Перевод: Энди
Капелла склонила голову набок, глядя на однорукого мужчину, что сжимал в руке Меч Синего Дракона и так дерзко бросил ей вызов.
Длинная чёрная коса соскользнула с её белого плеча. Скрестив руки на груди, она подалась вперёд, подчёркивая пышный бюст, и метнула в воина в шлеме свой колдовской взгляд.
Её глаза томно манили, обещая чувственные утехи — дьявольское искушение, что даже зная о подвохе, будоражило мужские инстинкты.
Впрочем, действовало ли это дьявольское искушение, целиком и полностью зависело от объекта.
— Прости, что прерываю твои эротичные телодвижения, но если пытаешься меня соблазнить, то на меня это не подействует. У меня, знаешь ли, мышление закоренелого девственника… возбудиться от первой встречной сестрёнки для меня задачка такого уровня сложности, что аж смех разбирает.
— Самоуничижительные остроты и в то же время попытка держать меня на расстоянии… Подействует ли твоя уловка на меня — это ещё вопрос, но от тебя так и несёт душком мужика, которого голыми руками не возьмёшь. Изображаешь из себя шута, чтобы усыпить мою бдительность, а сам что удумал сотворить своей здоровенной штуковиной, а?
— Кончай сыпать пошлятиной, не женское это дело. Если честно, у меня от такого сразу всё падает.
— …
Провокационный взгляд Капеллы сменился ошеломлённым. Впрочем, изумление тут же исчезло, и она от всего сердца гортанно рассмеялась.
— Кья-ха-ха-ха-ха! Что это ещё такое? С такой-то внешностью, в таком-то возрасте — и такие заявочки! Девственница, о которой ты мечтаешь, живёт только в твоих фантазиях, понял? Выходит, ты, уродец, просто живёшь в другом месте и по-другому выглядишь, но ничем не отличаешься от всех этих витающих в облаках идиотов, а? Ох, как же мне хочется тебя изгадить!
— Прости, что прерываю веселье, но не заставляй меня повторять. У меня сегодня нет никакого желания драться. Хотя, если спросишь, когда оно у меня вообще есть, я затруднюсь с ответом. Но сегодня — особенно.
В ответ на ребячливое покачивание ногами Капеллы — жест, совершенно не вязавшийся с её нынешней внешностью — Ал отвечал с откровенным безразличием и досадой.
Это была не поза, он действительно был не в восторге от своей нынешней роли.
Насколько же он отличается от тех двоих, — подумала Капелла, и её лицо выразило ещё большее недоумение.
— Нет желания, неохота, но уходить отсюда ты не собираешься. Твои слова полны противоречий. Так какого чёрта ты вообще ввязался в это безумное веселье?
— Надо же, сама это сказала — «безумное веселье».
— А то ты сомневался! Как по мне, так всё, что творится в этом мире, — всего лишь способ убить время. Все вы, в конечном счёте, принадлежите мне. Моя любовь безгранична и милосердна, и единственное, чего я требую взамен, — это любви ко мне… А всё остальное — можете делать, как вашей душеньке угодно.
Капелла раскинула руки и ослепительно улыбнулась улыбкой ядовитого цветка.
Ал, глядя на эту улыбку, медленно опустил кончик своего меча. Затем с хрустом повернул шею и протяжно выдохнул: «А-а-ах…».
— Ты, я смотрю, сильно отличаешься от тех Архиепископов Греха, которых я знаю.
— Ох ты ж, так ты знаком с этим мясом, что хуже всякого мусора? С той одержимой психопаткой? С тем девственником с непомерным эго? С теми мелкими ублюдками-обжорами с их гнусной душонкой? Или с тем духом-онанистом, что погряз в своих обидах, заблуждениях и недопониманиях? В любом случае, круг общения у тебя просто отвратный! Родители не говорили? Друзей надо выбирать!
— К несчастью, это как раз моим друзьям родители вечно такое твердили.
— Мои соболезнования. Но даже такого, как ты, моя необъятная любовь готова заключить в свои объятия! Если, конечно, снимешь свой шлем, покажешь личико, обнимешь меня, полюбишь и всего себя мне посвятишь!
Сколько бы её ни отталкивали, Капелла продолжала добиваться своего с упорством маньяка — истинное воплощение одержимости любовью. Если, конечно, не считать того факта, что называть «любовью» это одностороннее, абсолютно не учитывающее мнения партнёра хищническое чувство было в корне неверно.
Естественно, желающих ответить на столь не то чтобы неуклюжие, а скорее бесчеловечные ухаживания было немного.
Ал вновь поднял опущенный меч и медленно покачал головой.
— Прошу прощения. Мне очень приятно твоё внимание, но мы ещё так плохо знаем друг друга, да и мне будет стыдно, если об этом пойдут слухи среди друзей, так что я вынужден отказать.
