш план провалился… Скоро прибудет и господин Вол. Может, опустим лишние разговоры и вы сдадитесь?
— М-м, нет, нельзя, — ответила Эмилия. — Конечно, я была просто в шоке, что ты тоже здесь, но…
— Мы тут тоже не в игры играем, — сказала Рем. — А что до вашего хвалёного «Божественного Дракона», так его здесь нет. Наш хозяин сейчас им занимается.
— Вы это серьёзно?.. Ваш противник — «Божественный Дракон». Не слишком ли вы многого ожидаете?
— А ты разве не ждёшь многого от Ала? — Этот вопрос Эмилии, кажется, попал прямо в цель.
— Мпф, — выдохнула Яэ и изящно изогнула пальцы на руках и ногах, приняв боевую стойку.
Рем тоже притянула к себе моргенштерн, а Эмилия сжала в обеих руках два прекрасных ледяных клинка. Бросив беглый взгляд под ледяной диск, она увидела, как стремительно растёт расстояние между ними и Алом, падавшим без сопротивления воздуха.
А ведь Ал попросил Яэ выиграть ему время.
— Госпожа Эмилия, господин Ал…
— Да, я понимаю. Нужно о-очень спешить.
Этого короткого обмена фразами хватило, чтобы понять друг друга. Рем про себя подивилась этому: прежде она и представить не могла, что будет так хорошо понимать Эмилию. Удивительная мысль.
Не обращая внимания на размышления Рем, троица на ледяной платформе молча нагнетала боевой дух…
— «Багровая Сакура» Яэ Тэндзэн.
— «Ведьма Оледенения» Эмилия.
— «Слуга Героя» Рем.
Рем и Эмилия одновременно оттолкнулись ото льда и устремились к Яэ. Из рук присевшей на согнутых коленях Яэ вырвались двадцать танцующих нитей. Отбивая их цепью и магией, Рем бросила вызов преградившей путь «Багровой Сакуре», дабы добраться до Ала, что был под плитой.
— Йааааа!
Рем, ринувшаяся в бой с яростным рёвом, не бравировала и не блефовала — она искренне верила. Верила, что с «Чревоугодием» разберутся Рам и остальные, а с главной угрозой, «Божественным Драконом», — Розвааль и его люди. Все они справятся со своей задачей. А для этого сейчас нужно одолеть Яэ и добраться до Ала. Они миновали ещё одну отметку. До дна каньона Агзад оставалось пятьдесят секунд…
Ал, падая под ледяной плитой, неотрывно следил за этим прекрасным и яростным столкновением на её поверхности.
— Не думаю, что ты проиграешь… но не забывай, Альтер. У тебя есть дело, которое ты должен довести до конца, — пробормотал Ал себе под нос.
Этим словам никогда не суждено было достичь ледяной арены наверху.
Альдебаран, предавший солнце, и его сообщники… Битва со злодеями, готовыми нажать на спусковой крючок мирового коллапса, перешла на новый виток и в горах, где шёл бой с «Чревоугодием», и в каньоне Агзад, где сражались с Альдебараном.
Разумеется, то же самое произошло и в третьем, самом ожидаемо жестоком сражении.
Благодаря Полномочию новоявленной «Ведьмы Уныния» поле боя было перенесено на каменистый пустырь, где можно было не опасаться сопутствующего урона. Здесь защитник королевства, известный как «Божественный Дракон» Волканика — а точнее, узурпатор, подчинивший себе его могучую драконью оболочку, — сошёлся в битве с истинным драконидом.
Пустынная каменистая равнина, где и без того были лишь камни да песок, становилась всё более непригодной для жизни, превращаясь в арену для столкновения двух созданий, обладавших колоссальной силой, — именно таких разрушений и следовало ожидать от битвы с «Божественным Драконом». Однако…
— Ух…
Зрение расплывалось, сознание мутнело, а звон в ушах сменился давящей тишиной. Руки и ноги ослабели до такой степени, что он не был уверен, на месте ли они вообще. Каждый тонкий вдох отзывался болью, будто удар молнии пронзал его от макушки до кончиков пальцев. Должно быть, сломанные рёбра вонзились во внутренности.
Осознав это, он понял, что лежит ничком на твёрдой каменистой земле.
— !..
Стоило уразуметь одно, как стало проясняться и другое.
Сильная дрожь земли, ощущение взрывов в небе, едва уловимое изменение запаха в воздухе — всё это свидетельствовало о яростных переменах в окружающем мире, а значит, с момента его падения прошло не так уж много времени. Минута? Или, может, тридцать секунд?
— Пять секунд, господин. Доклад, — последовал на его мысленный вопрос точный ответ, но у него не нашлось сил даже на кривую усмешку.
Ответа от него и не ждали — да и вряд ли могли ожидать в таком положении. Дрожь земли, разрывы в небесах, перемены в самой атмосфере — всё это было делом рук их противника и того, кто с ним сражался.
Битва «Дракона» и драконида, подобно стихийному бедствию, грубо и насильно меняла мир. И рядом с этой битвой, в состоянии не то что полуживом-полумёртвом, а скорее на девять десятых мёртвом и лишь на одну десятую живом, лежал он.
— …
Он уже даже не мог разобрать голоса.
Жизнь Розвааля L. Мейзерса висела на волоске.