— А ты, оказывается, милашка, раз тебя заботит чужое мнение. Неужели я настолько плоха? — с притворной обидой спросила Капелла. — Хотя, как по мне, я должна идеально вписываться в сексуальные предпочтения мяса, которому нравится, когда им помыкают женщины.
— А?
— Наглая, бесцеремонная, со строгим взглядом. Фигура вызывающе-чувственная, почти вульгарная. Ростом сейчас пониже меня, но одевается довольно откровенно. Настроение переменчивое, болтливая, но её высокомерие не пустое, а подкреплено умом и уверенностью в себе. Многое поручает подчинённым, но редко на кого-то опирается. Непростая женщина, но тебе она не противна, как и твоё положение рядом с ней.
Тараторя без умолку, Капелла начала визуально меняться, искажаясь, словно в кривом зеркале.
Её пышное тело осталось прежним, но она стала ниже ростом. Наряд сменился на платье, смело открывающее плечи и спину. Уголки глаз, раньше опущенные, теперь взлетели вверх, придавая взгляду остроту и наполняя весь её облик аурой самоуверенности. Перед ним стояла прекрасная женщина с длинными распущенными золотистыми волосами.
Она не была похожа ни на кого из тех, кто сейчас находился в этом городе… но что-то в ней неуловимо напоминало близкую Алу женщину.
— …
— Ой, что, не блондинка? Хотя в Лугунике таких должно быть больше всего… Ну тогда, раз-два-три, красные… хм-м, нет, рыжие.
Наблюдая за малейшими изменениями в реакции Ала, Капелла меняла цвет волос один за другим. Чёрный, каштановый, зелёный, синий… дойдя до красных оттенков, она на мгновение задумалась и остановилась на рыжем.
Всего лишь одна эта деталь — и её сходство с той самой женщиной стало пугающим.
— Жуть какая… где ты умудрилась увидеть Принцессу?
— Да я её в жизни не видела, не говорила с ней и даже не думала о ней, понятно? Просто по твоей реакции вычислила, какое лицо и тело тебе нравится. Я ведь женщина преданная, понял? Для меня вполне естественно делать всё возможное, чтобы понравиться тому, чьей любви я добиваюсь, ясно?!
— При чём тут моя реакция, моего лица ведь…
— Голос, жесты, паузы в речи. Наклон головы, взгляд, манера держаться. Разговор — характер, натура, симпатии и антипатии.
— …
— Я не упускаю ни единого твоего движения. В этом и заключается моя преданность — отдавать всю себя без остатка, чтобы меня полюбили. А раз уж я так стараюсь… то смотри на меня. Смотри только на меня! Не смей отводить взгляд! Моё лицо, моё тело, мой голос, мои манеры, мои жесты — всё, абсолютно всё! Ведь всё это должно быть прямым попаданием в суть твоих предпочтений, твою мать!
Продолжая говорить, Капелла — точнее, её подобие Присциллы — повысила голос. Её слова были до приятного прямолинейны, но эта прямолинейность была острой, как шип, и пронзала насквозь — колючее признание в любви.
Ал уже не качал головой и не отвечал словами. Он просто наполнил всё своё существо боевым духом. На этот безмолвный ответ Капелла отреагировала выражением разочарования и ненависти на лице.
— Ах ты, эгоистичное мясо… ну что тебе во мне не нравится, а?!
— Не заблуждайся. Ты мне не нравишься и не вызываешь отвращения, мне на тебя плевать… Прости, вру. Ты всё-таки мерзкая, так что ты мне не нравишься.
— …! Ах ты, гнилое изменчивое мясо-о-о-о!
Капелла в ярости топнула ногой, и её правая рука от самого плеча преобразилась в огромную волчью голову. Свирепо рыча, звериная пасть на огромной скорости метнулась к застывшему Алу. Ряд острых, как лезвия, клыков должен был одним укусом раздробить всю верхнюю часть его тела… но в последнее мгновение Ал сумел проскользнуть между щелкающих челюстей и отпрыгнул в сторону.
— И ты думаешь, что сбежал?!
— И не думаю! Сбоку! А теперь сзади-и-и!
Над катящимся по полу Алом теперь нависла гигантская ладонь. Огромная пятипалая рука, где каждый палец был толщиной с человеческий торс, попыталась схватить его, что было равносильно объятиям гигантского удава.
Но и от этой атаки Ал с лёгкостью отскочил. Более того, сделав широкий разворот, он подставил под волчьи клыки, собиравшиеся вцепиться ему в поясницу, свой меч.
— О-о-о-о, ДОНА!
Ему не удалось погасить инерцию звериного рывка, и, приняв удар на оружие, его потащило вперёд. Но тут же из пола выросла земляная стена, которую он сотворил на ходу, и подбросила звероподобную правую руку снизу.
Волк взвыл от боли, когда его челюсть с силой подкинуло вверх. От веса искажённой руки Капеллу повело, и она потеряла равновесие. Этим тут же воспользовался Ал, увернувшись от атаки левой руки и яростно бросившись вперёд.
— ДОНА! И сюда тоже, ДОНА!
— …!
«Дона», которую без конца выкрикивал Ал, была простейшим заклинанием магии Земли.
И его мощь, и прочность в качестве стены полностью соответствовали его репутации заклинания низшего уровня. И тем не менее, в этом смертельном бою Ал использовал эту магию как самую эффективную тактику.
Создать препятствие, заблокировать обзор, сотворить опору под ногами — именно так, как в этот самый миг.
— Что за…
Возникающие земляные стены преградили путь извивающимся вдалеке правой и левой рукам Капеллы. Более того, ещё одна стена выросла прямо перед её лицом, скрывая её из виду.
И когда все приготовления были закончены, тело Ала взмыло в воздух — используя скорость и силу, с которой земляные стены вырывались из-под земли, он выстрелил собой, словно из катапульты.
Капелла, услышав его боевой клич, вскинула голову, и в тот же миг сверкнуло лезвие клинка, отсекая её тонкую шею.
Похожее на лицо Присциллы, оно взлетело в воздух, а из раны хлынул обильный поток крови. В крови Капеллы содержался неизвестный яд, из-за которого так страдала Круш.
Разумеется, к этому потоку крови нельзя было прикасаться ни в коем случае, но…
— Не обманешь, обманщица!
Ал без колебаний шагнул в кровавую лужу и нанёс удар мечом.
Острие клинка без малейшего сомнения вонзилось в спину обезглавленной Капеллы и вышло из центра ложбинки меж её грудей, нанося ещё одну смертельную рану, казалось бы, уже мёртвому врагу. Но и на этом он не остановился.
— Ха! ЭЛЬ ДОНА!!!
Оттолкнувшись от пронзённого тела ногой, он отшвырнул его вперёд и громогласно произнёс заклинание — магия с приставкой «Эль», на ступень выше обычной «Доны», — активировав его внутри тела Капеллы, используя меч как катализатор.
Разумеется, её плоть не смогла сдержать нарастающую изнутри массу и взорвалась.
С нелепым, почти комичным звуком тело её разлетелось на куски. Оторванные руки и ноги, розовые внутренности и ярко-красная кровь разбрызгались по всему подземелью. В холодном воздухе от кусков плоти поднимался пар. Зрелище было настолько омерзительным, что хотелось отвернуться.
— Ну, как тебе! Ха… ха… уж после такого-то…
Тяжело дыша, Ал выкрикнул это в сторону останков Капеллы.
Да что тут спрашивать, ни одно живое существо не могло выжить после такого. Никто не должен был ответить на его победный клич. Никто.
— Ой, как жестоко с твоей стороны. Ну зачем было так поступать, а?
— Сука.
Раздражённое цоканье языка Ала было ответом на всё тот же легкомысленный и злобный голос.
Голос исходил не от разбросанных кусков мяса, а с той стороны, куда в самом начале отлетела голова, — то есть оттуда, где она упала. Лежавшая на боку голова Капеллы с удовольствием наблюдала за реакцией Ала.
— Отрубить голову, разворотить сердце — и ей хоть бы хны. Это же читерство…
— Вообще-то, это моя особенность — оставаться в порядке, даже если мне отрубят голову и пронзят сердце… но так безжалостно со мной поступают редко. Я же вроде как соблазняла тебя лицом, которое тебе так нравится, или я что-то напутала? Или ты из тех, кто выражает свою любовь, причиняя боль?
Перед Алом, выдыхающим от бессильной усталости, голова Капеллы поднялась в воздух.
Срез шеи зашевелился, и из него начала вытекать чёрная плоть, которой там просто не могло быть. Она сформировала основание, затем бесформенный ком мяса постепенно оброс руками и ногами, чёрная поверхность покрылась белоснежной кожей, и она снова стала прежней… нет, перед ним стояла золотоволосая девочка.
— А эти куски мяса, разбросанные повсюду?
— Они мне не нужны, так что растворятся.
Ал с досадой перевёл взгляд — и впрямь, куски взорвавшегося тела Капеллы с шипением начали таять. Внутренности, руки и ноги превратились в омерзительную чёрную грязь, вспучились пузырями и исчезли.
Даже способ, которым она исчезала, был отвратителен до тошноты.
— И всё-таки ты без колебаний попытался снести мне голову. Вверху был… хотя, похоже, это была подделка, но там же твой товарищ, который вышел из строя из-за моей крови, так? Ты так щедро в ней искупался, тебе совсем не страшно?
— Кончай блефовать. Я не знаю, при каких условиях это работает, но уже доказано, что от одного лишь соприкосновения не помирают. Зря только уворачивался.
— А? Я что-то не заметила, чтобы ты уворачивался.
— Эта история тебе неизвестна. Раз уж голова и сердце не сработали, остаётся только попробовать размозжить отрубленную башку. Интересно, сколько раз придётся?
Тяжёлый вздох Ала был куда более подавленным, чем перед началом боя. Конечно, он осознал, насколько Капелла непростой противник, но эта битва, казалось, взвалила на его плечи куда более тяжкий груз.
Как бы то ни было, восстановившаяся девушка не имела ни единого следа от полученных повреждений.
Помимо трансформаций и превращений, она обладала регенерацией, сравнимой с бессмертием. Раз уж её не убить ни обезглавливанием, ни уничтожением сердца — самыми надёжными способами, — то она была настоящим монстром.
Но то, что её трудно убить, не означало, что её невозможно победить.
— Можно заморозить тебя целиком и запечатать, или сбросить в Великий Водопад, варианты есть.
— Обычно, когда противник оказывается бессмертным, все впадают в отчаяние, а ты, мясо, даже не думаешь сдаваться. Твоя бравада — это, конечно, хорошо, но сможешь ли? Судя по всему, ты мастер прятаться и строить козни, но я не думаю, что тебе хватит силёнок меня прикончить.
— Да, пожалуй, даже если я помру сотню раз, не факт, что смогу тебя одолеть. На самом деле, я уже где-то на полпути к этому… но ты кое о чём забыла.
Ал постучал по плечу рукоятья меча, и металлические части его шлема зазвенели. Капелла склонила голову набок в немом вопросе, и острие его клинка указало вверх.
Он указывал не на здание ратуши, а ещё дальше, наружу.
— Мы раскусили твой план перехитрить нас и оставить контрольную башню без присмотра. А это значит, что те, кто отправился к башне «Похоти», сейчас в панике несутся обратно. Если я продолжу тянуть время, ты окажешься в ловушке.
— …
— Говорю тебе, в затягивании времени мне нет равных. Я тебя всеми мыслимыми и немыслимыми способами так изведу, что ты отсюда и шагу ступить не сможешь. Так что, если хочешь сбежать, сейчас самое время.
Оставшись один на один с Капеллой, Ал пытался заставить её отступить, намекая на скорое прибытие подкрепления. Капелла недоверчиво нахмурилась, и на её подозрительную реакцию Ал лишь промычал.
— Что это за реакция? Тебя что-то не устраивает в моём безупречном предложении отступить?
— Ты серьёзно думаешь, что я, в одиночку вломившись на вражескую территорию, не позаботилась о том, чтобы задержать те силы, что вы послали?
— М-м-м?
— По дороге я оставила кое-кого: груду мышц и бабу-воительницу. Это две наши лучшие куклы… Ты правда думаешь, что твоё подкрепление так скоро их одолеет?
— Чёрт!
Ал застонал от неожиданного поворота событий и поднял голову, всматриваясь в дыру в потолке. Капелла, словно прочитав выражение на его скрытом шлемом лице, добавила: «Кстати…».
— Ваши Зеркала Связи я тоже заблокировала. Так что, сколько бы вы ни пытались в панике связаться с кем-то, у вас ничего не выйдет.
— Да как ты это сделала?!
— Ну, эти магические артефакты, говорят, создала «Ведьма». А у Культа Ведьмы, сохранившего с ней кое-какие связи, полно всяких секретов. В том числе и о том, как создавать помехи для волн Зеркал Связи.
Этот продуманный саботаж разрушил весь план Ала.
У него не было способа проверить, правду ли говорит Капелла, но факт оставался фактом: за пределами ратуши те двое, что отправились разобраться с «Похотью» — Вильгельм и Гарфиэль, — сражались с её марионетками. Шанс, что они смогут вернуться в разгар битвы с монстром, был, мягко говоря, ничтожен.
Это означало…
— Раз уж у тебя тут закончились все ходы, может, пора с этим покончить?
— Не сказал бы, что я в тупике.
На неуверенный ответ Ала Капелла едва заметно улыбнулась.
А в следующее мгновение улыбка исчезла. Фигура девочки вновь превратилась в бесформенный ком плоти, и масса Капеллы начала взрывообразно увеличиваться.
Гу-гун, гу-гун, гу-гун… её тело, сбросив оковы человеческой формы, стремительно росло.
Маленькая девочка, соблазнительная женщина, статный юноша, грозный воин — ни одна из её предыдущих трансформаций не сравнится с той скоростью, с какой раздувалась её плоть. По подземелью пронёсся рёв.
А в следующее мгновение перед ним предстал чёрный дракон, чья чешуя сливалась с темнотой.
— Ясно, так ты и в дракона можешь превращаться.
Из-за отсутствия перегородок подземелье было несколько просторнее, чем этажи в ратуше. Но даже в таком пространстве гигантское тело чёрного дракона едва помещалось.
В ответ на бормотание Ала золотые глаза дракона сузились, и Капелла открыла пасть. Из неё вырвался безжалостный поток испепеляющего пламени.
— …!
Выдыхаемое пламя опалило воздух в подземелье. Ал пронёсся сквозь раскалённое, светящееся белым светом пространство.
Заклинание, потонувшее в грохоте, создало земляную стену на пути огненного дыхания. Но перед всепоглощающим жаром она не продержалась и мгновения, обратившись в пепел… Впрочем, Ал на это и не рассчитывал.
— Гха, го…
Челюсть чёрного дракона, извергавшего пламя, вновь приняла на себя удар выросшей из-под земли стены. Пасть, выдыхающая испепеляющий жар, была насильно захлопнута, и чёрный дракон, опалив себе нос и горло собственным пламенем, отшатнулся.
Однако поток пламени, извергнутый до этого, продолжал действовать. Зелёный огонь вцепился в спину Ала, пытавшегося убежать из зоны поражения.
— Чёр-р-рт! ДОНА! Ух?!
В ответ на отчаянное заклинание из земли вырвалась стена, ударив Ала прямо в бок. От этого его отбросило в сторону, и он, с горящей задницей, рухнул в канал. Но едва коснувшись спиной дна, он вновь произнёс заклинание. Земляная стена резко поднялась, вытолкнув его из воды.
— И-и-и!
Промокший до нитки Ал вылетел из воды. В ту же секунду острые когти распороли дно канала. Взметнулись брызги, и земляная стена, подбросившая его, разлетелась на куски под водой. Он избежал удара в последний момент, но яростная атака продолжалась. Он уворачивался, уворачивался и снова уворачивался.
Проскальзывая сквозь невероятно узкие щели, уходя от атак сзади, которые он не должен был видеть, компенсируя недостаток скорости и ловкости ударами магии по самому себе, он избегал смертельных ран.
— Ги-и-и-и-и!
— До-до-до-до-ДОНА-А-А-А!
Разъярённый чёрный дракон развернул своё массивное тело и нанёс сокрушительный удар хвостом.
В ответ на этот удар, описавший дугу и поднявший настоящий ураган, Ал сотворил сразу пять земляных стен перед собой. Погасив мощь удара до предела, он отпрыгнул назад и принял остаток силы на меч. Его отбросило, и он, кубарем покатившись по земле, упал.
Рассеяв инерцию удара по всему телу, Ал попытался встать, оперевшись на клинок как на посох. Но урон никуда не делся.
Он торопливо наклонил шлем, и из-за зазора у шеи его обильно стошнило.
— Кхе, кха-кха… чёрт, на этот раз я — Жертва… вот же, не везёт мне по-крупному!
— А я бы так не сказала. Учитывая твой уровень мастерства, тебе просто сказочно везёт, словно кто-то неведомый тебе помогает…
В ответ на сетования Ала, Капелла одарила его удивлённой похвалой.
Даже с её точки зрения, в отчаянной обороне Ала было что-то странное, неуловимо неправильное. Атаки, которые он не должен был видеть, непредсказуемые выпады — от всего этого он умудрялся спастись, используя свои способности на полную.
Словно он заранее знал, какой выбор ему предстоит сделать.
Однако времени разбираться в этом у них обоих не было.
Потому что…
— Это я, что ли, перестаралась?
Капелла подняла голову и пробормотала это, почувствовав слабую вибрацию, идущую от земли, и услышав зловещий треск, доносящийся от повреждённого здания ратуши.
Бесчисленные битвы нанесли серьёзный урон фундаменту здания, а сражение в подвале стало последней каплей. В результате дыра на первом этаже, специально подготовленная для Капеллы, начала стремительно расширяться. Трещины поползли не только по полу, но и по всему зданию.
Итог был ясен даже ребёнку — обрушение.
— Да вы издеваетесь! Если Владения разрушатся, я умру!
Увидев, как сверху начали падать куски потолка, Ал, превозмогая боль, вскочил на ноги. Неуверенной походкой он бросился в канал.
Раздался всплеск, и его тело, подхваченное течением подземной реки, исчезло из виду. Проводив его взглядом, Капелла в обличье чёрного Дракона посмотрела на рушащийся потолок и…
— Хм-м-м, что-то мне поднадоело. Поиграла и хватит, пожалуй.
Скучающе пробормотала она, и чёрный дракон зевнул.
Эту редчайшую в мире сцену никто не видел. Её поглотил и унёс с собой грохочущий обвал рушащегося здания.
— Ух.
Среди развалин послышался тихий стон.
К стону добавился звук сдвигаемых камней, и с горы обломков скатился довольно большой булыжник. От этого гора посыпалась, и в образовавшейся щели показалась белая рука.
Тонкая рука отчаянно задвигалась, словно что-то ища, и начала разбирать завал с краю.
Спустя несколько минут из-под груды обломков выбрался совершенно растрёпанный Феррис.
— Кхе-кхе…
Он закашлялся, выплёвывая изо рта комья пыли и крови.
Что именно скрипело у него на зубах и языке — песок или сгустки крови? Так или иначе, его это мало волновало. Хотелось, конечно, прополоскать рот, но…
— Никогда бы не подумал, что ратуша обрушится… Я ведь уже раз умер зря!
Феррис вытер кровь с лица подкладкой своей испачканной одежды. Когда грязь была смыта, под ней открылось на удивление милое и правильное личико.
Трудно было поверить, что так мог выглядеть человек, который всего несколько минут назад был погребён под обломками пятиэтажного здания.
— Но это неважно… точно, госпожа Анастасия!
Феррис вскинул кошачьи ушки на макушке и, выкрикнув её имя, принялся осматриваться.
Анастасия вызвалась заменить Круш и помогла с опасной операцией по выманиванию врага. Хотя им и удалось справиться с атакой «Похоти», как и планировалось, результат был плачевным. Но всё же союзник есть союзник.
Проверить, жива ли она, было его долгом, в том числе и перед Юлиусом.
— Если её завалило так же, как и меня…
Он вглядывался в груды обломков рядом с собой. В тот момент, когда здание начало рушиться, Анастасия была в одной комнате с ним.
Когда пол ушёл из-под ног, её, как и его, должно было завалить. Если она не погибла мгновенно, то с помощью магии исцеления её ещё можно было спасти.
— Если бы она хоть какой-нибудь звук подала, было бы легче найти!
Методы спасения при стихийных бедствиях были не для тонких рук Ферриса.
Спасать раненых было его специализацией, но всё, что предшествовало этому, ему не подходило. К этому добавлялось раздражение от того, что ему так и не удалось выведать информацию у «Похоти». И вот тогда…
— А, Феррис, ты тоже в порядке?
— …!
Послышался хруст гравия под ногами. Феррис резко обернулся и увидел человека. С растрёпанными зелёными волосами и мягкой улыбкой к нему шла та, кого он искал, — Анастасия.
Придерживая полы своего неудобного кимоно, она осторожно приближалась к Феррису.
— Госпожа Анастасия, вы целы?
— Как видишь. Но это и я могу сказать. Ты-то, Феррис, как умудрился выжить в таком обвале?
— Ну, это…
Строго говоря, он был не совсем цел, но Феррис уклонился от прямого ответа. Он не был обязан рассказывать, да и приятного в этом рассказе было мало. Анастасия не стала его допытывать, а вместо этого оглядела завалы и руины ратуши.
— Правильно мы сделали, что всех эвакуировали. А то это было бы просто грандиозное происшествие.
— Грандиозное происшествие…
Феррис вслед за озадаченно нахмурившейся Анастасией тоже огляделся.
Анастасия говорит «грандизоное происшествие», но разве можно было говорить о подобном в такой обстановке? Происшествие, без сомнения, было грандиозным, но в её голосе не хватало серьёзности.
И вообще, причиной этого обвала стала…
— Я думаю, это была битва между Алом и «Похотью» в подвале…
— …
— Их полностью завалило, так что раскопать их будет непросто. Если они успели прыгнуть в подземный канал, то есть шанс, что они выжили…
Разумеется, в таком случае следовало учитывать и возможность выживания Капеллы.
Судя по тому, что видел Феррис, регенерация Капеллы превосходила все человеческие представления. Тот факт, что она осталась невредимой после того, как магия Анастасии снесла ей половину лица, был более чем ненормальным. Впрочем, его собственная жизненная сила подействовала на неё, так что это не было результатом какой-то противоестественной конституции.
— Кстати, госпожа Анастасия, где вы научились такой магии?
— А это сейчас важно?
— Я просто немного удивился, потому что слышал, что вы не умеете сражаться.
Во время обсуждения распределения сил она сама заявила, что не обладает боевыми способностями. Ни она сама, ни её искусственный дух.
Но если так, то что это была за магия, которая сожгла лицо Капеллы?
— Вот насчёт этого я и сам хотел бы услышать объяснения.
— …
Анастасия промолчала в ответ на вопрос Ферриса, и тут вмешался третий голос.
Они оба обернулись, и их взглядам предстал Ал. Промокший до нитки, он шёл к ним, раскидывая обломки ногами. Наклонив голову, он стряхивал воду, сочившуюся из-под шлема.
— Как хорошо, что ты в порядке. Удачно прыгнул в канал?
— Раза три чуть не раздавило. Но это неважно. Есть дела поважнее.
Анастасия поприветствовала вернувшегося героя, но тот в ответ лишь вытащил свой меч. Его остриё было направлено на Анастасию, и та изящно изогнула бровь.
Ал и Анастасия стояли друг напротив друга. Феррис находился как раз между ними, образуя треугольник.
— Это что ещё за шутки? Если это розыгрыш, то он совсем не смешной.
— Я и не собираюсь шутить. То, что ушастый братец выжил, это ещё ладно, но вот то, что ты цела и невредима, — это мне непонятно. И к тому же…
— У меня просто был козырь в рукаве. Конечно, я плохо поступила, что умолчала о нём, но не могу же я раскрывать все свои карты…
— Может, и так, но проблема не в этом, а в твоём поведении. Чудом выжить после обрушения здания и болтать со знакомыми на развалинах… твоё выражение лица совершенно не соответствует эмоциям. Знаешь, как называют тех, кто говорит с людьми с таким лицом?
— …
Под напором вопросов Ала Анастасия замолчала. Но на её лице всё так же застыла неопределённая улыбка.
И на глазах у Ферриса Ал произнёс окончание своей фразы: — Таких, как ты, называют «Ведьмой».
— Ну надо же, какая грубость, — ответил голос, звучавший отстранённо и на удивление безэмоционально.
Мягкая улыбка сошла с её лица, и на её месте появилась бессильная, саркастическая усмешка. Впрочем, этот сарказм был направлен не на других, а скорее на саму себя.
— Насколько я знаю, слово «Ведьма» никогда не используется в хорошем смысле.
— Ты думаешь, я хотел отвесить тебе комплимент? Ты всё правильно поняла, хитрая лиса.
— Что здесь происходит?
Феррис посмотрел на этих двоих — изменившую тон Анастасию и Ала, — которые, казалось, понимали друг друга, и попытался вклиниться в их разговор. Ал пожал своим единственным левым плечом, не сводя взгляда с Анастасии, и ответил: — А то, что эта сестрица сейчас — всего лишь оболочка. Внутри неё сидит та злобная лиса, что болтается у неё на шее… Ехидна.
— Так вышло, что я поставила выживание Аны в приоритет. Мне крайне неприятно, что вы преподносите это как нечто злонамеренное.
Анастасия, а точнее Ехидна, с огорчённым видом ответила на враждебное высказывание Ала. В ответ тот лишь фыркнул.
— Не тебе рассуждать, раз уж ты пыталась занять её место.
— Занять её место? Какое недоразумение. С чего ты это взял?
— Твой неуклюжий карарагский диалект и попытки притвориться этой девчушкой — вот доказательства. К несчастью для тебя, твоя ведьминская неспособность понимать человеческие тонкости тебя и выдала.
— Да хватит уже! Мы так никогда с места не сдвинемся! — взорвался Феррис, устав от того, что Ал перебивал каждое слово Ехидны.
Было ясно, что Ал в чём-то хорошо осведомлён, но сейчас главным было узнать о состоянии Анастасии. Если сейчас её телом управляла Ехидна, то…
— Во-первых, госпожа Анастасия в порядке? Вы просто защитили её тело, а её саму никуда не выбросили?
— Она в порядке. Мне нужно, чтобы Ана была здорова и телом, и духом. Иначе не было бы смысла использовать запрещённый приём.
— Запрещённый приём?
— Я о нашем нынешнем состоянии. Врата Аны устроены довольно сложно. Она не может свободно ими управлять. Я могу, но это создаёт большую нагрузку. Вот и всё.
Ехидна коснулась своей плоской груди, и лицо Анастасии омрачилось.
Ал всё ещё не убирал меч, глядя на неё с недоверием. Феррис встал между ним и Ехидной и продолжил расспросы: — Вы притворились госпожой Анастасией и заговорили с нами, чтобы…
— Было бы неестественно не поинтересоваться состоянием союзников, верно? Я притворилась Аной, чтобы не показывать вам нашу слабость. Как я только что объяснила, тело Аны нестабильно. Я хотела скрыть наше с ней слияние… но меня раскусили.
— Юлиус не знает об этой силе… так ведь? Он и о твоём существовании не знал. Что собираешься с этим делать?
— Это проблема Аны, Юлиуса и «Железного Клыка». Я не обязана отвечать на ваши вопросы, основываясь на своих догадках.
В её словах была логика. То странное чувство, которое испытал Феррис при виде Анастасии среди развалин, можно было объяснить несоответствием между её обликом и поведением Ехидны.
Тот факт, что её магия спасла его, и что она защитила тело Анастасии во время обрушения, — эти два обстоятельства рассеяли, по крайней мере, сомнения Ферриса.
— Но, похоже, кое-кто всё ещё не собирается опускать меч?
— Тьфу.
На вопрос Ферриса Ал цыкнул языком и нехотя убрал оружие в ножны. Увидев это, Феррис вновь окинул взглядом его растрёпанную фигуру.
Ожоги, ссадины — он был сильно ранен.
— А ну, покажи, я сейчас всё вылечу. Ух ты, какая тут рваная рана! Ого, а эта рана от пореза… как ты вообще выжил?
— Моих сил хватает лишь на то, чтобы превратить смертельную рану в тяжёлую. Если бы я не проиграл в пари, было бы получше… но да ладно.
— …?
Пока Феррис склонял голову набок в недоумении, его ладонь исцелила все раны Ала.
Бледно-голубой свет исцеляющей магии был поистине впечатляющим. В мгновение ока бесчисленные раны на теле Ала затянулись. Убедившись в этом, Ал коротко поблагодарил его и сказал: — И я, и вы, девчушки, выжили. Значит, и эта «Похоть», скорее всего, тоже жива. То, что её завалило обломками, ещё ни о чём не говорит.
— Насчёт этого, — Ехидна подняла руку, перебивая предостережение Ала. В её ладони было Зеркало Связи. Она постучала по его поверхности другой рукой.
— Дело в том, что прямо перед обрушением здания Зеркало Связи перестало подавать признаки жизни.
— Я это слышал. «Похоть»… или, скорее, Культ Ведьмы? Похоже, у них есть способ создавать помехи для метеоров. Таким образом они блокировали связь…
— Похоже, так и было. Но если это дело рук Архиепископа Греха, то, похоже, мы пока что вышли из трудного положения.
— Говори прямо.
— Прости, привычка. Я к тому, что функция Зеркала Связи восстановилась.
При этих словах Ал и Феррис одновременно вздрогнули.
Ал — от мысли, что он сможет связаться с остальными, у кого было Зеркало Связи. Феррис — от осознания, что причина помех, возможно, устранена.
— Что это значит? «Похоть» прекратила создавать помехи… она умерла?
С трудом верилось, что монстр с такой регенерацией мог погибнуть под обломками. В конце концов, все трое здесь выжили.
Трудно было поверить, что бессмертное существо, специализирующееся на жизненной силе, так просто погибло. Если исключить этот вариант, то оставалось…
— Она получила такой урон, что не может продолжать создавать помехи. Или же она прекратила это делать, чтобы усыпить нашу бдительность, и сейчас где-то прячется, выжидая удобного момента…
— Что-то это не в её характере, — возразил Ал.
— Да, я тоже так думаю. Вместо того чтобы прятаться, она, скорее, поступит более дерзко… Например, превратится в одного из нас троих, а? Настоящий уже мёртв, и она успешно заняла его место. Это ведь в стиле «Похоти», разве нет?
От этих слов Ехидны Ферриса пробрал озноб.
Он вспомнил, как монстр превратился в точную копию Круш перед обвалом. Тогда он видел превращение своими глазами, поэтому не сомневался, что это подделка. Конечно, если бы она превратилась в Круш, Феррис бы её раскусил, но в случае с этими двумя он не был уверен.
Эта мысль ужасала. Но…
— Не надо тут нагонять жути, злобная лиса. Если нет ответа, значит, всё просто. Она поджала хвост и сбежала. Надоело — ушла. Она из таких.
— Какие бездоказательные и примитивные выводы…
— Перед тем, как нас завалило, у этой твари была совершенно скучающая рожа. Вот и всё объяснение.
Дольше всех с Капеллой сражался Ал.
Если бы речь шла о ком-то другом, его слова вызвали бы лишь усмешку, но когда дело касалось Архиепископа Греха, обычная логика не работала. Хотя, конечно, терять бдительность не стоило.
— В любом случае, раз уж Зеркало Связи работает, значит, я могу связаться с Принцессой, так? Это сейчас главное. Соедини меня.
Зеркала Связи были у группы Вильгельма и Гарфиэля, а также у группы Присциллы и Лилианы. Ал, который изначально должен был быть с Присциллой, неохотно подчинился приказу своей госпожи и остался, но его желание убедиться в её безопасности было более чем понятным.
— Я понимаю. Не торопись так… а?
Ехидна, к которой подошёл Ал, нахмурилась, держа в руке Зеркало Связи.
Феррис с любопытством посмотрел на неё, и в этот момент Зеркало Связи в руках Ехидны начало тускло светиться — это был вызов с другого зеркала.
И на поверхности светящегося зеркала появилось…